Черная обезьяна о чем книга

Черная обезьяна

Перейти к аудиокниге

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

Эта и ещё 2 книги за 299 ₽

«Черная обезьяна» – это не только роман о журналистском расследовании странного дела о кровавой бойне в провинциальном городе, не только пугающая история о детях-убийцах и не только книга о запутавшемся в своей жизни мужчине среднего возраста, а еще и о том, насколько истощилось чувство правды, насколько шаткими стали понятия греховности и безгрешности.

«Черная обезьяна» – это книга с захватывающим сюжетом, которая оставит после себя привкус хтонического ужаса и желание менять этот мир к лучшему всеми возможными способами.

Читать онлайн роман Захара Прилепина «Черная обезьяна» или скачать его в удобном формате вы можете на ЛитРес.

«Черная обезьяна» – новый роман Захара Прилепина, в котором соединились психологическая драма и политический триллер. Молодой журналист по заданию редакции допущен в засекреченную правительством лабораторию, где исследуют особо жестоких детей. Увидев в этом отличный материал для книги и возможность бежать от семейных проблем, он пускается в сложное расследование и пытается связать зверское убийство жителей целого подъезда в российском городке, древнюю легенду о нападении на город «недоростков», историю жестоких малолетних солдат в Африке… Если только всё это – не плод его воображения.

Но они были не такие же.

Но они были не такие же.

«. Его знакомый солдат сидел и гладил свою хромую ногу. Вокруг всё было сыро от крови, и мальчик не решился сесть и лишь попытался стоять так, чтоб в него не угодила пущенная с лугов стрела.

Откуда-то, кажется, из глубин рва, раздавалось неотвязное детское нытье.

— Они ушли? — спросил мальчик.

— Нет, — засмеялся солдат. — Им просто стало темно умирать.

— А кто там шумит? — спросил мальчик, указывая рукой.

— Это пытаются поджечь навес, под которым недоростки долбят мотыгами свою нору в город.

— И не могут поджечь? — спросил мальчик, трогая потрескавшиеся губы языком.

— Могут, — будто радовался каждому своему ответу солдат. — И уже поджигали. Но недоростки оттащили навес, потушили его, уложили крышу своими мертвыми и вновь придвинули этот пирог к самой стене.

— Горят, — улыбался солдат. — Но недоростки показывают, что им не жалко даже своих мертвых. «

«. Его знакомый солдат сидел и гладил свою хромую ногу. Вокруг всё было сыро от крови, и мальчик не решился сесть и лишь попытался стоять так, чтоб в него не угодила пущенная с лугов стрела.

Откуда-то, кажется, из глубин рва, раздавалось неотвязное детское нытье.

— Они ушли? — спросил мальчик.

— Нет, — засмеялся солдат. — Им просто стало темно умирать.

— А кто там шумит? — спросил мальчик, указывая рукой.

— Это пытаются поджечь навес, под которым недоростки долбят мотыгами свою нору в город.

— И не могут поджечь? — спросил мальчик, трогая потрескавшиеся губы языком.

— Могут, — будто радовался каждому своему ответу солдат. — И уже поджигали. Но недоростки оттащили навес, потушили его, уложили крышу своими мертвыми и вновь придвинули этот пирог к самой стене.

— Горят, — улыбался солдат. — Но недоростки показывают, что им не жалко даже своих мертвых. «

До столицы было часов десять муторного хода. Водитель курил, парень харкал, бабка ела, девка сидела на жопе. Один я думал.

До столицы было часов десять муторного хода. Водитель курил, парень харкал, бабка ела, девка сидела на жопе. Один я думал.

С этой книгой читают

Отзывы 15

Повелся на модного автора. Решил почитать вот. По сути там даже сюжета как такового нет.

Начало обещало интригу, а в итоге все вылилось в какие-то бестолковые метания одного дебила. Логику в его поступках искать бесполезно. А еще вся эта радость не структурирована никак. Т. е. весь роман одни куском. Никаких глав. И при чтении сюжет скачет, как пьяный заяц-эпилептик.

В общем, от прочтения книги удовольствия не получил.

