дембельский аккорд что это значит
Дембельский аккорд
Де́мбельский акко́рд — объём разовых работ, выполняемый по приказу командования военнослужащими срочной службы (как правило в последние один-два месяца перед увольнением в запас), условия выполнения которого неформально связаны с датой их предстоящего увольнения [1] и мотивируются последней.
Содержание
Мотивация аккорда
Фактическая дата завершения срочной службы определяется исключительно командованием воинской части, причём в широких пределах (со дня выхода в апреле или октябре соответствующего приказа министра обороны и до крайней указанной в нём даты — 15 июля или 31 декабря, соответственно весеннему или осеннему призыву). Военнослужащих-срочников как правило отправляют в запас группами («партиями», «пачками») по 5—15 человек с «шагом» в 7—14 дней. В этих рамках между командованием, определяющим персональный состав «пачек», и некоторыми подлежащими увольнению срочниками может заключаться неформальное соглашение: быстро и качественно выполненный аккорд в обмен на зачисление в более раннюю «партию».
Предмет аккорда
Чаще всего предметом аккорда являются хозяйственные работы по улучшению бытовых условий для остающихся служить однокашников, например покраска казармы. Однако аккордные работы как правило обладают при этом дополнительной «разовой» ценностью, находятся вне общей рутины и обычно предполагают значимый элемент личной находчивости и творчества — это может быть приведение в порядок автопарка, ленинской комнаты, оформительские работы в казарме, обновление разметки на плацу, обустройство подсобного хозяйства части и т. д. вплоть до художественной инкрустации дверей здания штаба, настройки телевизионной антенны или создания и электрификации наглядных пособий в учебных классах. При этом финансовая сторона (приобретение материалов и проч.) и освобождение от непрофильных занятий обеспечиваются командованием, а от исполнителей-срочников требуются умелые руки и смекалка.
Интрига аккорда
Характерной особенностью дембельского аккорда, вошедшей в армейский фольклор, является невозможность «наказания» исполнителей в случае, если в их работе спустя некоторое время выявятся скрытые дефекты: уволившиеся в запас к тому времени обычно уже оказываются дома. У осознающих это исполнителей появляется соблазн сделать работу броско, в расчёте на внешний эффект, но ненадёжно, — после чего сдать результат командованию и быстро уволиться. Поэтому командование воинской части зачастую подвержено встречному соблазну — максимально продлить срок службы согласившихся на аккорд срочников, несмотря на договорённость уволить их раньше.
Но при этом есть и третья сторона: всё происходящее совершается на глазах будущих дембелей — более молодых солдат — и может негативно сказаться на авторитете командования. Через очередные полгода последнему могут перестать верить на слово и, соответственно, соглашаться на будущие аккорды. Такая диалектика создаёт интригу, под знаком которой проходят последние недели периода увольнений в запас, и обычно служит предметом большого количества обсуждений всех заинтересованных сторон внутри воинской части.
Статус и значение аккорда
Хотя данная практика достаточно широко распространена и воспринимается в качестве одной из устойчивых армейских традиций, она не является непременным элементом увольнения в запас, не регламентируется воинскими уставами и, как таковая, не служит проявлением неуставных отношений, так как происходит добровольно и не наносит ущерба чести и достоинству военнослужащих — скорее, наоборот. По сути дембельский аккорд направляет энергию исполнителей-дембелей в конструктивное русло и, зачастую, даёт возможность оставить о себе уникальное материальное свидетельство и добрую память в родной воинской части, а описанная выше интрига психологически помогает им скоротать время до дембеля.
Злоупотребления при аккорде
Хотя дембельский аккорд как таковой не находится в противоречии с воинскими уставами, не все источники согласны с тем, что он не служит проявлением неуставных отношений. Действительно, практика показывает, что встречаются и случаи злоупотреблений, которые приводятся противниками аккордов как примеры. Чаще всего в этих примерах традиция аккордов используется с подачи офицерского состава для подстрекания дембелей к воровству, побуждению к принудительному труду их более молодых сослуживцев и проч.
