декарбонизация это простыми словами в экономике что значит
ДЕКАРБОНИЗАЦИЯ ЭКОНОМИКИ: что это, чем грозит, и какую роль в этом сыграет природный газ?
Понятие декарбонизации энергетических систем стало очень популярным в последние годы, в особенности после вступления в силу Парижского соглашения по климату в 2016 году. Декарбонизация подразумевает снижение выбросов углекислого газа (на единицу ВВП, если речь об экономике в целом, или на единицу вырабатываемой энергии, если речь об энергетической системе).
Откуда такая озабоченность углекислым газом? Эффект глобального изменения климата связывают с ростом концентрации CO2 в атмосфере. Повышение концентрации углекислого газа, в свою очередь, связано с деятельностью человека: содержание СО2 в атмосфере резко увеличилось с началом индустриальной революции, основным топливом которой был уголь. Поэтому и возникла концепция «декарбонизации» – то есть целенаправленных усилий по снижению выбросов углекислого газа, которые в перспективе должны привести к снижению нагрузки на окружающую среду.
Однако такой процесс перестройки экономики и энергетических систем неоднозначен и несет в себе ряд проблем. Декарбонизация не означает одномоментного отказа от традиционных источников энергии – ископаемых углеводородов. Вот об этом мы и поговорим на лекции. Более детально мы рассмотрим следующие вопросы:
1. Какие меры предпринимаются разными странами в контексте политики декарбонизации?
2. Какого рода вызовы несет в себе декарбонизация для энергетических систем?
3. Последствия для традиционных углеводородов и стран, их экспортирующих (на примере России)?
4. Какова роль природного газа в процессе декарбонизации? И на что нужно было бы обратить внимание странам–экспортерам природного газа в процессе переговоров по изменению климата?
Ирина Миронова – научный сотрудник Исследовательского центра ЭНЕРПО, инженер-исследователь Института энергетических исследований Российской Академии Наук. Ранее Ирина работала в Секретариате Энергетической Хартии, Академии ОБСЕ в Бишкеке, Венецианском Международном Университете, Центре политических исследований России. Ирина окончила бакалавриат Уральского государственного университета по направлению «Востоковедение», магистратуру университета Гронингена (Нидерланды) по направлению «Международные отношения». В настоящее время заканчивает аспирантуру и готовится к защите диссертации по специальности «Мировая экономика». Сфера научных интересов – энергетическая политика, энергетическая безопасность, ценообразование на рынках природного газа, российская газовая политика, сотрудничество в сфере энергетики в Северо-Восточной Азии.
«Зеленый» переход: с чего Россия начнет декарбонизацию экономики
Правительство России начинает подготовку к низкоуглеродному будущему и изучает варианты адаптации экономики к глобальному энергопереходу. Совещание с вице-премьерами на эту тему провел глава правительства Михаил Мишустин.
Рабочим группам с участием представителей различных министерств к декабрю этого года нужно проанализировать, какие отрасли и в какой степени должны быть охвачены декарбонизацией, а также подготовить прогноз по энергопереходу до 2050 года и обозначить конкретные цели до 2030 года. Решено, что деятельность рабочих групп по этому вопросу будет курировать первый вице-премьер Андрей Белоусов.
Задача стоит комплексная. Проблем много — это и международные соглашения о «двойном» углеродном налоге, и стандарты раскрытия и взаимного признания информации, и стандартизация международных подходов к учету факторов, определяющих нормативы декарбонизации. Сегодня наша страна в индексе эффективности энергетического перехода Всемирного экономического форума 2021 года не на лидирующих позициях.
Теория зеленой экономики, базирующаяся на постулатах о том, что невозможно бесконечно удовлетворять растущие потребности в условиях ограниченности ресурсов, сформировалась в конце прошлого века. Наиболее осязаемым проявлением этих подходов стал объявленный многими странами переход к низкоуглеродной — или декарбонизированной — экономике. Он предполагает внедрение технологий, позволяющих производить товары с минимальным выбросом парниковых газов, налаживание утилизации и переработки отходов, а также «зеленую» эксплуатацию зданий и сооружений.
