Читай не хочу что мешает ребенку полюбить книги
Читай не хочу что мешает ребенку полюбить книги
Римма Раппопорт. Читай не хочу. Что мешает ребенку полюбить книги. М.: Individuum, 2021. Содержание
Сейчас я периодически пишу заметки для «Горького» — сайта о книгах и чтении, — но в школе мои отношения с литературой складывались не очень гладко. Длинные списки на лето вызывали тоску, и книги, подобранные бабушкой (она работала в юношеской библиотеке), так и оставались нетронутыми. Пространные описания русской природы у классиков, по которым писали диктанты, не вызвали желания прочитать их произведения целиком. Большая часть школьной программы прошла мимо меня. Наверстывать пришлось уже в университете, когда я вдруг обнаружил, что упустил много всего интересного.
Что же мешает детям полюбить чтение? На этот вопрос решила ответить Римма Раппопорт, учительница русского языка и литературы и обозревательница интернет-издания «Мел». Дело не только в профессиональном интересе. Книга начинается с истории о том, как Раппопорт с мужем подарили дочери на Новый год сборник стихотворений Олега Григорьева и азбуку Бродского. Но вместо того, чтобы обрадоваться, дочь заявила: «Мама, не читай мне. И сами не смейте читать, а книжки, которые у нас есть, выкиньте!»
Разговор о детском чтении Раппопорт начинает не с самих детей, а с их родителей. Во время работы над книгой она провела опрос среди знакомых. Все опрошенные утвердительно ответили на вопрос «Важно ли вам, чтобы ваши дети читали?», а 82% из них негативно отреагировали на перспективу оказаться родителями нечитающего ребенка: «В общем трагическом хоре многократно повторялось словосочетание „родительский провал”, а больше всего меня впечатлил ответ: „Это не мои дети”. Кажется, „Шок и ярость” — подходящий и достаточно литературный заголовок для результатов этого опроса».
Такое отношение к детскому чтению Раппопорт характеризует как «моральную панику». Причин, по ее мнению, сразу несколько: это и советский миф о «самой читающей стране», и сакрализация книги, которая, как мы хорошо знаем, самый лучший подарок. Пожалуй, главное тут — это очень специфическое отношение к чтению. Многие родители, заставшие еще советскую школу, полагают, что чтение должно прежде всего интеллектуально обогащать и воспитывать, а не приносить удовольствие. «В традициях нашего отечественного образования отвержение гедонистического подхода к литературе. словосочетание „читательский гедонизм“ в устах особенно яростных приверженцев классического школьного образования стало едва ли не ругательным», — цитирует Раппопорт Елену Романичеву, исследовательницу детского чтения.
Проявляйте изобретательность — так можно обобщить рекомендации Раппопорт. Если ребенок еще маленький, ему можно написать письмо от имени литературного героя или разыграть дома сценку по мотивам любимого произведения. Подростку можно подкинуть идею книжного блога в инстаграме или тиктоке. Главное не давить ребенка и не превращать чтение в обязанность вроде уборки комнаты.
Но даже если родители все сделали правильно и не отбили у ребенка желание брать в руки книги, в школе все может измениться. Это как раз мой случай: до того как в расписании появился предмет «литература», я с удовольствием проглатывал книги серии «Я познаю мир». Как отмечает Раппопорт, такое происходит со многими детьми, и проблема не только в том, что преподают в школе, но и в том, как это делают.
С одной стороны, школьная программа в России включает много сложных даже для взрослого читателя произведений вроде «Войны и мира» и «Преступления и наказания», на разбор которых отводится в лучшем случае несколько недель. Раппопорт приводит пример Италии, где «Божественную комедию» Данте читают три года. При этом в российских школах курс литературы обычно заканчивается на середине XX века, и многим учащимся Маяковский кажется чуть ли не современником. С другой стороны, школа не учит наслаждаться чтением и не развивает навыки филологического анализа. Вместо этого уроки литературы часто сводятся к повторению заученных формулировок из методических пособий и поиску ответа на вопрос «Что же хотел сказать автор?». Свою роль сыграл и ЕГЭ по литературе, принесший с собой «педагогику натаскивания».