Борис Слепнёв, рядовой запаса, рассказывает:
 | Пресловутые дембельские аккорды — когда перед увольняющимися в запас ставится определенная цель, например вырыть траншею, достроить стену, пустить отопление. Подобные задачи ставят офицеры, прекрасно осознавая, что она непосильна для пяти-шести дембелей. Что получается в итоге? По ночам молодое пополнение копает эту самую траншею, кладет кирпичи и так далее. |  |
Леонид Хозин, сотрудник журнала «Карелия», добавляет:
| «Дембельский аккорд» — это прощальное задание, которое давали «дембелям» отцы-командиры. Например, раздобыть канистру бензина или краску. Где — никого не интересует. Есть деньги — купи, не можешь купить — укради. | |
Константин Банников в своём исследовании, проведённом на грант Фонда Джона и Кэтрин Макартуров, резюмирует:
| Разумеется, практика дембельских аккордов противозаконна. В разгар «перестройки» с ней пытались официально бороться, но это ни к чему не привело. Командир части может любой комиссии сказать то, что приходилось неоднократно слышать автору данной работы: «А их никто не заставляет. Просто солдаты, уходя, рады сделать этот подарок родной части, где они были так счастливы!» Это, разумеется, цинизм, но цинизм не конкретного командира. Это цинизм системы. | |
Все подобные вещи по уставам запрещены, а значит являются неуставными отношениями. Однако следует отличать воинскую традицию как таковую от злоупотреблений — как правило их произвольное смешение приводит к нерезультативности борьбы с последними, что подтверждается и в процитированных источниках.
inbelousov
inbelousovПионерский отряд на марше.
Добрый день, Коллеги!
Дембельский аккорд. Что это такое?
Для тех, кто не в теме это такое задание, которое должен был выполнить дембель, что бы как можно быстрее уехать домой из Армии.
Теперь все это расшифровываю.
* Дембель – солдат, отслуживший срочную службу, после издания Приказа Министра Обороны «О демобилизации призыва».
Демобилизующиеся солдаты уезжают домой все. Естественно. Вот только сроки отъезда у всех разные. Если солдат служил хорошо, то он уедет в первую же отправку! В эту партию стараются попасть все дембеля! Кому захочется сидеть в части еще несколько лишних дней, недель и даже месяцев, когда твои дружки уже вовсю «гуляют на гражданке»!
А раз так, то такой мотивацией грех не воспользоваться!
И пользовались! И вот создаются рабкоманды (рабочие команды) из дембелей и они готовы «звезду с неба достать», так велико их желание уехать из части. И дома ремонтировали, и дороги строили, и чего только еще не было!
У нас в войсковой ПВО все было много пристойней. Лучше, что ли. Может быть из-за того, что солдат было не так много, да и войска сами по себе – интеллектуальные!
Согласитесь, научить солдата физическому смыслу происходящих процессов при работе Станции Наведения Ракет – нужно несколько другое отношение к процессу обучения и самому личному составу, чем в пехоте.
Другими словами, мне надо было научить солдата за год-полтора, что бы он понимал, как работает телевизор. Это если упрощенно сказать. Представьте теперь, что в Станции таких телевизоров еще штук 5, да еще и других различных аппаратов куча! Один Счетно-Решающий Прибор (СРП) чего стоит! Представляете, на станции стоял «компьютер», сделанный из ламп накаливания, диодов и триодов! Жесть! И все это надо было уметь эксплуатировать и даже ремонтировать в походных условиях.
Это я к тому, что офицеры ПВО должны были так обучать своих солдат, что бы они могли точно и в срок выполнять боевую задачу!
Так вот – ВСЕ солдаты знали, что на дембель он не уйдет до тех пор, пока не подготовит себе смену.
Да, с личным составом ежедневно проводились занятия.
Да, каждого «натаскивали» персонально.
Но, согласитесь, что нюансов и тонкостей в работе столько, что сразу их все освоить сложно!
Это приходит в процессе освоения и «набивания шишек».
И вот здесь на помощь приходит дембель.
Он очень быстро передает ВСЕ свои наработанные секреты своему сменщику!
Во-первых, потому что они ему больше не нужны.
Во-вторых, потому что от скорости передачи и усвоения зависит его дембель!
ПРОШУ НЕ ПУТАТЬ С ДЕДОВЩИНОЙ! Ничего подобного здесь нет даже и близко!