Экономическими инструментами для перехода к низкоуглеродной экономике должны стать торговля эмиссионными квотами, углеродные налоги, государственные закупки экологичной продукции и инвестиции в экологическую инфраструктуру.
В 2019 году Еврокомиссия представила «Европейское зеленое соглашение» — документ, направленный на превращение Европы к 2050 году в первый климатически нейтральный континент с полным прекращением выбросов парниковых газов. К 2023 году ЕС планирует ввести углеродный налог на импорт продукции из тех стран, где превышены выбросы парниковых газов.
В первую очередь это скажется на российских поставках черных металлов, угля, газа и нефтепродуктов, алюминия, цемента, удобрений и продуктов нефтехимии в Европу. Второй по значимости для России экспортный рынок — Китай — в начале 2020 года объявил о целях достижения углеродной нейтральности к 2060 году и запустил торговлю квотами на выбросы.
Сейчас более половины российского экспорта приходится на топливно-энергетические товары. Потенциальные потери российского бизнеса от мирового перехода к низкоуглеродной экономике, по самым консервативным сценариям, оцениваются в десятки миллиардов долларов. Россия в 2019 году присоединилась к многостороннему Парижскому соглашению по климату и взяла на себя обязательство сократить объем парниковых выбросов к 2030 году на 25–30% от уровня 1990 года. При этом была сделана важная оговорка — с учетом максимально возможной поглощающей способности лесов.
В этом году подготовлен проект «Стратегии долгосрочного развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года». Базовый сценарий стратегии направлен на то, чтобы к 2030 году сократить углеродные выбросы до объема 67% от уровня 1990 года, а к 2050-му выйти на 64%.
Известно, что Россия — экологический «донор» планеты. Мы больше поглощаем, чем выбрасываем. Это важное конкурентное преимущество. Главное — не потерять его, научиться правильно считать и эффективно использовать. Эту норму также нельзя расценивать как возможность не снижать объем выбросов и уповать на то, что наши леса все поглотят. Пока, к сожалению, их площадь сокращается из-за частых пожаров в Сибири и на Дальнем Востоке.
Есть надежда, что уже в этом году получится запустить систему «зеленого» финансирования. У бизнеса появится возможность привлекать более дешевые деньги на модернизацию своих производств. Необходимо увеличить долю возобновляемых источников в балансе потребления электроэнергии. Сегодня она составляет около 1%, тогда как цель — 10% к 2040 году. Нужно будет развивать «чистую» генерацию — ГЭС и АЭС, модернизировать ТЭЦ (их доля в энергетике России — около 60%), многие из которых работают на угле.
Необходимо не только сокращать потребление углеводородов и экологически грязной электроэнергии, но и снижать углеродоемкость продукции — цемента, металла, нефтехимии, удобрений.
Государству, регионам и компаниям придется внедрять принципы экологического, социального и корпоративного (ESG) управления. Это тоже непросто и встречает сопротивление. Так, Sual Partners выступает против преобразования UC Rusal в Al+, хотя предполагалось, что это будет один из этапов трансформации компании для экспорта продукции с низким углеродным следом.
Например, богатая Сахалинская область может позволить себе поставить цель достичь углеродной нейтральности к 2025 году, а остальные регионы Дальнего Востока — вряд ли. Вслед за Сахалином к торговле квотами на выбросы углерода готовы приступить Нижегородская и Калининградская области. И пока это всё. Большие проблемы прогнозируются и в ныне относительно благополучных угольных регионах — таких как Кузбасс и Хакасия. Серьезным вызовом является и ситуация в сельском хозяйстве — для органического потребления без использования химикатов нужно на 35% больше земли, чем при обычном аграрном производстве.
Главное при реализации программы — не подорвать конкурентоспособность экономики и не потерять, а укрепить позиции российских компаний на мировых рынках.
Декарбонизация экономики и энергетических систем
Актуальность декарбонизации энергетических систем возросла после вступления в силу Парижского соглашения по климату в 2016 г.
Актуальность декарбонизации энергетических систем выросла после вступления в силу Парижского соглашения по климату в 2016 г.
Эффект глобального изменения климата связывают с ростом концентрации CO2 в атмосфере.