По мнению Раппопорт, вместо погони за количеством пройденных произведений полезнее было бы сделать ставку на формирование компетентного и заинтересованного читателя: «Не лучше ли научить детей наслаждаться литературой, чтобы, запомнив этот опыт, они в будущем ознакомились с каноном самостоятельно? Вопрос непростой. И оценить риски такого подхода сложно. Единственное, что мы можем подсчитать, — потери от нынешнего подхода». В конечном счете Раппопорт оставляет открытым вопрос о необходимости коренных изменений в школьной программе по литературе. Впрочем, едва ли это можно отнести к недостаткам книги — подобная тема требует отдельного обсуждения.
В «Читай не хочу» много практических советов и наблюдений, которые пригодятся родителям и педагогам. И все же книга Раппопорт — это не просто набор рекомендаций или пособие из серии «Помоги себе сам». Важную ее часть составляют размышления о собственном детском опыте и разговоры с учителями, родителями и школьниками, рассказывающими о своих взаимоотношениях с книгами. Так, Раппопорт приводит интервью со своим отцом, который в детстве переживал из-за того, что дочь — нечитающий ребенок. Благодаря этому «Читай не хочу» избегает менторского тона. Раппопорт ищет ответ на волнующий ее вопрос и не претендует на то, чтобы предложить универсальные рецепты. Она честно констатирует, что многие дети так и не станут книголюбами — и в этом нет ничего страшного.
Разговор о чтении выводит Раппопорт на более широкие вопросы, связанные с воспитанием и образованием. Подход, который она отстаивает, предполагает, что эти процессы не могут быть однонаправленными, а родителям и учителям важно прислушиваться ко мнению детей и чутко реагировать на изменившиеся потребности и интересы.
Рецензии на книгу « Читай не хочу. Что мешает ребенку полюбить книги » Римма Раппопорт
Книга написана очень простым языком. Написана интересно, много жизненных наблюдений автора, которые действительно помогают посмотреть на проблему чтения современных детей совершенно с другой точки зрения. Всем родителям читать обязательно.
Всегда казалось, что нон-фикшн — это не мое. Потому для меня было полной неожиданностью, что я с увлечением за сутки с перерывами на работу могу буквально проглотить такой текст. Это и побудило меня написать отзыв.
Книга Риммы Раппопорт «Читай не хочу» произвела на меня впечатление. Думаю, ее нужно прочесть каждому настоящему или будущему родителю, а также педагогу. Написана она легко и просто, в то же время первоклассным литературным языком с очень удачными стилистическими и художественными приемами.
Тема книги животрепещущая, беспокоящая многих, — дети и чтение. Не думала, что она предполагает юмор, ведь это огромная и страшная проблема — дети читают все меньше и меньше. Однако некоторые эпизоды вызывали у меня почти гомерический хохот (особенно про «Илиаду», оказавшуюся в унитазе). Материалы изложены так, что ты не испытываешь тревоги за подрастающие поколения (очень верное название серии: «Нетревожный подход»). Все больше убеждаешься в том, что совсем не все потеряно. К концу книги уже абсолютно уверен: все в порядке — они любят книги!
Листая страницы, вспоминала свое детство и свои взаимоотношения с литературой. Порой бормотала под нос: «Черт возьми, как же знакомо!» А ведь сколько лет была уверена, что такой проблемной росла только я, и до сих пор краснею и стыжусь, когда кто-то узнает о моих пробелах в читательском опыте.
Мне не очень везло со школьными учителями по литературе. Помню, в параллельном классе был преподаватель, к которому все бежали на урок с горящими глазами (кажется, даже заядлые двоечники). Я испытывала зависть. Правда, потом счастье привалило в вузе, где было много достойнейших людей, читавших нам лекции. Повезло тем детям, у кого такие учителя, как Римма. Пока штудировала ее труд, думала: «Как бы хотелось побывать хоть на нескольких ее уроках».
Римма провела большую исследовательскую работу, перелопатила много материалов. При этом никакого пафоса и бахвальства нет, чем грешат многие писатели, сразу причисляющие свои труды к гениальным научным. Скромность, отсутствие навязчивого яканья. Возникает ощущение, что ты не книгу читаешь, а ведешь открытый, честный и искренний диалог с автором-человеком. Очень добросовестно отнеслись к цитируемым источникам, коих довольно много. Правда, не совсем поняла, почему не стали использовать в сносках традиционную формулировку «Цит. по».