Потому что, молодой солдат понимает, что он своей тупостью задерживает дембеля, а это не хорошо. И что будет, если и его так же будут держать через полтора года? Такая мотивация работает на ура!
А теперь давайте представим любую компанию.
Того или иного сотрудника повысили, уволили, выгнали или просто… его не стало!
Что в компании останется от его деятельности?
Что такого интересного он оставил после себя на своем посту?
Как новому сотруднику быстро и качественно влиться в строй и не начать делать те же ошибки, что и предыдущий?
Как сделать так, что бы была преемственность, которая не тормозит развитие компании?
Вот как это сделано у меня.
Каждый сотрудник знает, когда и куда он будет назначен.
Какая у него перспектива.
И он начинает готовить свой «дембельский аккорд».
То есть, просто садится и описывает ВСЕ нюансы, которые могут возникнуть при выполнении тех или иных обязанностей в тех или иных конкретных случаях.
Вот и всё. Это и правда – легко и просто.
Новобранцу достаточно просто изучить тот опыт, что был применен до него и быть готовым к решению любой «вводной»!
Изучение таких материалов происходит на ежедневных занятиях.
Вот таким простым способом можно добиться в компании, что бы была преемственность.
Вопрос, а как быть с тем человеком, что увольняется, да еще и не по собственной воле?
Да, мой принцип прост: «Принимай долго, увольняй НЕМЕДЛЕННО»!
У меня ни в одной компании никто и никогда не отрабатывает эти «придурошные две недели»!
Увольняющийся человек – уже не наш человек! Он несет в себе только «бациллу заразы» и не дает работать другим. Даже своим присутствием на рабочем месте – создает ненужные мысли!
Решил уволить – ррраз и готово! Тут же. Немедленно! А за расчетом придет тогда, когда положены выплаты в компании.
Вот и думайте, как надо организовать так, что бы все «наработанные мулечки» остались в компании!
Дембельский аккорд
В конце сентября вышел мой дембельский приказ Министра обороны. Этот приказ единственный в армии, который не выполняется мгновенно. Как ты сразу отпустишь четверть солдат части домой? Ведь логичнее сначала призвать в армию необходимое количество солдат, подготовить их, а уж потом отпускать дембелей домой мелкими партиями. Вот и приходится дембелям маяться от полутора до трех (для «залетчиков» или особо ценных) месяцев. Скука и безделье солдат – предпосылки для происшествий. И единственный способ занять дембелей – «дембельский аккорд». Понятие неофициальное, но эффективное. Формула простая: выполните объем работ – поедете домой. Чаще всего это строительные работы. Починить мягкую кровлю, привести в порядок отмостку зданий, белить и красить. И это единственный случай, когда дембеля выполняют работу сами, а не перекладывают на плечи молодых.
Когда началась раздача дембельских аккордов, я забеспокоился. Дают всем, кроме меня. Ротный послал меня к зампотеху:
— Зампотех просил тебя не трогать. Он тебя озадачит.
Я обратился к зампотеху:
— Товарищ майор, а когда мне выдадут дембельский аккорд?
— Выдам, но пока потерпи. Дождемся, когда в комнате ремонт закончат. Перенесем туда бидистиллятор (аппарат для приготовления дистиллированной воды) и начнем капремонт твоей ЗАС (зарядно-аккумуляторная станция).
ЗАС был действительно в убогом состоянии. Вентиляция уже не работала, а на потолок было страшно смотреть. И я взялся изучать литературу, как в идеале должна выглядеть ЗАС. В принципе, ничего мудреного, только немного автоматики безопасности из-за выделяющегося при зарядке кислотного аккумулятора водорода. Ознакомившись со списком необходимого оборудования, зампотех заверил его подписью и отправил меня с ним к зампотылу.
Я впервые был в кабинете зампотылу майора Королева. На стене висела большая фотография группы майоров. Все круглолицые и счастливые. Я набрался смелости и спросил:
— Товарищ майор, а что это за фотография? Курсы майоров?
— Нет, наш выпуск.
— Встреча выпускников?
— Да.
— А какое Вы училище окончили?
— Вольское училище тыла.
— А почему именно это?
— Потому, что лучше сидеть на жестком ящике с тушенкой, чем в мягком кресле истребителя.
