Что ассоциировалось с движением истории или человеческой жизни
ОПОЯ́З
(Общество по изучению поэтического языка) — научное общество, основанное в 1916 в Петрограде при участии В. Б. Шкловского, О. М. Брика, Е. Д. Поливанова, Р. О. Якобсона, Л. П. Якубинского и других. Не имело формальной организационной структуры, но в некоторых документах председателем ОПОЯЗа назван Шкловский, которому принадлежит первое изложение идей ещё несозданного ОПОЯЗа в брошюре «Воскрешение слова» (1914).
ОПОЯЗ стал основной организацией так называемого русского формализма — одного из наиболее значительных течений в поэтике начала 20 в. С возникшим в 1915 Московским лингвистическим кружком (МЛК) ОПОЯЗ сближали цели и методы исследования, а также ряд общих членов — Якобсон, Брик, Б. В. Томашевский. С ОПОЯЗом и МЛК был связан В. В. Маяковский (ОПОЯЗ на раннем этапе ориентировался на поэтическую практику футуристов, позднее некоторые члены ОПОЯЗа входили в ЛЕФ, руководимый Маяковским). В 20‑х гг. деятельность основных членов ОПОЯЗа, включая новых (в 1918 в ОПОЯЗ вошёл Б. М. Эйхенбаум, в 1918 или 1919 — Ю. Н. Тынянов), и их учеников продолжалась в Отделении словесных искусств Государственного института истории искусств (ГИИИ), где работали и другие учёные, в т. ч. формального, но не строго ОПОЯЗовского направления, включая Л. В. Щербу; в разное время к ОПОЯЗу примыкали учёные, не полностью разделявшие его установки и полемизировавшие с ними, например В. В. Виноградов, В. М. Жирмунский.
Основные издания ОПОЯЗа: «Сборники по теории поэтического языка» (в. 1—2, 1916—1917; в. 3 — «Поэтика», 1919; позже под этим грифом с нумерацией или без неё вышел ряд отдельных работ), «Поэтика»: Временник Отделения словесных искусств ГИИИ (в. 1—5, 1926—29), «Вопросы поэтики» (непериодическая серия того же отдела), а также вышедшие в конце 20‑х гг. сборники работ основных теоретиков ОПОЯЗа.
Первый этап деятельности ОПОЯЗа связан с изучением звуковой организации поэтической речи (включая «заумь»), отграничением её от речи практической. Значительный вклад в эту работу внесли ученики И. А. Бодуэна де Куртенэ Якубинский и Поливанов. Однако в основном для ОПОЯЗа характерно отношение к лингвистике как к источнику методологических нововведений; стремление к эмансипации науки о литературе заставляло видеть в языке лишь ближайший сопоставительный «ряд» — в отличие от МЛК и пражской лингвистической школы, для которых задачи поэтики были неотделимы от лингвистики и само обращение к поэтическому материалу было отчасти обусловлено потребностями развития лингвистической теории, особенно у Якобсона с его концепцией поэтической функции языка. В этом смысле справедливое для нашего времени утверждение о том, что современная семиотика восстанавливает традиционное единство филологии, исторически игнорирует непосредственную преемственность, не прерывавшуюся в деятельности Якобсона.
В 20‑х гг. позиция ОПОЯЗа отчасти сближается с пражской, но существенно расходится с «московской», начинается полемика с поздним МЛК и с Государственной Академией художественных наук, а также, с другой стороны, со «школой Бахтина» (ср. полемику с ОПОЯЗом в книгах, вышедших под именами П. Н. Медведева и В. В. Волошинова). Методологическая эволюция начала 20‑х гг. субъективно осознавалась членами ОПОЯЗа как «антилингвистическая»; например, Эйхенбаум именно так понимал свою полемику с немецкой «слуховой филологией» — направлением экспериментальной фонетики, поначалу вызывавшим большой интерес в ОПОЯЗе (особенно работы З. Зиверса и Ф. Зарана). В «нелингвистичности» упрекал ОПОЯЗ и Виноградов. На этом этапе важную роль играет разработка проблем поэтического синтаксиса и «мелодики» как соотношения синтаксиса со стиховыми факторами (работы Эйхенбаума, Брика, Жирмунского), а также поэтической семантики — прежде всего семантики слова в стихотворном контексте (книга Тынянова «Проблема стихотворного языка», 1924, первоначально называлась «Проблема стиховой семантики»), а также в публицистической прозе, т. е. с выходом за рамки «чистой» поэтики [специальный номер «ЛЕФ», 1924, № 1 (5), посвящённый памяти В. И. Ленина; в этом номере опубликована статья Тынянова «Словарь Ленина-полемиста»]. Идеи Тынянова ещё не вполне освоены лингвистической семантикой. Его концепция литературной эволюции как смены «эпох-систем» прямо параллельна (если не является источником) диахронической концепции пражской школы с её «антисоссюровским» тезисом о системности диахронии и иллюзорности чистой синхронии (эти принципы изложены, в частности, в совместных тезисах Тынянова и Якобсона «Проблемы изучения литературы и языка», 1928, — последнем программном документе ОПОЯЗа).
