евтушенко такая жизненная полоса
Из последних стихов Роберта Рождественского
Такая жизненная полоса,
а может быть,
предначертанье свыше:
других
я различаю голоса,
а собственного голоса
не слышу.
И все же он, как близкая
родня,
единственный,
кто согревает в стужу.
До смерти будет он
внутри меня.
Да и потом
не вырвется наружу.
* * *
Может быть, все-таки
мне повезло,
если я видел время
запутанное,
время запуганное,
время беспутное,
которое то мчалось,
то шло.
А люди шагали за ним
по пятам.
Поэтому я его хаять
не буду.
Все мы —
гарнир к основному
блюду,
которое жарится где-то
Там.
* * *
Ах, как мы привыкли шагать от несчастья
к несчастью.
Мои бесконечно родные, прощайте!
Родные мои, дорогие мои, золотые,
останьтесь, прошу вас,
побудьте опять молодыми!
Не каньте беззвучно
в бездонной российской общаге.
Живите. Прощайте.
Тот край, где я нехотя
скроюсь,
отсюда невиден.
Простите меня,
если я хоть кого-то обидел!
Целую глаза ваши.
Тихо молю о пощаде.
Мои дорогие.
Мои золотые.
Прощайте.
Постичь я пытался
безумных событий причинность.
В душе угадал.
Да не все на бумаге
случилось.
* * *
Тихо летят паутинные
нити.
Солнце горит на оконном
стекле.
Что-то я делал не так?
Извините:
жил я впервые
на этой Земле.
Я ее только теперь
ощущаю.
К ней припадаю.
И ею клянусь.
И по-другому прожить
обещаю,
если вернусь.
Но ведь я
не вернусь.
Публикация Ксении Рождественской
20.06.2002
Волга-река.И совсем по-домашнему:Истра-река.
Только что было поле с ромашками.
Быстро-то как.
Радуют не журавли в небесах,а синицы в руках.
Быстро-то как!
Да за что ж это,Господи?!
Быстро-то как.
Только что,вроде,с судьбой расплатился,-
снова в долгах!
Вечер
в озябшую ночь превратился.
Быстро-то как.
Я озираюсь.Кого-то упрашиваю,
как на торгах.
Молча подходит Это.
Нестрашное.
Быстро-то как.
Может быть,может быть,что-то успею я
в самых последних строках.
Быстро-то как!
Быстро-то как.
Быстро.
(Представлено Романом Кручининым-Ардатовским)
Голос
Такая жизненная полоса,
а, может быть, предначертанье свыше.
Других я различаю голоса,
а собственного голоса не слышу.
И все же он, как близкая родня,
единственный,
кто согревает в стужу.
До смерти будет он внутри меня.
Да и потом
не вырвется наружу.
Статьи раздела литература
Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».
Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.
Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.
Электронная почта проекта: stream@team.culture.ru
Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».
В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».
Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.
Поэзия Роберта Рождественского
Города, начинающиеся с вокзалов.
Есть у каждого города
возраст и голос.
Есть одежда своя.
И особенный запах.
И лицо,
И не сразу понятная
гордость.
Города, города!
Сколько было вас —
разных?!
Деревянные,
каменные,
глинобитные,
будто гвозди,
в промерзшую землю
забитые,
города, где любовь.
И работа.
И праздник.
Сколько раз, города,
вы
бежали навстречу,
задирая над нами
кулаки семафоров.
Становился все ближе,
различался все резче
и домов
и заборов запутанный ворох —
Города,
озорные и полные грусти.
Сколько раз
к запыленным вагонам несли вы
папиросы и яблоки,
рыбу и грузди,
крутобокие дыни,
размякшие сливы!
Пиво в кружках тяжелых
и пиво
навынос.
. А вокзал,
как пальто для мальчишки,—
на вырост!
Так и кажется:
он из грядущего года,
из грядущего года,
не от этого
города.
Отправленье.
Под самые тучи запущен
паровозный гудок.