— А когда Вы достанете материалы?
— Домой хочется?
— Да.
— Покупать будем вместе, а то привезу не то, и уедешь домой под Новый год.
— А куда мы поедем?
— Это военная тайна, но там есть всё!
— Как у Карцева и Ильченко?
— Да, но только у Карцева не было лимитированной чековой книжки.
— А что это такое?
— Это счастье, но ограниченное. Не израсходуешь лимит до конца года, а на следующий год его сократят на сумму остатков. А чековая книжка превратится в тыкву.
И я замолчал, только удивляясь, как вместо восьми взрывозащитных светильников майор выписал сорок штук. А когда он вместо одного вентилятора взял два, я констатировал: про запас.
Когда все было сделано, мы произвели испытание автоматики безопасности. Химики нахимичили и концентрация водорода стала выше ПДК. Выпрямители отключились, а вентилятор переключился на более высокие обороты. Офицеры подписали бумаги, а зампотех сказал мне:
— Все, можешь ехать домой.
И вскоре я попрощался с приятелями и уехал домой, увозя подаренную зампотехом фляжку со спиртом…
«Дембельский» аккорд
Встретившись в марте 2003 года в Москве с ветеранами 173-го отдельного отряда специального назначения, которых не видел около двадцати лет, я вдруг вспомнил с прежней остротой о… войне, как о наиболее ярком эпизоде моей жизни.
НОЧНАЯ ОХОТА
В ноябре 1983 года после окончания сержантской школы в Тбилиси меня вместе с другими отобранными на конкурсной основе сержантами перевели в 173-й ООСпН, который дислоцировался в Лагодехи. То, что мы попали в особую часть, поняли сразу же. Здесь много внимания уделялось физической и огневой подготовке, тактике ведения современного боя, маскировке, выживанию, парашютным прыжкам и тому подобным дисциплинам. Словом, мы оказались в спецназе, и нас гоняли по полной программе. Было тяжело, но впоследствии эта школа нам очень помогла в Афганистане, куда отряд отправили в полном составе зимой 1984 года.
23 сентября 1984 года наша рота под командованием капитана В. Шараевского выдвинулась на броне в район русла реки Аргастан для проведения засадных действий. В то время я командовал отделением управления. В район прибыли ночью. В соответствии с решением ротного одна группа, вместе с броней, заняла круговую оборону на возвышенности. Трем остальным была поставлена задача выдвинуться от бронегруппы в разных направлениях на расстояние до 10 км и провести засады на караванных дорогах. При отсутствии результата – возвратиться на базу, к броне.
Меня с санинструктором П.Черепковым включили в группу старшего лейтенанта С. Габова. Преодолев около восьми километров, мы вышли на местность, где обнаружили несколько хорошо накатанных дорог. Здесь Габов решил организовать засаду. Мне он поставил задачу провести разведку караванных маршрутов на удалении два-три километра в указанном им направлении. Для этого он придал нам с Черепковым двух молодых бойцов. Пройдя более километра, мы обнаружили дорогу с четкими следами протектора. Дальше, метров через двести, – еще одну дорогу. Между ними был небольшой холм, с которого обе дороги хорошо просматривались. Вот на нем я и решил расположиться. Подготовив позиции, связался с Габовым и доложил об обнаруженных дорогах и своей позиции. Почти сразу после этого мы увидели грузовой автомобиль с включенными подфарниками. Осторожно, на малой скорости он ехал в нашем направлении. Ночь была лунной, и мы четко видели, что кузов грузовика был забит «духами». Я опять связался с Габовым, доложил ситуацию и получил приказ уничтожить машину вместе с пассажирами.
Когда грузовик поравнялся с нами, я выстрелил по кабине из гранатомета РПГ-22. Почти сразу же Черепков закинул в кузов две гранаты, а молодые бойцы открыли огонь. Первые минуты «духи» даже не пытались сопротивляться, но затем, опомнившись, начали отстреливаться. Они даже пытались обойти нас с флангов, но им это не удалось. Минут через сорок подъехали наши остальные группы на броне и начали охоту на уцелевших «духов». Удалось уничтожить всех тридцать пять пассажиров грузовика.