Вклад ОПОЯЗа в языкознание прежде всего определяется разработкой проблем поэтического языка (в противопоставлении «практическому»), чрезвычайно важной для выяснения границ и взаимоотношений собственно лингвистики, стилистики и поэтики, а также исследованием ряда конкретных проблем поэтического синтаксиса, семантики и фонетики (например, исследования «заумного» языка имеют прямое отношение к одной из ключевых лингвистических проблем — «мотивированности» знака). К работам о специфике поэтической речи восходят исследования различий речевых жанров (Якубинский, Щерба, Виноградов). В работах ОПОЯЗа были сформулированы основы научного стиховедения, не утратившие актуальности (Якобсон, Томашевский, который, по отзыву Якобсона, интуитивно пользовался фонологическими критериями), а в стиховедческих исследованиях были впервые выдвинуты положения новой фонологии в её пражском варианте (книга Якобсона «О чешском стихе», 1923; фонологические критерии упоминаются уже в 1922 в обзоре П. Г. Богатырёва и Якобсона). Наконец, пока ещё не полностью проанализирован и оценён материал «Кабинета звучащей речи» ГИИИ, работавшего под руководством С. И. Бернштейна. Под влиянием ОПОЯЗа или в полемике с ним сформировались взгляды таких языковедов, как Якубинский, Жирмунский, Виноградов, Г. О. Винокур, Б. А. Ларин, Поливанов, А. А. Реформатский и другие. Преемственно связаны с ОПОЯЗом некоторые аспекты и направления структурной лингвистики.
Конспект урока на тему «Русская литература 20 века. Проблема периодизации русской литературы 20 века.» по литературе в11 классе
Онлайн-конференция
«Современная профориентация педагогов
и родителей, перспективы рынка труда
и особенности личности подростка»
Свидетельство и скидка на обучение каждому участнику
Тема урока: Русская литература 20 века. Проблема периодизации русской литературы 20 века.
Цели: Сформировать у учащихся понятия о периодизации русской литературы 20 века, его основных направлениях развития
Продолжить формирование общеучебных знаний, умений и навыков конспектирования, планирования ответов, сравнения и обобщения
Содействовать воспитанию нравственных качеств у учащихся, уделить особое внимание воспитанию патриотизма, эстетических норм, гуманизма, активной жизненной позиции.
1.Актуализация опорных знаний
БЕСЕДА ПО ВОПРОСАМ:
— Для чего человек читает? Что он может узнать из книг?
— Можно ли взять из книг какой-либо жизненный опыт, не повторять ошибок других?
— Как на примере героев можно воспитатель в себе какие-либо качества?
— Каких героев мы встречаем в произведениях?
2. Мотивация учебной деятельности учащихся.
Объяснение нового материала
Словарь.
Литературный процесс – литературная жизнь определенной страны и эпохи, включающая эволюцию жанров, тематики и сбережение и различное использование классического наследия, переосмысление вечных тем, возникновение или угасание тех или иных общностей, систем, взаимосвязей литератур. Основные понятия, характеризующие литературный процесс, – художественные системы, литературные течения, направления, творческие методы.
Писательская публицистика является неотъемлемой частью литературы.
Это жанр литературных произведений, стоящий на стыке художественной литературы и научной (социально-политической) прозы. Главное назначение публицистики – поднимать общественно-значимые и актуальные проблемы современной жизни, она берт на вооружение ораторское слово, её стилю свойственна повышенная и открытая эмоциональность.
Исторические события, последовавшие после Октября 1917 года, заставили многих писателей изменить свои взгляды: М.Горький был вынужден приспособиться к большевистской идеологии. И.Бунин и В.Короленко еще более утвердились в своих убеждениях и до конца дней не признавали советскую Россию.
«Пионеры, бейте тревогу – наши родители молятся Богу!»
«Мы отпустим мать на грядку и пойдём на детплощадку!»
«От поповской рясы отвлечём детские массы.»
«Все излишки – в сберкассу.»
«Смерть куличу и пасхе…»
В журналах, газетах молодых литераторов-самоучек с нарочито пролетарскими названиями «Горн», «Гудки», «Грядущее», «Твори!», «Кузница», «Железный путь» нередко звучали такие «истины»:
Понял я мудрость мира.
Вся – вот в этом молотке…
Во имя нашего Завтра –
В кровь зацелован топкой жаркой,
Измят объятьями котла…
Образы-символы пролетарской поэзии 1917-1921 годов: «кузницы»,
«легионы труда», «порванные цепи», «тревожный набат», «ураган воли»…
Презентации учащихся с комментарием
Назовите известные вам литературные направления начала 20 века?
Каковы были причины возникновения столь многочисленных и разнохарактерных литературных групп? На первый план выдвигаются материально-бытовые: «Вместе было легче выжить в тяжелых обстоятельствах русской жизни тех лет, преодолеть разруху, голод, наладить условия для нормальной работы и профессионального общения людей, причастных к литературе и искусству». В годы революции и гражданской войны активизировались «устные» формы литературной жизни.
1группа: Общество любителей русской словесности, среди председателей и членов которого были почти все известные русские писатели: Л. Толстой, В. Соловьев, В. Короленко, В. Вересаев, М. Горький, К. Бальмонт, Д. Мережковский, В. Брюсов, А. Белый, Вяч. Иванов, М. Волошин, Б. Зайцев, А. Куприн, Н. Бердяев.
2 группа: После Октября революция мыслилась ими как размах революционной стихии, как крестьянский социализм.
«Ко двору» революционной власти пришлись футуристы. «Центрифуга», куда входили Б. Пастернак, Н. Асеев, существовала и в первые годы советской власти.
Учитель: ЛЕФ. В этих условиях в конце 1922 г. образовалась группа ЛЕФ (Левый фронт искусства), куда входили В. Маяковский, Б. Арватов, В. Каменский, Б. Пастернак, Н. Асеев, В. Шкловский, О. Брик,
Запись в тетрадь общих положений периодизации
Русская литература XX века прошла несколько периодов своего развития, каждый из которых отмечен своеобразием общественно политических условий и эстетических направлений.В периодизации литературы XX века учитываются эстетические, внутрилитературные и общественно-идеологические факторы. Рамки нового периода развития русской литературы XX века определяются началом века до 1916 г. 1917 г. – это не только год революции, перевернувшей все сферы действительности. К этому году дошли до своего завершения художественные процессы, начавшиеся еще на рубеже веков.
