Чета белеющих берез что означает
Значение слова «чета»
2. в знач. нареч. чето́й. Устар. Попарно, парами. Но кушать подали. Четой Идут за стол рука с рукой. Пушкин, Евгений Онегин.
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
ЧЕ’ТА, ы, ж. [болгарск. чета] (полит. истор.). Партизанский отряд на Балканах.
ЧЕТА’, ы́, ж. (книжн.). 1. Пара, сочетание двух лиц или предметов. Супружеская ч. Ты, неверных страх, Донской, с четой двух соименных (двух Иоаннов). Жуковский. Словно тени мелькают чета за четой. Фофанов. Выходят цепью белою четы грузинских жен. Лермонтов. 2. Супружеская пара, муж с женой или жених с невестой. Мать Валерии радовалась. глядя на счастливую чету. Тургенев. ◊
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
чета́
1. устар. поэт. два человека, пара ◆ Но бродят тени великанов: // Завоеватель скандинав, // Законодатель Ярослав // С четою грозных Иоаннов. А. С. Пушкин, «Евгений Онегин (Отрывки из путешествия Онегина; из ранних редакций)» ◆ Люблю дымок спаленной жнивы, // В степи ночующий обоз, // И на холме средь желтой нивы // Чету белеющих берез. М. Ю. Лермонтов, «Родина», 1841 г.
2. муж с женой или жених с невестой; супружеская пара ◆ Медовый месяц для молодой четы Приваловых миновал, оставив на горизонте ряд тех грозовых облачков, без которых едва ли складывается хоть одно семейное счастье. Д. Н. Мамин-Сибиряк, «Приваловские миллионы», 1883 г. ◆ Надзор за комнатами и остающимся в них имуществом поручили пожилой супружеской чете, московским родственникам Егоровны, с которыми Антонина Александровна познакомилась истекшею зимою, когда она через них пристраивала для сбыта старье, тряпки и ненужную мебель в обмен на дрова и картошку. Б. Л. Пастернак, «Доктор Живаго», 1945–1955 г. (цитата из НКРЯ)
3. разг. ровня ◆ За меня в Москве купчихи шли, не вам чета, со ста тысячами. А. Ф. Писемский, «Боярщина», 1858 г. ◆ Вы для меня слишком высоки, вы не мне чета… Тургенев, «Рудин», 1856 г. ◆ Да и что вам, ваше сиятельство, хоть она бы и милая, а все ж мужичка она, баба немытая, поневница глупая, мне, мужику, чета! Ф. М. Достоевский, «Хозяйка», 1847 г.
че́та
1. истор. партизанский отряд на Балканах
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: предрешить — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
«Чета белеющих берез. »
Одно из самых глубоких и проникновенных стихотворений Лермонтова — «Родина» (1841). Он выступает как истинный живописец русской природы и быта народного. Однако это не простая живопись, а исполненная значимости символика. Почти каждый образ — не только зарисовка, а символическая картина, ставшая, по удачному выражению исследователя, «неотъемлемым достоянием русской литературы и живописи» (Л. Гинзбург).
За всем этим стоит горячий патриотизм Лермонтова, непосредственно выраженное чувство, пронизывающее стихотворение от первых до последних строк, одушевляющее его, создающее необычайно цельное впечатление.
«Родина» — итог многолетних размышлений Лермонтова и одновременно поэтическая реплика в идеологических спорах о судьбах России, которые велись среди дворянской молодежи того времени в литературе и журналистике.
Заявив о своей любви к отчизне и назвав ее странной (вопреки рассудку), Лермонтов отвергает формы любви, свойственные официальной народности («слава, купленная кровью») или славянофильским тенденциям («Полного доверия покой», «Темной старины заветные преданья»).
«Отчизна» (1839), где говорилось, что Россия должна гордиться детской простотой и смирением, своим историческим прошлым.
Белинский в статье о стихотворениях Лермонтова 1840 года как бы предсказывал обращение к патриотической теме: «В полной и здоровой натуре тяжело лежат на сердце судьбы родины, — писал Белинский, — всякая благородная личность глубоко сознает свое кровное родство, свои кровные связи с отечеством».
В названной статье дано понимание патриотизма, близкое к лермонтовскому.
