доходит до новой главы и тут уж на радостях начальную букву так завернет что загляденье
Доходит до новой главы и тут уж на радостях начальную букву так завернет что загляденье
Составь и запиши план текста из трёх пунктов. В ответе ты можешь использовать сочетания слов или предложения.
(1)Было время, что люди сидели и по печатному гусиным пером выписывали толстенные книги. (2)Годами писали. (3)Целый день человек сидит и лепит букву к букве. (4)Доходит до новой главы и тут уж на радостях начальную букву так завернёт, что загляденье. (5)Все равно спешить некуда, дело долгое. (6)A начальная буква — это как будто станция. (7)Иные переписчики целую картину рисуют — меленько, чистенько, аккуратно. (8)Большие мастера были! (9)Ты на иную старинную книгу смотришь и верить не хочется: да неужели же она вручную сделана? (10)Так ровно, будто её напечатали!
(11)Издавна люди знали печати. (12)Печати эти вырезали на драгоценном камне портрет или зверя какого-нибудь. (13)Камень этот вставляли в перстень и носили на пальце. (14)Когда надо запечатать письмо, его залепят воском, а сверху надавят печатью. (15)На воске получится оттиск, выпуклый, рельефный отпечаток. (16)Теперь письмо запечатывают не воском, а сургучом. (17)A печать режут не на камне, а на меди. (18)Но людям долго не приходило в голову делать на печати выпуклые буквы и мазать их краской — вот как теперь на штемпелях.
(19)Грамотных людей мало было. (20)Пожалуй, одни писцы только и умели толком писать. (21)Русские бояре, бывало, и совсем писать не умели. (22)Если нужно расписаться, мазали палец чернилами и припечатывали. (23)Так и говорилось: к сей грамоте руку приложил. (24)Но вот догадаться вырезать букву и вместо пальца приложить, никому долго в голову не приходило.
Доходит до новой главы и тут уж на радостях начальную букву так завернет что загляденье
Выпиши из предложения 4 все формы имён прилагательных с именами существительными, к которым они
относятся. Укажи число, род (если есть), падеж одной из форм имени прилагательного (на выбор).
(1)Было время, что люди сидели и по печатному гусиным пером выписывали толстенные книги. (2)Годами писали. (3)Целый день человек сидит и лепит букву к букве. (4)Доходит до новой главы и тут уж на радостях начальную букву так завернёт, что загляденье. (5)Все равно спешить некуда, дело долгое. (6)A начальная буква — это как будто станция. (7)Иные переписчики целую картину рисуют — меленько, чистенько, аккуратно. (8)Большие мастера были! (9)Ты на иную старинную книгу смотришь и верить не хочется: да неужели же она вручную сделана? (10)Так ровно, будто её напечатали!
(11)Издавна люди знали печати. (12)Печати эти вырезали на драгоценном камне портрет или зверя какого-нибудь. (13)Камень этот вставляли в перстень и носили на пальце. (14)Когда надо запечатать письмо, его залепят воском, а сверху надавят печатью. (15)На воске получится оттиск, выпуклый, рельефный отпечаток. (16)Теперь письмо запечатывают не воском, а сургучом. (17)A печать режут не на камне, а на меди. (18)Но людям долго не приходило в голову делать на печати выпуклые буквы и мазать их краской — вот как теперь на штемпелях.
(19)Грамотных людей мало было. (20)Пожалуй, одни писцы только и умели толком писать. (21)Русские бояре, бывало, и совсем писать не умели. (22)Если нужно расписаться, мазали палец чернилами и припечатывали. (23)Так и говорилось: к сей грамоте руку приложил. (24)Но вот догадаться вырезать букву и вместо пальца приложить, никому долго в голову не приходило.
