Говорят что мне нужно учиться говорят
Тексты песен
Текст песни:
В школу я прибегаю пораньше.
Потому что боюсь опоздать.
На уроках решаю задачи,
Но мечтаю пойти погулять.
Говорят, что мне надо учиться
Говорят это ясно всем.
Моцарт в шесть заставил мир удивиться
Ну а мне уж целых семь.
Ла-ла-ла-ла
Я стараюсь, зубрю логарифмы.
Я на карте ищу Енисей.
Я страдаю над трудною рифмой.
Засыпаю над скрипкой своей.
Говорят, что мне надо учиться
Говорят это ясно всем.
Моцарт в шесть заставил мир удивиться
Ну а мне уж целых семь.
Ла-ла-ла-ла
По субботам рисую пейзажи.
В воскресенье спешу на каток.
Не хватает мне времени даже,
Чтоб вдохнуть кислорода глоток.
Говорят, что мне надо учиться
Говорят это ясно всем.
Моцарт в шесть заставил мир удивиться
Ну а мне уж целых семь.
Ла-ла-ла-ла
Говорят, что мне надо учиться
Говорят это ясно всем.
Моцарт в шесть заставил мир удивиться
Ну а мне уж целых семь.
Ла-ла-ла-ла
Слова песни прочитаны: 7031
Рекомендуем послушать
Мы собрали более 100 000 страниц с произведениями самых популярных музыкантов нашего времени. Отбирались не только русские, но также казахские, украинские, белорусские, а также англоязычные авторы. В их число попали слова песни Неизвестен Говорят, что мне нужно учиться, которые часто поют не только в России, но и за рубежом.
Наш сайт представляет из себя огромный музыкальный архив, состоящий из композиций самых разных жанров. Поэтому, если вы желаете спеть в караоке песню Говорят, что мне нужно учиться за авторством Неизвестен, то вы попали по адресу. Вам не придётся напрягаться и спрашивать нужные стихи. Мы уже подготовили их для Вас в удобном формате.
Перестаньте его заставлять, говорит психолог. И что будет?
Если вы росли ботаником, а ребенок – другой
Екатерина Мурашова семейный психолог, автор книг, проводит лекции для родителей
Подросток совсем перестал делать уроки и при первой возможности прогуливает школу. Родителям дают экстремальный совет: передать 13-летнему сыну ответственность за учебу и прекратить войну за хорошие оценки. Как решиться на такое? Рассказывает психолог Екатерина Мурашова.
Телефонный звонок по обычному городскому телефону (все давно звонят по мобильнику, только мама — по городскому, из-за нее его и не выключаю).
— Катя, здравствуй, прости, что беспокою, даже не надеялся, что этот старый телефон еще действует, пожалуйста, дай совет, мне очень нужна твоя помощь.
Голос не узнаю. Но очень мало людей в этом мире обращаются ко мне на «ты». Семья, одноклассники, однокурсники, еще пара-тройка друзей из детства. Всё.
— Простите, пожалуйста, а вы кто? И чем я могу вам помочь?
— Я Михаил Ведерников, мы вместе учились в университете. Мила Громова сказала мне, что ты теперь психолог, и посоветовала.
О, Мишка! Сокурсник, энтомолог, «ботаник» в самом чистом виде. Мы не дружили, но, пожалуй, приятельствовали и на первом курсе входили в одну компанию. Я даже обрадовалась, хотя понимала уже, что повод Мишкиного возвращения в мой круг вряд ли окажется радостным.
— Окей, Мишка, будешь говорить по телефону или встретимся?
Встретились. Обрадовалась еще два раза. Первый раз — что вижу Мишку почти не изменившимся, таким, как помню: рассеянный взгляд из-под очков — привет из юности. Второй раз, с мягкой насмешкой, — у нашего «ботаника» оказались такие обычные проблемы!
Отвали, братан-ботан!