Второй период – 1917 – начало 1930-х годов характеризуется разделением русской литературы на два потока – литературу эмиграции и метрополии, развивающихся в условиях социально-политического и географического размежевания. В это время в русской литературе существовала относительная свобода, которая выразилась в многообразии течений, школ, направлений, литературных группировок. Развивались возникшие до революции течения, появлялись новые, рождённые практикой социального переустройства. Одновременно существовали критический и социалистический реализм, модернистские течения, в поэтику произведений вторгался романтизм. К концу 1920-х годов усиливается идеологический нажим на писателей, стремление унифицировать литературу, сделать её проводником идеологии пролетариата.
Третий период – 1930-е – первая половина 1950-х годов – отмечен утверждением административно-командного метода руководства в государственной жизни, а в искусстве господством социалистического реализма с его нормативными требованиями как главного метода советской литературы. Литература разделяется на официальную (в русле соцреализма) и нонконформистскую (не вписывающуюся в рамки социалистического реализма).
Вторая половина 1950-х – первая половина 1980-х годов – новый этап, связанный с начавшимся кризисом политической системы (то «оттепель», то «застой»). В это время литературная практика ломает каноны соцреализма, выходит за его рамки. Происходит поворот к новым темам и проблемам, углубление психологизма, повышение внимания к нравственному миру человека.
Новейший период литературного развития, начавшийся с 1986 г. (начало политико-государственной перестройки), принёс возвращение произведений русского зарубежья, прежде не опубликованной отечественной литературы. Раскрепощение литературы вылилось в многообразии течений, направлений, индивидуальностей . В конце XX века наблюдается некоторое типологическое сходство в развитии литературы с концом XIX – началом XX веков.
Подведение итогов урока. Вопросы для закрепления материала.
1.Что ассоциировалось с движением истории или человеческой жизни?
А. воспитательная роль искусства
Б. движение киноленты
В. «победа образа над смыслом»
Г. отрицание художественной условности
2. Какое авангардное течение было нацелено на поэтический эксперимент и своих программе представлялось как сторонник «техницизма, математической схемы», игнорирующий национальную природу искусства?
3. Какая группа молодых писателей взяла название кружка друзей в одноименном романе Э. Гофмана?
А. «Серапионовы братья »
Г. «Звучащая раковина»
4. Литература какого периода имеет общие черты с литературой революционных лет?(Новейший период, конец 20 века)
6 популярных теорий о смысле жизни
В чем смысл жизни? Над этим вопросом ученые и философы бились не одно столетие, но так и не смогли прийти к какому-то определенному и единому выводу. Из споров истина не родилась, скорее все ещё сильнее запутались. Это привело к расколу на множество лагерей, в каждом из которых люди по-своему пытались осознать тщетность бытия. И у всех это получилось. А решать, что из этого правильнее и вернее, предоставили тебе и нам. Поэтому мы попытались разобраться в самых популярных учениях различных философов, чтобы все-таки понять, в чем же смысл жизни.
1. Гедонизм
Одно из древнейших учений, которое было направлено на понимание смысла жизни. Основоположником его считается философ Аристипп, живший в одно время с Сократом. Исходя из логики гедонистов, смысл жизни человека заключен в удовольствии, которое является высшим благом. Под удовольствием не стоит понимать только удовлетворение физиологических потребностей — сюда входит все, что может принести человеку это состояние: например, творчество, наука, искусство и тому подобное.
По философии гедонистов, удовольствие, как смысл жизни, является единственной настоящей ценностью, в то время как остальные ценности человека носят исключительно инструментальный характер. То есть предназначены для достижения удовольствия. Интересное учение, хоть и довольно простое.
2. Эвдемонизм
Чаще всего это философское учение, одним из основателей которого был Аристотель, приравнивают к течению гедонизма. Однако между этими двумя вещами есть колоссальная разница, которая заключена в следующем: для эвдемонизма смысл жизни — полное и абсолютное счастье, которое находится намного выше человеческого удовольствия. В некоторых моментах такое понимание главного вопроса человека в чем-то схоже с учением буддизма. Хоть там главной целью становится вырваться из бесконечной цепочки перерождений, но делается это для того, чтобы достигнуть нирваны, так называемого просветления. Это-то просветление и схоже с эвдемонизмом. Согласно учению, счастье заключено в победе духа над телом, который отрицает страх перед Богом, смертью и страданием.
3. Утилитаризм
Суть этого философского подхода к изучению смысла жизни лежит в том, что человек должен извлекать из всего происходящего с ним определенную пользу. От предыдущих двух учений отличается тем, что извлекаемая польза необязательно должна приносить ему удовольствие или счастье. Одним из первых, кто разграничил эти три течения и систематизировал утилитаризм, был философ-моралист Иеремия Бентам. По его словам, смысл человеческой жизни в том, чтобы сделать своё существование максимально комфортным. Правда, человек в аспекте бытия загнан в этические рамки, выход за которые является непозволительным. При столкновении с выбором счастья в свою пользу или пользу окружающих человек должен руководствоваться не своими личными потребностями, а удовлетворением желаний максимального числа окружающих людей. С другой стороны, в основе учения лежит принцип, который провозгласил Кант: относись к окружающим так, как хочешь, чтобы они относились к тебе. То есть смысл сводится к извлечению пользы из событий, которая осчастливит окружающих.