Борис Степанович Житков
«ПРО ЭТУ КНИГУ»
«ПРО ЭТУ КНИГУ»
Живу теперь в отставке,
В моих чернилах плавают
С. Маршак Вчера и сегодня
Было время, что люди сидели и по-печатному гусиным пером выписывали толщенные книги. Годами писали. Целый день человек сидит и лепит букву к букве. Доходит до новой главы и тут уж на радостях начальную букву завернет такую, что загляденье: и завитки, и шарики, и стрелки. Да еще красной краски подпустит.
Наконец додумался один немец, Гутенберг. Это было пятьсот лет тому назад. Он сделал вырезные буквы, поставил их в ряд, чтоб вышло слово, намазал краской и притиснул бумагу. Слово отпечаталось. Вот, наверно, рад-то был, когда первый раз удалось.
Теперь делают такие же штемпеля по одной букве. Их отливают из гарта. Это сплав свинца с оловом.
Выходят такие четырехугольные столбики (литеры). На концах у них буква (очко). Вон на рисунке видно. Их делают разной величины. Для крупной печати (вот как сейчас напечатано) и для самой мелкой.
Вот вам для примера буква «У» семи разных величин:
А для афиш есть такие здоровенные буквищи, что и половина ее на странице этой книжки не уместится.
Типография тем и сильна, что она хоть сто тысяч штук напечатает и сделает это скоро.
Но вот беда: очень трудно уложить буквы в строки, чтоб вышло ровно. А это не пустяк. Тут не в одной краске дело. Вот попробуйте.
Надо было выдумать что-нибудь, чтоб буквы становились ровно, в ниточку. Для этого выдумана верстатка.
Это железная полочка. Передней стенки у нее нет. В нее и кладут литеры. Литеры плотно ложатся на пол. Пол у этой полочки (верстатки) ровный, как линейка, и все литеры ложатся в линию.
В левой руке он держит перед собой верстатку, а правой укладывает буквы.
Но неужели каждую букву надо рассматривать, чтоб узнать какая? А то ведь, гляди, ляпнешь «П» вместо «Н»? Неужели каждой букве надо смотреть в очко, раньше чем поставить ее в верстатку? Это была б такая мука, да и дело двигалось бы черепашьим шагом! Особенно если мелкие буквы: этак ослепнешь, пока страницу наберешь.
Все литеры раскладывают в большой плоский ящик с отделеньицами (в кассу). В кассе таких отделений больше ста. В каждом отделеньице своя буква. В одном лежат одни только «А», в другом «Б» и так далее. Надписей на отделениях никаких нет. Наборщик наизусть кассу знает. Он уж так привык, где какая буква, что рука сама тянется в нужную ячейку.
Ну, хорошо. Наборщик знает, не глядя, какую он берет букву из кассы. Смотреть на очко не надо. Но ведь можно, не глядя-то, поставить букву вверх ногами. Как же тут быть? Кажется, без смотрения не обойтись. Верно: приходится смотреть. Только наборщик смотрит не глазом, а пальцем.
На каждой литере сделана с одной стороны выемка (рубчик). Этой выемкой надо класть вниз, и тогда буква станет прямо, а не вверх ногами.
Вот взял наборщик из кассы литеру, нащупал пальцем, где выемка (рубчик), и ставит рубчиком вниз. Так и прикладывает букву к букве. Кончилось слово, теперь надо отступить. Но ведь если так просто отступить и начать набирать другое слово, то дело будет плохо. Крайняя буква будет вихляться, склоняться, а за ней и соседи. Пропала вся работа. Надо этот пролет чем-нибудь забить, чтоб литеры стояли туго.
Для этого есть специальные болванки. Они бывают разной толщины: то как кубики, то как пластинки. Их называют шпации (расстояния).
Шпации низенькие, они ниже литер. Они не отпечатаются на бумаге, и выйдет промежуток.
Наборщик старается, чтоб строчка кончалась хорошо, грамотно. Чтоб не вышло бы так: AM на одной строчке, а ЕРИКА на другой. Тут вот и надо подбирать шпации, чтоб не вышло безобразно. То густо слова, то редко.