Ребенок не хочет учиться! Младший сын, тринадцать лет. Второй брак. Первый Мишкин брак я помню отчетливо: она тоже наша однокурсница, не красавица, но чертовски обаятельна и харизматична, приезжая, Мишка таскался за ней как хвост, влюбился без памяти, красивейший ранний роман, семья была против женитьбы, но Мишка настоял, родился ребенок, а потом все как-то очень быстро кончилось, и они разбежались. Теперь припоминаю: мне говорили, что много лет спустя Мишка женился на своей аспирантке. Получается, что это и было тринадцать лет назад. Как же летит время!
— Кать, поверь, у нас в доме уже давно не жизнь, а какой-то непрекращающийся кошмар! Мне просто не хочется идти с работы домой. С головой у Витьки все в порядке, это даже не обсуждается. Но! Раньше он учился в математической школе, легко поступил и мог бы. Но он ни черта не делал, за уроки его приходилось сажать, угрожая ремнем. Ты представляешь, насколько это для нас «органично»!
Разумеется, в конце концов нас оттуда попросили: ваш мальчик, безусловно, способный, но мы готовы учить только тех детей, которые сами этого хотят. Мы решили: ладно, может быть, эта программа ему все-таки тяжеловата. Перевели в обычную школу. Так там он совсем расслабился! Уроки не делает, ему никогда ничего не задано, использует малейший повод, чтобы в школу не ходить совсем, врет напропалую.
— А что делает-то? Интересы какие-нибудь есть?
— Ни-че-го! Абсолютно ничего. Музыку бросил еще в прошлом году.
— А все же? Уроки он не учит, ну надо же ему как-то проводить время.
— Гоняет на велосипеде, играет с друзьями в футбол во дворе, смотрит телевизор, играет в компьютерную приставку, иногда читает — преимущественно детскую фантастику, довольно глупую.
Нормальные такие занятия для мальчишки тринадцати лет. Конечно, родителям хотелось бы, чтобы Витька с сачком бегал и насекомых эфиром морил, как сам Мишка в этом возрасте. Ан нет.
— Каждый день — коррида с утра, чтобы ушел в школу, коррида вечером, чтобы хоть что-то из уроков сделал. Что он нам говорит, мне даже повторять стыдно. У жены волосы от нервов выпадают, ты можешь себе представить! (У самого Мишки до старости — густая шевелюра.) Мой старший тоже присоединяется, пытается помочь.
— Твой старший сын живет с вами?
— Да. Он, кстати, в двадцать четыре года защитился, сейчас пишет докторскую — что-то такое по теплофизике, я в этом плохо понимаю, — говорит с гордой улыбкой.
— А Наташа (первая жена Мишки. — К.М.) где?
— О, она давно в Германии, вышла замуж, уехала туда. Костик тоже поехал с ней, проучился там два года, приобрел язык, но вернулся, поступил в университет и с тех пор — со мной, с нами; у нас с ним полное взаимопонимание. Иногда он уезжает поработать за границей, но всегда возвращается.
— То есть недоделанный докторант Костик тоже пытается вразумить Витьку?
— Да, но все бесполезно. Витька ему: отвали, братан-ботан! Если бы ему было хотя бы пятнадцать, я бы тут же, пинком отправил его в жизнь, пусть работает, почует, что это такое, — продолжал бушевать Мишка, которому мама на третьем курсе давала с собой на практику порезанные на четыре части бутерброды (чтобы удобно было в рот класть). — Но ему только недавно тринадцать исполнилось, это просто физически невозможно! Но и так дальше жить тоже нельзя! С Витькой мы говорим только про школу и уроки. Более того: уже больше года любой мой разговор с женой неизменно скатывается на «что же нам делать с Витей?». Меня от этого мутит, недавно я подумал: а не снять ли мне где-нибудь квартиру? — и сам себе ужаснулся.
— Мишка, я, кажется, знаю, как это можно прекратить, — сказала я. Профессор из-под очков воззрился на меня с безумной надеждой. — Перестаньте его заставлять.
— Назавтра он просто не пойдет в школу.