Становятся яснее некоторые места в тексте «Родины», казавшиеся ранее не до конца понятными. Для Лермонтова чувство патриотизма неотрывно от представлений о своем народе и его благоденствии. Поэтому переход от картин природы к народному быту, результатам крестьянского труда, праздничному веселью имеет принципиальное значение. Именно эти черты позволят сказать, что Лермонтов в этом стихотворении понимает любовь к отечеству «истинно, свято и разумно». Обращалось внимание на то, что в стихотворении, созданном вскоре после тяжелого неурожайного 1839 года, когда крестьяне ели даже кровельную солому, поэт говорит об отраде, с которой видит соломенную крышу, полное гумно, окно «с резными ставнями».
Лермонтов сосредоточил внимание на благополучии народа, несмотря на то, что это вовсе не было характерно для тех лет. Белинский писал в статье о Лермонтове, что любовь к отечеству не должна быть «мертвым довольством тем, что есть, но живым желанием усовершенствования; словом, любовь к отечеству должна быть вместе с тем любовью к человечеству». Под любовью к человечеству прежде всего имелась в виду любовь к человеку, усовершенствование самой жизни.
«Родины». По сравнению с Белинским Лермонтов делает шаг вперед. Ему чужд налет отвлеченности. Поэт говорит не о благоденствии человечества вообще, а о состоянии народа, русского мужика. Он выбирает поворот темы, резко расходящийся с патриотизмом, принимающим николаевскую действительность с ее нищетой, грязью, крепостным рабством.
Изобразив народ в праздничном веселье, Лермонтов близок Гоголю. В первой редакции «Тараса Бульбы», напечатанной в сборнике «Арабески» (1835), вслед за словами о бешеном танце, который носит название «козачок», у Гоголя были следующие строки, не вошедшие в окончательную редакцию: «Только в одной музыке есть воля человеку. Он в оковах везде. Он сам себе кует тягостнейшие оковы, нежели налагает на него общество и власть везде, где только коснулся жизни. Он — раб, но он волен потерявшись в бешеном танце, и душа его не боится тела и возносится вольными прыжками, готовая завеселиться на вечность».
Лермонтов в «Родине» — живописец и мыслитель. В первой части стихотворения — размышление; за каждой строкой стоят целые направления общественно-исторической мысли.
И лишь начиная со второй строфы появляется предметное, вещественное изображение, сквозь которое просвечивает обобщающая мысль:
Но я люблю — за что, не знаю сам —
степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям.
Лермонтов демонстрирует новые возможности обращения к символическому слову. Для создания символа необязательно, чтобы предметный образ и скрытый за ним смысл далеко отстояли друг от друга («Парус», «Утес», «Листок»).
В «Родине» даны пейзажные и бытовые картины, и все-таки они имеют символический смысл, за ними стоят вполне определенные жизненные ценности.
Точное описание увиденного путником не есть обыкновенная путевая картина. За поэтическим словом скрыта идеологическая перспектива. Сначала необъятные просторы и раздолья отчизны, проселочные дороги, «дрожащие огни печальных деревень», затем обилие образов — знаков крестьянского быта и труда, сменяющиеся картиной праздничной пляски «с топаньем и свистом», жизнью народа, запечатленной в момент веселья.
Символическая сила отдельных образов столь велика, что они и сами по себе как бы являются знаками родины. «Чета белеющих берез», близкая русской народной поэзии, после лермонтовского стихотворения становится одним из зрительных символов Руси. Этот образ возник у Лермонтова давно, в известном его акварельном рисунке, озаглавленном позднее строкой из «Родины». Не менее значительна и емкая строка: «Дрожащие огни печальных деревень». Это тоже один из важнейших ликов родины. В стихотворении передано ощущение связи между путником и жизнью деревенской России, бытием простых людей. В эпиграфе ко второй главе «Евгения Онегина» Пушкин отождествил родину и деревню (О rus! — О Русь). Лермонтов широко развернул эту картину. Очень значителен эпитет «печальные», придающий тональность всему стихотворению. Эту тональность поддерживает еще один лермонтовский эпитет: «Ее степей холодное молчанье».
В стихотворении два главных образа: Родина, крестьянская Россия, и поэт, реально видящий ее, горячо любящий свою страну и народ, поэт, отличающийся своей страстью и могучим сознанием.