Бывает, что надо какое-нибудь слово выделить и его напечатать особенно. Тогда лепит наборщик после каждой литеры шпацию, и получается, как говорят, вразрядку.
Я помню, когда я был мальчишкой, у нас в классе один ученик заявил:
— А знаете, ребята, про нашего Семенова в газете пропечатано, что он дурак! Верно! Я вырезку принес. Крупными буквами пропечатано.
И показывает издали. Смотрим, действительно: у него в тетрадке наклеена газетная вырезка, и крупными буквами по-печатному читаем:
«Ученик второго класса Федор Семенов дурак».
Как будто и верно. Но что-то не то. И вдруг все стали кричать:
Но вот наборщик закончил строчку. Забил все промежутки шпациями. Крепко стоит строчка в верстатке. Теперь можно вынуть строчку и поставить на доску. Только она не стоит и разваливается. В верстатке есть еще место. Можно поверх этой строки городить вторую. Вот таких строк, как тут, можно семь набрать сразу в верстатку, одну над другой.
А поставить это на доску нужно как следует.
Это вот идет первая строчка.
А это вторая поверх нее.
Третью положим сверху второй.
А поверх третьей наберем четвертую.
Наборщик так и делает. Он набирает все вверх ногами, а выкладывает набор из верстатки как следует, весь сразу.
А как теперь его поставить? Как начать страницу?
Ведь за этим куском, что вынут из верстатки, пойдет второй, третий. Как стену из кирпичей, надо из этих кусков выложить страницу. Надо же, чтоб эти куски легли ровно.
А то вот так вот получится, как тут.
А попробуйте ровнять! Того и гляди, весь набор ходуном пойдет, и все начинай снова.
Вот если б класть набор в коробку. Да чтоб коробка была ровной, как страница!
Вроде этого и устроено. Только не надо и коробки. Довольно двух сторон. Одного уголка хватит. Так и называют: уголок. Это гладкая железная доска, к ней снизу и справа приделаны борта. В этот уголок и примащивает наборщик кусок за куском.
Когда уже страница готова, ее из уголка вон. Надо дать место другой.
Страницу натуго обвязывают веревкой, и теперь ее можно возить по гладкой намасленной доске во все стороны, как по льду ящик. Подставьте другую доску, и можно на нее безвредно стянуть из уголка всю страницу, а потом катай ее, как по катку, куда хочешь.
А в самом деле! Попробуем.
Нельзя же так пускать. Особенно, представьте, если задачник, да неверно!
Позвали брата. Брат сидел-сидел.
— Ну и ты, значит, дурак. Пойду к отцу.
Потеет теперь и папаша. Не хочет сдаться, стыдно.
А это просто напечатана задача с ошибкой. Одна цифра не та. Из-за нее дома до слез все переругались.
А виноват наборщик. Да что он? Машина, что ли? Ошибиться не может? Да ведь и в кассе могла быть цифра не в свое отделение положена.
И вот грохнут двадцать тысяч таких задачников, и пойдет досада, и ругань повторится двадцать тысяч раз.
Значит, надо глядеть, что печатаешь. И глядят. Раньше чем пустить печатать, пробуют.
Укладывают набор страница за страницей, одна под другой. Страницы две-три сразу. Мажут краской.
Для этого есть валик. Валик намазывают краской и, держа за ручки, прокатывают по набору.
Получается первый оттиск. Называется он формой.
Теперь на нем будет видно, как набрал наборщик.
Теперь берется за дело корректор. Он читает, сверяя с рукописью, что вышло в формах, и отмечает ошибки на полях оттиска.
У корректора большая привычка и зоркий глаз. Он все должен заметить: и где плохо набрано, и где просто наврано.
Корректор сделал пометки, где исправить. Этот лист с пометками называется первая корректура.