— Да, разумеется. Причем ваше решение относительно него не будет очередным наездом. Сейчас мы с тобой все это обговорим.
Честно признаюсь читателям: Мишка был далеко не первым, кому я в аналогичном случае предлагала такое решение. Обычно отчаявшиеся родители мысленно или в реале крутили пальцем у виска и, разочарованные, уходили из моего кабинета обратно в свою борьбу.
Но Мишка — особый случай.
Прекращение военных действий
— Сын мой, мы бесконечно устали, — сказал Витьке отец. — К тому же ведущаяся у нас в доме война не приносит никаких результатов, кроме всеобщего озлобления и изнеможения. По совету моей однокурсницы-психолога мы прекращаем военные действия. Если ты не станешь учиться, мы будем тебя еще пару лет кормить, как положено по закону, а потом пойдешь работать в кафе, на автозаправку, ну, или куда тебя там возьмут.
— Отец, ты что, прикалываешься? — спросил удивленный Витька (вообще-то у Мишки с чувством юмора не очень).
— Нет, я говорю абсолютно серьезно. С матерью и Константином мы не без труда, но пришли к консенсусу.
На выразительно молчавших мать со старшим братом на следующий день Витька глядел с подозрением. Но в школу не пошел.
Сидел, смотрел телевизор, читал, потом пошел гулять — не терпелось рассказать друзьям о поразительных изменениях в его жизни. Друзья, как и ожидалось, пришли в неописуемый восторг и буквально изошли на зависть. Только один приятель из прошлой школы сказал по телефону: «Кажется, Витек, ты попал».
Прошло несколько дней, наполненных событиями для всех, кроме Витьки. Матери позвонила возмущенная классная руководительница, которой, конечно же, всё рассказали Витькины одноклассники, сослалась чуть ли не на статью Конституции. Бывшая аспирантка холодно и отстраненно ответила: «Мы действуем в соответствии с рекомендациями психолога». «А вам не кажется, что ваш психолог — идиот?!» — рявкнула учительница из дворовой школы, не привыкшая к церемониям. «Идиотка», — педантично уточнила университетский доцент.
Встревоженный Костик искал в интернете, «где работают люди с незаконченным средним образованием». Узнал много нового для себя, делился с отцом.
Через неделю новизна Витькиной ситуации улеглась, в школе накопились новые новости, к которым Витька уже не имел отношения. Утром Витьку никто не будил, но он неожиданно стал сам просыпаться и слушать, как домашние собираются на службу. Выглядывал из своей комнаты в коридор, ему приветливо кивали: «Доброе утро, Витя!» — и он прятался обратно. Брал книгу, но слова не складывались в строчки. Включал приставку, но быстро откладывал пульт.
Сходил в школу на два урока математики (любил ее в принципе плюс в дворовой школе после математической легко блистал). Там старый математик сказал: удивительное дело по нашим временам, Виктор, но, если уж так сложилось и на тебе ответственность, тебе надо принять решение — или ты учишься, или не учишься. Как говорили во времена моего детства: «Не давши слова — крепись, а давши — держись».
Все говорят, что вам на меня наплевать
Еще через два дня вечером Витька пришел в кабинет к отцу и независимо сообщил: «Пап, все говорят, что вам на меня наплевать».
— Нет, что ты! — удивился Мишка. — Нам совсем не наплевать. Мы просто воевать устали.
— Но другие же родители воюют, лишь бы ребенок образование получил! Мама бы и дальше воевала, если бы ты ей не запретил. И Костик. А тебе, получается, все равно, что я в официанты пойду.
— Да? — Мишка надолго задумался. — Ну тогда знаешь, что получается? Получается, что я на тебе компенсируюсь. Я же чистокровный «ботан», как ты выражаешься. Меня моя мама, твоя бабушка, вместе с сачком под колпак посадила и пестовала — а я и рад был, мне лишь бы насекомых ловить и по определителю определять.
