если мама избивает ребенка что делать
Ксения
«Мое воспитание напоминало дрессировку»
Когда я родилась, моей маме было 18 лет, а папе — 17. Я была незапланированным ребенком: они еще учились в университете и жили в общежитии. У обоих был взрывной характер, и поэтому ссоры между ними случались часто. Иногда дело доходило даже до физического насилия: в порыве гнева они, например, могли разорвать друг на друге одежду или подраться. Я с самого детства наблюдала их ругань, поэтому рано начала не только впитывать культуру насилия, но и ощущать ее на себе.
Когда мне исполнилось четыре года, они развелись, и я осталась жить с мамой. С самого детства я проявляла интерес к учебе и в школе практически сразу стала отличницей. Заметив это, моя мама решила проявить строгость и решительность во всех вопросах, связанных с моим образованием. Например, я не могла самостоятельно делать домашнее задание: после школы я писала его на черновик и только после того, как мама его проверит, переписывала в школьную тетрадь. Мне это жутко не нравилось: я могла прийти из школы еще до обеда, сделать все за час и пойти гулять до вечера, но в итоге ждала маму с работы и потом переписывала все проверенное. Если я плохо переписывала домашнее задание в чистовик, то мама начинала кричать на меня и рвать мои тетради. Тогда мне приходилось заводить новые и заново писать в них не только последнее задание, но и все предыдущие, включая классные работы. Злясь, она никогда не стеснялась в выражениях. Она могла говорить мне гадкие и страшные вещи, а я их впитывала, думая, что заслужила их.
Из‑за этого с самого детства я очень боялась маму. Мне было страшно, что она меня шлепнет, ударит, разорвет мою тетрадь и накажет. Порой страх по-настоящему мной руководил. Например, я любила делать уроки, сидя на полу, и маме это очень не нравилось. Как только я слышала поворот ключа в дверном замке, я со всей скорости бежала к письменному столу и перекидывала туда все тетради, чтобы она думала, что я занималась там. Я понимала: если она увидит, что я сижу на полу с домашним заданием, она меня просто прибьет.
Мое воспитание напоминало дрессировку: мама общалась со мной по методу кнута и пряника и в большинстве случаев отдавала предпочтение первому. Хотя она старалась быть идеальной в материальном плане и обеспечивала меня всем, чем было нужно, в духовном, моральном аспекте она меня упустила, заложив во мне множество страхов. Худшие эпизоды происходили, когда мама выходила из себя: она могла таскать меня за волосы по дому, кричать на меня матом, если я нарушала ее правила. Из‑за таких моментов мне хотелось уйти к отцу.
«Мне некуда было деть злость и обиду внутри себя, поэтому я причиняла себе боль»
Отношения между моими родителями всегда были плохими. Папа не был ни хорошим мужем, ни хорошим отцом: контакт с ним мне удалось наладить уже в более взрослом возрасте. Тем не менее он пытался мне помочь. Помню, как, когда мне было семь-восемь лет, мы в очередной раз поругались с мамой. В ходе ссоры между нами была драка, и папа решил забрать меня. Я хотела собрать свои вещи до прихода мамы и уехать к нему. Но она вернулась с работы раньше, чем мы ожидали. Увидев, как я пакую сумки, она начала истерику: держа меня у дверного проема, она кричала соседям: «Вызовите полицию, ее похищают!» Потом она посмотрела мне в глаза, все еще не давая двигаться, и сказала: «Если ты сейчас переступишь этот порог, ты больше никогда меня не увидишь, даже не смей сюда возвращаться». Я испугалась: несмотря на все желание переехать к отцу, я боялась потерять маму. Папа не стал вмешиваться — пойди он с ней на конфликт, она сделала бы все, чтобы он потерял со мной любую связь.
«Наши отношения напоминали американские горки»
Постоянные конфликты с мамой привели к тому, что я все время ощущаю себя виноватой во всем, что происходит в моей жизни. После скандалов мы могли не общаться несколько недель: мама просто ходила обиженная и ждала, пока я на коленях приползу извиняться. Я делала это большую часть своей жизни, хотя далеко не всегда я действительно была виноватой.
