Грех лицемерия что это
Не будьте, как лицемеры
 |
Человек сложен. То, что в человеке доступно взгляду со стороны и прочим телесным чувствам, не есть весь человек. Существует еще человек сокровенный, внутренний. О нем чаще всего упоминает в своих посланиях апостол Павел.
«По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием» (Рим. 7: 22).
«Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор. 4: 16).
«Да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке» (Еф. 3: 16).
По-разному ведут себя эти два человека – внешний и внутренний. По-разному относится к ним душа и господствующий ум. Если один из этих «людей» для души, для ума и воли – сынок, то другой – пасынок.
Можно всю жизнь заниматься внешним человеком: мыть, лечить, украшать, питать и ублажать его. При этом совершенно небречь о сокровенном человеке. Можно поступать наоборот, но таких людей до крайности мало. Возможно, мы ни разу их не встречали, но лишь читали в тех книгах, где говорится о богатырях духа – настоящих подвижниках.
А может быть, возможно совместить оба служения и ублажить и внешнего человека, и внутреннего? Может, и возможно. Но, скорее всего, слова Иисуса Христа, сказанные об отношении к богатству, касаются и этого вопроса: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» (Мф. 6: 24).
Все труды, рождаемые верой, труды, на которые зовет нас Евангелие, обращены к пользе внутреннего человека. Пост, молитва и милостыня. Они дарят свободу, окрыляют и облагораживают внутреннего человека. Но ценность их сохраняется лишь тогда, когда они совершаются для Бога, перед лицом Божиим, а не для человеческих глаз и похвал. Поститься и молиться нужно «пред Отцом твоим, Который втайне». Иначе добродетель превращается в свою противоположность. Люди видят ее обманчивую внешность, хвалят мнимого подвижника, и тот, получая в Евангелии имя «лицемера», лишает себя всякой награды.
Что касается поста, то есть воздержания от различных сластей житейских и телесных приятностей, то лицемерие здесь, согласно слову Божиему, проявляется в напускной унылости и «принятии на себя мрачного лица, чтобы показаться людям постящимся».
Вместо этого Христос Господь советует помазать главу и умыть лицо, а пост и сетование сохранить в тайне души. Слова об умовении лица и помазании головы нужно понимать, исходя из священной истории и древних обычаев.
Древние люди не знали внутренней скорби, которая не вырывалась бы наружу. То же можно сказать и о радости. Все, что было у человека внутри, он выплескивал вовне. Так и до сих пор живут на Востоке, шумно радуясь и громко плача. Поэтому в период поста – а пост был приурочен к скорбным датам и связан с покаянием – человек разрывал на себе одежду, отказывался от умывания. Вместо ухода за внешним видом, посыпал голову пеплом или прахом земным, размазывал по лицу слезы. Весь его внешний вид должен был говорить о внутренней скорби. И, конечно, со временем получилась ситуация, при которой человек привлекал к себе внимание наружностью, а сердце его при этом могло не плакать и не скорбеть, но искусно лицемерить. От этого и предостерегает нас Господь.
Поэтому нам голову ничем особенным мазать не надо. Это сказано для тогдашних людей с их обычаем помазывания головы маслом в радостные дни. Нам же не стоит увлекаться внешними знаками воздержания, как то: особыми одеждами и уже упомянутым «мрачным лицом». Внешний вид наш всегда должен быть невызывающ, скромен и аккуратен. И по части внешнего вида Великий пост не предъявляет к нам никаких особых требований. Напротив, мы должны ощутить время поста как время душевной весны и время чистой внутренней радости. Облегчение тела от избытка пищи и от лишнего веса, упражнение в чтении слова Божия и молитве способны дать душе ощущение внутренней свежести и – как следствие – радости. Тогда абсурдной покажется внешняя угрюмость и действительно захочется «умыть лицо и помазать главу».
Но даже если пост дастся тяжело, если враг смутит помыслами и нападениями, если вместо внутренней легкости будет сухость и скорбь, то и тогда не надо всему окружающему миру слать сигналы о том, что творится у тебя внутри. Скорби пред Отцом, Который втайне, и Отец твой утешит тебя явно.
Можно быть обычным грешником, ничего особенного из себя не представлять, но ничего особенного из себя и не строить. Это далеко не идеал. Но это лучше, чем попасть в категорию людей, о которых сказано: «Имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся» (2 Тим. 3: 5). О таких далее апостол говорит: «Таковых удаляйся».