А потом я влюбился в Наташу, Костикину маму, мы поженились, и выяснилось, что она меня пестовать и ухаживать за мной вовсе не собирается, а собирается сама жить и ждет от меня, чтобы я. чтобы я был полноценным, взрослым уже. А я испугался ответственности и сбежал обратно к маме. А когда мне достался Костик, он уже был таким же, как я, я такое понимал, и поэтому у меня с ним никаких проблем не возникло. А ты — другой. И вот теперь я от страха на тебя проецирую то, чего мне самому когда-то не хватило.
В этом месте Мишкиного рассказа я восхищенно захлопала в ладоши:
— Вот прямо так и сказал?! Старик, ты гений! Если тебе все-таки надоедят когда-нибудь твои четверокрылые, можешь попробовать себя в подростковой психологии!
— Так и сказал, — Мишка смущенно улыбнулся. — Но это же правда?
— Пап, ты со мной никогда так не разговаривал, — сказал Витька после долгой паузы и поиска слов.
— Ну да. Но я же, получается, на тебя и ответственность за тебя перекинул. И отношение получается другое.
Слова отца полностью совпали со словами школьного математика. Витька воспринял это как знак. И вернулся в школу. И под свою ответственность «включил голову». И оценки стали блестящие. И теперь семья подумывает о возвращении в прежнюю математическую.
Ничто на земле не проходит бесследно
А Мишка спросил меня:
— Я могу сделать что-нибудь еще?
— Да, — ответила я. — Напиши Наташе, что ты всё понял.
— Я любил ее безумно. Но это было так давно. — В Мишкиных глазах чуть ли не слезы блеснули. — Я боюсь быть неуместным.
— Она тоже тебя любила. Безумная любовь в этом мире не исчезает бесследно. Ей это нужно, поверь.
Выдержка из электронного письма Мишки ко мне:
«Это личное письмо. Но, мне кажется, ты имеешь право прочесть. И мне хочется, чтобы ты прочла. «
Выдержка из электронного письма Наташи к Мишке:
«. Боже мой, Мишка, как же я не ожидала и как же благодарна тебе, милый! Мы оба были тогда виноваты, я должна была быть тоньше, внимательнее, но не сумела. Но как ты вырос с годами. Хотела бы и я. Хорошо, что Костик с тобой. Спасибо, спасибо, спасибо за всё. «
«Ее можно считать жертвой» Отец девятилетней студентки МГУ напал на людей в вузе. Что о семье Тепляковых думают педагоги?
Кадр: «Первый канал» / YouTube
У девочки-вундеркинда Алисы Тепляковой, которая в восемь лет сдала ЕГЭ и поступила на платное отделение психфака МГУ, началась первая сессия. Во вторник, 21 декабря, появилось видео, где ее отец Евгений Тепляков пытается прорваться через пост охраны факультета с криками, что он «хочет поговорить с преподавателями». Администрация факультета вынуждена была прятать их от агрессивного родителя. Еще в сентябре, когда стало известно, что Алиса станет студенткой МГУ, «Лента.ру» попросила прокомментировать это событие известных педагогов. Все они сомневались, что для психики маленького ребенка учеба в вузе будет посильной задачей. Возможно, опасения начинают сбываться. Мы публикуем их мнения об Алисе и методах ее отца.
«Будет не столько студенткой, сколько подопытным объектом»
Леонид Кацва, автор учебников и пособий по истории России. Преподаватель московской школы № 1543
Я смотрел видеоинтервью с Алисой Тепляковой. У нее, видимо, очень тренированная память. Каких-то других качеств она не показала в выступлении. Разговаривает она как семилетка, уровень ее понимания ситуации — типичный для маленького ребенка. У нас в школе на педсовете перед началом учебного года говорили об этом, многие считают, что вся эта история очень дурно пахнет. Имеется в виду не то что девочка сдала ЕГЭ — вызубрить какие-то вещи по нескольким предметам на минимальный балл она могла, если у нее действительно вот такая память. Я видел, как она читает — быстро, но судя по всему общего смысла текста не понимает. Папа дрессировал детей именно на скорочтение. А скорочтение — это немного не про чтение в том смысле, как мы его понимаем.