Отдельно хочется написать про то, как
пишут сами дети (в книге приводится очень много детских высказываний по поводу литературы и чтения). Какие же светлые головы, какие мысли, какая речь! Иногда начинаешь читать такой отрывок и думаешь: наверное, кто-то взрослый писал, а потом смотришь на подпись и рот разеваешь — это высказывание двенадцатилетнего парня.
Немного о качестве самого издания. Когда получила книгу от продавца, первая мысль была: очередное клеенное издание в недолговечной обложке, которая отвалиться после первого же прочтения. Нет, пока читала, радовалась. Книга легкая, верного формата, ее удобно держать, обложка не потрепалась и не запачкалась. Бумага чудесная — довольно плотная, приятного правильного цвета без дурацкой слепящей белизны. Кегль очень щадящий, легко читается. Вообще, сразу ясно — доселе неизвестный мне издатель Individuum не поскупился. В книге есть воздух (правда, настолько, что можно повстречать один пустой лист!). Это ныне редкость, очень ценю такой подход. На совесть сделана верстка. Видно, что думали над тем, как бы получше представить текст без единой иллюстрации и виньетки, но при этом, чтобы не было скучно. Хорошо продуманы уровни заголовков и текстовых блоков, вкусно и без пошлых излишеств подобраны гарнитуры и начертания. Как радостно глазу, когда после заголовка нет абзацного отступа (господин Мильчин был бы доволен)! За это отдельное спасибо. Понимаю, почему шмуцтитулы с пагинацией — в содержание вынесены только названия разделов. Но по издательской традиции так делать не принято. Я бы попробовала этого избежать. Как вариант: колонцифры можно оформить более художественно, чтобы они не выглядели так же, как в основном текстовом блоке, а воспринимались скорее как иллюстрация. Не стала бы оставлять колонцифры и на последних станицах главы. Чуть не забыла — особый респект за оформление обложки.
Еще немного занудства. Пару переносов упустили, запятую лишнюю воткнули, не везде соблюли единообразие в написании числительных. Словосочетания «дарим подарки» и «актуально прямо сейчас» меня огорчили, однако на общие впечатления, к моему удивлению, это не повлияло. Последнее: в случае, когда перед закрывающейся кавычкой стоит многоточие, вопросительный или восклицательный знак (разумеется, если они относятся к высказыванию, заключенному в эти самые кавычки), все же не принято ставить после нее точку.
Спасибо огромное всем тем, кто принял участие в создании этого издания. Я получила большое удовольствие, ценные знания и уверенность в завтрашнем дне.
«Мы привыкли преподавать то, что неинтересно детям изначально»: Римма Раппопорт об уроках литературы и своей книге
© Фото из личного архива Риммы Раппопорт
«Основная идея в том, чтобы никого не заставлять»
В конце апреля в Санкт-Петербурге прошла презентация книги «Читай не хочу. Что мешает ребенку полюбить книги», которую написала учительница русского языка и литературы, автор статей об образовании Римма Раппопорт.
Специальной гостьей стала главред нашего издания Лена Аверьянова. Сегодня мы публикуем монолог Риммы о том, как она решилась написать книгу и возможно ли увлечь современных детей чтением. Мнение Лены мы опубликуем в ближайшее время отдельно.
Как я решила написать книгу
Честно говоря, тут нет никакой красивой истории. Мне написало издательство «Индивидуум» и предложило поработать над такой книгой. Я подумала: «Ой, ужас какой» и согласилась. Этому поспособствовала пандемия, потому что можно было сидеть дома и безвылазно ее ночами писать.
Самым сложным было рефлексировать, что-то про себя как про читателя понимать, копаться в своем читательском детстве.
Получился такой освобождающий опыт: потому что мне пришлось снова проживать родительство в момент написания книги. Основная ее идея — никого не заставлять. Но для меня оказалось не так просто начать следовать тому, что ты пишешь, то есть не просто написать книгу о том, что не нужно заставлять детей читать, но и действительно перестать это делать самой.