И СНОВА БОЙ?
К тому времени я прослужил в Афгане год и четыре месяца, участвовал в составе нашей группы во всех операциях. Иногда казалось, что война идет вечно и мы всегда будем воевать здесь. Но пришло время и мне увольняться в запас. Я уже сдал свои обязанности замкомвзвода сержанту Юре Устименко, а обязанности старшины роты, которые исполнял в отсутствие нашего доблестного старшего прапорщика Буженко, – заместителю командира второй группы сержанту Исакову. Но с увольнением вышла заминка. В апреле в штабе отряда случился пожар, и вместе с другими документами сгорели и наши военные билеты. Увольнение откладывалось до их восстановления.
После подписания приказа об увольнении ожидавших замены дембелей на боевые выходы брали крайне редко, в исключительных случаях. Это было связано с тем, что, отслужив положенный срок, ребята считали, что с ними уже ничего случиться не может, расслаблялись и нередко погибали. Война расслабухи не прощает никому, даже дембелям. Тем не менее, мы исправно исполняли другие обязанности службы.
Получив задачу, я доукомплектовал нашу группу и доложил командиру. Посмотрев список личного состава, Габов спросил, почему в списках нет меня и еще нескольких дембелей. Я напомнил ему, что был приказ об увольнении в запас. Добавил также, что ни разу за всю службу не косил от боевых, но сейчас не хотел бы рисковать. Тем не менее, Габов сказал, что группа без нас на задание не выйдет. Подошел командир роты капитан Нурасулмагомедов и попытался уговорить меня, но я был непреклонен. Через некоторое время меня вызвали к комбату майору Мурсалову. Отказать комбату не смог бы, наверное, никто в отряде. Он пользовался непререкаемым авторитетом, поскольку всегда бывал там, где особенно тяжело. Не раз он лично летал на вертолетах огневой поддержки в район, где группы отряда вели бой. Однажды вертолет, на котором он летел, был подбит и еле дотянул до аэродрома. Стоит заметить, что в отличие от пилотов у комбата парашюта не было.
ИСКЛЮЧЕНИЯ ИЗ ПРАВИЛ
Возвращаясь от комбата, у расположения своей роты я встретил мирно беседовавших сержантов Магомедова, Устименко и Исакова. Увидев меня, Гусейн Исаков громко спросил: «Что, Мага, дембель в опасности?». И рассмеялся. Пошутив еще немного, мы посоветовались, кого бы из дембелей включить в группу. Потом мы с Устименко собрали ребят и передали просьбу комбата поддержать 331-ю группу, поскольку ей предстоит работать в особо опасном районе. Трое – Мацына, Пирсаидов и Арзуев согласились сразу, но четвертого, сержанта Сайдалиева из третьего взвода, я уговорил с трудом. Затем, разыскав Габова, доложил о нашем решении. Он улыбнулся, достал список личного состава и, вычеркнув из него молодых бойцов, записал нас.
Нам предстояло вылететь на вертолетах и высадиться на удалении свыше ста километров от расположения отряда, с площадки приземления пройти более 20 км до указанной дороги и из засады уничтожить караван (по данным разведки – не меньше четырех автомобилей, груженных оружием). В тот же день вечером на вертушках мы вылетели в юго-западном направлении. В заданном районе десантироваться сразу не удалось, поскольку везде натыкались на пастухов. Наконец, высадив нас в русле высохшей реки, вертушки улетели. До темноты мы отсиживались в русле, а с наступлением сумерек двинулись, соблюдая все меры предосторожности, к пункту назначения.
Прибыв на место, разместились на невысокой, продольно вытянутой горе. Вдоль горы, примерно в четырех сотнях метров, пролегала дорога, по которой и должен был пройти караван. Начали окапываться, заняв круговую оборону на случай нападения «духов». Я расположился в центре, рядом с командиром группы. По обе стороны попарно разместил бойцов своего отделения. Справа, чуть выше, находился сержант Халитов с расчетом АГС, на левом фланге – сержант Сайдалиев с тремя молодыми бойцами. Тыл прикрывал сержант Устименко со своим отделением.