Рост содержания СО2 в атмосфере связан с началом индустриальной революции, когда основным энергоносителем стал уголь.
Парижское соглашение, ратифицированное 174 странами, направлено на то, чтобы снизить глобальное повышение температуры на уровень 2 о С выше доиндустриального уровня.
Повышение температуры на 2 ° C соответствует росту уровня моря на 6 метров, так что нужно торопиться.
В ходе развития мировая экономика пережила несколько энергетических переходов, переходя от древесного угля к каменному угля, затем доминировала нефть, а сейчас стремительно развивается потребление природного газа.
Ранее при энергопереходах руководствовались удобством и конкурентоспособностью затрат, то ныне важными становятся экологические аспекты выбора энергоносителей.
Перед лицом глобального климатического кризиса Мировой нефтегаз разворачивается к низкоуглеродному будущему.
В каждой стране в настоящее время наблюдается существенный сдвиг в сторону ВИЭ как экологически устойчивой и благоприятной для климата альтернативы для создания энергии.
По данным МЭА 2017, промышленное тепло составляет 2/3 промышленного спроса на энергию и почти 1/5 мирового потребления энергии.
Это и создает один из наиболее существенных выбросов CO2, поскольку большая часть промышленного тепла поступает от сжигания ископаемого топлива.
Декарбонизация этого сектора ТЭК требует больших изменений, особенно для высокотемпературного промышленного тепла.
Нынешний уровень технологий не позволяет отказаться от использования традиционных энергоносителей: угля, нефти, природного газа.
Однако повысить эффективность их использования с целью снижения выбросов возможно уже сейчас.
Полная декарбонизация энергосистем является единственным решением для стабилизации климата.
На практике для достижения 0 чистых выбросов необходимо перейти на чистые источники энергии и перейти с ископаемого топлива на электроэнергию.
Электричество все чаще становится «топливом» выбора в странах, которые больше полагаются на более высокие технологии, услуги и цифровые технологии.
Его доля в мировом конечном потреблении приближается к 20% и будет расти дальше.
Декарбонизация как инструмент конкурентной борьбы против российских компаний
Декарбонизация мира послужит инструментом конкурентной борьбы против российских компаний, говорится в обзоре Ernst & Young. Без участия государства компании с этим не справятся
«Стоит признать, что стадия отрицания декарбонизации на ключевых рынках сбыта у регуляторов и компаний СНГ прошла в регионе активно идет работа над нормативно-правовой базой с целью адаптации к меняющейся рыночной конъюнктуре», – отмечает Ernst & Young (EY) в обзоре «Нефтегазовая отрасль СНГ и глобальная климатическая повестка». Но дальше оптимизм аналитиков снижается.
Конкурентная борьба
Планируемое к внедрению в ЕС с 2023 г. трансграничное углеродное регулирование, по сути, новый налог на импортируемую продукцию и направлено на «защиту европейских производителей на фоне роста климатической нагрузки на них, а также сбор средств для дополнительного финансирования процесса декарбонизации», признают авторы обзора: «По нашим оценкам, Россия в худшем случае может потерять в совокупности около 15 млрд евро к 2030 г.». Кроме того, этот механизм не соответствует нормам ВТО, «но ЕС намерен сгладить данный риск в финальном документе». И в целом такая практика будет распространяться и дальше, прогнозирует EY: «Все чаще в США заявляют об интересе к инструменту климатического регулирования импорта. В целом в рамках сложившейся модели рынка «ни России, ни другим странам СНГ декарбонизация невыгодна, особенно на этапе постковидного восстановления экономик и такого долгожданного роста цен на сырьевые товары, которые, по оценкам ведущих инвестбанков с Уолл-стрит, входят в пятый суперцикл за 100 лет». «Да, можно говорить о несправедливых правилах конкуренции», – признают авторы обзора.
Текущая климатическая повестка сейчас является примером того, как с помощью популистских лозунгов можно переписать мировую систему торговли, категоричен ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков. «Придумывается какая-то угроза глобального масштаба, в данном случае климатическая, и начинает отстаиваться. Те, кто с ней не согласен, облагаются дополнительной нагрузкой», – отмечает он.