Наборщик берет корректуру, вынимает из реала доску с набором и принимается искать, где что не так. Вот, например, вместо буква набрано зуква. Надо вместо «з» поставить «б». Не развязывать же всю страницу, чтобы одну букву достать? Тут идет в ход шило.
Шилом подцепляет наборщик литеру «з», вытаскивает ее из набора, а на ее место аккуратно вставляет «б».
Здесь что? Шпация мала? Вытаскивает наборщик маленькую шпацию долой. Но ведь на ее место большую шпацию не втиснешь. Не влезет. Тут уж хитрость нужна.
Правит, как говорят.
Уж известно: если есть какое необычное расстояние, значит, что-нибудь в набор забито. И забито что-нибудь низкое. Такое, что ниже литер и потому не отпечатывается. Конечно, вставлены между строк полоски. Наберет наборщик строчку и вставит низкую линейку, потом уж на нее городит вторую строку. Эти линейки называют шпонами.
Эта страница «набрана на шпонах». Шпоны бывают разные: и шире, и уже. Вон смотрите, какие широкие сейчас пошли.
А можно и еще шире закатить.
А ну-ка, замечаете разницу, как сейчас пошла печать? Вот на этой
странице? Реже строки. Правда? Я думаю, сами теперь можете догадаться, как это сделано.
Представьте себе, что мне понадобилось или просто блажь пришла: хочу, чтоб мне на четверть страницы напечатали по самой середине одно слово:
Семь всего букв. Семь литер. Как же они держаться будут в пустом поле? Чем их укрепить, подпереть?
А вот все это пустое поле в наборе-то оказывается вовсе не пустое.
Они ниже литер и потому на бумаге и не вышли. Бабашки подпирают и держат мои семь литер.
И не то еще можно сделать. Можно напечатать вот этак: поставить литеры уступами,
Можно и в круг буквы поставить и пустить слова крест-накрест или змеей какой-нибудь.
Это уже готовая такая есть полоса в типографском наборе. Ее вставляют в набор и подпирают бабашками.
Бывают и похитрее, позатейливей финтифлюшки.
Вот я сейчас эту главу кончу и попрошу типографию, чтоб мне поставили в конце самую разухабистую завертушку, которая концовкой называется.
На фотографической стеклянной пластинке вышла моя страница так: белая бумага вышла черной, а чернила белыми.
Это называется негатив.
Это называют цинковое клише.
Теперь если его намазать краской и придавить к нему бумагу, получится отпечаток, как от штемпеля. Готово дело! Можно печатать. Клише набивают на деревянную колодку, чтоб оно было такой же вышины, как и весь набор.
Конечно, я мог бы вместо чертиков что-нибудь порядочнее нарисовать (коли умел бы). На этой странице вышло бы клише с рисунка. Так и делается.
Художник рисует картину, с нее снимают фотографию и делают клише.
А можно клише делать и не с рисунка, а с фотографии.
Сейчас увидите, как это делается уже всерьез, а не на пробу для корректуры.
Набор как будто у нас уж есть. Среди литер закреплены бабашками клише для картинок. Вставлены готовые, отлитые из свинцового сплава финтифлюшки для концовок и заставок. Местами даже пущены замысловатые заглавные буквы. Все это уложено в набор по страницам.
Теперь весь этот набор надо заправить в машину, и пусть машина сама и краской его мажет, пусть и бумагу кладет и прижимает сама, пускай и выкладывает отпечатанные листы.
Накладчик стоит на возвышении около машины. Рядом с ним на машине лежит стопа бумаги. Он берет лист и спускает его в машину как раз в тот момент, когда талер откатился назад и барабан на секунду как будто приостановился. Накладчик уж не должен зевать, а то талер ждать не будет и порожняком проедет назад. Накладчик и не зевает. Он спускает лист в машину, барабан этот лист захватывает, и машина затягивает его между барабаном и талером.
Машина с другой стороны сама выкладывает отпечатанные листы. Правда, не очень ровно кладет, так что приходится ставить человека, чтобы подравнивал.