От момента, когда мне предложили поработать над книгой, до момента, когда мы внесли последние правки, прошел год и несколько месяцев.
Как я поняла, что не поняла, что же мешает детям полюбить книги
Однозначного ответа на этот вопрос у меня точно нет. Но, наверное, какие-то основные факторы могу выделить.
Я думаю, что это очень сильно зависит от возраста детей. То есть подросткам, наверное, мешают какие-то другие вещи, чем, например, шестилетнему человеку. Шестилетнему человеку не мешает, допустим, большое количество домашних заданий. С другой стороны, маленьким детям не так мешает телефон, который, по-моему, удачно отвлекает не только детей, что уж там.
Мне кажется, пока я дойду до книжки, я десять раз загляну в телефон и до книжки уже не доберусь. Это не только проблема детей, это вообще какая-то всеобщая проблема.
Еще мешают взрослые, просто они по-разному мешают. Я могу сказать и о себе: я точно своему ребенку мешала, потому что все время приставала и говорила: «Ну, давай, ну почитай, вот тебе книжечка. И в школе это все приобретает какие-то немыслимые масштабы.
Вот и расцветает наше взрослое умение: заставить детей читать, но так, чтобы они потом не захотели этого делать больше никогда.
Для меня это дополнительная сложность как для учителя литературы. Школьники — это же все-таки чужие дети, не получится у меня, чтобы они читали, ну и ладно, их родители попереживают. А своего ребенка ведь начинаешь давить, к сожалению, больше, чем чужих.
Об амбициях родителей
Вот есть чтение, когда ребенок может читать слова, буквы, слоги, книжку, страницу, то есть у ребенка есть сам навык чтения. Это одна история.
Другая история: ребенку нравятся книжки. И эти истории нельзя смешивать и тем более взбалтывать, что я попробовала сделать и на этом погорела.
Заставлять ребенка в этот момент, пока ему нравится, читать сверх «нравится» — плохая идея.
Это очень трудно понять, особенно если рядом есть какие-то другие дети, которые, например, уже читают. Сразу кажется, что ты какой-то кривой родитель и твой ребенок срочно должен начать читать, как тот ребенок. Очень сложно удержаться от каких-нибудь сравнений.
У моей тренерши по йоге ребенок очень хорошо читает. Я недавно видела у нее сторис, где ребенок читает, и просто в этот момент надо хлопнуть себя по руке и вспомнить, что он и твой — это два разных ребенка.
И тут дело не только в амбициях, у меня, например, а в том, что у меня было всегда ощущение, что я в детстве была плохим читателем, и значит, сейчас надо все исправить на моем ребенке, восстановить эту несправедливость, ведь я была такая не очень получившаяся.
Свою большую книжку я прочитала в шесть лет, и это было поздно, по моим ощущениям. Моему ребенку сейчас тоже шесть и я спокойно отношусь к тому, что она, скорее всего, не прочитает в этом возрасте большую книжку.
Я поняла, что мои какие-то переживания, что я чему-то не соответствовала, не должны переноситься на ребенка.
Про человека, который отводит ребенка на хоккей, хотя ребенку этот спорт не нравится, мы понимаем, что он немножечко не в порядке, а про чтение то же самое не понимаем, к сожалению.
О том, могут ли комиксы помочь полюбить книги
Я прекрасно отношусь к комиксам. При этом я прочитала один комикс в своей жизни. Это не самая естественная для меня литература, но я думаю, что это моя личная проблема, то есть это не значит, что детям не надо читать комиксы.
Я понимаю, что есть очень хорошие комиксы, которые вполне себе литература, просто это такой синтетический вид искусства. Но сомнений в том, что это может быть искусством у меня нет.
Да, комиксы могут быть проводниками в литературу, и слава богу!
Если бы я изначально понимала, что «Дневники Гравити Фолз» вызовут у моего ребенка такой интерес к чтению, господи, я бы купила их раньше, а не подсовывала бы все то, что я подсовывала!
К тому же, у меня есть чудесные взрослые друзья, которые читают комиксы с удовольствием.