Я всегда плакала во время наших ссор — это было моей защитной реакцией на те ужасные слова, которые она мне говорила. До сих пор я разговариваю с родителями как маленькая девочка: даже сейчас, спустя годы, после любой перепалки с мамой я рыдаю и не могу остановиться. Когда мама видела мои слезы, то говорила, что плакать должна она, а не я, потому что у нее плохая дочь. Отчим пытался нас помирить, когда понимал, что мы игнорируем друг друга слишком долго, но на прямой конфликт с мамой он не шел, а мне постоянно напоминал, чем я ей обязана. Это только увеличивало чувство вины, которое я сегодня пытаюсь перебороть с психологом.
Отношения с мамой ненадолго наладились после рождения моего младшего брата. Когда мы не ругались, я многим могла с ней поделиться: рассказывала о своей личной жизни, просила совета. В такие моменты у нас действительно были доверительные, хорошие отношения, но как только назревала ссора или у нее менялось настроение, она направляла против меня все то хорошее, чем я с ней делилась. Наши отношения напоминали американские горки: позитивные моменты резко сменялись негативными, и казалось, что этому не будет конца.
Почему мама бьет своего ребенка?
Мама без злости, но ощутимо шлепает малыша. Вам знакома эта картина? А вы задумывались, почему это происходит?
Виктория Карабанова психолог, мама трудного ребенка
Маленькая девочка недавно научилась ходить и гуляет с мамой. Она осторожно переставляет ноги и идет туда, куда они ее несут. Мама зорко наблюдает за дочкой и, если та отошла от нее на значительное расстояние, догоняет малышку, подхватывает на руки и со словами «Нельзя уходить далеко от мамы!» без злости, но чувствительно шлепает по попе, пока девочка не начинает хныкать. Вам знакома эта картина?
Невозможно говорить о любом физическом воздействии на ребенка его родителями в отрыве от темперамента, психического состояния и общего здоровья как родителя, так и самого ребенка. Впрочем, и в отрыве от общего культурного уровня семьи. Что для одних людей абсолютно недопустимо, то для других — обычные, необидные и неоскорбительные проявления. Поэтому когда кто-то говорит, что бить детей нельзя или, наоборот, «от шлепка по заднице никто еще не умирал», это всего лишь пустые лозунги, оторванные от жизни, от конкретных людей и обстоятельств их жизни.
Как разделить физические проявления к ребенку на спонтанные, импульсивные и осознанные, исходящие из какой-то методики и правил или просто самодурства взрослого? Многие мамы говорят своим знакомым: «Мы своего ребенка не бьем». Но каждая ли из этих мам может поклясться, что например, в какой-нибудь дождливый день она не наподдала по заднице своему вопящему диким голосом по неизвестному поводу чаду, когда они вдвоем плелись усталые с сумками из какого-нибудь похода по магазинам? Возможно ли разделить, где начинается «бить ребенка» и мамино «я просто не могу это больше выдерживать»?
Насчет физического воздействия на ребенка его родителями и родственниками существует несколько противоположных мнений самих родителей. Каждый приводит свои аргументы, которые опираются в основном на личный опыт, приобретенный в то время, когда этот родитель был сам маленьким и беззащитным. Хорошо, что многие взрослые помнят свое детство и анализируют методы воспитания родителей. Условно этих людей можно условно разделить на несколько категорий:
Легко угадать, кто из этих категорий родителей будет категорически против физического воздействия, а кто будет считать, что в подзатыльнике ничего страшного для ребенка нет. Неприемлемость физического наказания возникает в случае отождествления его с унижением, оскорблением, виной.
В самом физическом воздействии (если это не избиение, конечно) нет ничего ужасного. Жизнь невозможно сделать рафинированной и полностью безопасной. Каждый из нас сталкивается (кто-то реже, кто-то чаще) с различными физическими воздействиями между людьми, начиная от дружеских пиханий или борьбы, заканчивая самообороной или защитой своего достоинства. В жизни бывает всякое, и изолировать и абсолютно исключить физические проявления невозможно, в том числе и в отношениях «родители-дети». Сколько бы ни обсуждали на форумах мамы тему «можно ли физически наказывать своего ребенка», всегда будут ярые противники и такие же ярые сторонники физических наказаний, и никто друг друга не убедит в своей правде. А все лишь потому, что у тех и у других диаметрально противоположный опыт и понимание того, что такое физическое воздействие и наказание. У одних оно отождествляется с унижением ребенка, а другие воспринимают физического воздействие всего лишь как протест родителя против поведения ребенка. И если взрослый осознанно и вдумчиво относится к своим отношениям со своим ребенком, то он будет стремиться избавить его от того негативного опыта, который когда-то испытал в детстве сам. Или же родитель может даже не задаваться вопросом, как ему себя вести с ребенком, он просто принимает ту модель отношений, которую он видел у собственных родителей по отношению к нему.