Образ России запечатлен в рисунках друга Лермонтова Г. Г. Гагарина к повести В. А. Соллогуба «Тарантас». Белинский писал: «Вглядитесь в эти лица мужиков, быт купцов, купчих, помещиков, лакеев, чиновников, татар, цыган — и согласитесь, что рисовавший их. не только мастер рисовать, но и великий художник и знает Россию».
«Тарантаса» Григорий Гагарин в 1839 году среди других рисунков сделал заставку, не имеющую прямой параллели в соллогубовском тексте, но представляющую смелый и емкий символ. Речь идет о рисунке, сопровождающем букву К: могучие руки, высунувшиеся из нищей избы, поддерживают ампирную колоннаду, заслоняя ею избу и грязь. Эти рисунки были хорошо известны Лермонтову. Через год Лермонтов писал картины совместно с Гагариным.
Стихотворение «Прощай, немытая Россия» по своей политической остроте, краткости и точности социальных характеристик стоит в одном ряду с меткой зарисовкой «фасадной империи» в знаменитой гагаринской заставке.
Оценочным эпитетом — «немытая» — Лермонтов сумел создать впечатляющий образ, поставить позорное клеймо на николаевскую империю. «Немытая» — это прежде всего грязная. Грязная в буквальном смысле и в переносном, нравственном — страна крепостного рабства, наводненная шпионами, покорная и забитая.
Эпитет «немытая» замечателен еще и тем, что он, при всем презрении, не безнадежен: немытого можно отмыть. Резкое лермонтовское отрицание активно. Народ не должен быть пассивным, государство не должно быть полицейским. Они такие, и пока нет возможности ничего изменить; поэтому герой прощается с ней без сожаления.
Определение во втором стихе — «страна рабов, страна господ» — попадает в самую суть помещичьего общества. В этом стихе презрение и к рабам, и к господам.
«голубым мундирам» и «послушному народу». Поэт выступает как личность, противостоящая темным силам самодержавия.
разветвленной машине угнетения. «Всевидящий глаз» и «всеслышащие уши» — это точная характеристика этой машины, зловещий символ самодержавия.
Если в «Родине» Лермонтов сказал о своей любви к отчизне, то здесь он выразил отвращение к крепостному строю, тем «безобразиям и уродствам», которыми «не нарадуются» квасные патриоты (слова Белинского).
Лермонтов заклеймил самодержавие, высказал все до конца, все назвал своим именем. Хранить такие стихи было опасно, они передавались устно. Лишь через сорок шесть лет после смерти поэта они были опубликованы, да и то с цензурными искажениями.
«Прощай, немытая Россия» — вершина политической лирики Лермонтова, одно из самых резких обличительных стихотворений во всей русской поэзии.
Что значит чета белеющих берёз?
Что такое слово чета?
ЧЕТА — жен. двоица, пара, дружка; ровня, или союзный друг другу. Брачная чета, муж и жена. Чета быков, супруг или ярмо, упряжка.
Что означает устаревшее слово чета?
Что означает слово не чета?
Не чета кому-чему (разг.) — не подстать, не пара, не ровня кому-чему-н., не похож на кого-что-н.
Куда не вел бы путь неблизкий?
Куда ни вёл бы путь неблизкий, К какому б дальнему огню, Я в сердце образ материнский, Я образ родины храню.
Как проверить слово чета?
Чёта проверочное слово
По произношению проверочного слова становится понятно, что в корне слова «чёта» пишется такая же буква, как и в слове «чётный». Чёта однокоренные и проверочные слова: вычет, почитать, сочетание, сочетаться, читанный.
Что такое супружеская чета?
чета — ы/; ж.; высок. см. тж. четой Два лица (обычно супруги) или предмета, рассматриваемые как одно целое.
Что значит слово сноп?
Сноп — пучок срезанных колосьев, льна или соломы, перевязанных перевяслом. По славянским представлениям, сосредоточие вегетативной силы злаков и символ плодородия и богатства в хозяйстве.
Как правильно писать не чета?
предикатив разг. Оценка кого-л. как такого, кто не подстать, не ровня кому-л.
Как правильно пишется не чета?