4. Принцип самопожертвования
В ряде некоторых функций это учение о смысле жизни довольно похоже на течение утилитаризма. Однако полностью соотносить эти два понятия нельзя, поскольку имеются кардинальные различия. Если в первом случае человек может (и в некоторых случаях должен) прожить свою жизнь, извлекая из неё максимальную пользу, то здесь главным принципом становится самоотречение, что довольно благородно. Отказ от личной выгоды не только не должен смущать человека, но и обязан стать его смыслом жизни. Отчасти подобные пункты присутствовали в философии стоиков, отчасти это учение родилось из христианства и образа Иисуса Христа. По сути, получается так, что каждый из нас должен принести максимальную пользу другому, отринув личные мотивы. И если все человеческое сообщество приложит максимум усилий для этого, в мире воцарится счастье, радость и гармония, а сосуществование станет настолько приятным, что вряд ли тогда люди откажутся от выполнения такой миссии. Звучит заманчиво, но крайне утопично. Хотя было бы неплохо жить в таком обществе.
5. Экзистенциализм
Это философское течение не только взорвало миллионы мозгов своей жёсткостью и откровенностью, но и стало основным в прошлом веке, плавно перейдя и в наше время. Кьеркегор, Камю, Сартр и многие другие философы активно продвигали эту философию в массы. Суть ее в том, что смысл жизни человека сводится к познанию собственной сущности, которая определяется существованием. Жизнь человека и он сам — открытый проект, который необходимо завершить. Правда, это практически невозможно. Человек сталкивается с разным опытом на протяжении своего существования: бренностью жизни, ее абсурдностью, а также тотальной свободой, которая может оказаться иллюзорной. Исходя из всех этих факторов, человек и выстраивает свою истинную сущность, но под воздействием различных обстоятельств та может меняться. А потому полностью достроить ее не получится, следовательно смысл жизни теряется, снова сводясь к простому существованию. То есть смысл — в обретении недостижимого, что позволяет нам заключить, исходя из этого, что смысла жизни и вовсе не существует. А принимать это или нет, решать только тебе.
6. Прагматизм
Это течение, которое обычно связывают с именем американского философа Чарльза Пирса, основано только на личной выгоде человека. Он не то что может извлекать ее из происходящего и окружающего его — достижение личного счастья приравнивается к смыслу жизни. Отличие от других перечисленных течений в том, что здесь этические рамки не только не устанавливаются, но и должны быть разрушены. Здесь все вопросы переводятся в практическую плоскость, духовное ставится на второй план. Цель человека, какой бы она ни была, какой бы эгоизм им ни двигал, оправдывает средства, которые человек использует для ее достижения. Жёстко, не очень приятно, но надо смириться с тем, что много людей так и живет. Может, поэтому наш мир не всегда такой приятный?
Литературные группы 1920-х годов
Литературные группы 20-х гг.
После революции 1917 года по всей стране появилось множество различных литературных групп. Многие из них возникали и исчезали, даже не успевая оставить после себя какой-либо заметный след. Только в одной Москве в 1920 г. существовало более 30 литературных групп и объединений. Нередко входившие в эти группы лица были далеки от искусства. Так, например, была группа «Ничевоки», провозглашавшая: «Наша цель: истончение поэтпроизведения во имя ничего».
Каковы были причины возникновения столь многочисленных и разнохарактерных литературных групп? Обычно на первый план выдвигаются материально-бытовые: «Вместе было легче выжить в тяжелых обстоятельствах русской жизни тех лет, преодолеть разруху, голод, наладить условия для нормальной работы и профессионального общения людей, причастных к литературе и искусству» (36; 184). Как отмечал В. Зазубрин, говоря о писательских организациях Сибири и Дальнего Востока после Октября, «все они возникали по содружеству, по знакомству, а не поэтическим или идеологическим признакам» (25; 169).
Надо также отметить, что в годы революции и гражданской войны активизировались «устные» формы литературной жизни. В историю литературы вошли кафе «Стойло Пегаса», «Кафе поэтов», «Привал комедиантов», «Красный петух», «Десятая муза» и др.
Необходимо отметить старейшее Общество любителей русской словесности (1811-1930), среди председателей и членов которого были почти все известные русские писатели. В ХХ веке с ним связаны имена Л. Толстого, В. Соловьева, В. Короленко, В. Вересаева, М. Горького, К. Бальмонта, Д. Мережковского, В. Брюсова, А. Белого, Вяч. Иванова, М. Волошина, Б. Зайцева, А. Куприна, Н. Бердяева. В 1930г. это уникальное и активно пропагандирующее литературную классику общество разделило участь всех остальных объединений и групп.
Появилось немало новых материалов и к истории давно известных и, казалось бы, хорошо изученных групп и объединений.
Иванов-Разумник, придававший большое значение мифологическому символизму, ориентировался на древние славянские истоки русской культуры и поддерживал противостояние машинной цивилизации поэтов природы, как Клюев.
Вернувшись в 1918 г. на родину, когда другие спешно ее покидали, Гумилев окунается в литературную и организационную деятельность: он при Доме искусств открывает студию «Звучащая раковина», заново создает «Цех поэтов» (1920-1922), куда вошли молодые литераторы Н. Оцуп, Г. Адамович, К. Вагинов; участвует вместе с Горьким в работе издательства «Всемирная литература», становится председателем Петроградского отделения «Союза поэтов», издает свои книги. (О деятельности Н. Гумилева вплоть до ареста и гибели в 1921 г. подробно рассказано в мемуарах И. Одоевцевой «На берегах Невы» М., 1988).
Но «ко двору» революционной власти, несомненно, пришлись футуристы. «Центрифуга», куда входили Б. Пастернак, Н. Асеев, существовала и в первые годы советской власти. В 1922 г. некоторые поэты ушли в ЛЕФ (см. ниже), другие объединились в группу экспрессионистского характера (сб. «Московский Парнас»).