Самая противоречивая категория — это родители, которых в детстве били очень сильно, которые жили в деструктивных семьях, что наложило на их личность тяжелый отпечаток. Те, кто смог подняться над тем гнетом, в котором они жили в детстве, и преодолеть хаос в своей душе, посеянный их собственными родителями найдут однозначный ответ на вопрос «бить или не бить». Даже пальцем не тронут своего ребенка. Те же, которые не смогли преодолеть эту модель отношений, создадут ее точную копию.
Часто мамы шлепают своего ребенка или дают ему подзатыльники именно как дополнение к указующим и назидающим словам. Для закрепления, так сказать. Таким образом, они пытаются выработать у ребенка условный рефлекс. Если мама сказала, что нельзя далеко уходить, то в случае игнорирования запрета ребенку будет больно. И в дальнейшем, как думает мама, у ребенка будет стойкая ассоциация: «нельзя» — «больно». Это педагогическая ошибка. Выработать такой условный рефлекс у ребенка можно лишь на некоторое время. Ребенок — не животное, его нужно не дрессировать, а обучать. И необходимо помогать ему адаптироваться в окружающем пространстве. Тем более что рефлексы и темперамент, заложенные в ребенке природой, имеют гораздо более сильное влияние на его поведение, чем те условные рефлексы, которые пытаются привить ему родители.
Если мама не желает отказываться от тактики выработки в своем ребенке условных рефлексов, ей со временем придется увеличивать дозу физических наказаний или дополнять моральным воздействием (унижать, пугать, угнетать). Получит ли мама какой-нибудь приемлемый для себя результат в изменении поведения своего ребенка от такой борьбы? Но ребенок ее, безусловно, получит многочисленные психические травмы и комплексы.
Часто на словах мама заявляет, что она никогда не бьет и не будет бить свою кровиночку. Но так складывается, что все благие намерения улетают как дым, когда мама в приступе гнева, от усталости, раздражения или любых других негативных эмоций бывает не в состоянии удержаться, чтобы физически не воздействовать на своего ребенка. Придя в себя, она начинает испытывать чувство вины перед малышом. Ведь она-то знает, что чувствует ее малыш, сама, возможно, когда-то все это испытала на себе. Так в подобных сценах реализуют себя бессознательные установки, заложенные в детстве. Ведь умом все мама понимает, а все равно действует, так же как и ее родители поступали с ней.
Хорошо, если мама, которая желает изменить имеющийся у нее сценарий отношений со своим ребенком, осознает, что часто ее благие намерения и решения удерживать себя в неких рамках в критических ситуациях помогают не всегда. Именно отслеживание таких часто повторяющихся эпизодов может помочь маме перейти от автоматических (бессознательных) реакций к тем проявлениям, которые мама желает выражать в присутствии ребенка. Однако стоит учитывать и то, что невозможно долго подавлять в себе гнев, злость, раздражительность, которые каждый родитель время от времени испытывает по отношению к своему ребенку. Такой внутренний запрет на негативные эмоции может привести как к соматическим заболеваниям (мигрени, хроническая усталость и т. п.), так и приводить к внезапным, вроде бы ни на чем не основанным вспышкам ярости и злости с различной степенью разрушительных последствий. Ребенок же будет воспринимать это как глубокую несправедливость по отношению к нему. Поэтому маме стоит не подавлять свой гнев и желание ударить своего ребенка, а осознавать и признавать в себе право на это. А уж бить или не бить решать ей самой в зависимости от ситуации. Лучше, конечно, если она выберет «не бить». Существует много способов по переводу агрессии и деструктивной энергии во что-то более созидательное. Например, мама понимает, что она хочет ударить своего ребенка за что-то. Можно проговаривать вслух свое состояние и свои желания. А можно, например, помыть посуду, погладить белье или еще что-нибудь на ее выбор. Некоторые мамы могут возразить: «Как я буду мыть посуду, когда у меня внутри все клокочет и бушует от того, что этот сорванец делает такое?» В этом случае можно разбить пару тарелок, и помыть оставшиеся. А здоровый юмор, и осознание, что нет идеальных детей и нет идеальных родителей, поможет найти выход для любой деструктивной энергии.
Так же каждому родителю стоит понимать, что его собственная жизнь наполненная позитивом, творчеством, радостью и развитием уничтожит любой негатив внутри семьи в общем, и в отношениях с ребенком в частности.