У меня нет вопросов к папе. Он хочет доказать некую идею — что можно в школе не учиться 11 лет, а освоить все за три года. К девочке у меня тоже вопросов нет. Потому что в данном случае она — орудие в руках папы, в какой-то мере ее даже можно считать жертвой.
У меня есть вопрос к МГУ: принять девятилетнего ребенка на психфак — это надо все же сильно постараться. Но гораздо больше у меня вопросов к школе, которая ее выпустила. Я ничего про эту школу не знаю. Даже не знаю номера. Видимо, она была на домашней форме обучения, на уроки не ходила. Не знаю, как это было оформлено — экстернат или домашнее обучение, этого не могу сказать. Но если она в восемь лет сдала экзамены за все годы обучения, то, грубо говоря, девочка должна была с шести лет сдавать экзамены каждые два-три месяца. Это если их принимали.
Кадр: Центральное Телевидение / НТВ
Папа говорит совершенно открыто, что девочка не прочитала ни одного программного литературного произведения, что она знакомилась с художественными книгами в виде кратких пересказов. Я понимаю, что так некоторые дети и делают, даже в 17-летнем возрасте. Но все-таки это принято скрывать, а не превращать в манифест.
Я 40 лет преподаю историю и, как говорится, зуб даю, что если ребенка начать спрашивать не на уровне тестов, кто командовал теми-то войсками, кто был генеральным секретарем тогда-то, министром, великим князем тогда-то, а начать спрашивать всерьез, с причинно-следственными связями, с характеристиками событий, то не о чем будет говорить. Специалисты по естественным наукам и физике также замечают, что даже на уровне физиологии не может ребенок в таком возрасте эти дисциплины качественно осваивать.
У нас были вундеркинды. И я знаю случаи, когда в вуз приходил учиться 14-летний студент. Однако разница между 14 и 17 годами, когда положено сдавать ЕГЭ, на порядок меньше. Я уж не говорю о разнице между 17 годами и девятью. Поэтому я в данном случае вижу какую-то недобросовестность с разных сторон. И прежде всего — школы. Возможно, она просто решила подыграть папе, не знаю почему. Либо просто отвязаться от этого папы. Потому что папа такой, что проще согласиться на его условия, чем объяснять ему, почему этого делать не стоит. Но, с другой стороны, есть и контраргумент, почему это может быть не так. За Алисой — на подходе очередь из ее братьев и сестер. Причем если у Алисы имя обычное — среди девочек школьного возраста Алисы встречаются, то у остальных детей в семье имена скандинавских богов, а не детей из России. И тут у меня ощущение, что психологическое состояние папы от старшего ребенка к младшим начало усугубляться.
На мой взгляд, тут широкое поле деятельности для Рособрнадзора. Не думаю, что тут речь о мошенничестве при ЕГЭ — ребенок с натренированной памятью мог рассчитывать на минимальные баллы, чтобы экзамен считался сданным. Но полноценное среднее образование она получить не могла. Девочка под папиным внушением говорит: в школе 11 лет учатся, а в институте — пять, значит, институт — проще, я его окончу за два года. Эти слова ребенка цитируют СМИ. Предположим, она окончит институт в 11 лет. Вы пойдете на консультацию к такому специалисту-психологу? Я, честно говоря, остерегусь.
Это моя гипотеза — и кроме догадок она ни на чем не основана, — что на психфак ее приняли не столько для того, чтобы обучать как полноценного студента, сколько для того, чтобы ставить своего рода эксперимент. То есть в этой ситуации она будет не столько студенткой, сколько подопытным объектом, потому что с точки зрения психологии в ее развитии есть какие-то аномалии — скорее всего положительные, а может быть, и не только
Папа говорит, что учителя, которые заставляют свободно читающего ребенка по слогам произносить ма-ма мы-ла ра-му, — преступники. У него все — преступники, один он — молодец. Совершенно понятно, что папа преследует какие-то цели. Не могу сказать, что они материальные, по-видимому, он хочет прославиться, стать великим реформатором образования или кем-то еще в этом роде. Но мне кажется, что эти эксперименты очень опасные.