Чем опасен СО2 и как с ним будут бороться
Европейцы считают ископаемое топливо менее экологичным, чем ВИЭ, и призывают иностранный бизнес быть более ответственным, говорит Юшков: «Европейцы долгие годы занимались развитием возобновляемых источников энергии, которые являются очень дорогими и не выдерживают конкуренции с ископаемыми источниками энергии. Теперь с учетом климатической повестки гораздо проще ввести налог за углеродный след от ископаемого топлива, чтобы уравнять его себестоимость с ВИЭ». Трансграничное углеродное регулирование для ЕС и США становится способом борьбы за сохранение своих рынков и частью протекционистской политики, согласна управляющий партнер аналитического агентства WMT Consult Екатерина Косарева. «Из-за отсутствия достаточного количества углеводородных ресурсов в самой Европе европейцы были вынуждены искать альтернативные источники энергии, которые ощутимо дороже традиционных нефти, газа и угля. Чтобы уравнять себестоимость ВИЭ и традиционных источников энергии, и был придуман углеродный налог», – отмечает она.
Российскую экономику в целом ожидает «сложный компромисс между признанием глобальных принципов экологической, социальной и управленческой ответственности и реалиями углеродоемкой экономики». Наиболее подверженной климатическому воздействию окажется нефть. При сохранении статус-кво BP считает, что пик потребления нефти в мире был уже пройден в 2019 г., хотя ОПЕК ожидает его к 2040 г., а Международное энергетическое агентство (МЭА) – после 2030 г. Руководитель департамента аналитических исследований Bank of America Merrill Lynch в России Карен Кастанян на энергетической панели ПМЭФ-2021 обращал внимание, что энергопереход часто не принимает во внимание участие в этом процессе развивающихся стран, которые сейчас растут. «Подумайте: с каким ростом потребления мы столкнемся к 2050 г., когда мировая экономика будет в 2-3 раза больше. Подумайте, во сколько увеличится потребление через 10 лет, если мы уже сейчас меняем мобильные телефоны каждый год», – говорил он.
Подходы, которые демонстрируют транснациональные нефтегазовые гиганты, не всегда применимы в России, отмечают в EY. «Потенциал развития возобновляемой энергетики на большей части территории СНГ относительно низок»: строительство ВИЭ в России требует более существенных затрат, чем традиционная генерация, а отсутствие масштабного локального производства и необходимость импорта ВИЭ-технологий «увеличивают риски технологической безопасности». Как и в странах Персидского залива, обеспеченных дешевым сырьем, паритет себестоимости ВИЭ и хранения централизованно производимой энергии может наступить не ранее чем через 10 лет, говорят аналитики EY.
«Сжиженный природный газ (СПГ) актуален для тех, кто обеспечен запасами природного газа и готов осуществлять масштабные инвестиции в строительство новых объектов и развитие инфраструктуры Однако по мере снижения спроса на газ за горизонтом 2040 г. компаниям придется сфокусироваться на повышении своей эффективности и конкурентоспособности».
«Беспроигрышным вариантом» для нефтегазовых компаний СНГ аналитики EY считают операционную декарбонизацию – то есть мероприятия по снижению выбросов СО2 в процессе традиционной для нефтегазовых компаний деятельности. Например, речь должна идти о минимизации утечек метана (в частности, на заброшенных скважинах), негативное воздействие которого на климат в 26–28 раз выше, чем у диоксида углерода. «Также стоит проработать вопрос по сокращению объемов сжигания попутного газа»: несмотря на действующее с 2012 г. постановление об утилизации 95% ПНГ, средний показатель по России – 82,6% в 2020 г. Но в долгосрочной перспективе нефтегазовым компаниям СНГ, включая и российские, потребуются другие, более эффективные технологии – такие как улавливание и хранение углерода (УХУ), считают в EY.
Поймать углерод
«МЭА рассматривает УХУ как единственный способ прямого сокращения выбросов», – говорится в обзоре. Для достижения климатических целей, по расчетам МЭА, объем улавливания и хранения СО2 к 2050 г. должен достичь 4,6 Гт CO2-эквивалента в год. Для сравнения, в прошлом году в мире работало только 27 проектов УХУ общей мощностью около 40 млн т. В документе также отмечается, что УХУ – необходимый этап для перехода к водородной экономике, в частности, организации глобального производства зеленого водорода путем электролиза воды с применением энергии из ВИЭ. Пойманный углерод также будет использоваться для закачки в пласт с целью повышения нефтеотдачи на месторождениях (СО2-МУН).