С другой стороны, если родители позволяют себе проявлять какие-то формы силового воздействия по отношению к ребенку, то им не стоит обижаться и принимать всерьез, если на подзатыльник мамы ребенок в ответ ударит ее. Таким образом он защищает свое достоинство и значит, сможет его отстоять и в общении с другими людьми.
Самый эффективный способ уйти от силового взаимодействия со своим ребенком — это перевод отношений с позиции «взрослый-младший», «воспитатель-ученик» на позицию дружбы и сотрудничества. Это трудный путь, требующий участия всех членов семьи. Но у идущих по этому пути родителей вряд ли поднимется рука на маленького друга, которого одолевают капризы. А если и поднимется, то ребенок обязательно простит и поймет, что мама очень устала и тоже чем-то расстроена. Всякое в жизни бывает.
«Он по-другому не понимает». Что происходит с психикой, когда ребенка бьют
— С одной стороны, в обществе снижается терпимость к насилию над детьми, все чаще говорят о том, что их бить нельзя. С другой — мы нередко слышим о вопиющих случаях, когда родители избивают за малейшую провинность. Как эти случаи связаны с терпимостью к насилию и с чем еще они могут быть связаны?
Помимо заблуждений для некоторых это еще и способ эмоциональной регуляции. Человек испытывает напряжение, ему плохо, он злится, тревожится, и ребенок для него — удобный объект, на который можно безнаказанно слить негатив. Побил, поругал, снял стресс — и стало легче. К сожалению.
— Что происходит с психикой ребенка, когда его болезненно наказывают?
— Все зависит от того, насколько наказание было предсказуемо. Например, в семье установлены правила: сделаешь то-то и получишь то-то. Это лучше.
Но зачастую наказывают спонтанно. Ребенок, в отличие от взрослых, не может вербализовать свой страх, у него возникает ощущение постоянной угрозы, потому что он доверял родителям или тем, кто заботится о нем, а эти люди причинили ему боль.
Либо второй момент — чувство вины. Родители прикрывают наказание тем, что ребенок сам виноват. Дети никогда не будут думать, что они живут с плохим человеком. Раз с ними так обращаются — значит, они это заслужили, так работает их логика.
Дети, которые пострадали от насилия, всю жизнь порой проводят с глубинным ощущением, что они плохие.
Для полноты картины добавьте сюда чувство стыда, если ребенка раздели.
А кроме того, дети становятся агрессивными. Они смотрят на взрослых: «Ага, если родителям что-то не нравится — они бьют. Ну хорошо, значит, мне тоже можно». И они, скажем, устраивают в школе драку, если вдруг что-то не так. Агрессивному поведению учатся. Но в любом случае у такого ребенка будет хронический стресс.
— Чем объяснить эти процессы?
Еще их лимбическая система — структура, отвечающая за эмоции, — постоянно находится в состоянии повышенной активности. Человек не может ощутить себя в безопасности.
У детей, с которыми жестоко обращались, как правило, выше риск психических расстройств, от депрессии до различных психозов. Меняется физиология в целом, эмоциональные процессы влияют на физиологические: вырабатываются гормоны стресса, катехоламины, сразу учащается сердечный ритм, меняется уровень глюкозы в крови и так далее. Люди становятся более уязвимы, потому что изменяется работа иммунной системы, на этом фоне появляется риск эндокринных и сердечно-сосудистых заболеваний.
Шлепки — это тоже насилие
— С чем у ребенка потом ассоциируется насильственное раздевание и битье по обнаженным частям тела?
— С какого возраста мы начинаем осознавать свои границы?
— «Я» у ребенка формируется в 3 года. Но это история не про то, понимает ребенок, что с ним делают, или нет, здесь важен эмоциональный окрас. Когда бьют — это неприятно. «Ой, да он ничего не понимает и все забудет», — говорит родитель. Нет, все помнится, в том и дело. У ребенка нет вербальной памяти, и он не может выстроить причинно-следственную связь, но на бессознательном уровне страх все равно никуда не исчезнет. Ребенок может не помнить каких-то вещей, но у него будет фоновый уровень тревожности.
— В вашей практике были такие случаи?
— Ко мне на консультацию пришел мужчина, которого преследуют панические атаки. Кстати, есть убеждение, что мальчиков надо воспитывать строже, на самом деле это все тоже мифы.