И, рванувшись на запад,
остаются в прошлом
остаются
в будущем
города,
начинающиеся с вокзалов.
Неправда, что время уходит.
Это уходим мы.
По неподвижному времени.
По его протяжным долинам.
Мимо забытых санок посреди сибирской зимы.
Мимо иртышских плесов с ветром неповторимым.
Там, за нашими спинами,—
мгла с четырех сторон.
И одинокое дерево, согнутое нелепо.
Под невесомыми бомбами —
заиндевевший перрон.
Руки, не дотянувшиеся до пайкового хлеба.
Там, за нашими спинами,—
снежная глубина.
Там обожженные плечи деревенеют от боли.
Над затемненным городом
песня:
«Вставай, страна-а. »
«А-а-а-а. » — отдается гулко, будто в пустом соборе.
Мы покидаем прошлое.
Хрустит песок на зубах.
Ржавый кустарник призрачно топорщится у дороги.
И мы на нем оставляем
клочья отцовских рубах
и надеваем синтетику, вредную для здоровья.
Идем к черте, за которой —
недолгие слезы жен.
Осатанелый полдень.
Грома неслышные гулы.
Больницы,
откуда нас вынесут.
Седенький дирижер.
И тромбонист,
облизывающий пересохшие губы.
Дорога — в виде спирали.
Дорога — в виде кольца.
Но —
отобедав картошкой или гречневой кашей —
историю Человечества
до собственного конца
каждый проходит по времени.
Каждый проходит.
Каждый.
И каждому — поочередно —
то солнечно, то темно.
Мы измеряем дорогу
мерой своих аршинов.
Ибо уже установлено кем-то давным-давно:
весь человеческий опыт —
есть повторенье ошибок.
И мы идем к горизонту.
Кашляем.
Рано встаем.
Открываем школы и памятники.
Звезды и магазины.
Неправда, что мы стареем!
Просто — мы устаем.
И тихо отходим в сторону,
когда кончаются силы.
Не убий!—
в полумраке
грошовые свечи горят.
Из глубин
возникают слова
и становятся в ряд.
Если боль
и набухли кровавые кисти рябин,
если бой,—
кто услышит твое:
«Не убий..»?
Мы слышны
только самым ближайшим
друзьям и врагам.
Мы смешны,
если вечность
пытаемся бросить к ногам.
Есть предел
у цветка,
у зари
и у сердца в груди.
Мир людей.
И над каждым библейское:
«Не укради. »
Мир
дрожит,
будто он искупался
в январской воде.
Надо
жить!
У последней черты.
На последней черте.
Думать всласть.
Колесить, как товарный вагон
И не красть.
Разве что —
У богов.
Огонь.
Над головой
созвездия мигают.
И руки сами тянутся
к огню.
Такая жизненная полоса,
а, может быть, предначертанье свыше.
Других
я различаю голоса,
а собственного голоса
не слышу.
И все же он, как близкая родня,
единственный,
кто согревает в стужу.
До смерти будет он
внутри меня.
Да и потом
не вырвется наружу.
ПАМЯТИ МИХАИЛА СВЕТЛОВА
Какие памятники
ставятся волшебникам?
Из мрамора?
Из бронзы?
Из стекла.
Довольствуемся
слабым утешением,
что нас позвали
важные дела.
Так повелось,
что вечера
задымлены
и опровергнуть
ничего нельзя.
При жизни —
рядовые собутыльники.
А после смерти —
лучшие друзья.
Однажды в полдень
сказку встретить можно.
Не проходи
и запросто присядь.
А сказка
курит,
пьет коньяк с лимоном
и спрашивает:
«Как живешь, босяк. »
И вот уже
сначала жизнь задумана!
Построен за ночь
город на песке.
Сидит на стуле
добрая
сутулая
романтика
в усталом пиджачке.
Она и не кончалась —
время не было.
Она не отдыхала —
век
не тот.
Она,
прервав остроты,
нежно-нежно
на солнце
руку тонкую кладет.
