диванный эксперт что это значит

Источник

«Диванные эксперты» опасны для общества

Не стоит стесняться, что сфера наших знаний ограничена. Намного хуже – превратиться в «умника»-дилетанта. Глава из книги «Смерть экспертизы».

Том Николс «Смерть экспертизы. Как интернет убивает научные знания». – М.: «Эксмо», 2019.

Отрезвляющая для современного общества книга американского профессора, политолога и специалиста по международным отношениям Тома Николса, которую должен прочитать каждый образованный человек. Это не просто исследование современных тенденций в обществе, но и призыв задуматься, почему так происходит и, что самое главное, к чему это может привести. Почему образованные успешные люди верят небылицам из интернета, почерпнутым на сомнительных сайтах? Почему мнения блогеров и интернет-селебрити по вопросам, в которых они не являются экспертами, ценятся обывателями выше, чем слова настоящих экспертов – специалистов, профессионалов и ученых?

Нация любителей объяснять

Мы все сталкивались с ними. Они есть среди наших коллег, друзей, членов семьи. Они молодые и пожилые, богатые и бедные, кто-то с высшим образованием, а кто-то только с ноутбуком и библиотечной карточкой. Но всех их объединяет одно: они дилетанты, которые уверены в том, что на самом деле являются кладезями знаний.

Убежденные в том, что информированы лучше экспертов и обладают более широкими знаниями, чем профессора учебных заведений, а также более проницательны и мудры, чем легковерные массы, они с радостью готовы просветить всех остальных относительно всего – от истории империализма до опасностей вакцинации.

Мы соглашаемся и миримся с такими людьми не в последнюю очередь потому, что прекрасно знаем, что, как правило, у них добрые намерения. Мы даже в какой-то степени испытываем к ним привязанность. Телевизионный сериал 1980-х годов «Веселая компания» («Cheers») обессмертил персонажа Клиффа Клейвина, всезнающего почтальона и завсегдатая баров из Бостона. Клифф, подобно своим реальным прототипам, предварял любое утверждение фразой «исследования показали» или «это общеизвестный факт». Зрители обожали Клиффа, потому что каждому был знаком подобный тип: эксцентричный дядюшка за праздничным семейным обедом, юный студент, приехавший домой на каникулы после важного для него первого года обучения в колледже.

Иногда мы находим подобных людей очаровательными, потому что они были причудливыми исключениями в той стране, что когда-то уважала и доверяла мнениям экспертов. Но за последние несколько десятилетий что-то изменилось. В публичном пространстве все больше и больше доминирует произвольно формирующаяся группа плохо информированных людей, многие из которых самоучки, пренебрежительно относящиеся к традиционному образованию и презирающие любой профессиональный опыт. «Если опыт необходим, чтобы быть президентом, – написал в своем Twitter писатель и карикатурист Скотт Адамс в ходе избирательной кампании 2016 года, – назовите мне ту политическую тему, которую я не смогу освоить за один час при помощи лучших экспертов». Как будто дискуссия с экспертом – это копирование информации с одного компьютера на другой.

Мы наблюдаем, как усиливается закономерность, подобная известному в экономике закону Грешема: он гласит, что «худшие деньги вытесняют из обращения лучшие», а мы живем в эпоху, когда ложная информация вытесняет знания. И это очень плохая тенденция. Современное общество не может функционировать без социального разделения труда и доверия к экспертам, профессионалам и интеллектуалам. (Пока я буду использовать эти три термина, как взаимозаменяемые.) Ни один человек не может быть экспертом во всем. Какими бы ни были наши стремления, мы объективно ограничены временными рамками и, бесспорно, нашими способностями.

Мы успешны благодаря существующей профессиональной специализации, а также благодаря тому, что развиваем формальные и неформальные механизмы и практики, позволяющие нам доверять друг другу в других узких сферах деятельности.