Усилимся посему убежать от лицемерия и показушничества, но послужить постом истинным Богу Живому, чтобы «крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке» (Еф. 3: 16).
Лицемерие
Лицеме́рие — 1) показное поведение, не соответствующее внутреннему расположению души: мыслям, убеждениям, состоянию совести, желаниям, чувствам; 2) несоответствие внешнего поведения внутреннему состоянию души, вызванное желанием выказать себя не таким, каков есть в действительности; 3) (религ.) внешнее, напускное благочестие, фарисейство.
Чем лицемерие отличается от лицеприятия?
Через лицемерие человек выставляет в выгодном свете себя, стремится вызвать у окружающих такое отношение к своей персоне, под какое он, собственно, и подбирает уместную внешнюю маску (личину).
Лицеприятие же характеризуется отношением к людям в зависимости от их положения, звания, статуса, сана, материальных возможностей и пр. Лицеприятным можно назвать и пристрастное отношение к человеку, проявляемое с особой услужливостью, вежливостью, внимательностью, заботливостью и т. д.
Лицеприятие может быть связано с лицемерием, а может и не быть.
Скажем, если судья одних судит строго, а других (от которых он в чём-то зависит или с которыми ему не хочется ссориться) неестественно мягко, то это — лицеприятие. Если же и в первом, и во втором случае он выказывает себя беспристрастным и справедливым судьей, то он, вдобавок к нечестности, лицемер.
Если же человек, выделяя одних из числа других и выражая к первым благоприятное отношение, а ко вторым чуждое, делает это без лицедейства — он проявляет лицеприятие не лицемерно.
Заметим, что в некоторых группах или коллективах могут существовать и такие уродливые нормы внутреннего этикета, что лицеприятие едва ли не подменяется там понятием «субординация».
Чем лицеприятие отличается от субординации?
Субординация подразумевает форму и рамки служебного подчинения. Это подчинение строится не на личном пристрастии, а на правилах служебной дисциплины. Без субординации не может функционировать ни одна структурированная организация.
Лицеприятие же связано с добровольным заискиванием одного человека перед другим (мотивы могут быть разными). Достаточно часто такое заискивание сопровождается лестью и лицемерием, тогда как правила субординации могут исполняться без лести и лицемерия.
Лесть и лицемерие способствуют развитию такого уродливого качества как псевдосмирение (см. также: Смиреннословие). Обратной же стороной заискивания с полезными людьми часто служит пренебрежение по отношению к бесполезным (посторонним). А это, в свою очередь, способствует формированию высокомерия.
Борьба с грехом лицемерия: главное, что о нас подумает Бог
Давайте улыбнемся и сделаем фотку для соцсетей, чтобы все видели, как хорошо мы провели время! — стандартная реакция современного человека и банальная иллюстрация греха лицемерия. Даже если все было плохо, люди должны видеть, что якобы прекрасно.
Homo зависимус
Жизнь в обществе налагает на человека отпечаток зависимости от мнения окружающих. Есть нормативно-правовая база, моральный закон и персональный морализатор — совесть каждого человека. Кроме этого, есть мнение большинства — будь-то на уровне страны или маленького коллектива. Каждый человек, так или иначе, зависит от того, что о нем подумают.
Полностью отрекаться от этого удавалось разве что пустынникам и затворникам. Они специально удалялись от мира, чтобы ничто не мешало им идти навстречу Богу (Мария Египетская 47 лет провела вдали от людей). Но современный человек не может полностью изолироваться, да и Бог не ожидает именно этого. Проблема начинается в тот момент, когда человек становится уязвим и пытается выглядеть лучше, чем есть на самом деле.
Вместо принятия действительности человек переходит в категорию видимости. То есть он сразу идет по ложному пути: не меняется внутренне, а только «косит» извне. Что одеть, сказать, почитать, посмотреть, куда сходить — человек пытается соответствовать не своим вкусам и ценностям, а тому, что о нем подумают другие. И обязательно что-то хорошее. И выглядеть должен не хуже других, а, желательно, еще лучше.
Давайте внимательнее посмотрим на устройство человека и суть лицемерия.
Между уникальностью и социальностью
Бог создал каждого человека уникальным. Нас отличают внешность, тембр голоса, таланты. Мы полноценны сами по себе, имеем собственное мнение. Тем не менее, у нас есть еще и социальная миссия. Адаму «нехорошо было быть одному», Господь создал Еву. Человек живет не сам по себе, а среди других людей, и постоянно подвергается их влиянию.