В моей практике были дети, которые перескакивали через класс — из шестого в восьмой, из восьмого в десятый. Таких случаев у меня было, если не ошибаюсь, три. Эти ситуации на состояние детей оказали скорее отрицательное влияние, чем положительное. Ребята были развитые, скучали в классах по возрасту, но когда их перевели на год вперед, они совершенно потерялись. Мне кажется, что так делать не надо.
У меня есть дети, которые очень одарены математически и учатся в математическом классе. Они становились призерами Всероссийских олимпиад, но это не повод считать, что во всем остальном дети так же одарены. Знаете, как говорил великий русский поэт Козьма Прутков: «Специалист подобен флюсу, полнота его односторонняя». Допускаю, что талантливые дети могут оканчивать школу, допустим, не за 11 лет, а за девять. Но в то, что ребенок может окончить школу в 9 лет, — не верю.
«Слишком умных учеников частенько боятся»
Леонид Перлов, почетный работник общего образования России, много лет преподавал географию в одной из лучших математических школ страны Лицей «Вторая школа»
В обычных школах слишком умных учеников частенько просто боятся. Потому что учитель — живой человек. Он понимает, когда у него не получается, и не понимает — почему. А не получается просто потому, что он раньше мог не иметь дела с такими детьми. Или школьная администрация от него требует одно, а ребенку нужно совершенно другое. И как найти в этом приемлемую середину — очень сложный вопрос.
С такими ребятами действительно трудно, ничуть не легче, чем с детьми с аутическим компонентом, с другими особенностями развития.
Просто здесь трудности другого рода. Учитель должен очень много знать не только в области своей математики, географии или литературы, а именно в области педагогики. Эти дети больше требуют, они иначе воспринимают действительность, способны быстро анализировать действия того же самого учителя и показать ему, прав он или нет в той или иной ситуации. Им очень много надо от учителя, а учитель далеко не всегда в состоянии им это дать. Нужна другая манера общения с ребенком. И грань между жесткостью и фамильярностью учителю помогает установить только опыт.
Фото: Евгений Епанчинцев / РИА Новости
Педагогика — не наука. Это синтез искусства и ремесла. И в контакте с каждым конкретным учеником педагог работает так, как этому конкретному ученику требуется. Естественно, если школа предоставляет педагогу такую возможность, если он не вынужден как большинство учителей трудиться на полторы-две ставки. В моей «Второй школе» у учителей такая возможность есть.
Сейчас упор делают на математической одаренности, спортивной, музыкальной. Да и собственно — все. Других одаренностей стандарт не предусматривает. А на самом деле этих одаренностей — миллион. Ребенок вполне может быть талантлив в чем-то, чего пока еще не проявил. И сам может о своей способности не догадываться.
Одна из задач квалифицированного педагога — выявить эту одаренность. А вот что у ребенка здорово? Ну вот он дуб дубом в математике и совершенно не интересуется химией. Но зато он пальцами чувствует, как из куска пластилина вылепить медведя. Его никто никогда этому не учил, но у него прекрасно получается. Или, например, он педагогически одарен и обожает возиться с младшими своими товарищами. И у него отлично получается: они его слушают, они его обожают, они на нем виснут. Это одаренность? Думаю — да.
Но школа сегодня не имеет задачи выявить талант у каждого. Главная задача школы — выполнение стандарта. Все, наверное, слышали о федеральном государственном стандарте. Подразумевается, что он — некий эталон, на который нужно равняться.