Источник

Захар Прилепин — «Чёрная обезьяна» (рецензия)

Захар Прилепин. «Чёрная обезьяна»

Начну с цитирования аннотации на обороте книги:

«Черная обезьяна» – новый роман Захара Прилепина, в котором соединились психологическая драма и политический триллер. Молодой журналист по заданию редакции допущен в засекреченную правительством лабораторию, где исследуют особо жестоких детей. Увидев в этом ОТЛИЧНЫЙ материал для книги и возможность бежать от семейных проблем, он пускается в сложное расследование и пытается связать зверское убийство жителей целого подъезда в российском городке, древнюю легенду о нападении на город «недоростков», историю жестоких малолетних солдат в Африке. Если только всё это – не плод его воображения.

Столь подробная цитата дана мной лишь для того, чтобы обстоятельно опровергнуть каждое предложение. Поскольку издана книга ведущим (то есть, имеющим коммерческую направленность) российским издательством, то главной задачей было любой ценой заинтересовать читателя, даже если ради этого придётся ввести его в заблуждение.

Итак, «психологическая драма» – возможно. Даже скорее психиатрическая (об этом чуть позже), но, ни в коем случае, не политический триллер. Сам термин «триллер» подразумевает наличие напряжённого, захватывающего сюжета, неожиданных поворотов и сногсшибательной концовки. Ничего этого, в книге, увы, нет – равно как нет и обещанного «сложного расследования». О чём роман? Если в двух словах: о безумии современной российской жизни. О том, как мыкается туда-сюда очередной «лишний человек», в меру образованный, в меру симпатичный, но в целом – никому не нужный. Мыкается и медленно сходит с ума.

Аннотация к новому роману Прилепина заранее настраивает на нечто подобное… и совершено напрасно. Дети-убийцы появляются лишь как персонажи вставных новелл, не имеющих никакого отношения к основному действию и вообще непонятно зачем вписанных. Хотя эти новеллы – самое интересное, что есть в романе. Первые сто страниц повествуют о том самом журналисте, который не столько занимается расследованием, сколько решает проблемы личного характера, разрываясь между семьёй и любовницей, а также совершает разного рода странные поступки – например, зачем-то связывается с привокзальной проституткой, хотя изначально ясно, что ни к чему хорошему эта связь не приведёт. Читать всё это не так, чтобы интересно. Зато потом начинается пересказ якобы легенды о том, как некий город пал под ударом неизвестного племени «недоростков». И это настолько захватывает, и настолько хорошо получается у Прилепина показать древний мир глазами древнего же человека (последний раз нечто подобное читал у Голдинга в сборнике «Бог-скорпион»), что невольно думаешь: а взял бы Захар, да написал целую книгу в таком же духе. И пусть бы это было псевдоисторическое фэнтези, зато какое! Потом опять начинается сказка про белого бычка… то есть, про журналиста, который уже начал творить откровенные безумства, но кроме этих безумств ничего интересного опять же не происходит. Ещё страниц через сто – вторая вставная новелла, о малолетних африканских повстанцах, и опять, до того чудесное проникновение во внутренний мир неграмотного и полудикого африканского ребёнка, что рука сама тянется к шляпе, чтобы снять её перед автором. А затем – финал истории о журналисте.

В том-то и дело, что «Чёрную обезьяну» нельзя рассматривать как неудавшийся триллер. У Прилепина получился своеобразный портрет не человека, но всей страны, поражённой безумием. Жёстко и мрачно описана жизнь шофёров, стражей порядка, сельских жителей и многих других простых работяг, на страницах романа выступивших в качестве эпизодических персонажей. Проскакивают элементы политической сатиры, порой весьма неожиданные: например, двое детей-даунов, которых зовут Сэл и Гер (прочитайте слитно и получите место, где ежегодно проводит молодёжные съезды «Единая Россия»). А великолепный слог Прилепина, множество неожиданных сравнений и лёгкость, с которой читается книга, позволяют поставить «Чёрную обезьяну» в один ряд с «Завистью» Юрия Олеши. Мне показалось, определенное сходство есть, что скорее говорит в пользу романа Прилепина, чем наоборот.

Итак, плюс или минус? Я бы рискнул поставить плюс: писатель явно пытался создать книгу, которая, в отличие от его предыдущих работ основывалась бы на художественном вымысле (даже с долей фантастики) гораздо больше, чем на личном опыте автора. Результат явно получился спорным (в Интернете часто встречаются негативные отзывы), но хорошо уже то, что Прилепин не боится экспериментировать – а значит, в будущем читателей ждут новые сюрпризы.