В начале 1970-х годов писатель-фантаст Роберт Хайнлайн сказал, и это его изречение впоследствии часто цитировали, что «специализация – удел насекомых». По-настоящему способные люди, писал он, должны уметь делать все, от смены подгузника до управления военным кораблем. Это благородная мысль, которая прославляет человеческую приспособляемость и жизнестойкость, но она ошибочна. Были времена, когда каждый поселенец сам валил лес и сооружал свой дом. Это было не только малопроизводительно, но и позволяло построить только самое примитивное жилье.

Подобный обычай отошел в прошлое не без причины. Когда мы строим небоскребы, мы не ждем, что металлург, определяющий состав стали для балок каркаса, архитектор, который проектирует здание, и стекольщик, который устанавливает окна, окажутся одним и тем же человеком. Поэтому мы можем насладиться видом на город, открывающимся со стоэтажного здания: каждый специалист, пусть он и владеет дополнительными, пересекающимися знаниями, уважает профессиональные способности многих других специалистов и концентрируется на выполнении того, что он или она знает лучше всего. Их взаимное доверие и сотрудничество позволяет получить гораздо лучший конечный продукт, чем если бы они производили его в одиночку.

Самое главное заключается в том, что мы способны действовать эффективно, только признавая границы своих знаний и доверяя профессионализму других. Зачастую мы противимся этому выводу, потому что он подтачивает наше чувство независимости и автономии. Мы хотим верить, что мы способны принимать любые решения, и раздражаемся на тех, кто поправляет нас или говорит, что мы ошибаемся, или учит нас тем вещам, которые мы не понимаем. Эта естественная человеческая реакция, встречающаяся у некоторых, опасна, когда становится распространенным явлением среди целых сообществ.

Источник

Синдром диванного эксперта vs синдром самозванца. Есть ли золотая середина?

Данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента

«Первое правило клуба Даннинга — Крюгера заключается в том, что вы не знаете, что состоите в этом клубе»

Издательство «Манн, Иванов и Фербер» публикует книгу «Подумайте еще раз. Сила знания о незнании». Ее автор, профессор Уортонской школы бизнеса Адам Грант, был включен в мировой Топ-40 профессоров моложе 40 лет по версии журнала BusinessWeek. А книгу к прочтению рекомендуют Билл Гейтс и Даниэль Канеман.

Аннотация уверят, что «Подумайте еще раз» поможет, среди прочего, освоить навык, который Рэй Далио в своих «Принципах» называет ключевым — умение смотреть на реальность без предубеждений и научиться менять взгляд на вещи.

С любезного разрешения издательства журнал «Будущее» предлагает вам главу об уверенной скромности — той самой золотой середине между диванным экспертом и самозванцем.

Сказ о двух синдромах

В первый день декабря 2015 года Халла Томасдоттир получила неожиданное известие. Крыша ее дома треснула под тяжестью снега и льда, и она как раз следила, как по стене стекает талая вода, когда ей позвонила подруга и спросила, читала ли Халла про себя в Facebook. Оказывается, кто-то создал петицию за выдвижение Халлы на должность президента Исландии.

Ее первой мыслью было: «Ну какой из меня президент?». Она участвовала в основании университета, а в 2007-м стала соучредителем инвестиционной компании. Когда в 2008-м грянул финансовый кризис, Исландия пострадала больше других государств: обанкротились все три основных частных коммерческих банка, национальная валюта обесценилась. В масштабе всей экономики страна пережила крупнейший финансовый крах в истории. Однако Халла оказалась отличным управленцем, и благодаря ей фирма пережила кризис. Но это никак не подготовило ее к роли президента. Она не разбиралась в политике, никогда не работала в государственных структурах и не занималась общественной деятельностью.

Уже не в первый раз Халла почувствовала себя самозванкой. Когда ей было восемь лет, преподаватель фортепиано возлагал на нее большие надежды и часто отправлял играть на концертах. Но девочке казалось, что она недостойна такой чести, и перед выступлениями ее тошнило. Теперь было, конечно, совсем другое дело, но внутри зашевелилась прежняя неуверенность. «В желудке как будто образовалась дыра, как в детстве перед концертами, только больше, — рассказывала мне Халла. — Это был худший приступ синдрома самозванца в моей жизни». Несколько месяцев она сопротивлялась идее баллотироваться. Друзья и родные твердили, что у нее есть все данные, но она сомневалась, хватит ли ей опыта и уверенности. Халла убедила других женщин присоединиться к ней, и одна из них позже стала премьер-министром Исландии.