Для работы с детьми высоко мотивированными, грамотными, желающими учиться необходимо отклониться от этой нормы. Норма не рассчитана на повышенный уровень образования, в первую очередь она не может удовлетворить требований со стороны ученика. Стандарты «отклонения» не приветствуют. Кроме того, отклонение в любую сторону — хоть в сторону повышенных потребностей со стороны ученика, хоть в сторону работы с детьми с особенностями развития — все это требует особой, соответствующей квалификации учителей. Действующий профессиональный стандарт учителя подразумевает, что педагог обязан работать с любыми детьми в любых условиях. Хотя его никто и никогда не учил этому.
Для родителей часто ребенок, скачущий со ступеньки на ступеньку в школе, побеждающий в олимпиадах, — предмет гордости, повод свысока поглядывать на коллегу по работе или на соседей. Но ребенку эти успехи не всегда приносят радость. Рано или поздно родители начинают ему говорить: «Вот ты занял второе место, а почему не первое? А ну-ка, поработай еще!»
Дети, которые перепрыгивали через классы, были и 20 лет назад, и сто лет назад. Но ничего хорошего, как правило, из этого не выходит. Всему свое время, в том числе и детству. Думаю, что и на этот раз исключением эта девочка не станет. Конечно, для таких детей нужен особый подход. Ей нужны знания, соответствующие ее развитию и способностям. Но это вовсе не курсы ЕГЭ по русскому и математике. Подготовительные курсы к ЕГЭ — это называется дрессировка. Медведь вон ездит в цирке на велосипеде. Но, во-первых, он не знает, что это неприятно. А во-вторых, совершенно не понимает, что для него — медведя — это нехорошо.
Все же взрослым нужно поаккуратнее подходить к этим вопросам и в первую очередь выяснить — это им так кажется, или сам ребенок ощущает, что у него к чему-то талант и он готов в этом направлении развиваться. Очень часто ощущения родителей и детей не совпадают. Например, родители считают, что ребенок математически одаренный, а он мечтает играть на кларнете и в любую свободную минуту летит к инструменту, потому что это ему по-настоящему нравится. При этом он занимается математикой, олимпиадник и так далее, но только потому, что он послушный ребенок. У меня такие случаи были. Ребенок — член команды Москвы по шахматам со всеми разрядами, подающий очень большие надежды. В девятом классе мальчик сказал родителям, что на юниорский чемпионат он не поедет и эту страницу своей биографии закрыл. Он намерен поступать на мехмат МГУ, а значит, оставшиеся до окончания школы два года будет заниматься именно этим. Скандал был нереальный. Но парень, надо отдать ему должное, выдержал.
«Ведущая деятельность ребенка — игра, отец заменяет ее учебой»
Александр Снегуров, заслуженный учитель России, кандидат психологических наук
Корреспонденты обратились ко мне за комментарием феномена, я высказал свое мнение. Это были корреспонденты телеканала «Россия 24». А потом мне сообщили, что девочку опросили — есть ролик с выступлениями ее отца, который я не смог посмотреть. Так вот, ребенку задали ряд вопросов, и выяснилось, что она не знает каких-то тривиальных вещей, после чего выпуск сюжета отменили.
Да, неудобно говорить о ее достижениях, когда она не знает обычных вещей. А я это допустил еще до ее опроса. Потому что тут налицо диссонанс и нарушение, так скажем, динамики по всем направлениям развития. Обязательно что-то будет отставать. В случае этих вундеркиндов это практически все время имеет место. Знаете ведь, как тесто замешивают? А потом уже от замешанного теста можно взять кусочек и потянуть вверх. Мы можем вытянуть достаточно высоко. Так же и с детьми. Представим, что мы вытянули один показатель из общей палитры развития ребенка. В данном случае — сегмент ее интеллектуальной составляющей. А социализация и психологическое развитие, оставшиеся в этом тазике, соответствуют возрасту. А мы-то хотим ориентироваться на высоту вытянутого сегмента, чтобы остальное ему соответствовало.