Перед рассветом я начал обход позиций. Сержант Халитов окопался впереди и чуть ниже расчета АГС. В случае атаки «духов» его положение стало бы незавидным. Указав Халитову на ошибочный выбор позиции, я двинулся дальше. Вернувшись, доложил Габову о готовности.
На рассвете, оставив наблюдателей, группа спустились в небольшую лощину. Собрав сержантов, командир провел корректировку и уточнил задачи. Я с подгруппой из восьми человек должен был спуститься ночью к дороге и, заняв позиции на расстоянии метров семьдесят от нее, окопаться. После уничтожения каравана – вернуться на свои позиции, а утром со своими бойцами провести досмотр каравана.
Габов дал команду всем занять позиции, затем открыл карту и стал ее изучать. На войне много зависит от командира, от его смелости, хладнокровия, умения руководить боем. Старший лейтенант Габов никогда не терялся в экстремальных ситуациях. Немало боевых операций было за полтора года моей службы в Афганистане, много было всяких ситуаций, но никогда никто из нас не видел растерянным или впавшим в панику нашего командира. Наоборот, он в таких ситуациях становился очень спокойным и без лишней суеты руководил боем.
Вот и сейчас Габов хладнокровно обдумывал сложившееся положение. Затем поднял голову и сказал:
– Группе приготовиться к прорыву.
– Мы же обложены со всех сторон, нас перебьют. А здесь у нас хорошие позиции. Мы бы могли продержаться до прибытия помощи, – высказал я свои сомнения.
Минут пять командир размышлял.
– Будем прорываться! И попробуем оторваться от них, пока они еще не успели полностью обложить нас, – сказал Габов.
Расчет был сделан на внезапность и ночь, которая скоро наступит, а также на то, что «духи» не успели полностью нас окружить. Ко мне подошли дембеля и стали доказывать, что мы делаем ошибку. Они хотели, чтобы я поговорил с командиром. Я, выслушав их, спокойно объяснил, что это уже обсуждалось, и попросил разойтись по своим местам.
И тут «духи» начали нас обстреливать. Они стреляли со всех сторон, плотность огня была очень высокой, стали рваться гранаты. Моджахеды попытались внезапной атакой с ходу захватить наши позиции, но мы огнем отбросили их.
Габов уверенно и спокойно руководил боем. Связавшись с отрядом, он доложил ситуацию и наши координаты. Время от времени Габов отдавал мне приказы, корректировал наши действия, которые я доводил по рации до командиров отделений.
Несмотря на потери, «духи» все лезли и лезли. Но каждый раз, натыкаясь на наш плотный огонь, им приходилось отходить. С наступлением темноты они возобновили штурм, но мы запустили осветительные ракеты, и «духам» снова сильно не повезло.
– Почему молчит АГС? – спросил командир.
Связаться с Халитовым по рации не удалось, и я пополз к позиции гранатометчиков.
– Почему не стреляете?
– Граната застряла, товарищ сержант.
Несмотря на мое предупреждение, Халитов не сменил позицию. На войне это случается. Представляя войну по фильмам, необстрелянные солдаты и сержанты первое время подражают киношным героям. Вот и молодой сержант Халитов, окопавшись впереди и ниже позиции расчета АГС, думал корректировать его огонь. Он не учел, что его бойцы не обстреляны, при малейшей неисправности могут растеряться. Позиция Халитова хорошо простреливалась «духами», и поменять ее в этой ситуации у сержанта не было возможности.
– Халитов, ты как? – крикнул я.
– Ранен в ногу. Я продержусь, не беспокойтесь.
– Товарищ сержант, гранаты кончились, – обратился ко мне один из бойцов расчета АГС. Ленты с гранатами от АГС распределяли среди бойцов группы, поскольку расчет из двух человек физически не мог, помимо АГС, таскать еще и тяжелые ленты. Я выяснил по рации, что гранаты находятся на позиции сержанта Устименко, хотел послать одного из бойцов за ними, но решил сходить сам. В такую переделку молодые бойцы попали впервые. Я скатился в лощину, где встретился с Мацыной. Он, взвалив на себя две ленты, во весь рост шел к позиции АГС. Я взял у него одну ленту. Как только мы поднялись на гребень, по нам ударил пулемет. Мы скатились обратно в лощину, где я начал лихорадочно тормошить Мацыну, проверяя, жив ли он. Повернувшись ко мне и улыбнувшись, он сказал: «Мага, эти «духи» не хотят, чтобы мы уволились…». Не испытывая судьбу второй раз, мы поползли.