Петиция никуда не делась, и все вокруг подбадривали Халлу. В конце концов она задумалась: «Как я могу отказываться служить своему народу?» — и решилась. Но предстояла непростая предвыборная гонка: она была никому не известным независимым кандидатом среди более чем двадцати соперников. Один из них был особенно влиятельным и опасным.

Когда экономиста попросили назвать троих ответственных за банкротство Исландии, все три места занял Давид Оддсон. Когда он занимал должность премьер-министра в 1991–2004 годах, инициированная им программа приватизации поставила банки страны под угрозу. Затем, уже на посту главы исландского Центробанка в 2005–2009 годах, он позволил раздуть балансовую отчетность банков до размера, в десять раз превышающего национальный ВВП. Люди начали протестовать, но Оддсон отказывался уходить добровольно и был исключен из парламента. Позже журнал Time назвал его одним из двадцати пяти виновников мирового финансового кризиса. Тем не менее в 2016 году Оддсон выдвинул свою кандидатуру на президентских выборах: «Моему богатому опыту и знаниям найдется применение на этом посту».

Теоретически уверенность и компетентность идут рука об руку. Но на практике они чаще далеки друг от друга. Это можно понять, если сравнить собственную оценку лидерских навыков с отзывами коллег, руководства и подчиненных. Метаанализ 95 исследований с участием более чем 100 тысяч человек показал, что женщины чаще принижают свои лидерские навыки, а мужчины наоборот — завышают.

Возможно, вы знакомы с футбольными болельщиками, которые считают, что разбираются в игре лучше тренеров. Это так называемый синдром диванного футболиста, у которого уверенность превосходит компетентность. Даже приложив руку к разрушению экономики, Дэвид Оддсон отказывался признать свою несостоятельность. Он был слеп к своим недостаткам.

Противоположность диванного футболиста — человек с синдромом самозванца, компетентность которого превосходит уверенность.

Вспомните всех, кто считает свой успех незаслуженным. Они искренне не сознают масштабов собственного интеллекта, креативности и обаяния, и, как бы вы ни старались, вам их не переубедить. Петиция продемонстрировала, сколько людей верят в Халлу Томасдоттир, но она все равно сомневалась, что может вести за собой страну. Она была слепа к своим достоинствам.

При всей разнице в слепых пятнах и крайних позициях кандидатам было трудно переосмыслить свои взгляды. Золотая середина лежит где-то между синдромами диванного футболиста и мнимого самозванца, но как ее отыскать?

Источник

СМОТРИ В ОБА: кто такие «диванные эксперты»

СМОТРИ В ОБА: кто такие «диванные эксперты»

No media source currently available

Андрей Черкасов – о компетентности «экспертов» российских и зарубежных СМИ

Если человек выглядит как эксперт, говорит как эксперт и даже представлен как эксперт – это вовсе не означает, что он на самом деле разбирается в вопросе. Некомпетентные или даже фальшивые специалисты – нередкие гости в СМИ. Иногда профессионалов в одной области приглашают комментировать далекие для них темы.

Взять, например, сюжет телеканала “Lifenews”. “Российская армия сейчас, пожалуй, сильнее чем все армии Евросоюза вместе взятые”.

Громкое заявление от имени чуть ли не всей Германии – это, действительно, цитата из “Spiegel”. Но ее автор – россиянин Василий Кашин. Ученый, правда, специалист не столько по военным вопросам, сколько по Китаю. “Spiegel” цитирует мнение Кашина среди прочих. Тогда как Lifenews берет его в основу своего сюжета и выдает за позицию влиятельного издания.