Большинство футуристов, прежде всего кубофутуристы, считая себя «новыми людьми новой жизни», восторженно приняли Октябрь, мечтали о мировой революции (хотя Д. Бурлюк оказался в эмиграции). «Председателем Земного шара» объявил себя В. Хлебников. Маяковский, по его же собственному признанию, «Пошел в Смольный. Работал. Все, что приходилось». И как заметил В. Ходасевич, «для большевиков. он оказался истинной находкой», его группа оказалась первой, на которую «было обращено покровительство власти» (51; 178). В трудном 1918 г. футуристы получали бумагу и типографский услуги, почти бесплатно открывали кафе с эстрадой. Среди футуристов было немало поэтов, которым социалистическая агитация Маяковского была чужда, они увлекались лишь поэтическим экспериментом, и тем не менее «пытались требовать, чтобы власть издала декрет о признании футуризма господствующей литературной школой» (51; 180). Это вызвало настороженность правительства, и в августе 1922 г. Троцкий, обращается с запросом к итальянским коммунистам: «Не сможете ли Вы мне сообщить, какова политическая роль футуризма в Италии? Какова была позиция Маринетти и его школы во время войны? Какова их позиция теперь? Сохранилась ли группа Маринетти? Каково ее отношение к футуризму?»(11; 118).
Мы не знаем, было ли отправлено это письмо, получен ли ответ, но нам известна директива Ленина, державшегося традиционных эстетических вкусов: «А Луначарского за футуризм сечь!»
Такая вульгарно-социологическая концепция Лефа, разработанная в основном Б. Арватовым, оказало влияние и на лирику Маяковского, выступившего против «вселенского» быта за полное растворение индивидуальных форм жизнедеятельности людей в коллективных формах (18а; 53-60).
Лефовцы выдвинули теорию «социального заказа», идею «производственного» искусства. Эта группа афишировала себя как «гегемона» революционной литературы и нетерпимо относилась к другим группам. Они пришли к отрицанию художественной условности, а из литературных жанров признавали только очерк, репортаж, лозунг; отрицали вымысел в литературе, противопоставляя ему литературу факта. Отвергая принцип литературного обобщения, лефовцы тем самым умаляли эстетическую, воспитательную роль искусства.
В 1928 г. Маяковский вышел из ЛЕФа, но не порвал с ним связи, пытаясь летом 1929 г. преобразовать ЛЕФ в РЕФ (революционный фронт искусства). Но после окрика «Правды» 4 декабря 1929 г. и вступления Маяковского в ассоциацию пролетарских писателей РЕФ прекратил свое существование.
Группа стала хорошей творческой школой и довольно многочисленной: в нее входили, кроме названных писателей, Р. Ивнев, И. Грузинов; будущий известный кинодраматург Н. Эрдман и др. (53а). В творческих поисках участвовали художники и композиторы: «Живописный манифест» был включен в Декларацию имажинистов в 1919г., а музыкальный манифест был оглашен весной 1921г. «Штаб-квартирой» имажинистов было кафе «Стойло Пегаса»; сборники выходили в издательстве «Имажинисты».
Отвергая представления о целостности, завершенности художественного произведения, имажинисты считали, что из стиха без ущерба можно изъять одно словообраз или вставить еще десять. Имажинистское стихотворение могло не иметь содержания, но насыщалось словесными образами, которые подчас трактовались, несмотря на полемику, в духе раннего футуризма. В. Шершеневич в книге «2х2=5» писал: «Слово вверх ногами: вот самое естественное положение слова, из которого должен родиться образ. «
Интересно, что, несмотря на творческий спор с футуризмом, весной 1920г. в Харькове Есенин и Мариенгоф публично на одном из своих поэтических вечеров, приняли Хлебникова в ряды имажинизма, а затем выпустили втроем коллективный сборник «Харчевня зорь» (43; 292).
Между тем противоречия внутри «постояльцев» «Гостиницы. » (и творческого и личного характера) нарастали, и Есенин отошел от Мариенгофа. После того, как Есенин и Грузинов письмом в «Правду» от 31 августа 1924г. неожиданно (к возмущению всех остальных ее членов) объявили группу имажинистов распущенной, она стала заниматься в основном издательской деятельностью. В 1928г. В. Шершеневич говорил: «Наличие отдельных имажинистов отнюдь не означает самый факт существования имажинизма. Имажинизма сейчас нет ни как течения, ни как школа» (12; 58).
И индивидуальную систему звуков для записи своих фонетических опытов разработал А. Н. Чичерин. В труде «Кан-Фун» (1926) он стремится выявить функции ритмической единицы обозначением краткости и долгот, тембров, темпов, тонаций, интонаций, пауз, вводил показатели разнохарактерных призвуков, изобретал новые знаки для новых звучаний (7; 27).
В 1930 г. «Конструктивизм» как группа, не отвечающая духу времени, самораспустился.
В манифесте «Почему мы «Серапионовы Братья»?», написанном 19-летним студентом, рано умершим Л. Лунцем, подчеркивался отказ от «тенденциозности». Заранее отвечая на неизбежный вопрос: «С кем же вы, «Серапионовы Братья»?», Лунц утверждал: «Мы с пустынником Серапионом» (32; 57-58). Там же он утверждал, что искусство «без цели и без смысла: существует потому, что не может не существовать», хотя с ним соглашались далеко не все. «Серапионы», по крайней мере, в теоретических поисках, «между Сциллой реализма и Харибдой символизма шли курсом, проложенным акмеизмом» (14; 204).