Человек застрял в лифте и после этого боялся выйти из дома. Потом он вспомнил, что его в 5 лет насильно заперли в шкафу: он мешался под ногами, родители закрыли его, чтобы не отвлекал, похихикали и ушли гулять. Мальчик просидел там до вечера, пока его не вытащила бабушка. Причем это был разовый эпизод, и никто с ним жестоко не обращался.
К сожалению, все эти вещи хранятся в нашей памяти. Любой опыт обрабатывается, и человек может не помнить этих событий, но, сталкиваясь с каким-то объектом или ситуацией, он невольно может выдать вот такую реакцию по типу условных рефлексов.
— То же ли самое бывает, когда это «просто шлепнул разок»? Чем опасны «просто шлепки»?
Взрослого ударим — что он почувствует? Унижение. То же самое и с ребенком.
Битые дети еще часто становятся объектом буллинга в школе или организуют его вокруг других. Родителям, которые хотят воспитать ребенка личностью, невыгодно это делать — исправить последствия гораздо труднее.
Если ударили один раз, вопрос к родителю: почему вы другие способы воспитания не хотите использовать? Если человек оправдывается («Я ничего, я всего один раз…»), это повторится снова, потому что у него нет более конструктивных альтернатив.
— Есть в телесном наказании справедливость, как думают родители? Можно ли сопоставить самые серьезные детские провинности с идеей ударить ребенка, например, ремнем?
— Нет, конечно. Родители, которые практикуют такие способы, чувствуют себя беспомощными: они в отчаянии не знают, куда бежать и как реагировать. Наказание краткосрочно, у него нет далеко идущих последствий.
Если мы хотим отучить ребенка что-либо делать, то нам надо позаботиться о том, чтобы ему в будущем было невыгодно вести себя так, как он ведет себя сейчас. Мы его шлепнули, он в моменте испытал страх, обозлился, ему показалось, что его несправедливо обидели, в результате он почувствовал себя униженным — ничего хорошего.
В следующий раз ребенок забудет и снова сделает то, за что его отругают. Он же, когда его шлепают, не понимает, почему так поступать нельзя. Наоборот, это еще больше спровоцирует желание сделать что-то назло. Ему автоматически разрешается не думать, не анализировать — за него подумают и следом накажут. А мы мечтаем, чтобы он вырос ответственным и думал своей головой. Учить нужно не ремнем, голова не от этого начинает работать.
— Мысли не возникают сами по себе, мышление и речь формируются параллельно. Если мы начинаем не бить, а объяснять, то у ребенка в этот момент включается не амигдола, как у животного, а другие центры, и ему уже надо анализировать то, что вы ему говорите. И вот благодаря этой стимуляции отделы мозга и развиваются.
А когда мы бьем по попе, мы стимулируем только лимбическую систему (эмоциональный мозг): ребенок будет бояться — и все. Если хотим развивать ребенка, нужно использовать вербальный инструмент, показывая причинно-следственные связи. Но это же занимает время, ударить ремнем быстрее.
Родителям стыдно признаться, что они бьют детей
— У родителей наверняка найдется аргумент: «Но если этот балбес по-другому не понимает, я ему миллион раз говорила…»
— Чтобы ребенка научить, важно опираться на его сознание. У родителей часто бывают завышенные ожидания от детей: «Почему он не понимает?» Да потому что у него мозг еще не развит. Мозг заканчивает свое созревание к 20–25 годам. Последней дозревает префронтальная кора, она отвечает за волевые процессы, за принятие решений, за ответственность и так далее. А вот сидит 5-летний ребенок, и от него требуют такого же поведения, как от взрослого.
Когда ко мне приходят родители, они не говорят с порога: «Вы знаете, я бью ребенка ремнем, давайте что-то с этим делать». Все боятся осуждения. Говорить со взрослыми на эти темы — вообще большая проблема.
Если ребенок рассказал психологу, что его били, это вызывает у родителей столько стыда!
Редко когда родители признаются, чаще от них слышишь оправдания: «Вот, я один раз шлепнул, но это в сердцах, я была уставшая». То есть отводят взгляд, говорят общими фразами и стараются этой темы вообще избежать.
Они стыдятся и молчат, как партизаны или переносят ответственность на ребенка. «Нет, этого не было! Один раз шлепнул и все, чтобы успокоился, а так я его не бью. Вы что?! — примерно так выглядит консультация. — Он неблагодарный, не ценит, что я для него делаю. Говорю ему заниматься, он не занимается, говорю убрать за собой посуду, он не убирает…» И поэтому я часто прошу ребенка выйти из кабинета во время таких разговоров, не надо усугублять его чувство вины.