Разоблачению, так называемых “диванных экспертов”, посвящен следующий сюжет “Вестей”. Авторы пытаются доказать – Штаты с помощью фальшивых специалистов ведут против России информационную войну. Говорят, например, что расследования интернет-портала Bellingcat – лживы. Именно он одним из первых обнаружил российские самолеты в Сирии, еще до начала военной кампании, именно он, среди других, утверждает, что российская авиация бомбит в том числе имирных сирийскихграждан.

Основателя Bellingcat “Вести” называют «диванным экспертом» – “Эллиот Хиггинс стал знаменитым, не вставая с дивана” («Вести»)

Особых доказательств против Хиггинса не приводят. А вот об информационной войне против России в материале говорят два человека: “Власти США выстроили целый план по демонизации России»; “Вы должны дважды или трижды проверить всю информацию” («Вести«)

После проверки оказывается, что оба эксперта «Вестей» – по-настоящему “диванные”.

Блогер Алексей Ковалев давно отслеживает появление в российских эфирах “правильных” экспертов. Их научные труды – это смесь многочисленных “теорий заговора”, в которых главный злодей всегда – американские и британские спецслужбы.

Впрочем “сомнительные” эксперты попадают в эфир и на американском телевидении. Так, канал Fox News неоднократно приглашал в свою студию Вейна Симмонса.

Представляемый как бывший агент ЦРУ, солидный мужчина комментировал важные темы в угодном каналу ключе. К примеру, в 2009 рассказывал: после инаугурации Барака Обамы в стране возросла террористическая активность: “Ничего не меняется, все становится только хуже. С коронации мальчишки-короля”.

В течении нескольких лет Симмонс успешно выдавал себя за бывшего агента, получал заказы как консультатнт, пользовался славой специалиста в вопросах борьбы с терроризмом. На сайте Amazon до сих пор успешно продается его книга.

Деятельность Симмонса американский суд расценил как «крупное мошенничество». «Диванному эксперту» угрожает до 35 лет тюрьмы. А каналу Fox News приходится просить прощения у зрителей и оправдываться перед коллегами.

Источник

Почему спорить с диванными экспертами так утомительно

В нашем мире диванные эксперты никого не слушают и думают, что сами лучше знают обо всем, а любой спор в комментариях превращается в перепалку. Специалист по международным отношениям Том Николс рассматривает эти проблемы в книге «Смерть экспертизы». «Афиша Daily» публикует отрывок о том, почему споры в XXI веке стали такими ужасными.

Разговор в двадцать первом веке иногда утомляет, а зачастую просто сводит с ума. И это происходит не только между экспертами и обычными людьми, но и среди всех остальных. Если в предшествующую эпоху экспертам отводилась особая роль, то сегодня все границы стерлись. Если посмотреть на то, как ежедневно общаются обычные люди, то можно заметить, что даже среди них несогласие и спор перешли в изматывающий обмен возражениями, взятыми наобум фактами и сомнительными источниками, которые сами участники зачастую не могут понять. Факт доступности более качественного образования, легкий и быстрый доступ к информации, стремительное распространение социальных сетей и упростившийся выход в публичное пространство, по идее, должны были улучшить наши способности обдумывать и решать. Вместо этого все вышеперечисленное лишь усугубило ситуацию.

Разумные расхождения во мнениях скатываются до уровня примитивного спора, где все стремятся одержать победу, а фактами «двигают», как шашками на доске, просто чтобы «выбить» другие факты. Подобно клиенту в легендарном скетче «Клиника споров» из шоу «Монти Пайтон», мы отрицаем любую фразу, которую сказал другой. («Это не аргумент», — говорит сердитый посетитель профессиональному спорщику. «Нет, это аргумент», — отвечает тот. «Нет, это просто отрицание!» — «Нет!» — «Да!»)

У каждого из нас есть врожденная и естественная склонность искать подтверждение тому, во что мы уже верим. На самом деле наш мозг запрограммирован подобным образом, поэтому мы спорим даже тогда, когда не следует этого делать. И если мы чувствуем некую социальную или личную угрозу, то будем спорить до посинения. (Возможно, в век интернета фразу следовало бы изменить — «до онемения пальцев».) И эксперты здесь не исключение. Мы, как и все, хотим верить в то, во что хотим верить.