«Серапионы» уделяли большое внимание многообразию творческих подходов к теме, занимательности сюжетостроения («Города и годы» К. Федина), фабульному динамизму (произведения В. Каверина и Л. Лунца), мастерство орнаментальной и бытовой прозы (Вс. Иванов, Н. Никитин, М. Зощенко). Ныне стали известны новые подробности из жизни группы, протекавшей под влиянием Е. Замятина. «Дядька» молодых писателей, выступал против «реалистически-бытового двуперстия» за модернистскую интерпретацию реальности.
Это была констатация успеха: в декабре 1921г. «серапионы» в числе 97 литераторов приняли участие в конкурсе на лучший рассказ и получили 5 из 6 премий. И хотя первый выпуск альманаха «Серапионовы братья» остался единственным, члены группы печатались и в России, и за рубежом, завоевывая все большее признание читателей, несмотря на окрики «Правды» (досталось и Горькому, хвалившему «серапионов»). В дальнейшем даже память об объединении талантливых писателей была осквернена докладом А. Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград» (1946), где поводом для травли М. Зощенко стала его причастность к «серапионам».
Подчеркивая свою органическую принадлежность к революции, перевальцы тем не менее были против «только внешнего ее авторитета», отвергали оценку литературных явлений с позиций классовых и утверждали духовную свободу художника. Их интересовала не социальная принадлежность писателя, будь он «попутчик» или пролетарий, а только богатство его творческой индивидуальности, художественная форма и стиль. Они выступали против «всяких попыток схематизации человека, против всякого упрощенчества, мертвящей стандартизации» (32; 114). В статьях и книгах ведущих критиков группы А. Воронского, Д. Горбова (постоянного оппонента ЛЕФа и РАПП), А. Лежнева талантливо анализировались многие произведения М. Горького, А. Фадеева, Д. Фурманова, С. Есенина, А. Белого, С. Клычкова, Б. Пильняка.
Идейным и творческим руководителем группы был А. К. Воронский (1884-1943), «универсальный» человек, чей талант «равно проявлялся в литературно-критическом творчестве, в организации журнального дела и в книгоиздании». В заявлении, адресованном ЦК ВКП(б) от 12 марта 1930 года, Воронский так характеризовал свое «содружество»: «Писатели «Перевала» ближе к революции, органичнее воспринимают ее. Они не обросли ни договорами «на полное собрание сочинений», ни дачами, ни домами, ни мебелью, ни «славой». За последние годы они много учились и научились. Их успехи в художественном мастерстве очень значительны. Работа их в поисках нового жанра, стиля, динамического образа заслуживает серьезнейшего внимания» (20; 270-286).
Но, несмотря на это, в «Коммунистической академии» в 1930 г. состоялся форменный суд над «Перевалом», а после второго ареста А. К. Воронского (погиб в ГУЛАГе) в 1937г. были репрессированы многие «перевальцы».
Ведущее место в литературном процессе послеоктябрьских лет заняла, как говорили тогда, пролетарская литература. В 1918-1920г.г. издавались поддерживаемые правительством журналы «Пламя» (Петроград) и «Творчество» (Москва).
Наиболее активную деятельность в первые годы революции развивали поэты и прозаики Пролеткульта. Оформившись 19 октября 1917 г. (т.е. за неделю до Октябрьской революции), он ставил своей целью развитие творческой самодеятельности пролетариата, создание новой пролетарской культуры. После Октябрьской революции Пролеткульт стал самой массовой и наиболее отвечающей революционным задачам организацией. Он объединял большую армию профессиональных и полупрофессиональных писателей, вышедших главным образом из рабочей среды. Наиболее известны М. Герасимов, А. Гастев, В. Кириллов, В. Александровский, критики В. Плетнев, Вал. Полянский. Почти во всех крупных городах страны существовали отделения Пролеткульта и свои печатные органы: журналы «Пролетарская культура» (Москва), «Грядущее» (Петербург).
Концепция пролетарской культуры с ее утверждением классового, пролетарского начала в идеологии, эстетике, этике оказалось чрезвычайно распространенной в идейно-художественной жизни первых лет революции.
Пролеткультовцы считали необходимым отказаться от культурного наследства, резко противопоставляли пролетарскую культуру всей предшествующей («буржуазный язык», «буржуазная литература», по их мнению, должны исчезнуть). Эстетическими принципами, соответствующими психологии рабочего класса, были объявлены «коллективно-трудовая» точка зрения на мир, идея «одухотворенного единства» с машиной («машинизм»). Привлекая и воспитывая писателей из рабочей среды, пролеткультовцы изолировали их от всех других слоев общества, в том числе от крестьянства и интеллигенции. Так, теоретик Пролеткульта Федор Калинин полагал, что только писатель-рабочий может услышать «шорохи души» пролетариата.
Деятельность Пролеткульта была подвергнута резкой критике В И. Лениным в письме ЦК РКП(б) «О пролеткультах», и в начале 20-х годов эта организация была ликвидирована в административном порядке. Причину ликвидации Пролеткульта А. В. Луначарский объяснял тем, что Ленин «не хотел создания рядом с партией конкурирующей рабочей организации» (1; 85). Сказалось, очевидно, и резко негативное (еще с 1908 г.) отношение Ленина к махистской философии идеолога и теоретика Пролеткульта А. А. Богданова (1873-1928), который в свою очередь полагал, что «наш марксизм очень опасен, он может служить идейной основой для авантюр и жестоких поражений. Частью же он, в форме ленинизма, уже сыграл эту роль» (9; 89).
В настоящее время возрождается интерес не только к дореволюционным утопическим романам Богданова «Красная звезда», «Инженер Менни», но и к философским взглядам («эмпириокритицизму»), к созданному в 1913-1917 г.г. двухтомному труду «Всеобщая организационная наука», предвосхитившей идеи кибернетики.