Распад личности: «Я-наедине» против «я-на-публике»
Что такое лицемерие? Это притворство, желание лучше выглядеть в глазах других. Человек теряет целостность: сейчас он играет одну роль, через 15 минут примерит другую маску, потом — третью. «Я-наедине» и «я-на-публике» — очень часто это две разные фигуры. К чему это приводит? Меняя личину за личиной, мы забываем, какое наше настоящее лицо.
Идет строгий преподаватель. Нужно улыбнуться и поздороваться, ведь экзамен у него сдавать. А в голове уже мелькает мысль: ну и злюка! Познакомились с интересными людьми. Так и хочется выглядеть в их глазах лучше.
Лицемер постоянно задается мыслью: а что обо мне подумают другие? А вдруг плохое? Надо быстро спасать ситуацию! Так как за короткое время внутренне измениться не получится, то нужно надеть очередную маску. Поэтому за спиной ты злишься на преподавателя или коллегу, а в глаза — добренький до тошноты.
Похожие искушения выпадают и верующим. Когда мы начинаем ходить в храм и сдруживаемся с другими прихожанами, то также переживаем, что о нас подумают. Исповедоваться перед знакомым священником стыдно, потому что он ведь узнает наши грехи и поймет, что мы совсем не белые и пушистые, какими казались, а грязные и мерзкие.
Еще одним проявлением лицемерия является игра «Я не хуже», которую любят как дети, так и взрослые. Часто это доходит до абсурда: на выпускной в детском саду родители выкладывают огромнейшие суммы, хотя это совсем не соответствует семейному бюджету. Это ничего, что они никуда не съездят в отпуск, десятки лет живут без ремонта и довольно скромно питаются, зато все должны увидеть, что они не хуже! А потом, когда дети вырастают эгоистами, в недоумении пожимают плечами: «Грех лицемерия? Нет, не видел».
Белые и пушистые с грязными душами
Убеждая других в том, какой он хороший, человек начинает и сам в это верить. Например, новоиспеченный верующий. Ну какой же я хороший! На службу хожу, копеечки нищим жертвую, свечки ставлю, записочки подаю, просфорки ем, даже утреннее и вечернее правила читаю и пощусь в среду-пятницу. Все видели, насколько я прекрасный? На лбу так и растут рожки гордыни.
Иногда человек может настолько заиграться, что вытащить его из параллельного мира будет практически невозможно. У помраченного грехом лицемерия мир переворачивается с ног на голову. Ему кажется, что все нормально.
Но есть одна проблемка. Или даже большущая проблема. Суть лицемерия не скроешь от Бога: он видит, как мы меняем маски, как пытаемся угодить людям, как под личиной белой пушистости прячем свою выпачканную душу. Вот перед человеком показаться грязными нам стыдно, а перед Богом — нисколечки? Как Ему противно смотреть на меня в таком состоянии! Насколько ужасно, если я пытаюсь фальшивить в делах веры!
Об этом нас предостерегает сам Христос: «. когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. …И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. …Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою».
Так что лучше выбрать: притворство и похвалу от людей или доброделание во имя Спасителя и награду на небесах?
Когда в очередной раз зададитесь вопросом «что обо мне подумают другие» и поймаете себя на фальши, подумайте о том, что Бог знает ваши мысли, слова, поступки. Ему известно, как вы живете, на что жалуетесь, искренне поступаете или нет.
Встречный человек только видит вас извне и слышит сказанное, а Бог знает, что происходит в каждой клеточке вашего тела. но не вмешивается, дает возможность исправиться самому. Господь создал нас оригиналами. Так почему мы лицемерием превращаем себя в дешевые подделки?
Вопрос 111.О ЛИЦЕМЕРИИ И ПРИТВОРСТВЕ
Соблюдая должную последовательность, мы приступаем к рассмотрению лицемерия и притворства. Под этим заглавием наличествует четыре пункта: 1) всякое ли притворство является грехом; 2) является ли лицемерие притворством; 3) противоположно ли оно правде; 4) является ли оно смертным грехом.
Раздел 1. ВСЯКОЕ ЛИ ПРИТВОРСТВО ЯВЛЯЕТСЯ ГРЕХОМ?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что не всякое притворство является грехом. Так, [в Писании] читаем, что Господь «сделал вид, что хочет идти дальше» 719 ( Лк. 24, 28 ), а Амвросий в своей книге о патриархах пишет об Аврааме, что тот «слукавил, когда сказал своим слугам: «Я и сын пойдем туда, и поклонимся, и возвратимся к вам»» ( Быт. 22, 5 ). Но делать вид и лукавить – значит притворяться, однако никоим образом нельзя думать, что в Христе или Аврааме наличествовал какой бы то ни было грех. Следовательно, не всякое притворство является грехом.