Про классификацию родителей по их подходу к чтению
Такая классификация (сам не читаю, другим не советую; сам не читал, но не осуждаю; надо, значит надо) родилась в результате наблюдения. Я девять лет работаю в школе и вижу на собраниях разных родителей.
Есть такая книжная блогерша Лера Мартьянова. Вот она как раз намного экспертнее меня в вопросах детского чтения. И у нее есть потрясающие такие сатирические ролики, в которых она изображает родителей, которые приходят к ней, когда она продает книжки на ярмарках.
Узнаешь себя тоже в некоторых ее роликах, смеешься и расстраиваешься немножко. Потому что есть родители-консерваторы, а есть современные.
И вот я мечусь между ними, между «о боже, надо срочно прочитать прямо сейчас всю Астрид Линдгрен, иначе мы не прочитаем ее никогда и все умрем» и тем, что «ой, если мы будем читать сейчас одну Астрид Линдгрен, мы такие несовременные, надо срочно побежать в издательство „Самокат“, купить у них все книжки, потому что вот все их покупают, и я же знаю людей, которые там работают».
Но консерватор, конечно, из меня не очень хороший, потому что мне выстроить систему чтения сложно. Раньше я думала, что у меня будет ребенок, у меня будет потрясающая система, я планировала, что и когда мы прочитаем, как мы будем под это подстраивать какие-нибудь путешествия.
Но сейчас, наверное, больше пытаюсь быть где-то между, но не могу себе отказать в приобретении какой-нибудь хорошей такой хипстерской детской книжечки современной.
Про аудиокниги
Как к явлению я отношусь к аудиокнигам нормально.
Если ребенок не может прочитать книжку глазами, ну пускай он прочитает ее ушами.
Для меня разница в восприятии есть, я не могу слушать аудиокниги. Я сейчас сделаю позорное признание: за всю жизнь я послушала две аудиокниги.
«Евгения Онегина» в девятом классе, потому что я почему-то никак не могла его прочитать. А вторую в позапрошлом году — «Моцарта и Сальери», потому что мне надо было готовить еду и при этом перечитать к уроку книжку. Но в принципе для меня этот формат просто сложный, я люблю читать глазами.
Я даже недавно себя поймала на мысли: вот вроде бы думаешь, ой, я вся такая современная, я смотрю видео, я там еще что-то делаю, я так мало читаю в последнее время какой-нибудь хорошей литературы. А потом я понимаю, что если у меня есть выбор посмотреть видео на YouTube или ту же информацию прочитать, я пойду ее читать.
Но в плане детей — на здоровье. Если бы их не было, я бы сошла с ума, прочитать все это самостоятельно ребенку вслух я точно не готова. Классно же, что можно уснуть, пока ребенок читает как бы ушами, а ты не должна этого делать. Поэтому я все время засыпаю, когда Лия [дочь Риммы — прим. ред.] слушает аудио книжки, и никогда не знаю, чем кончилось.
Как родителям найти время на совместное чтение
Это должно быть ритуалом. То есть это очень противные слова, но, кажется, это правда, должно быть каким-то ритуалом.
Зубы же мы чистим, находим на это время. Мне кажется, это вот прям базовая какая-то штука. Но иногда можно и не чистить зубы тут я согласна!
Для меня лично чтение само по себе ритуал, потому что я ненавижу ролевые игры вот эти все, когда надо куклой быть, еще кем-то.
Поэтому если мы оказываемся вместе, я лучше почитаю, в целом это меня спасает от многого.
О том, как пандемия повлияла на чтение
Очень хорошо быть родителем, когда твой ребенок ходит в садик до шести вечера. И немножко новые острые ощущения, когда вы проводите вместе 24 часа в сутки. Но результатом пандемии для меня стала книжка. То есть по ночам я была свободна, это было не такое плохое время.
Мне кажется пандемия, с одной стороны, дала нам с дочкой больше какой-то близости, с другой стороны, показала, как хорошо, когда есть садик, когда можно как-то дозировать общение. Мне кажется, дозировать общение нужно всем.
В какой-то момент мой ребенок был счастлив от нас, например, избавиться. Прямым текстом сообщил, что мы порядком за эти два месяца надоели ей.