— И что решит проблему вместо ремня, если ребенок неуправляем?
— Принципы бихевиоризма. Например, метод положительного подкрепления. Ребенок выполняет задание и за это получает «награду». Но часто родители обещают неправильно: «Будешь хорошо учиться полгода, мы тебе купим iPad». А потом они сокрушаются, что даже iPad не помогает.
Почему? Это очень долгий срок. Вот он сделал уроки — и ему тут же надо что-то дать, чтобы в голове сформировалась связка: «Делать уроки вовремя — хорошо». Если он не делает уроки, то мы заранее договариваемся о правилах: «Ты делаешь уроки, ты получаешь вот этот бонус. Ты не делаешь уроки, останешься без него». Мы закладываем второй вариант, но, если дети не делают уроки, у них должны быть негативные последствия.
— Чем это отличается от насилия? Мы же все равно наказываем…
— Нет, мы заранее объясняем, что у ребенка есть выбор. Он не обязан с нами соглашаться, он может считать по-другому, нравится нам это или нет. И важно сразу на входе эти негативные последствия проговорить.
Например, если ты не сделаешь уроки, тогда вечером не получишь телефон. Важный момент — мы не угрожаем отобрать телефон, а говорим: «Смотри, надо делать уроки, у тебя есть такие варианты. Ты их сделаешь, я проверю, и ты сможешь поиграть. Второй вариант такой: ты можешь не делать, я не буду звонить и ругаться, но телефона вечером не будет. Делай выбор, мы уважаем любое твое решение».
— Допустим, он не сделал и бегает по дому с криками: «Верните мой телефон!» Что дальше?
— В этот момент родителям ничего не надо делать. Таким образом мы учим ребенка думать о долгосрочных последствиях. И плюс, у него не будет этого необоснованного чувства страха, что он сейчас должен спрятаться в углу комнаты и ждать, когда его накажут.
Но как еще часто бывает? Ребенку обещали конфету, игрушку, а потом: «А-а-а-а, я забыла совсем…» А он целый день старался. Ваши труды пойдут насмарку, потому что он не будет вам доверять. Это не дети плохие — это родители непоследовательные.
Еще важно, чтобы в семье все были за одно. Ведь частая история, когда мама запретила, папа запретил, а бабушка пришла и всю систему сломала: «Зачем вы отобрали телефон, пусть ребенок чуток поиграет!»
— Иногда родители говорят: «Вечером придет отец, он-то тебе всыпет». Что вызывает в психике человека отложенное наказание?
— Это вообще не работает. О последствиях нужно предупреждать и они должны быть сразу, как и положительное подкрепление. Обратите внимание: не наказание, а последствие, которое невыгодно человеку. А если мы его отложили, мы потеряли время на формирование связки.
Можно даже это наказание опустить, лучше поговорить с супругом, позвать ребенка, который хулиганит, и с ним обсудить новые правила игры. Если дети младшего школьного возраста, с ними лучше сменить серьезный тон и общаться при помощи игры. Когда все напряжены, ребенок начинает нервничать и закрываться. Если мы хотим, чтобы он выполнял какие-то пожелания, нужно, чтобы бы он доверял нам.
— Когда ребенка выгоняют на мороз или в подъезд в качестве наказания, что происходит в этот момент у него внутри?
— Он думает: «Я не нужен». Возникает желание исчезнуть, ощущение брошенности, беспомощности, одиночества. Взрослого выгнать на мороз, он веселиться будет? Так же и ребенок. Ты доверяешь близкому человеку, которого ты любишь, а он тебя выгоняет.
— Люди говорят: «Бить, конечно, нельзя, но все же это дело семьи». Почему мы боимся вмешиваться?
— К сожалению, бытует такое мнение: «Моя хата с краю, ничего не знаю. Взрослые люди, сами должны разбираться». Или это воспринимается как стукачество. Только в крайнем случает соседи позвонят в службу опеки, а в большинстве случаев сделают вид, что ничего не заметили. И четких законов на этот счет, к сожалению, нет.
— Вы думаете, они возможны? Какому родителю это понравится?
— Думаю, они появятся. Я сужу по своей практике: за последние лет десять многое изменилось. Если раньше вообще эта тема была табуирована, то сейчас люди начали хотя бы говорить, выросло количество обращений детей и подростков — это статистика. Табуированность снимается, люди поняли, что можно и нужно идти за помощью.