Возражение 2. Далее, никакой грех не приносит пользы. Но, как говорит Иероним в своем комментарии к словам [из «Послания к галатам»] «когда же Петр пришел в Антиохию» (fan. 2, 11), «пример царя Израильского Ииуя, который, сделав вид, что хочет поклониться идолам, истребил служителей Ваала, учит нас, что притворство бывает полезным и подчас можно к нему прибегать». И Давид «изменил лицо свое» пред царем Анхусом «и притворился безумным» ( 1Цар. 21, 13 ). Следовательно, не всякое притворство является грехом.
Возражение 3. Далее, добро противоположно злу. Следовательно, если притворяться добрым – это зло, то притворяться злым – это добро.
Возражение 4. Кроме того, [Писание] осуждает тех, которые «о грехе своем. рассказывают открыто, как содомляне, не скрывают» ( Ис. 3, 9 ). Но скрывать грех – значит притворяться. Выходит, что отсутствие притворства подчас предосудительно. Но уклонение от греха не может быть предосудительным. Следовательно, притворство не является грехом.
Этому противоречит следующее: глосса на слова [Писания]: «Чрез три года. » и т. д. ( Ис. 16, 14 ), говорит: «Уж лучше грешить открыто, чем притворяться святым». Но грешить открыто – это всегда грех. Следовательно, притворство – это всегда грех.
Отвечаю: как уже было сказано (109, 3; 110, 1), добродетели правды свойственно посредством внешних знаков показывать нечто таким, каким оно есть. Однако внешними знаками являются не только слова, но и дела. Поэтому подобно тому, как правде посредством слов противно показывать то, что отлично от находящегося в уме, точно так же правде противно при помощи знаков поступков или вещей показывать противоположное тому, что есть на самом деле, что непосредственным образом делается посредством притворства. Таким образом, притворство в собственном смысле слова есть ложь, сообщаемая посредством знаков внешне исполненных дел. Но нами уже было сказано (110, 1), что нет никакой разницы в том, представлена ли ложь словами или как-либо иначе. Таким образом, коль скоро любая ложь, как было разъяснено выше (110, 3), является грехом, из этого следует, что и притворство является грехом.
Ответ на возражение 1. Августин говорит, что «делать вид – не всегда означает лгать; это является ложью только тогда, когда оно не является ссылкой на что-то другое. Но если оно отсылает к некоторому значению, то тогда речь идет не о лжи, а о представлении правды». В качестве примера он приводит некоторые фигуры речи, в которых вещь служит «ссылкой» потому, что мы хотим, чтобы её понимали не буквально, а как обозначение чего-то иного, о чем мы желаем сказать. Так, Господь «сделал вид, что хочет идти дальше», поскольку Он действовал так, будто бы желал идти дальше, ради того, чтобы этим нечто обозначить – либо, как говорит Григорий, то, что они ещё недостаточно уверовали в Него, либо же, как предполагает Августин, то, что хотя Он и намеревался покинуть их и вознестись на небо, однако был, если так можно выразиться, удержан внизу их радушием.
Авраам тоже говорил фигурально. Поэтому по словам Амвросия, Авраам «предрекал то, чего не знал сам», поскольку он намеревался принести в жертву сына и возвратиться один, но его устами Господь высказал то, что собирался сделать Он. Следовательно, очевидно, что в этом не было никакого притворства.
Ответ на возражение 2. Иероним использует термин «притворство» в широком смысле этого слова. Так, изменение лица Давида, как замечает глосса на слова [псалма]: «Благословлю Господа во всякое время» ( Пс. 33, 2 ), было фигуральным притворством. Что же касается Ииуя, то его притворство не свободно от греха лжи, поскольку он был порочен и не отступил от идолопоклонства Иеровоама (4. Цар. 10, 29, 31). Полученная же им земная награда от Бога, равно как и заслуженные им похвалы связаны не с его притворством, а с проявленным им рвением при истреблении служителей Ваала.