Некоторые люди способны с совершенно необоснованной уверенностью без умолку болтать о предмете, о котором они знают очень мало.

Науке известен подобный феномен, который называется «эффектом Даннинга — Крюгера» (в честь Дэвида Даннинга и Джастина Крюгера, психологов-исследователей из Корнуэльского университета, которые описали его в своей эпохальной научной работе 1999 года).

Вкратце эффект Даннинга — Крюгера означает, что чем глупее человек, тем более он уверен, что не глуп. Даннинг и Крюгер используют более осторожное определение, называя таких людей «необученными» или «некомпетентными». Но это не меняет сути: «Они не только приходят к ошибочным умозаключениям и делают неудачный выбор, их некомпетентность лишает их способности осознать это».

Спросите любого, как он оценивает свои таланты и способности, и вы столкнетесь с «эффектом выше среднего уровня», когда человек считает, что его таланты… ну, выше среднего уровня. Это, как сухо замечают Даннинг и Крюгер, «результат, не согласующийся с описательной статистикой». И тем не менее это такая заметная человеческая слабость, что юморист Гаррисон Кейлор в своем знаменитом радиошоу «Спутник прерий» придумал целый город — ЛейкВубегон (игра слов, в оригинале — Lake Woebegone, что может быть дословно переведено как «Озеро жалкое», или «Озеро огорчения». По-русски, наверное, следовало бы назвать этот городок Жалкоозерском. — Прим. ред.), где «все дети обладают способностями выше среднего».

Как позднее объяснял Даннинг, мы все переоцениваем себя, но менее компетентные из нас делают это чаще других.

Социальный психолог, соавтор исследования об эффекте Даннинга — Крюгера

Студенты, которые готовятся к экзаменам, пожилые люди, стремящиеся сохранить свою независимость, и студенты-медики, думающие о своей будущей карьере, предпочитают быть настроенными более оптимистично, вместо того чтобы недооценивать себя. Во многих сферах деятельности, за исключением таких, как спортивные соревнования, где некомпетентность очевидна и неоспорима, это нормально, когда люди отрицают, что они плохо что‑то делают.

Это способность знать, когда ты делаешь что‑то не очень хорошо, посмотрев на это со стороны. Хорошие певцы знают, когда они взяли фальшивую ноту; хорошие режиссеры понимают, когда не идет определенная сцена; хорошие маркетологи знают, когда рекламная кампания провалится. А их менее компетентные коллеги не обладают подобной способностью. Они уверены, что делают все отлично.

Сравните таких людей с экспертами, и вы вполне предсказуемо получите плачевные результаты. Отсутствие навыка метапознания создает порочный круг, когда люди, не владеющие предметом в достаточной степени, не понимают, что они безосновательно и заносчиво спорят с экспертами по этим вопросам. Но в данном случае люди еще и не имеют представления о том, как вести аргументированный спор, а потому не способны осознать свои ошибки. И уже очень быстро эксперт разочаровывается, а непрофессионал чувствует себя оскорбленным. И все расходятся в гневе.

Еще более раздражает то, что нет способа образовывать или информировать человека, который начинает выдумывать, когда сомневается. Даннинг описывал исследование, проведенное в Корнуэльском университете, которое он назвал «менее яркой версией шоу Джимми Киммела». Оно подтвердило точку зрения комика, что даже когда люди не имеют представления о том, что они говорят, это ничуть не останавливает их.

Социальный психолог, соавтор исследования об эффекте Даннинга — Крюгера

«В нашей работе мы задаем вопросы респондентам о том, знакомы ли они с определенными специальными терминами из физики, биологии, политики и географии. Существенное количество респондентов говорят, что знакомы с такими реально существующими понятиями, как центробежная сила или фотон.