Примерно в то же время с нами случился «Гравити Фолз». Он скоротал много времени.
Также у нас открылся портал в нон-фикшн. Я с детства была как-то приучена художественное читать. Я пыталась читать одну книжку нон-фикшн, мне кажется, так и не дочитала. А Лия оказалась читателем нон-фикшн, это выяснилось за пандемию. Особенно в связи с вирусом — теперь у нас всякие книжки про паразитов, организмы, биологию, микробов. Я тоже в это погружаюсь и тоже это отличный способ восполнить какие-то свои пробелы в знаниях.
Про литературное образование в школах
Не все, но очень многое я хотела бы изменить. Я понимаю, что сейчас идет много разговоров про тот самый школьный список литературы.
И, кажется, что действительно не все произведения в списке соответствуют каким-то ожиданиям и интересам школьников. Но у меня нет такого, что вот я прямо сейчас хочу пойти и выкинуть половину школьной программы. Но совершенно точно его надо дополнять чем-то новым и современным.
К примеру, я не читаю много young adult литературы но ее я бы добавила точно.
Еще одна проблема — у нас же просто пулеметная очередь того, что ты должен пройти с учениками. У тебя есть три дня на «Пиковую даму», два дня на «Мцыри», а потом ты должен как-нибудь пройти еще что-то.
И за год ты проходишь огромное количество произведений, не остается времени ни на современное, ни просто подышать. Вот сейчас у меня восьмой класс и два часа литературы в неделю, ну я не успеваю примерно ничего.
И в то же время хотелось бы, конечно, чтобы среди этого появилось что-то, что будет точно детям сразу интересно потому что мы привыкли преподавать то, что не интересно детям изначально.
Мы не привыкли же просто поговорить, например, мы привыкли все разбирать. И отсюда негативный школьный опыт чтения. В Твиттере на какие-то статьи о книжке люди сразу начинают писать о своем ужасном школьном опыте. И вот такой ужасный школьный опыт хорошо бы искоренять.
Невозможность школьнику выразить свое мнение — еще один вечный такой бич.
В моей книге есть много голосов школьников живых которые рассказывают, что их устраивает, что их не устраивает, как они читают в школе. И они тоже там стонут про свое мнение, это вечный такой стон.
Мне кажется важным, чтобы и учителя, и дети немножко понимали, что такое свое мнение. Книжка отстой — это впечатление, оценочное суждение. А история про то, чтобы учить формировать свое мнение, это вообще отдельная большая учительская, в том числе, работа.
Но это безумно важно, потому что люди, которые оставляют сегодня свои оскорбительные мнения в интернете, это те самые взрослые, которые пережили еще советское образование, и поэтому они замечательно умеют высказывать свое мнение в формате «ты дурак». Но важно понимать, что «ты дурак» — это не мнение.
«Читай не хочу: что мешает ребенку полюбить книги». О дислексии в эпоху смартфонов, фрагмент книги Риммы Раппопорт
Начать читать и в пять, и в шесть, и в семь лет абсолютно нормально. Но в некоторых случаях формирование навыка самостоятельного чтения действительно сопровождается серьезными трудностями. Проявляется это уже в школе и сразу становится проблемой в обучении. Увидев ребенка, не справляющегося с чтением, проще всего навесить на него ярлыки «лень» и «глупость». А дело может быть вовсе не в отсутствии мотивации, а в дислексии, врожденной неспособности к овладению чтением. В мультфильме «Не называйте меня глупым за то, что я не умею читать» ощущения человека с дислексией передаются с помощью метафор: герой объясняет, что буквы для него как брызги воды или мухи, разлетающиеся с листа бумаги в разные стороны. Ребенок с подобной проблемой интеллектуально развит не хуже сверстников, просто он иначе видит текст. Поэтому ему так тяжело читать и писать.
У ученых нет единого мнения о причинах возникновения дислексии. Согласно основным теориям, проблемы с чтением либо относятся к врожденным особенностям развития, либо связаны с «нарушениями в формировании важных для чтения когнитивных функций», либо вызваны педагогическими и методическими ошибками на начальных этапах обучения чтению. Марьяна Безруких отмечает, что к дислексии может привести и преждевременное обучение чтению, когда мозг ребенка еще недостаточно сформирован, а родители настаивают на раннем развитии.