Ответ на возражение 3. Некоторые говорят, что никто не может притворяться порочным, поскольку никто не притворяется порочным посредством делания доброго, а если он делает злое, то он зол. Но этот аргумент неубедителен. В самом деле, человек мог бы притворяться злым, делая при этом не злое само по себе, а то, что только выглядит таковым. Однако и такое притворство было бы злым, причем как потому, что оно было бы ложью, так и потому, что оно причинило бы злословие. Таким образом, это сделало бы его порочным, хотя его порочность была бы не той порочностью, в которой он притворялся. Ведь коль скоро притворство само по себе – зло, то его греховность не зависит от того, является ли то, в чем притворяются, добрым или злым.
Ответ на возражение 4. Хотя человек лжет, когда посредством слов показывает себя не таким, каков он есть, однако он не лжет, когда воздерживается от высказываний о том, каков он, и потому в некоторых случаях такое поведение законно. И точно так же когда человек посредством внешних дел или вещей показывает себя не таким, каков он есть, он притворяется, но он не притворяется, когда не показывает, каков он. Следовательно, можно скрывать свой грех и при этом не быть виновным в притворстве. Именно так нам и надлежит понимать сказанное Иеронимом на слова [Исайи] ( Ис. 3, 9 ) о том, что «вторым исправлением потерпевших крах является сокрытие греха», чтобы [своим грехом], так сказать, они не шокировали других.
Раздел 2. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЛИЦЕМЕРИЕ ТЕМ ЖЕ, ЧТО И ПРИТВОРСТВО?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что лицемерие не является тем же, что и притворство. В самом деле, притворство есть ложь посредством дел. Но лицемерием может быть внешнее обнаружение внутреннего, согласно сказанному [в Писании]: «Когда творишь милостыню, – не труби пред собою, как делают лицемеры» ( Мф. 6, 2 ). Следовательно, лицемерие не является тем же, что и притворство.
Из этого можно заключить, что лицемерие – это притворство, но не любое, а только когда один человек притворяется другим, например, когда грешник притворяется праведником.
Ответ на возражение 1. Внешний поступок по природе является знаком намерения. Поэтому когда человек делает нечто доброе, которое по роду связано со служением Богу, и посредством него ищет благодарности не от Бога, а от человека, он имитирует правильное намерение, которого у него нет. По этой причине Григорий говорит, что «лицемеры подчиняют божественное мирским целям, поскольку, демонстрируя святость, они желают обратить не людей к Богу, а одобрительное восхищение людей – к себе», и таким вот образом лгут, притворяясь, что у них доброе намерение, хотя на самом деле его у них нет, однако, не притворяясь, что делают доброе дело, поскольку они его [действительно] делают.
Ответ на возражение 2. Навык к святости, например, религиозный или духовный навык, демонстрирует состояние, посредством которого каждый обязан исполнять дела совершенства. И когда человек подвигается в навыке к святости с намерением достигнуть состояния совершенства, и при этом не достигает его по причине своей слабости, то он не является ни притворщиком, ни лицемером, поскольку он не обязан объявлять о своем грехе и отрекаться от навыка к святости. Однако если он подвигается в навыке к святости ради того, чтобы демонстрировать всем свою праведность, то в таком случае он притворщик и лицемер.
Ответ на возражение 3. В притворстве, как и во лжи, наличествуют две вещи: одна из них связана с самим обозначением, а другая – с обозначаемой вещью. Таким образом, злонамеренность лицемерия рассматривается со стороны обозначаемой вещи, которая не соответствует своему обозначению, а слова, дела и все прочие представленные вовне чувственные объекты в притворстве и лжи рассматриваются как сами обозначения.
Раздел 3. ПРОТИВОПОЛОЖНО ЛИ ЛИЦЕМЕРИЕ ДОБРОДЕТЕЛИ ПРАВДЫ?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что лицемерие не противоположно добродетели правды. В самом деле, в притворстве, или лицемерии, наличествуют как обозначение, так и обозначенная вещь. Но ничто из этого, похоже, не противоположно какой-либо из особых добродетелей (ведь лицемер может посредством любых добрых дел, например, поста, молитвы или милостыни, о чем читаем [в евангелии от Матфея] ( Мф. 6, 1–18 ), изображать любую добродетель). Следовательно, лицемерие по виду не противоположно добродетели правды.
Возражение 2. Далее, любое притворство, похоже, проистекает из хитрости, и потому оно противоположно прямодушию. Но, как уже было сказано (55, 4), хитрость противоположна рассудительности. Следовательно, лицемерие, которое является притворством, противоположно не правде, а, пожалуй, рассудительности или прямодушию.