Оставив на позиции АГС Мацыну с гранатами, я вернулся на свою позицию и доложил командиру о ситуации на правом фланге.
В это время усилился огонь на левом фланге.
– Посмотри обстановку на левом фланге, будь осторожен, – приказал Габов.
Трое молодых бойцов левого фланга, оставив свои позиции, переместились поближе к нам, чем незамедлительно воспользовались «духи». Бросив в моджахедов пару гранат и уничтожив прорвавшихся «духов», мы снова заняли позиции на левом фланге.
– Кто вам разрешил оставить позиции, где Сайдалиев? – спросил я бойцов.
– Нам Сайдалиев приказал, товарищ сержант, сам он отошел раньше нас.
По рации я попытался вызвать Сайдалиева, но он не отвечал.
– Мага, как вы там? Продержитесь? – громко крикнул в это время Юра Устименко.
– Нормально! У тебя как? Не прорвутся? – спросил я.
– Сам ты обломаешься! – крикнул кто-то со стороны «духов».
Устик выпустил в ответ длинную очередь. И началось! Со всех сторон «духи» начали кричать по-русски, чтобы мы сдавались.
– Сдавайте командиров, и мы вас отпустим!
Связавшись с Устименко, попросил его отправить на левый фланг Арзуева для усиления. Дождавшись его и объяснив ситуацию, я вернулся на свою позицию.
«Духи» начали громко переговариваться на таджикском языке. Наши ребята-таджики что-то им крикнули. Моджахеды тут же попытались договориться с нашими таджиками, но те ответили им… русским матом.
За нами в лощине взорвалась граната. Поняв, что «духи» подобрались к обрыву под нашей позицией, я закинул туда две «эфки». Послышались крики. Время от времени я бросал под обрыв гранаты. Когда из пятнадцати Ф-1 у меня осталась только одна, я попросил у взводного. Он оставил себе одну гранату и отдал мне пять. По неписаному закону последнюю гранату каждый из нас оставлял себе. Мы хорошо понимали, что будет с нами, если мы попадем к «духам» живыми. Когда кончился и этот запас, я пополз к ребятам и собрал еще пять гранат.
Тут мы увидели в ночной бинокль, что «духи» тащат безоткатки. К нашему счастью, моджахеды не успели развернуть их.
К нам на помощь прилетели вертушки. Ракетами и трассерами мы наводили их на позиции «духов». Моджахеды, неся большие потери, отошли. Бой шел более шести часов. По данным разведки, в этом ночном бою «духи» потеряли более трех десятков только убитыми. Наши же потери составили четверо легко раненых.
…Сайдалиева нашли утром. Он спустился в лощину и спрятался, зарывшись на метр с лишним в землю.
Сайдалиев стоял напротив нас и плакал.
– Мне пора домой, меня ждут, – прошептал он.
Утром прилетели вертолеты. Забрав раненых и Сайдалиева и оставив нам патроны, они улетели.
– Ждите гостей, – на прощание сказали нам вертолетчики.
Командование решило перехитрить моджахедов, оставив нашу раскрытую группу на месте. Все понимали, что, блокировав нашу группу, «духи» все же постараются провести караван в другом месте, но недалеко от нас. Поэтому комбат решил забросить в наш район еще две группы для организации засад.
Утром в кишлак стали стекаться дополнительные силы противника. Насчитав более 300 моджахедов, Габов доложил в отряд. Вечером прилетели штурмовики и вертушки и отработали по кишлаку. Как раз в это время под шумок и высадили еще две группы второй роты.
…Это был мой последний бой. Но вплоть до 25 мая я с группой из шести-восьми человек летал на облеты.
Утром 30 мая, когда я прощался с бойцами, подошел командир группы Габов. Старший лейтенант обнял меня, поблагодарил за службу. По щекам офицера текли слезы. Резко оттолкнув меня, взводный зашагал прочь. Мы были поражены. Никто из нас никогда не видел Габова таким. Я посмотрел офицеру вслед и пожелал удачи.