Проекты в сфере улавливания, хранения и использования углекислого газа являются чрезвычайно капиталоемкими и без мер по регулированию отрасли или прямой господдержки осуществить их крайне сложно, согласен аналитик по газу Центра энергетики МШУ «Сколково» Сергей Капитонов. Он также ссылается на международный опыт стимулирования таких проектов, приводя в пример США и ЕС. В частности, первый в мире трансграничный проект хранения СО2 (Northern Lights на норвежском шельфе) стоимостью около 6,9 млрд норвежских крон ($830 млн по текущему курсу) был на 75% профинансирован из правительственных фондов, лишь четверть приходилась на вклад компаний-операторов, говорит Капитонов.
Углеродный менеджмент
Российским нефтегазовым компаниям важно уже сейчас иметь свою оценку размера углеродного следа, принимать обязательства по его сокращению, а также финансировать соответствующие научные разработки, считает Капитонов. При этом руководитель дирекции юридической фирмы Vegas Lex Кирилл Никитин отмечает, что в России уже сейчас действуют некоторые преференции для организаций, инвестирующих в развитие технологий декарбонизации: снижение платы за негативное воздействие на окружающую среду для компаний, использующих наилучшие доступные технологии (НДТ), компенсация государством части расходов на экологическую модернизацию производства и др.
«В России в промышленном масштабе технологии улавливания углерода пока не используются, но российские нефтегазовые компании самостоятельно предпринимают существенные усилия по сокращению выбросов парниковых газов, – заявил «Ведомостям» представитель Минэнерго. – В планах на 2021 г. у всех крупнейших российских нефтегазовых компаний запланированы мероприятия по изучению технологий, большинство имеют средне- и долгосрочные цели по снижению углеродного следа, некоторыми компаниями уже осуществляются проекты закачки CO2 в пласт для повышения давления и связанного с этим увеличения добычи нефти и газа, а также рассматривается создание инфраструктуры для улавливания, транспортировки и хранения углерода».
«Государство заинтересовано в формировании условий для создания отрасли, в связи с этим в рамках проекта правительства по технологиям обращения с СО2 запланировано разработать системообразующие документы, направленные на развитие отрасли по улавливанию, транспортировке, хранению и использованию углерода, а также соответствующие меры поддержки», – добавил представитель Минэнерго.
В Минпромторге «Ведомостям» сообщили, что ведомство совместно с российскими машиностроителями и компаниями ТЭК прорабатывает вопрос внедрения технологии улавливания и хранения CO2 в производственные цепочки, а также необходимость распространения на нее механизмов государственной поддержки. В Минфине переадресовали запрос «Ведомостей» в Минэнерго, в Минэкономразвития на запрос не ответили.
В «Роснефти» заявили «Ведомостям», что уделяют особое внимание управлению выбросами парниковых газов. В частности, компания стала первой ВИНК в России, которая разработала и утвердила комплексный план по углеродному менеджменту до 2035 г. Он предусматривает снижение выбросов на 20 млн т CO2-эквивалента, в том числе сокращение на 30% интенсивности выбросов в нефтегазодобыче и снижение выбросов метана, а также нулевое сжигание попутного газа. Флагманский проект компании «Восток ойл», по данным компании, уже предусматривает полную утилизацию попутного газа.
Кроме того, в компании работают над проектами по улавливанию, хранению и использованию углерода, а также выпуску углеродно-нейтрального водорода (в прошлом году на предприятиях «Роснефти», включая зарубежные, было произведено около 400 000 т). В феврале 2021 г. соглашение о возможности сотрудничества в этой области компания подписала с британской BP.