Источник

Захар Прилепин «Чёрная обезьяна»

Чёрная обезьяна

Язык написания: русский

Захар Прилепин – прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Большая книга», «Национальный бестселлер» и «Ясная Поляна». Автор романов «Обитель», «Санькя», «Патологии», «Черная обезьяна», сборников рассказов «Восьмёрка», «Грех» и «Семь жизней», сборников публицистики «К нам едет Пересвет», «Летучие бурлаки», «Не чужая смута» и «Всё, что должно разрешиться». Жаркое московское лето на исходе нулевых, раскалённое до температуры преисподней, — и ад-внутри-головы главного героя, молодого журналиста, ведущего расследование о детях-убийцах. Засекреченная лаборатория, где исследуют особо жестоких детей, — и таинственная легенда о «недоростках», захвативших и уничтоживших средневековый город. Зверское убийство жителей целого подъезда в российской провинции, совершённое «людьми малого роста», — и отряд безжалостных малолетних солдат, воюющих в Африке… «Чёрная обезьяна» — психологическая драма, политический триллер, «портрет больной души, изнемогающей в тупиках плоти и лабиринтах рассудка».

Номинации на премии:

Издания на иностранных языках:

Доступность в электронном виде:

Книга с претензией на оригинальность, а на самом деле «король-то голый». Язык намеренно усложненный, запутанный, и в то же время с постоянными беспомощными повторениями. Вот, например, первое же предложение:

«. Бредешь, за собой тянешь НИТКУ (выделено мной), истончаешься сам, кажется, вот-вот станешь меньше иголочного ушка, меньше НИТКИ, просочившейся туда и разъятой на тысячу тонких НИТЕЙ — тоньше самой тонкой из них, — и вдруг вырвешься за пределы себя, не в сторону небытия, а в противоположную — в сторону недобытия, где всё объяснят».

Какая-то полуграмотная претенциозная заумь. И это на протяжении всего произведения. Кроме этого сплошной мерзкий, отвратительный и натуралистичный нуар с матом даже в тексте от автора (!):

«Она была вся такая как СЛИВА, которую хотелось раздавить в руке и есть потом с руки все эти волокна, сырость, мякоть.

— Ну. А ты кто? — Загорелая, ЩЕКИ у нее — как настоящие ЩЕКИ, а не просто так, кожа, губы СЛИВОВЫЕ, язычок маленький и, кажется, твердый, как СЛИВОВАЯ косточка. — А?

В общем, мне одного произведения нашего «молодого российского суперперспективного таланта» хватило с лихвой. Желание читать его опусы вряд ли скоро появится, если вообще такое произойдет.

Начало вроде интересное: какие-то странные дети в спецлаборатории, таинственное резня целого подъезда дома, журналист, ведущий расследование. Но это туфта. Вот серьёзно: роман — туфта. Ружья не только не стреляют, они падают со стены в погреб, обжираются опят и улетают на йух.

Удивительно: дали Улитку за проституток, пальцы в сперме и зажёванный носок.

Роман обо всем и ни о чем. О семье и детях, о собственно несостоятельности и смысле жизни. В конце концов о нынешней жизни в России, где каждый мужик — это неудачник-писатель.

Слава Богу прочитал эту книгу много позже «Обители» и «Некоторые не попадут в ад». Прочитай я её первой из творчества Прилепина, возможно другое и не захотел бы попробовать. Наверное, её можно расценивать как не очень удачный эксперимент автора. Но даже в таком виде, спустя некоторое время нет, нет да и всплывают в памяти некоторые фрагменты текста и эпизоды. Роман безусловно оставил некоторое послевкусие, впрочем далеко не самое приятное.

Вам когда-нибудь хотелось оказаться в каюте тонущего корабля? Изнутри увидеть, как вода, захлестывая палубы, затягивает в глубины громоздкое железо? Через круг мутного стекла рассмотреть бьющиеся волны, а потом, шевеля мокрыми пальцами, видеть подступающую кромку и знать, что в потолок коридоров уже плещет, и единственный кусок воздуха на 3-5 минут здесь и сейчас. Хотелось? Тогда читайте.