Вл. Воронов, напротив, исходит из слов В. Плетнева: «Между точкой зрения Пролеткульта и Богданова лежит ряд серьезнейших разногласий» и призывает различать Богданова и богдановщину: недооценка личности и преувеличение коллективного начала в новой культуре у Богданова «не имеют ничего общего с вульгарными взглядами многих пролеткультовских руководителей» (8а; 8-9). Очевидно, наследие Богданова еще ждет своего объективного исследования.
В 1931 г. «Кузница» «растворилась» в Российской ассоциации пролетарских писателей.
Другие группы ВАПП
Остроту ситуации тех лет обнажает письмо в ЦК РКП(б), подписанное 36 писателями, среди которых были В. Катаев, Б. Пильняк, С. Клычков, С. Есенин, О. Мандельштам, И. Бабель, М. Волошин, В. Инбер, М. Пришвин, М. Зощенко, Н. Тихонов, А. Толстой, В. Каверин, Вс. Иванов, М. Шагинян и другие. В письме отмечалось: «Мы протестуем против огульных нападок на нас. Тон таких журналов, как «На посту», и их критика, выдаваемые притом ими за мнение РКП в целом, подходят к нашей литературной работе заведомо предвзято и неверно. Мы считаем нужным заявить, что такое отношение к литературе не достойно ни литературы, ни революции и деморализует писательские и читательские массы» (3, 156).
Нужно отметить, что в 20-е годы партийное руководство еще достаточно либерально относилось к наличию в литературе различных организаций, направлений и тенденций. На уже упоминавшемся совещании в ЦК РКП(б) 9 мая 1924 года Н. И. Бухарин говорил: «Мы должны во что бы то ни стало лелеять ростки пролетарской литературы, но мы не должны шельмовать крестьянского писателя, мы не должны шельмовать писателя для советской интеллигенции. Группировки здесь могут быть многоразличны, и чем больше их будет, тем лучше. Они могут отличаться в своих оттенках. Партия должна намечать общую линию, но нам нужна все-таки известная свобода движения внутри этих организаций» (3; 174-175).
Следствием данного совещания стало то, что в 1925 году появилась резолюция ЦК РКП(б) «О политике партии в области художественной литературы», и журнал «На посту» был закрыт. В резолюции выдвигался тезис о «свободном соревновании различных группировок и течений «. Но свобода тут же ограничивалась: соревнование должно было проходить на основе пролетарской идеологии. Этим объясняется трагическая судьба крестьянских поэтов.
Самой мощной литературной организацией 20-х годов была Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП), официально оформившаяся в январе 1925 года в рамках ВАПП. В ассоциацию входили многие крупные писатели: А. Фадеев, А. Серафимович, Ю. Либединский и др. Ее печатным органом стал новый (с апреля 1926 г.) журнал «На литературном посту», он сменил осужденный в подтексте резолюции ЦК журнал «На посту». Бывшие «напостовцы» оказались в «левом меньшинстве», что стало поводом жестокой борьбы внутри ВАПП, а РАПП выдвинула новую, как казалось тогда, идейную и творческую платформу пролетарского литературного движения. Активную роль в жизни РАПП играли А. Фадеев, Ю. Либединский, В. Ставский и критики Л. Авербах, И. Гроссман-Рощин, А. Селивановский, В. Ермилов, Г. Лелевич. Первый Всесоюзный съезд пролетарских писателей (1928) реорганизовал Всероссийскую ассоциацию. Пролетарские ассоциации всех национальных республик были объединены в ВОАПП и во главе этого Всесоюзного объединения стала РАПП. «Именно она была призвана объединить все творческие силы рабочего класса и повести за собою всю литературу, воспитывая также писателей из интеллигенции и крестьян в духе коммунистического мировоззрения и мироощущения» (35; 140). Но РАПП, к сожалению, эти надежды не оправдала и задачи не выполнила, а зачастую действовала в разрез обозначенным в критике задачам, насаждая дух групповщины.
РАПП унаследовала и даже усилила вульгарно-социологические нигилистические тенденции Пролеткульта. Она заявила о себе не только как о пролетарской писательской организации, но и как о представителе партии в литературе и выступления против своей платформы рассматривала как выступление против партии (20; 270).
Идеологический и политический прессинг партийно-государственного аппарата сказался и на трагической судьбе последней по времени создания литературной группы Обэриу, которая на десятилетия была просто-напросто вычеркнута из истории литературы. В нее вошли Д. Хармс, А. Введенский, Н. Заболоцкий, Н. Олейников и др. Название Обэриу, возникшее в конце 1927 г., расшифровывается как Объединение Реального искусства, а на вопрос: «А почему «У»?», следовал шутливый ответ: «А потому, что оканчивается на «У». Даже в этой шутке проявилось отталкивание обэриутов от официального языка.
В начале 1928 г. была написана Декларация, состоящая из четырех глав: 1. Общественное лицо Обэриу, 2. Поэзия обэриутов, 3. На путях к Новому кино, 4. Театр Обэриу. Первые две были написаны Н. Заболоцким (хотя вскоре он отошел от группы). Как заметил наш современник А. Битов, Обэриу питались традиционной для русской классики значимостью слова (5а).
Для поэзии обэриутов характерны алогизм, гротеск, «столкновение смыслов», понимаемые не только как художественные приемы, но и как выражение конфликтности мироуклада, как путь «расширения» реальности, неподвластной законам разума; ломались причинно-следственные связи повествования, создавались «параллельные миры»; стирались границы между живой и неживой природой; разрушались жанровые рамки. Знак и означаемое; текст и метатекст, язык и метаязык также утрачивали свои границы. В драматургии Обэриу («Елизавета Бам» Д. Хармса, «Елка у Ивановых» А. Введенского) справедливо видят предвосхищение «театра абсурда».