В «Новатэке» также ведут учет выбросов загрязняющих веществ и принимают меры по их минимизации, а также анализируют общемировые тенденции в части декарбонизации, сообщили в компании. При этом стратегия «Новатэка», по словам его представителя, учитывает возрастающую роль СПГ, который является «экологичной альтернативой» традиционным ископаемым видам топлива. Цель компании – до 2030 г. снизить выбросы парниковых газов при производстве СПГ на 5% к уровню 2019 г., в сегменте добычи газа – на 6%, выбросы метана должны сократиться на 4%. Сегодня рассматривается проект строительства газохимического комплекса в районе порта Сабетта по производству низкоуглеродного аммиака, водорода, а также других продуктов газохимии, напомнили в компании.
В «Русгаздобыче» сообщили, что компания с самого начала проектирования газохимического комплекса в составе предприятия по переработке этансодержащего газа в Усть-Луге решила использовать сырье с наименьшим углеродным следом на 1 т продукции. Там также добавили, что технология улавливания углекислого газа и закачка его в скважины со стабильным и растущим дебитом (объем газа, поступающий за единицу времени. – «Ведомости») «экономически и технологически неоправданна», но в настоящее время разрабатываются перспективные технологии увеличения дебета из истощенных газовых месторождений путем закачки CO2.
В «Газпроме», «Газпром нефти», «Татнефти», «Сургутнефтегазе», «Лукойле» и «Русснефти» на запросы не ответили.
Декарбонизация — для чего нужна и как проводится
В современном мире экономическая деятельность компаний и государств напрямую зависит от климатических изменений, которые с каждым годом становятся всё существеннее. Эксперты верят в то, что рынок в будущем будет подчиняться только тем, кто сможет своевременно внедрить «зелёные» технологии, так как традиционные энергокомпании вскоре могут лишиться лидерства.
1. Что такое декарбонизация простыми словами
Один из основных способов снижения вредных выбросов, это переход на электрический транспорт и модернизация производств по выработке металлургических производств и связанных с химической промышленностью. Декарбонизация характеризуется повышением роли низкоуглеродной энергетики. Одновременно с этим, ископаемое топливо должно использоваться крайне редко. Также сюда входит использование возобновляемых источников энергии, это может быть солнечная энергия, ветровая или геотермальная.
Сокращение использования ископаемого топлива также может произойти на фоне масштабного перехода на электромобили или авто на водородных двигателях. Если углеродоемкость в таких секторах как энергетический и транспортный снизится, это поможет быстрее достигнуть главных характеристик, близких к нулевым выбросам, что соответствует государственным стандартам.
2. Причины декарбонизации
Власти большинства развитых государств проявляют повышенную озабоченность чрезмерными выбросами в атмосферу углекислого газа только последние 10-15 лет. Это происходит, так как наблюдаемые сейчас глобальные изменения климата тесно связаны с концентрацией CO2 в атмосфере.
Все эти изменения спровоцированы деятельностью человека. Резкий скачок содержания CO2 в атмосфере произошел после «промышленной революции». В то время, основным топливом являлся уголь. Постепенно ситуация ухудшилась, что заметно отразилось на сегодняшнем состоянии климата. Поэтому и возникла необходимость в декарбонизации.
Снизить количество выбросов можно за счет применения таких мер как:
Следует воздействовать на проблему целенаправленно, чтобы эффективно снижать нагрузку окружающую среду. Но, не стоит забывать о проблемах, которые могут произойти в процессе перестройки энергетических систем и экономики. Декарбонизация не подразумевает моментальный отказ от привычных для человека источников энергии, то есть ископаемых углеводородов.
3. Что входит в планы зарубежных партнёров
Более 150 государств уже успели предоставить свои планы по декарбонизации на период до 2030 года. Например, Париж обещает исключить из рынка и дорог внутри страны автомобили, работающие на дизельных двигателях. Правительство Франции собирается реализовать этот план до 2040 года.
Также местные власти хотят пересадить своих граждан на полностью электрические и гибридные электрические модели автомобилей. Постепенно происходит переход к возобновляемым источникам энергии. На данный момент, они являются производителем 25-30% энергии во всём мире.
Ставится вопрос о парниковых газах, которые выбрасывают электростанции, работающие на ископаемом топливе. Количество вредных веществ можно снизить благодаря внедрению технологий улавливания, и в дальнейшем хранения углеродных выбросов (CCS). Сегодня в мире работает 20 крупномасштабных объектов CSS и ещё большее количество находится в процессе строительства.