Но что интересно, они также говорят о своей осведомленности в том, что касается таких придуманных понятий, как «плоскости параллакса», «ультралипид» и «холарин». В одном исследовании примерно 90 процентов опрошенных заявили о знакомстве минимум с одним из девяти вымышленных понятий, о которых мы спрашивали их».

Хуже того, «чем более осведомленными считали себя респонденты в конкретной теме в целом, тем увереннее они подтверждали знание бессмысленных терминов». А потому труднее спорить с этими «некомпетентными личностями». Потому что по сравнению с экспертами «они проявляют меньшую способность определять компетентность».

Даннинг и Крюгер дают несколько объяснений этому. В целом люди не любят задевать чувства друг друга, и бывает так, что на работе сотрудники и даже руководители неохотно поправляют своих некомпетентных товарищей или коллег. В некоторых сферах деятельности, таких как писательство или ораторское искусство, не существует очевидных средств добиться немедленной ответной реакции. Когда играешь в бейсбол, тебе легко понять, насколько ты способен. Но ты можешь коверкать грамматику и синтаксис каждый день, даже не осознавая, как плохо ты говоришь.

Проблема с «наименее компетентными» заключается в сложности, возникающей в общении между экспертами и непрофессионалами. Но мы не можем изменить фундаментальное свойство человеческой природы. Однако не каждый человек некомпетентен, а таких, кто был бы некомпетентен во всем, почти нет. Какие ошибки совершают более образованные или способные быстро схватывать новую информацию люди, пытаясь понять сложные проблемы? Неудивительно, что обычные люди сталкиваются с теми же подводными камнями и предрассудками, которые не минуют экспертов.

Склонность к подтверждению своей точки зрения — самое распространенное и наиболее раздражающее препятствие для продуктивного разговора, и не только между экспертами и непрофессионалами. Термин связан со склонностью искать ту информацию, которая только подтверждает то, во что мы уже верим; принимать те факты, которые подкрепляют предпочтительные для нас объяснения, и отбрасывать те, которые ставят под сомнение то, что мы уже признали как истинное. Мы все так делаем. И можете быть уверены в том, что и вы, и я, и любой другой, кто когда‑нибудь спорил с кем‑нибудь по какому‑либо вопросу, выводил его из себя.

Мы будем видеть их во всех новостях, так как только эти истории мы и будем запоминать. И нашу уверенность не поколеблют никакие данные о количестве убийц-правшей. Каждый левша — это доказательство. Каждый правша — исключение. Точно так же, если мы услышим, что бостонские водители грубые, то, когда мы в следующий раз отправимся в Бостон, мы будем помнить тех, кто подрезал нас или просигналил. И мы, не задумываясь, станем игнорировать или забывать тех, кто уступил нам дорогу или благодарно помахал нам. (В 2014 году компания AutoVantage, оказывающая техническую помощь на дорогах, в своем рейтинге назвала Хьюстон городом с самыми грубыми водителями. Бостон оказался на пятом месте.)

В фильме «Человек дождя» 1988 года аутист Рей — идеальный, если не сказать исключительный, пример склонности к подтверждению своей точки зрения. Рей — человек с незаурядными умственными способностями, чей мозг работает как компьютер: он способен осуществлять сложные расчеты с высокой скоростью и хранить гигантский объем не связанных друг с другом фактов.

Но Рей в силу своего состояния не способен соединить эти факты в непротиворечивый контекст. Все то, что помнит Рей, намного важнее, чем все прочие факты в мире.

Все мы немного напоминаем Рея. Мы фиксируемся на информации, которая подтверждает наши страхи или подпитывает надежды. Мы помним те вещи, которые производят на нас впечатление, и игнорируем менее яркие события. А когда мы спорим друг с другом или обращаемся за советом к эксперту, большинство из нас с трудом могут избавиться от этих воспоминаний, какой бы иррациональной ни казалась наша фиксация на них.

Мы покупаем лотерейный билет, позволяем себе немного пофантазировать, а потом кладем его в карман и забываем о нем. Никто из нас не отправляется к автодилеру или риелтору с выпавшим на завтра номером лотереи.

Источник