Через осыпающийся, рушащийся мир, сквозь разъезжающееся по швам повествование надо продираться, заставлять себя читать дальше и дальше. Герой словно идет по стеклянному коридору в мерцающем белом свете электрических ламп. Под тихое неотвязное жужжание ему слышатся невнятные голоса «с той стороны». Воркование детей нынешних, воспоминания о детях прошлых, выламывающиеся в неестественных позах и гримасах взрослые. Коридор разветвляется и петляет, уводя то в одну, то в другую сторону. Нет повествования, есть напряженное, болезненное всматривание в детали. Обычные предметы, действия, явления становятся ярким выпуклым сюром; заварка в стакане – женский лобок, «ало саднящая зарешеченная лампочка», «раскрытые кривые рты откидных стульев». Деформируются время и пространство, нивелируя общее, выпячивая частное.

С одинаковыми отчуждением и усталостью описываются Кремль и убогая деревенька, где живьем палят в печке котят – не по злобе, от лени – топить долго. Милые, живущие рядом родные дети, даже не знаемые по именам, любовница, журналистское расследование идут белым шумом. Не интересным и не значимым фоном.

Медленно, но верно скатывающийся в безумие человек тонкий, образованный, в меру обычный, такой, как мы свами, тянет за собой трепыхающегося на ветру терпких сравнений читателя.

Это первая книга, читая которую, то и дело вспоминалось: «Поднимите мне веки! Не вижу!» До последних страниц, я не могла осознать, что стержень романа, его посыл – деструкция. От начала и до конца. В отстраненной жестокости, в будничности боли, в безразличном трепете кровавыми жилками деталей – везде. Чтобы хоть как-то разглядеть книгу, ощутить ее целостность, приходится отодвигаться. Намеренно отстранятся и охватывать глазом, нюхом, слухом. Потому что вблизи – то же, что полотна Монэ в размерах «Явления Христа народу» — муторно и бессмысленно.

В последние сто страниц чтение, словно ползающего по полу таракана оставить уже нельзя. Оно беспокоит и раздражает. Его нельзя не заметить, нельзя прекратить. Нужно раздавить. Дохрустеть. Дочитать. Чтобы не зудело. Чтобы отпустило.

Резонный вопрос: почему я не бросила читать в первую сотню? Все просто – это отменно написанная книга. Удивительный, звучный, сочный необыкновенно живой и пульсирующий прилепинский язык увлекателен и манящ. Он завораживает и пьянит, заставляя листать вглубь.

Впрочем, уверенного чавкающего хруста в финале он не глушит, отчего желание узнать «что же все так это было!» становится еще более острым. К счастью, Прилепин, в отличие от большинства классиков жив и здоров, и с удовольствием высказывается относительно своих произведений. Из его интервью: «Здесь нет сюжета. Он был намеренно мной извлечен в определенный момент. Изначально роман был больше раза в полтора. Бессюжетный морок. Человек встал посреди жизни и идти ему некуда. Начинается все, как сюжетная вещь, а потом рассыпается в прах. Это было для меня важно. Из своего витального рая человек может осыпаться в полный кромешный ад».

Книга не рекомендуется к прочтению беременным, детям, пенсионерам, склонным к суициду личностям, эмо, впечатлительным и тонким натурам.

Книга написана очень интересным стилем изложения, жестким и юморным. Книга без света в конце тонеля. Книга во время прочтения которой, ты недоволен всем и всеми кто и что тебя окружают. Книга — неудовлетворенность.

Не знаю как те, кто прочитал эту книгу к ней отнеслись. Но я своему другу не дал бы ее прочитать, если бы хоть на секунду возникло у меня чувство сомнения о том, что книга изменит его жизнь или отношени к той жизни, какой он сейчас живет. Так как мне кажется ни к чему хорошему эта эмоция, что возникнет, а то что возникнет это точно, вряд ли приведет.

Захар Прилепин — писатель, который проверяет своим текстами мир на человечность. Столько лжи, взаимной злобы, ненависти, бесчестья и продажности в окружающей действительности — есть ли, осталось ли что-то из того, что помогает человеку спасти себя от зла? Это, по сути, наиболее частый вопрос, ради которого он затевает свои тексты. Они, по большей части, начинаются из душевных потемок и потерянности героя, а затем без пафоса, подчас через довольно мутные, а оттого и достоверные сюжетные события постепенно очищают его силу, «брутальность» от навязанной миром злости, передают ощущение открытия нежности и ценности этого же не лучшего, но живого, мира даже в его нестерильных проявлениях. В общем, все эти метания героя, падения, проколы — все-таки движение к свету из, казалось бы, беспросветной тьмы. Отдельно взятый человек оказывается сильнее широкоформатного Левиафана даже маленькими победами.