А потом удивляются, почему у таких детей стрессы и изломанные судьбы, а в лучшем случае возвращение к типичному пейзажу в привычный ландшафт сверстников. Подобное ускоренное обучение чревато этими факторами. Я не буду говорить, что это дурно, просто обозначаю. Ты даешь обучение, но надо понимать, что миновать вид детства не рекомендуется. Нужно понимать, что ведущая деятельность ребенка — игра, а в данном случае ее отец заменяет ее учебой, но психика ребенка настроена на эту смену не сейчас.
Фото: Евгений Одиноков / РИА Новости
Да он говорил, что она гуляет и играет, но это все сочетается, может быть, только на его взгляд. А может быть, это всего лишь имитация сочетания. А потом выявится большой диссонанс, который обнаружится внезапно. Допустим, ребенок вдруг чего-то не захочет, например, жить на свете или находиться среди этих людей. Вдруг он может заявить своим родителям — вы меня измучили и достали. Этого не стоит исключать. Я не говорю, что это может произойти в обязательной перспективе, но исключать этого нельзя, и стоит иметь это постоянно в виду.
Я склонен к позиции, что ее натаскали на сдачу ЕГЭ, при этом не отрицая все-таки ее интеллектуальных возможностей. Однако в таком случае игнорируется — хотя не должен — опыт взросления. Ряд школьных предметов основан именно на постепенном взрослении, к примеру, литература и история. Ну что она, «Войну и мир» прочитала?
Она поступила на психфак, не созрев и не испытав этапов взросления, которые нужно пройти человеку. Хоть и говорят, что мы, психологи, работаем с опытом другого человека, однако если у тебя есть собственный опыт, это точно не помешает. Я не говорю, что каждый должен пройти через большую драму или катастрофу и тогда он сможет работать психологом. Но, разумеется, какие-то приблизительные ощущения и переживания должны быть, чтобы работа была успешной.
Рост психологический и физиологический обязательно должен отразиться на психике и сознании ребенка, чтобы была полноценная картина, а этого, по-моему, не произошло, ведь отец мог интеллектуально ее подгонять. Но само созревание… Да, может, у нее идут и эти процессы быстрее, но это еще не значит, что они соответствуют ее интеллектуальным свершениям. А там, может быть, и свершения интеллектуальные не по всем пунктам. Интересно было бы побеседовать с ребенком не в рамках ЕГЭ, а в рамках общей эрудиции и взглядов на мир. Сложилось ли у нее мировоззрение, а не набор фактов, который опирается на память. Но складывание и формирование мировоззрения — другая вещь. И жизненный опыт в том числе.
Они и в вузе хотят ускорить обучение, чтобы она окончила его в 11 лет. Задаюсь вопросом: работать она не может, а значит может быть провисание, которое, не исключено, может привести к экзистенциальному кризису: а зачем вы это сделали со мной? А что мне теперь делать, а где мое детство? Это один вариант. Другой — она сама вернется в свою детскую парадигму, ну и как-то все в общем пейзаже сравняется.
Сам я сторонник отмены ЕГЭ, но это отдельная беседа. Этот экзамен проверяет память и приспособленность ребенка к определенным процедурам, а это отнюдь не весь спектр потенциала ребенка. У кого-то память не так хороша, у кого-то лучше. Много у меня опций критического характера по этому вопросу. Однако я за различные сценарии итоговой аттестации.
Возможен и драматичный вариант. Редкий случай, что отец постоянно будет подкидывать ей поленья новых задач, чтобы она не простаивала. Но вряд ли это получится в той динамике, которую он задал. Однако до какого-то возраста он может это делать, потом же этот механизм у ребенка-вундеркинда даст сбой
По поводу детей-вундеркиндов я считаю, что родители развивают уже имеющуюся почву. Можно сказать, что это дар или наказание, но в любом случае это данность, которую родители заметили и начали развивать доступными способами. Это нетипичный пейзаж, который можно называть своеобразным нарушением или отклонением от нормы. Обижать не станем, но примеры многих талантливых людей, увы, подтверждают эту позицию.