Литературные объединения и журналы русского зарубежья
Интерес литературной общественности к западному модернизму не ограничивался «Улиссом» и его автором. Горький в 1928г. писал о К. Гамсуне. А. Воронский также пропагандировал произведения К. Гамсуна, М. Пруста, опровергая «наивные выводы» о том, что у таких писателей «нам-де нечего учиться».
Ликвидация литературных групп и дальнейшая судьба социалистического реализма
Истинные причины ликвидации литературных групп, в том числе и всесильной РАПП, понимали и некоторые другие писатели. Известна, например, относящаяся к 1932г. эпиграмма Н. Эрдмана:
По манию восточного сатрапа
Не радуйся, презренный РАПП,
Но победа социалистического реализма, о которой так много говорилось на Первом съезде советских писателей и после него, оказалась пирровой. Наличие в литературе первой трети ХХ в. альтернативных течений и тенденций, литературных групп создавало условие для полнокровного развития социалистической литературы в необходимых связях и взаимодействиях. Ее произведения еще не сводились к агитационной сверхзадаче, еще несли в себе художественную достоверность образов, возможность разных интерпретаций, что обеспечило им прочное место в истории русской литературы и даже в современном читательском восприятии. Так, вопреки распространенному мнению, что «Мать» Горького сейчас невозможно, приведем отзыв нашей современницы, поэтессы И.Кабыш:
А литературовед С. Вайман, трактуя культ материнства как творческий принцип, максимально сближающий автора и героев, в творце «Матери» видит «действительно выдающегося писателя-первопроходца, еще и ныне поражающего эстетической чуткостью, свежестью общего взгляда на человека и человеческие отношения» (8; 30).
То же можно сказать и о соцреализме Маяковского, который, по словам А. Синявского, не мешал ему писать хорошие вещи. И если реализм Горького и его последователей был все-таки реализмом, то творчество Маяковского, с учетом его дооктябрьского творчества, обозначило другой, близкий авангарду тип нового творческого метода (Синявский связывал возможную перспективу соцреализма с авангардом, понимая, что, нельзя, не впадая в пародию, создать положительного героя (в полном соцреалистическом качестве) и наделить его при этом человеческой психологией) (48; 456). С авангардом (с мазохистским его вариантом) сближает соцреализм И. Смирнов (50; 241). Авангардистское начало видит в нем и Б. Гройс (13; 69).
Однако романтизму, как справедливо заметил Синявский, не хватает обязательности, он попахивает своеволием, субъективизмом, ему присуща ирония. Для советского же искусства все более характерной становится категория долженствования, поэтому, как образно говорил Синявский, «горячий романтический исток мало-помалу иссяк. Река искусства покрылась льдом классицизма. Как искусство более определенное, рациональное, телеологическое, он вытеснил романтизм» (48; 453). Критик видит печать классицизма и в положительном герое, и в строгой иерархии других образов, и в ходульной патетике, полностью исключающей иронию. «По своему герою, содержание, духу социалистический реализм гораздо ближе к русскому XVIII веку, чем к Х1Х. «Осьмнадцатое столетие» родственно нам идеей государственной целесообразности, чувством собственного превосходства, ясным сознанием того, что «с нами Бог!») (48; 447). Не все с этим тезисом сейчас соглашаются, но для понимания тенденции аналогия с классицизмом может пригодиться, ведь соцреализм есть «искусство не сущего, а нормы, выданной за сущее» (54; 117). Сам по себе этот тезис, его реализация в художественном произведении за пределы искусства это произведение не выводит, хотя и не вызывает к нему особого интереса у культурного читателя ХХ века.
Здесь важно отметить, что порой писатель в таком нормативном образе воссоздавал господствующий в обществе психотип, стереотипы его поведения. Ведь определение каждого художественного метода одновременно фиксирует и соответствующее ему умонастроение (хотя последнее существует и за хронологическими рамками литературного явления).
Сами по себе типичные для советской литературы характеры стали достаточно репрезентативным отражением эпохи тоталитаризма (50; 231-314). В большинстве своем авторы соцреалистических произведений не были способны отрефлексировать абсурдность изображаемой ими реальности, да этого и не предполагала официальная доктрина соцреализма.
9. Воронский А.К. Вопросы социализма.- М-Пб., 1918.
12. Галушкин А.Ю., Поливанов К.М. Имажинисты: Лицом к лицу с НКВД// Литературное обозрение 1996.- № 5-6.
18а. Давыдов Ю. Блок и Маяковский: некоторые социально-эстетические аспекты проблемы «Искусства и революции»// Вопросы эстетики. 9.- М., 1970.
30. Кормилов С.И. Русская литература после 1917 г. Основные черты литературного процесса/ / Вестник МГУ. Сер. 9.- 1994.- № 5.
34. Луначарский А.В. Религия и социализм. Ч.1.- СПб, 1908.
34а. Маяковский в критике русского зарубежья// Вестник МГУ. Сер 9.- 1992.- № 4.
40. Полонский В. Очерки литературного движения революционной эпохи (1917-1927).- М.
40а. Поэты группы «Обэриу».- СПб., 1994.
46. Семенова С. Преодоление трагедии. М., 1989.
47. Серафимович А.С. Собр. соч. в 4т.- Т. 2.- М., 1987.
51. Страда В. Светская литература и русский литературный процесс ХХ в.// Вестник МГУ. Сер. 9.- 1995.- № 3.