Дислексию диагностируют только в школе — не раньше конца второго — начала третьего класса, когда навык чтения должен быть сформирован уже у всех. Первым сигналом становятся заметные трудности в учебе. По мнению детского нейропсихолога Галины Юрченко, родителям дошкольника стоит начать беспокоиться, если «у ребенка наблюдается задержка речевого развития, он испытывает сложности при построении рассказа по сюжетным картинкам и логико-грамматических конструкций, постоянно все роняет, спотыкается, плохо завязывает шнурки и застегивает пуговицы, путает право и лево, месяцы и дни недели, не может сосредоточиться на задании, легко отвлекается».
Наличие дислексии не означает, что человек вообще никогда не сможет читать книги. Но ему надо помочь — поддержать психологически, вовремя отвести к хорошему специалисту. Поставьте себя на место ребенка: ты физически не можешь читать так же, как одноклассники, а учителя и родители ждут результата, ругают, раздражаются. «Научить читать запущенного дислексикахотя и трудно, но возможно, а вот сделать так, чтобы он получал удовольствие от общения с книгой, — увы, практически нереально», — считает Безруких. Информационная и моральная поддержка понадобится и родителям. Найти ее можно, например, в Ассоциации родителей и детей с дислексией.
Жил-был маленький мальчик, который терпеть не мог читать. Вообще. Ну совсем ничего. Даже сказки в начальной школе были суровым испытанием. Кто-то посоветовал родителям приобщать меня к чтению с помощью комиксов. Комиксы я полюбил всей душой, но читать лучше и больше не стал. Чтобы вы понимали масштаб трагедии: текст длиннее четырех страниц вызывал у меня панический страх.
Проблемы начались в пятом классе, когда оказалось, что читать надо не только на литературе, но и на остальных предметах. В шестом классе я пошел в центр дополнительного образования «Поиск» на отделение русского языка и литературы. Мне было очень сложно. Но! Там была Татьяна Ивановна… Она никогда никого не заставляла читать и не ругала за невыученные уроки. Она рассказывала… О книгах, их авторах, героях произведений. При этом оставалась какая-то интрига. Мол, хочешь узнать все до конца — прочти сам. Не буду врать, сначала даже это не помогло. Я почти рыдал, если предстояло прочесть что-либо длиннее рассказа. Но это уже был вызов! Я решил вооружаться.
Мы нашли специальные образовательные программы по работе сначала с малыми, а потом с большими текстами, после чего я успешно прошел курс скорочтения. Я справился! На лето Татьяна Ивановна, как правило, дает нам список литературы, состоящий из двух частей: обязательная и дополнительная (для души). За каникулы после седьмого класса я прочел ВСЕ рекомендуемые книги (а это более ста произведений!). Это был рекорд! Около недели я чувствовал себя почти олимпийским чемпионом. Так было до того момента, пока у меня не возникло желания перечитать, а не просто «проглотить» некоторые книги. Я понял разницу. Читал уже неспешно, с расстановкой. Влюблялся в фантазии Беляева и Верна, зачитывался Достоевским и Чеховым. Но мне нужен был этот период «глотания». Я осознал, что могу читать много, победил страх перед казавшейся до этого неподъемной школьной программой.
Может быть, для кого-то навык чтения — это постепенный подъем по ступенькам от комиксов к творчеству Толстого. Для меня же это была война! С триумфальными и проигранными битвами, долгими осадами и заключенным в итоге сердечным согласием.
Георгий, 15 лет, Ставропольский край
Дислексия не ставит крест на читательском будущем ребенка. И даже на писательском не ставит. Андрей Жвалевский и Евгения Пастернак — популярные авторы, вместе пишущие для детей и подростков. У Евгении дислексия, и она согласилась со мной об этом поговорить.
Как вы узнали, что у вас дислексия? Как это влияло на вашу жизнь в детстве?
Узнала об этом, уже будучи взрослой, пришла с младшей дочкой на курсы скорочтения, она очень медленно читала, мне хотелось ей помочь. По ходу выяснила, что с дочкой все хорошо, а вот со мной не очень.