Тут же над талером устроены валики с краской: талер ездит под ними, и они натирают набор краской.
Но вот как разложить набор на талере? В каком порядке выложить страницы? ( Типографы говорят: «как спустить форму».)
Пометили страницы? Теперь разверните лист, как он был. Смотрите-ка что получилось:
Вот какая каша. А если теперь сложить этот лист снова книжкой, как он был сложен, сшить его, как тетрадь, и разрезать страницы, то окажется, что вовсе не каша, а номера страниц идут правильно, по порядку.
В немного измененном порядке, как стоят страницы на развернутом листе, их и расставляют на талер, вот так
Пустят машину, накладчик знай листы подсовывает, отпечатают пятьдесят тысяч таких листов по восьми страниц сразу. Выйдет, конечно, пока только с одной стороны.
Ну, кажется, я уже свое дело сделал: написал про эту книгу. Теперь надо пойти в Государственное издательство и сказать там:
— Вот написал. Печатайте. Верно говорю: хорошая книга!
Так, думаете, сразу и ухватятся, обрадуются и сломя голову бросятся в типографию: набирайте! правьте! суйте в машину! да поживей!
Это уж я пишу, как побывал в Государственном издательстве.
Какая-то девица копалась в бумагах. Я ей говорю:
— Вот я книжку написал.
Она даже на меня не взглянула.
— Чего вы идете не спрося? Несите в редакцию детского отдела. Здесь корректорская! Написано, кажется, на дверях!
Я выскочил. Тут уж в коридоре стал спрашивать, где это.
— Шестой этаж, комната пятьдесят восемь.
— Вот напечатайте, пожалуйста. Может быть.
Нечего делать. Отдал переписчице. Отстукала она мне всю книгу на машинке. Я стал читать. Ой, опечатки. Фу ты. Прочел все. Исправил осторожненько пером.
Приношу опять в редакцию. Опять взял, что в очках.
Поднял очки на лоб и стал читать про себя. Одну страницу пробежал, потом из середины другую. Близко нагнулся к бумаге, чуть что не носом по строчкам водит.
— Скучновато, кажется, написано.
Другой помоложе, вихрастый. Вид у него свирепый. Он засунул рукопись в портфель.
— Вы знаете, а мы не знаем. Мы не можем печатать что попало. Мы за каждую книгу отвечаем. Может быть, вам кажется, что хорошо, а мы найдем, что никуда не годится. И не мешайте нам, мы сейчас заняты.
Прихожу через неделю.
Молодой достал мою книгу.
А молодой отворачивает страницу и тычет пальцем:
— Вот тут у вас, например! Что тут написано?
«Накладка идет вручную. То есть накладчик работает рукой. Он быстро засовывает ее в машину. Барабан ее захватывает, и машина затягивает ее между барабаном и талером».
— Да что, что затягивает? У вас выходит, что руку. Десять тысяч рук, что ли, надо накладчику, чтобы калекой эту работу кончить? Поняли?
— Бумагу. Я ж написал там, что бумагу.
А редактор тычет ногтем в строчку и читает:
— «Работает рукой. быстро засовывает ее. » Кого «ее»? Руку, выходит, и засовывает! Иначе как же понять? И такого у вас тут, знаете, полным-полно.
— Так, значит, не годится?
— Вы вот что: исправьте и приходите. А тогда и поговорим.
Исправил наконец все.
Проглядел уж тот, что в очках, и говорит:
— Ничего пока сказать вам не можем. Надо дать прочесть специалисту. Могут попасться какие-нибудь промахи в технических описаниях. Мы вас вызовем. У вас телефон есть?
А сам все по строчкам глазами водит, и как раз попалось то место про накладчика. Но уж на том месте, где у меня машина калечила накладчика, было исправлено. Исправил я сверху пером:
«Он спускает лист в машину. Барабан этот лист захватывает, и машина затягивает бумагу между барабаном и талером».