Его герои — сильные и жесткие люди, которые критичны к себе даже побольше, чем к другим. Но то ценное, что они они обретают или обнаруживают в мире, они уже не допускают потерять.

Такой мне представляется его писательская линия, какими бы разными не были произведения. Такова и его линия жизни, в каких бы обстоятельствах она не проявлялась, и через какие повороты не шла. Да, конечно, он писатель-воин, а не литературный хлыщ. В текущей действительности его сила автоматически становится вызовом многому из того, что нас окружает. За это его многие не любят. Но все же — даже меркантильно судя по тиражам его книжек — гораздо больше тех, кто благодарен ему за то, что он пишет, за то, что он таков.

Поначалу — ага, полная чернуха.

И только последним проблеском уже животного разума — я кому-то нужен.

Расследуя аморальность мира, оскотинился в хлам.

Если бы он только свою жизнь разрушал, беды бы не было — так, любопытный экземпляр, потаращиться на него сквозь стекло террариума, но солипсизм — это еще и формирование Вселенных окружающих тебя людей. Особенно тех, кто близок тебе, кто от тебя зависит. И мы получаем вскользь упомянутую трагедию. Автор не акцентируется на ней, как не акцентируется и на многих других деталях, не утруждает себя развитием физического сюжета, развязкой интриги с детьми. Потому что книга — совсем не об этом. Она о месте нравственности в нашем мире. Дети без понятия добра и зла, кто они — абсолютное зло или Чистота, посланная истребить носителей зла — нашу цивилизацию? Где граница меж сумасшествием и рассудком? «Когда смирение из святого человека делает опустившееся ничтожество»? В какой момент бытовые грешки выносят тебя за скобки «добра и зла», а точнее — социума?

Ответ на предпоследний вопрос — жестко зависит от ответа на первый.

Абзацем выше я написал: «последним проблеском уже животного разума — я кому-то нужен». Мне кажется, это — один из ключей, которые дает автор: даже инстинкты, сам наш базис, заставляет нас жить ДЛЯ кого-то. Вот он — «0» на шкале координат, а не внеморальные дети. Поиск «сверхчеловека» — в себе ли, во вне ли — приводит к отторжению человеческим сообществом, к бунту собственной природы, к саморазрушению, аутодеструкции.

Вторично? Многие это говорят. Может и так. Возможно, какие-то древние когда-то об этом писали, но я не читал их и никогда не прочту. К примеру, потому что «их тяжелое детство прошло вдалеке от вещей, тех, которые так переполнили доверху нас»(ДДТ). Я хочу современных, родных декораций. Я хочу себя узнавать в этих героях. Я хочу современной прозы. А вторичность. Чтож, если вопрос не решен вот уже тысячу лет — предлагаете о нем замолчать?

И ЗЫ: мрак-мраком, чернуха-чернухой, а я стал добрее к окружающим, особенно — родным.

Ну что, плохая книга?

Неудачная книжка, а все в авторе потенциал чувствуется ( а при чтении «Патологий» такого не было). Прилепин здорово стартовал и первые сто страниц не покидало ощущение, что сейчас он заткнет за пояс Гранже с его «Мизерере». Те же дети-убийцы и тотальный мрак. Я прямо вот радовался тому, насколько выигрышней выглядит писатель сравнительно с сюжетчиком ( слог Гранже много хуже чем у, допустим, Дэна Брауна). Потом все завершилось традиционными записками сумасшедшего, не без удачных сцен, но в общем мутью. Персонаж «кодекса» первых романов ожидаемо брутален, мир против него и проч. В роман вставлен самостоятельный рассказ от лица условно средневекового мальчика про штурм замка детьми. Сам по себе рассказ хорош, но в общей мозаике он затерялся. Общая тревога за детей как единый ориентир понятна, автор выжал эмоционально из нее все, что мог. Физиологично, с чувством меры и вкуса откровенные проблемы. Коль скоро персонаж вполне себе сумасшедший, автор и не заботится особо о логике поступков. К несомненным плюсам отнесу корректный объем.

Мне кажется, книга написана языком 30-х годов. Таким пёстрым и мутным, как тогда многие писали. Почему так Прилепин написал? Наверно, потому что своего стиля не имеет.

Есть страницы написанные жёстко, но в целом такое впечатление, что он просто выплеснул весь негатив, какой у него был, на страницы. У кого — праздничное слово, а тут — как будто слово с бодуна. Не мой выбор.