4. Ситуация с декарбонизацией в РФ
Если сравнивать с другими странами мира, низкоуглеродная перспектива РФ кажется достаточно размытой. Если сравнивать с периодом 1990-2002 года, вредные выбросы сократились больше чем наполовину. На сегодняшний день дела обстоят хуже, но не существенно. Количество выбросов по сравнению с 1990 годом возросло всего на несколько процентов.
4 ноября 2020 года президентом был подписан указ «О сокращении выбросов парниковых газов». На его основании была поставлена новая цель, сократить выбросы на 30% к 2030 году. Но, несмотря на такое стремление к сбережению окружающей среды, никто из зарубежных партнёров России не воспринял это всерьёз.
Это объясняется тем, что общая цель по увеличению эмиссии и воплощения в жизнь проектов, касающихся снижения выбросов, взаимоисключают друг друга. Зарубежные инвесторы не заинтересуются подобными проектами. Ситуация, при которой где-то нужно увеличить, а где-то уменьшить, является противоречивой признанным международным сообществом принципам экологической целостности.
Сегодня практически все стратегии и планы РФ в энергетике связанны с ростом потребления и соответственно добычи газа, нефти и угля. Это говорит о том, что выбросы парниковых газов также увеличатся. Поэтому, о внедрение «зелёных технологий» пока не может быть и речи. Отсутствие внутреннего регулирования и установленной цены на CO2 не убережет РФ от пограничного налога с ЕС, а также в других государствах.
То же самое ожидает «Аэрофлот» и остальные авиакомпании, которым придётся заниматься получением квоты на международные перелеты и вместе с этим оплачивать и отчитываться за количество выбросов CO2. Говоря о международных морских перевозках, это также объект углеродного регулирования. По мнению экспертов, установление внутренних цен на углерод, это более выгодный путь, если сравнивать с оплатой за выбросы при международных перевозках.
Так деньги будут оставаться внутри страны. Также это является одним из инструментов внедрения программы по модернизации экономики. Но, на данный момент власти не считают необходимым вносить какие-либо существенные изменения в этом вопросе. При этом, остальные страны, экономика которых зависит от ископаемого топлива, придерживается аналогичной стратегии ведения дел на международной арене.
5. Почему декарбонизация так важна
После того, как приоритетность декарбонизации была определена окончательно на основании изложенной в Парижском соглашении требованиях, Великобритания пообещала сделать всё необходимое для достижения нулевых чистых выбросов к 2050 году. После того, как в парламенте была объявлена информация о чрезвычайной климатической ситуации, сотрудники комитета по изменению климата порекомендовали, сделать всё возможное для того, чтобы достижение нулевого уровня выбросов парниковых газов стало не только возможным, но и рентабельным.
Быстрый переход к альтернативным источникам энергии на данный момент необходим, поскольку с каждым годом транспортный сектор нуждается во всё большем количестве электроэнергии. В связи с этим, повышение уровня энергоэффективности сегодня является приоритетным в вопросе улучшения качества воздуха и урегулирования глобальной температуры.
6. Водород как топливо будущего
Как известно, при замене природного газа водородом в качестве источника энергии, это не приводит к снижению парникового эффекта, но только если пар, образующийся после сжигания газа с содержанием водорода не конденсировать. Это одна из разновидностей топливных элементов, в которых выработка энергии происходит за счёт химической реакции, так как из топливных элементов вместе электрической энергией происходит образование пара.
Также стоит учесть ряд минусов водорода:
Кроме этого, стоит учесть, что переход к водородной энергетике должен происходить на фоне проработки технологии, позволяющей снизить выбросы в атмосферу не только углекислого газа, а и водяного пара.
Одна из главных задач декарбонизации заключается в поиске способов, позволяющих транспортировать полученную энергию на большие расстояния с минимальными финансовыми потерями. Большинство стран уже начали адаптацию экономики под новые стандарты. Но, о полной декарбонизации говорить ещё слишком рано, для этого понадобится ещё несколько десятков лет.