Возражение 3. Далее, свой вид моральные акты получают от своей цели. Но целью лицемерия является получение выгоды или тщеславие, в связи с чем глосса на слова [Писания]: «Какая надежда лицемеру, когда он жадно отымает» 726 ( Иов. 27, 8 ), говорит: «Лицемер или, как говорят по-латыни, притворщик – это жадный вор, поскольку, погрязнув в пороке, он желает быть почитаемым за святость, крадя похвалы за жизнь, которая не его». Следовательно, коль скоро жадность и тщеславие не являются непосредственно противоположными правде, то похоже на то, что не является таковым и лицемерие, или притворство.
Этому противоречит следующее: как было показано выше (1), любое притворство есть ложь. Но ложь непосредственно противоположна правде. Следовательно, [ей] также [противоположно] и притворство, или лицемерие.
Опосредованную противоположность, или противоположение, лицемерия можно усматривать в отношении любой акциденции, например отдаленной цели, инструмента действования или чего-либо подобного.
Ответ на возражение 1. Изображающий добродетель лицемер видит свою цель не в ней самой, как если бы он желал ею обладать, а в её демонстрации, поскольку он желает казаться обладающим ею. Поэтому его лицемерие противоположно не изображаемой добродетели, а правде – ведь его желанием является обмануть людей. Таким образом, он исполняет действия этой добродетели не ради них самих, а инструментально, то есть постольку, поскольку они указывают на эту добродетель, и потому его лицемерие не является непосредственно противоположным этой добродетели.
Ответ на возражение 2. Как уже было сказано (55, 3–5), непосредственно противоположным рассудительности пороком является хитрость, которой свойственно избирать не истинные, а ложные и только кажущиеся истинными пути достижения цели и достигать её при помощи лукавства в словах и обмана в делах. Поэтому она относится к рассудительности точно так же, как лукавство и обман – к прямодушию. Но лукавство и обман первичным образом определены к двуличию, и только иногда и вторичным образом – к причинению ущерба. Поэтому непосредственно прямодушию свойственно удерживать от двуличия, и в этом смысле, как было показано выше (109, 2), добродетель прямодушия подобна добродетели правды. Однако между ними существует логическое различие, поскольку под правдой мы понимаем соответствие между обозначением и обозначаемой вещью, в то время как под прямодушием – то, что человек не склонен к двуличию, при котором внутренне предполагается одно, а внешне выказывается другое.
Раздел 4. ВСЕГДА ЛИ ЛИЦЕМЕРИЕ ЯВЛЯЕТСЯ СМЕРТНЫМ ГРЕХОМ?
С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что лицемерие всегда является смертным грехом. Так, Иероним, комментируя слова [Исайи] ( Ис. 16, 14 ), говорит: «Уж лучше грешить открыто, чем притворяться святым»; и глосса на слова [Писания]: «Как угодно было Господу. » и т. д. ( Иов. 1,21 ), говорит, что «лицемерная правосудность – это не правосудность, а двойной грех»; и глосса на слова [Писания]: «Наказание нечестия дщери народа моего превышает казнь за грехи Содома» ( Плач. 4, 6 ), говорит: «Он плачет о грехах души, которая стала лицемерной, что является большим нечестием, чем грехи Содома». Но грехи Содома – это смертные грехи. Следовательно, лицемерие всегда является смертным грехом.
Возражение 3. Далее, заслужить гнев Божий и не быть допущенным пред Лицо Его можно только по причине смертного греха. Но лицемерие заслуживает гнев Божий, согласно сказанному [в Писании]: «Притворщики и хитрецы питают гнев Божий» 730 ( Иов. 36, 13 ), и лицемер не допускается пред Лицо Его, согласно сказанному [в Писании]: «Лицемер не пойдет пред Лицо Его» ( Иов. 13, 16 ). Следовательно, лицемерие всегда является смертным грехом.
Этому противоречит следующее: лицемерие осуществляется посредством дел, являясь своего рода притворством. Но ложь посредством дел не всегда является смертным грехом. Следовательно, не всякое лицемерие является смертным грехом.
Далее, намерением лицемера является казаться хорошим. Но это не противоречит любви к горнему. Следовательно, само по себе лицемерие не является смертным грехом.
Также подчас человек может изображать то совершенство праведности, которое вовсе не необходимо для духовного благополучия. Такое изображение не только не всегда является смертным грехом, но и не всегда связано со смертным грехом.
Сказанного достаточно для ответа на все возражения.
В каноническом переводе: «Он показывал им вид, что хочет идти дальше».