В слове «нечета» ударение падает на слог с первой буквой Е — не́чета.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Музыка
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
КЛЕВЕТНИКАМ «БЕЛЕЮЩИХ БЕРЕЗ». ЕЩЁ РАЗ О СТИХОТВОРЕНИИ «ПРОЩАЙ, НЕМЫТАЯ РОССИЯ!»
Недавно, в мае 2018 года, опять был в Пятигорске, опять был на месте дуэли Лермонтова и Мартынова, опять был в Лермонтовском музее; говорил с научным сотрудником, вернее, сотрудницей о стишке, который приписали великому поэту.
Но с жаром получил ответ, что стишок «Прощай, немытая Россия» писан, безусловно, Михаилом Юрьевичем Лермонтовым и что госпожа О.В. Миллер, лермонтовед, доктор филологических наук, так убедительно написала об этом, что закрыла тему…
«Читал я эту госпожу Миллер! – хотелось мне воскликнуть. – Никаких документальных фактов она не предъявляет: только цитатки из тех, кто не сомневается в авторстве, да ещё приводит сомнительные рассуждения на тему «родины» некоего Виталия Коротича, что вызывает только усмешку…» Но спора, я понял, не получится, да и не надо. Только заметил учёной даме из Пятигорского музея: «Академик Скатов придерживается другого мнения»… И сразу же получил урок: «Он не лермонтовед!»
Что тут скажешь?! Разведешь руками да и только. Разговор продолжать было бессмысленно.
Тема авторства этого стишка уже поднималась много раз.
И вот удивительно, в основном доказывают авторство Лермонтова люди не совсем, что ли, русские, что-то их греет в этом стишке, который приписали великому поэту.
Стихотворение с «немытой Россией», по мнению еще одной ученой дамы, доктора филологических наук Л. И. Вольперт, представляет собой «вершину политической лирики Лермонтова». Не сомневается в авторстве и еще один лермонтовед, мемуаристка Э.Г. Герштейн. Она тоже опирается на исторический образ России, выписанный господином А. де Кюстином. Он для нее является мерилом правды о нашей истории. Ах, как любопытно! Кстати, этот путешественник, известный педераст, которого сторонилось даже парижское общество, был в нашей стране совсем недолго, но успел порядочно нагадить, недаром В.А. Жуковский называл его собакой после публикации чернушных заметок о России, столь угодных русофобам всего мира. Может, русское общество и русскую армию лучше изучать не на основании гнусных впечатлений заезжего туриста-педераста, а на основании документов, воспоминаний наших соотечественников о традициях русского офицерства… Но это мои личные благие пожелания; у дамочек-филологинь сомнений в авторстве нет.
С ними солидарен психолог Т. Г. Динесман. Он утверждает, что «нарциссизм» Лермонтова был ущемлен, поэт вышел из себя и выдал этакий стишок. Психологически, утверждает психолог Денисман, это объясняется амбивалентностью, когда любят и ненавидят одновременно.
Армия таких лермонтоведов велика. И, казалось бы, как тут не признать авторство данного стишка.
И всё бы как-то у этих лермонтоведов сладилось, доказалось, утвердилось, в школьную программу стишок давно пролез, но… большое «НО» осталось.
Вопросов очень много. И даже ученые на них вряд ли смогут ответить, не извиваясь как ужи…
Есть основательная версия, что стишок этот написал пародист Д.Д. Минаев, он к тому же писал пародию на лермонтовского «Демона», а здесь сделал перекличку с пушкинским «Прощай, свободная стихия!» Но эту версию оставим без комментариев.
Другое. Удивительное. Источник. Его нет! Ни рукописи, ни рукописи того, кто записал, якобы, со слов или с подлинника поэта данный стишок. Опубликован стишок аж через сорок с лишним лет после смерти поэта. А что же, где этот стишок, в каких закромах лежал, почему о нем никто не ведал, не слышал, кроме какого-то современника-инкогнито. Неужели за этот стишок кого-то бы загребли «мундиры голубые»? Почему главный публикатор П.И. Бартенев дает разные варианты. То «вожди», то «паши», то «цари», то «им преданный», то «послушный им»… Что это за вольности в восьми строчках?! Об этом уже много писалось. Кое-что невольно приходится повторять. Ну и пусть! Повторимся. Не все у нас «лермонтоведы»…
Глянем еще раз на текст. Беспристрастно не получится. Учтем, что этот текст приписывают гениальному поэту.