Про свое детство я много думала. Мне дислексияне мешала, и я пытаюсь разобраться почему. Я, безусловно, не любила читать. Я очень любила истории, у меня было огромное количество сказок и книг на пластинках. То есть слушать истории я любила. Читать было сложно.
В школе я училась хорошо, но меня спасала советская программа. Во‑первых, я пошла в школу в семь лет, а не в шесть, как тогда часто делали. Во‑вторых, в школе все было очень медленно, и даже я успевала. В-третьих, нас год учили писать письменными буквами, и меня начала спасать механическая память. Написать письменную «я» в другую сторону невозможно — рука помнит, печатную я до сих пор в нужную сторону не напишу, у меня сразу начинается паника.
На уровень школьной пятерки в советское время даже с дислексией можно было выйти. Никто не требовал много читать, все было просто и размеренно. Задачу читали сначала вслух, потом уже смотрели в текст. Учитель вообще много читал вслух, все разжевывалось помногу раз. Лексика была простая. Я вижу слово картинкой, и я довольно быстро выучила, как выглядят все нужные слова — мне хватало.
Вам до сих пор тяжело читать?
Читать сложно. Энергозатратно. Устают глаза. Я это очень здорово опять прочувствовала, когда начала учить английский, поначалу доходило до мигрени. Невозможно прочитать страницу текста, нужно встать, походить, съесть шоколадку. Если бумага глянцевая, если шрифт мелкий, если курсив — через полстраницы глаза болят, голова болит, физическая усталость.
На родном языке, конечно, давно уже не так. Но до сих пор, когда я вижу длинный текст, первая реакция — закрыть его.
Как вы в итоге справились с чтением?
Я начала читать в удовольствие лет в 16. Видимо, мозг набрал достаточное количество слов-картинок, и чтение перестало быть физическим трудом.
К сожалению, никаких лайфхаков нет, кроме того что чем больше читаешь, тем проще.
Если советовать мамам детей-дислексиков, то на начальном этапе очень важен крупный шрифт и чтобы бумага не бликовала. Потому что и так буквы прыгают (в моем случае мерцают), а когда еще и бумага бликует, то просто берет отчаяние, каждое слово приходится по три раза пересматривать. А еще очень здорово помогает, когда тебе читают вслух, а ты следишь за текстом.
Как взрослому, не имеющему проблем с чтением, понять, что испытывает ребенок-дислексик?
Верить на слово. Дело в том, что ребенок не знает, что с ним не так. У него по‑другому никогда не было. Когда я поняла, что у меня дислексия, для меня самым большим изумлением было, что, оказывается, у других людей не так. Оказывается, людям важно, в какой последовательности стоят буквы в слове. Оказывается, если написать слово с другой буквой, они не всегда понимают, о чем речь. Дислексики умеют с детства видеть лес, не замечая деревьев. К черту подробности — чтобы выжить, нужно быстро схватить суть. Какая разница, «а» или «о», стоят запятые или не стоят? О чем текст? Что важно? Суть выхватил, картинку в голове представил — прочитал.
Я не могу написать слово, если я его никогда не видела. Я думала, у всех так. Оказывается, другие люди могут. Чтобы запомнить, как пишется слово, мне нужно несколько раз написать его рукой, тогда заработает механическая память. Оказывается, люди могут писать на слух. Как можно понять, что в слове «люблю» «ю», а не «у», если ты его никогда не видел? Для меня это магическое умение.
Вы смогли стать не только читателем, но и писателем. Мешает ли вам дислексия в писательской работе?
Не мешает при наличии грамотного соавтора. Потому что, несмотря на то что я очень многому научилась и в русском языке дислексия практически компенсировалась, я часто делаю чудовищные ошибки. И самое страшное, я их не вижу.
Мои рукописи любой редактор отверг бы с ужасом, если бы Андрей их не перечитывал.
Но когда я пишу, я проговариваю текст. Я слышу текст внутри себя. Я понимаю, какие слова использовать, чтоб не фальшивить. Я умею переводить эмоции в слова. Сбой идет на этапе перевода слов в буквы.