Молчит —
а пальцы слушаются слабо.
И непривычно тихо за столом.
Струится и подрагивает
слава,
как воздух
над пылающим костром.1
Пожалуйста,
это письмо
порви.
И меня за него
прости.
А впрочем,
дело совсем не в нем.
Просто, трудно терпеть.
Море гудит за моим окном,
как поезд,
идущий к тебе.
* * *
Помогите мне, стихи!
Так случилось почему-то:
на душе
темно и смутно.
Помогите мне,
стихи.
Слышать больно.
Думать больно.
В этот день и в этот час
я —
не верующий в Бога —
помощи прошу у вас.
Помогите мне,
стихи,
в это самое мгновенье
выдержать,
не впасть в неверье.
Помогите мне,
стихи.
Вы не уходите прочь,
помогите, заклинаю!
Чем?
А я и сам не знаю,
чем вы можете
помочь.
Разделите эту боль,
научите с ней расстаться.
Помогите мне
остаться
до конца
самим собой.
Выплыть.
Встать на берегу,
снова
голос
обретая.
Помогите.
И тогда я
сам
кому-то помогу.
Я шагал по земле, было зябко в душе и окрест.
Я тащил на усталой спине свой единственный крест.
Было холодно так, что во рту замерзали слова.
И тогда я решил этот крест расколоть на дрова.
И разжег я костер на снегу.
И стоял.
И смотрел,
как мой крест одинокий удивленно и тихо горел.
А потом зашагал я опять среди черных полей.
Нет креста за спиной.
Без него мне
еще тяжелей.
Этих снежинок
смесь.
Этого снега
прах.
Как запоздалая месть
летнему
буйству
трав.
Этих снежинок
явь,
призрачное
крыло.
Белого небытия
множественное число.
Этого снега
нрав.
Этого снега
боль:
в небе
себя разъяв,
стать на земле
собой.
Этого снега
срок.
Этого снега
круг.
Странная мгла дорог,
понятая не вдруг.
Выученная
наизусть,
начатая с азов,
этого снега
грусть.
Этого снега
зов.
Медленной чередой
падающие из тьмы
в жаждущую ладонь
прикосновенья
зимы.
«Все советские писатели подкуплены. »
Так пишут о нас на Западе
Я действительно подкуплен.
Я подкуплен.
Без остатка.
И во сне.
И наяву.
Уверяют советологи:
«Погублен. »
Улыбаются товарищи:
«Живу. »
Я подкуплен
ноздреватым льдом кронштадтским.
И акцентом коменданта-латыша.
Я подкуплен
военкомами гражданской
и свинцовою водою Сиваша.
Я еще подкуплен снегом
белым-белым.
Иртышом
и предвоенной тишиной.
Я подкуплен кровью
павших в сорок первом.
Каждой каплей.
До единой.
До одной.
А еще подкуплен я костром.
Случайным,
как в шальной игре десятка при тузе.
Буйством красок Бухары.
Бакинским чаем.
И спокойными парнями с ЧТЗ.
Подкупала
вертолетная кабина,
ночь
и кубрика качающийся пол.
Как-то женщина пришла.
И подкупила.
Подкупила —
чем?—
не знаю
до сих пор.
Но тогда-то жизнь
я стал считать по веснам.
Не синицу жду отныне,
а скворца.
Подкупила дочь
характером стервозным,—
вот уж точно,
что ни в мать
и ни в отца.
Подкупил Расул
насечкой на кинжале.
Клокотанием —
ангарская струя.
Я подкуплен и Палангой,
и Кижами.
Всем, что знаю.
И чего не знаю
я.
Я подкуплен зарождающимся словом,
не размененным пока на пустяки.
Я подкуплен
Маяковским и Светловым
И Землей,
в которой сбудутся стихи.
И не все еще костры отполыхали.
И судьба еще угадана не вся.
Я подкуплен.
Я подкуплен с потрохами.
И поэтому купить меня
нельзя.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+