Прощай, немытая Россия!
Страна рабов, страна господ…
«Прощай, свободная стихия!» – так начинает Пушкин свое стихотворение «К морю». У настоящих поэтов «копировать» начало друг у друга не принято! У друзей-поэтов – это запросто. Но Лермонтов не знал лично Пушкина и вряд ли бы взял «Прощай…» в запев своего стиха…
А что дальше? «…немытая Россия». Это что, метафора, новый образ, где в каком месте она немытая?! Это сочинил дворянин, русский офицер, который едет в действующую русскую армию, который написал «Бородино»?!
Страна рабов, страна господ…
Каких рабов и каких господ? Выходит, автор сам был из тех «немытых» господ, окруженный «немытыми» рабами? В общем-то, по большому счету: все страны того времени социально состояли из господ и рабов. Из богачей и трудовой челяди, которая была во многом занята рабским трудом и прав никаких не имела. Но вряд ли автор стишка думал о международных господах и рабах… Он, скорее всего, живописал про отечественное сообщество.
Но совсем незадолго до появления этого стишка Михаил Юрьевич Лермонтов создал истинный шедевр – стихотворение «Родина». Приведу его полностью. Дабы почувствовать разницу.
Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит её рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни тёмной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю – за что, не знаю сам –
Её степей холодное молчанье,
Её лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек её, подобные морям;
Просёлочным путём люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спалённой жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь жёлтой нивы
Чету белеющих берёз.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.
Это стихотворение как кость в горле для тех, кто с пеной у рта доказывает, что стих «о рабах» писан Лермонтовым.
А что же дальше в этом вульгарном стишке с немытой страной и немытыми, выходит, господами и рабами? Да нет! Там, оказывается, есть и помытые!
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ.
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
Ух, как здорово! Рабы вдруг становятся народом! Не все, оказывается, непомытые. Есть «мундиры голубые»… Это, видимо, еще один класс, какой-то особенный, выделенный из господ? Прежде Лермонтов в своем творчестве таких слов не упоминал. «Мундиры голубые» – жандармерия. По сути написано: жандармам преданный народ… (А «преданный» имеет еще и смысл «переданный»). Неужели жандармерии народ был предан? Да и часто ли народ России, где было преобладание сельского населения, видел голубые мундиры жандармов?
В публикации Бартенева, который с ней что-то финтил, есть и другой вариант «и ты, послушный им народ». Кто додумался подправить автора, скрасить, смягчить чепуховину про преданность жандармам?
А дальше автор стишка переходит непосредственно к себе: он прощается с Россией.
Быть может, за хребтом Кавказа
Сокроюсь от твоих вождей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
С чего бы вдруг, если автор ехал на Северный Кавказ? По сути – в предгорья Кавказа. Откуда «за хребтом Кавказа»? За хребтом – Грузия, Армения, Турция… Куда едет автор?
Опять же любопытная деталь: «за хребтом Кавказа» – явно неточно, прятаться за хребтом… Все-таки надо бы: за хребтом Кавказских гор. И впоследствии появляется отредактированная строка «за стеной Кавказа» – стена и прочнее да точнее, нежели хребет. Кто мудрячил с этой редакцией?
…«Сокроюсь от твоих вождей». И опять же на эту строчку нашелся редактор. Есть вариант «пашей» (какие «паши» в Российской империи?), есть и другой вариант: «царей», – тоже любопытная замена, кем, когда сделана, каким современником поэта? Опять повторюсь: ни одного документального подтверждения! Ни оригинала, ни списка!
Автор скрыться хочет. Но русский офицер Лермонтов ехал служить туда, куда его направили. И как он мог сокрыться от власти, если присягал государю-императору и едет на государеву службу?
Все аргументы можно принять за придирки к поэтическому мышлению, которые частенько предъявляются великим поэтам. Придирки имеют право на жизнь, тем более к великим поэтам!
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
Последняя строчка вся шипит. Неужели гениальный поэт был таким тугоухим, что не слышал и не понимал: «от их всеслышащих ушей»?! Читая такое даже про себя, а не вслух, и то спотыкаешься. «Всеслышащий» – слово тяжелое, непоэтическое. Разумеется, у поэта встречаются причастия, где характерна «щ», но когда шипит вся строчка – это выглядит как-то небрежно, даже халтурно.