Теперь книгу отдали специалистам-типографам. Что-то они скажут?
Да, теперь я знаю, что такое редакция!
А теперь вы прочтите, читатели. Что-то вы мне скажете.
Пудя
Теперь я большой, а тогда мы с сестрой были еще маленькие. Вот раз при.
ПУТЕШЕСТВИЕ ХРАБРОГО ВАН-ГУГЕНА
Шесть недель перелистывал книги голландский воин Фома Ван-дер-Гуген. Э.
1)Было время, что люди сидели и по печатному гусиным пером выписывали толстенные книги. (2)Годами писали. (3)Целый день человек сидит и лепит букву к букве. (4)Доходит до новой главы и тут уж на радостях начальную букву так завернёт, что загляденье. (5)Все равно спешить некуда, дело долгое. (6)A начальная буква — это как будто станция. (7)Иные переписчики целую картину рисуют — меленько, чистенько, аккуратно. (8)Большие мастера были! (9)Ты на иную старинную книгу смотришь и верить не хочется: да неужели же она вручную сделана? (10)Так ровно, будто её напечатали!
(11)Издавна люди знали печати. (12)Печати эти вырезали на драгоценном камне портрет или зверя какого-нибудь. (13)Камень этот вставляли в перстень и носили на пальце. (14)Когда надо запечатать письмо, его залепят воском, а сверху надавят печатью. (15)На воске получится оттиск, выпуклый, рельефный отпечаток. (16)Теперь письмо запечатывают не воском, а сургучом. (17)A печать режут не на камне, а на меди. (18)Но людям долго не приходило в голову делать на печати выпуклые буквы и мазать их краской — вот как теперь на штемпелях.
(19)Грамотных людей мало было. (20)Пожалуй, одни писцы только и умели толком писать. (21)Русские бояре, бывало, и совсем писать не умели. (22)Если нужно расписаться, мазали палец чернилами и припечатывали. (23)Так и говорилось: к сей грамоте руку приложил. (24)Но вот догадаться вырезать букву и вместо пальца приложить, никому долго в голову не приходило.
Задайте по содержанию текста грамотный вопрос.(Чтобы было понятно о чём текст)
Доходит до новой главы и тут уж на радостях начальную букву так завернет что загляденье
Что хотел сказать автор читателю? Определи и запиши основную мысль текста.
(1)Было время, что люди сидели и по печатному гусиным пером выписывали толстенные книги. (2)Годами писали. (3)Целый день человек сидит и лепит букву к букве. (4)Доходит до новой главы и тут уж на радостях начальную букву так завернёт, что загляденье. (5)Все равно спешить некуда, дело долгое. (6)A начальная буква — это как будто станция. (7)Иные переписчики целую картину рисуют — меленько, чистенько, аккуратно. (8)Большие мастера были! (9)Ты на иную старинную книгу смотришь и верить не хочется: да неужели же она вручную сделана? (10)Так ровно, будто её напечатали!
(11)Издавна люди знали печати. (12)Печати эти вырезали на драгоценном камне портрет или зверя какого-нибудь. (13)Камень этот вставляли в перстень и носили на пальце. (14)Когда надо запечатать письмо, его залепят воском, а сверху надавят печатью. (15)На воске получится оттиск, выпуклый, рельефный отпечаток. (16)Теперь письмо запечатывают не воском, а сургучом. (17)A печать режут не на камне, а на меди. (18)Но людям долго не приходило в голову делать на печати выпуклые буквы и мазать их краской — вот как теперь на штемпелях.
(19)Грамотных людей мало было. (20)Пожалуй, одни писцы только и умели толком писать. (21)Русские бояре, бывало, и совсем писать не умели. (22)Если нужно расписаться, мазали палец чернилами и припечатывали. (23)Так и говорилось: к сей грамоте руку приложил. (24)Но вот догадаться вырезать букву и вместо пальца приложить, никому долго в голову не приходило.