Кажется, книга получила какую-то премию как фантастика? Где здесь фантастика? Если только, исходить из соображений, что всякая повесть и всякий роман есть выдумка, сиречь — фантастика.

Наверное, не зря до сих пор нет на эту работу аннотации: даже нет желания определять, о чём это написано.

Общее впечатление однозначное — да, это очень неплохо стилистически. Причем, сначала в глаза бросалась некоторая искусственность такой манеры, едва ли не натужность, но затем автор «расписался» и читать было уже достаточно комфортно. Что же касается содержания. При том, что при чтении остро ощущаешь атмосферность, чуть ли не кинематографичность, текста, буквально через полдня я не смогла вспомнить, о чем был роман. Ощущение (или послевкусие) двойственное: помнится, что здорово написано и — что неприятное содержание. Нет, я отнюдь не считаю, что не должно быть жёстких и «чёрных» текстов. Но здесь осталось ощущение какой-то тёмной пустоты. И досады, что литературный талант создает то, что мне — пожалуй, не нужно.

И, кстати, да — фантастической составляющей я здесь не уловила. Уж сюжетообразующей — точно.

Не знаю, не очень мне понравился роман. Хотя написан хорошо, ярко, упруго. Просто остается такое ощущение, будто бы Захару Прилепину очень хотелось взять, наплевать на гендреные стереотипы да и написать женский роман по-мужски: о женах, любовницах, детях и кризисе среднего возраста. Без всякой лишней чернухи, только с той чернухой, которая в обычной жизни обычного замученого бытом благополучного человека. Но нет, сознательно или же бессознательно, показалось это автору стыдным, и появилась в романе интригующая тайна нечеловечески жестоких, непобедимых детей, и не просто появилась, а прямо как центральная профигурировала в самом начале (и в аннотации, чего уж там). И хороши ведь эти дети до безобразия, и так чудовищно архетипны, будто вылился в этом тексте весь ужас патриархального общества перед непонятным миром унижаемого и подавляемого им ребенка, и мог бы быть такой мощный, жуткий, провидческий почти текст, если бы не отвлекался Прилепин на свою любовь-морковь так сильно. А то по идее любовь-морковь должна была стать фоном для жуткой загадки карающей детской десницы — а вышло наоборот. А вот решись Прилепин написать отдельно про детей, а отдельно — честный, безбоязненный мужской женский роман, и было бы два отличных романа. А так раз — и ни одного.

– Вы сами для себя решили что-нибудь, глядя на все это? – заторопился я с вопросами. – Где кончается рассудок и начинается сумасшествие? Что более органично человеческой природе – смирение или буйство? И когда смирение из святого человека делает опустившееся ничтожество? И когда буйство делает из национального героя припадочного психопата?

(из диалога с главврачом)

Иди ко мне! – суровый мужской голос; ну-ка, ну-ка, а теперь иди ко мне! – ласковый женский.

Куда к тебе? Зачем ты меня звал, художник, пахнущий табаком, с порыжелыми от красок руками? Зачем ты звала меня, пахнущая молоком, с руками, побелевшими от стирки? Я пришел – и что теперь? Рисовать, стирать?

Книга — внутренний диалог героя с самим собой. Борьба сумасшедшего и здорового внутри человека. На протяжении повествования «ненормальное» и «нормальное» несколько раз меняются ролями. В роли системы координат, ориентироваться на которую предлагает автор, выступают «недоростки» — дети, с отсутвующими понятиями добра и зла, хорошо и плохо (то есть чистый лист, абсолютный ноль).

В книге, на мой взгляд, основными являются три вопроса: стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить, вопрос сверхчеловека и вопрос относительности «нормальности». Но Прилепин, изливая бумаге свою душу, принципиально нового ничего не пишет. До него были А.Камю, Ф.Ницше и произведение «Я легенда», которые рассматривали каждый по отдельности из вышеперечисленных вопросов и делали это намного глубже и осмысленнее. С точки зрения философской составляющей и психологичности книги — провал. Любой читатель, знакомый с классиками философии, после прочтения «Черной обезьяны» Америку из выводов Прилепина не откроет.

Когда читал произведение, очень сильно сосредоточился на детях, и не понимал почему эта тема практически не развивается по ходу повествования. В итоге я не понял книги. Может кому мое предостережение будет полезным

Источник