Впрочем, стоп!
Читал у одной лермонтоведши (запамятовал фамилию), которая, разумеется, считает этот стишок «шедевром» Лермонтова, что автор нарочито делает эту строку шипящей, это, дескать, иллюстрирует наушничество, шепот прислужников охранки и т.п. Как тут не вспомнить: один коньяк пьет и говорит: клопами пахнет; другой клопа давит и говорит: коньячком пахнет… Есть, правда, и еще одна пословица: хоть плюй в глаза – всё божья роса…
Однако, эту статью я задумал по иному поводу, не для спора с лермонтоведами. Я сразу принял позицию академика Николая Николаевича Скатова: Лермонтов такого не сочинял! А написал я эту статью с другой обобщающей мыслью. И творчество Михаила Юрьевича как раз послужило примером. К сожалению, не единственным.
Литературоведение – наука отчасти безнравственная, жестокая, провокационная, ибо она предполагает не только исследование творческого, засвидетельствованного документами и фактами наследия писателя, но и его личной жизни, его черновиков, писем, воспоминаний о нем современников, подчас абсолютно отстраненных от истины и действительности, и на основании этого сомнительного «материала» дает, якобы, право исследователям делать выводы. Литературоведы подчас безжалостно «лезут» в личную жизнь, в сокровенную переписку писателя, в его интимные, «недоступные для чужих глаз» места, в постель его в конце-то концов… А кто им это позволял? Позволял в своем завещании покойный? Где ж тут нравственность? Подчас и почитания, даже простого уважения нет к тому, кого пытается «расчленить» какой-нибудь знаток литературовед.
К примеру, перед смертью И.А. Гончаров умолял в духовном завещании, чтобы после смерти не трогали и не печатали его личную переписку. Он даже говорил, что это будет лучшим венком на его могилу… Не хотел, стеснялся чего-то, о чем-то сожалел, может, что-то было совсем сокровенное, личное, может, что-то даже стыдливое в его письмах, отчего краснел… Не надо это печатать, письма-то ведь отправлены конкретному адресату, а не всей публике! Однако только Иван Александрович умер, литераторы, критики, тут же его письма опубликовали. Такова эта публика!
Разного пошиба литературоведы, псевдолингвисты выудят из творчества, из дневников, писем великого человека скабрезную фразу, стишок непотребный или матюжок – и давай им трясти, давай показывать всему миру каков был гений! Уймитесь, господа! Нет, не таков!
Об этом Александр Сергеевич Пушкин уже сказал убедительнее некуда. Из письма А.С. Пушкина к П.А. Вяземскому (1825 г.): «…Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок — не так, как вы — иначе…»
Поэтов и писателей судят по произведениям! А не по той грязце, чернушке, сомнительным эпизодам, словам, фразам или даже письмам, которые нароют скудоумные критики, а еще чаще – припишут небывалицы писателю.
Рассуждая о творчестве и жизненном пути больших русских писателей, хотелось бы поставить перед литературоведением некоторые ограничители. Нравственные, конечно. Господа, до истины, до самых глубин и истоков поступков исследуемого вы все равно не докопаетесь, это в принципе невозможно, сама природа – «натура» – вам этого не позволит, но неприглядные стороны жизни великого человека можете даже нечаянно обнажить.
А еще – часто неискушенной публике представить то, чего сам автор и не собирался публиковать или сделал это под воздействием заблуждений.
И если Н.В. Гоголь после сожжения второго тома «Мертвых душ» сожалел об этом и сознавался, что сделал это необдуманно, сгоряча, что хотел сжечь только отдельные черновики и разные ненужные бумаги, то свою первую книгу, поэму «Ганс Кюхельгартен», он не случайно скупал в книжных лавках, для того чтобы уничтожить ее! Он понимал, что это сырое, недостойное Литературы, это лучше сжечь…
Помню, мне рассказывал один талантливый писатель, как насочинял – от бедности – порнографический рассказ и хотел его протолкнуть, продать подороже одному разгульному изданию, но вовремя одумался и как ему после такой писанины было неловко перед самим собой.