И что другие есть призванья
Когда дряхлеющие силы Фёдор Тютчев
Когда дряхлеющие силы
Нам начинают изменять
И мы должны, как старожилы,
Пришельцам новым место дать,-
Спаси тогда нас, добрый гений,
От малодушных укоризн,
От клеветы, от озлоблений
На изменяющую жизнь;
От чувства затаенной злости
На обновляющийся мир,
Где новые садятся гости
За уготованный им пир;
От желчи горького сознанья,
Что нас поток уж не несет
И что другие есть призванья,
Другие вызваны вперед;
Ото всего, что тем задорней,
Чем глубже крылось с давних пор,-
И старческой любви позорней
Сварливый старческий задор.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
И что другие есть призванья
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Стихотворение Ф.Тютчева о старости.
Поэт, публицист, дипломат, член-корреспондент Императорской Академии Наук.
Наша любимая фраза «умом Россию не понять, в Россию можно только верить» ему и принадлежит.
Под впечатлением я стала искать и другие пронзительные строчки Тютчева, но не нашла ничего, что меня бы задело, тронуло бы мое сердце.
А потом совершенно случайно я прочитала стихотворение, которое актуально для каждого из нас.
Если мы собираемся дожить до старости, разумеется.
Молодость, к сожалению, не вечна. Каждый день, словно сорванный листок из календаря нашей жизни.
Нет, это ни в коем случае не указ, не манифест и не призыв. Это личное мнение поэта. Но мне показалось оно гениальным.
Оно о том, как жаль нам отдавать ведущие позиции новым поколениям. Мы, те, кто бунтует против пенсионной реформы и те, кто заявляет, что в душе нам всегда 20 лет.
Мы готовы ничего не делать, живя на щедрое государственное пособие. Но мы не готовы признать себя отработанным материалом.
Тютчев предупреждает: в таком состоянии легко скатиться к низменным чувствам: стать малодушными, ворчливыми и озлобленными. Или начать на потеху окружающим молодиться и демонстрировать, что мы еще ого-го.
Тютчев не предлагает сдаться и отступить, пропуская вперед молодое племя.
Про это и писал Федор Иванович, разве нет?
Когда дряхлеющие силы
Нам начинают изменять
И мы должны, как старожилы,
Пришельцам новым место дать,-
Спаси тогда нас, добрый гений,
От малодушных укоризн,
От клеветы, от озлоблений
На изменяющую жизнь;
От чувства затаенной злости
На обновляющийся мир,
Где новые садятся гости
За уготованный им пир;
От желчи горького сознанья,
Что нас поток уж не несет
И что другие есть призванья,
Другие вызваны вперед;
Ото всего, что тем задорней,
Чем глубже крылось с давних пор,-
И старческой любви позорней
Сварливый старческий задор.
И что другие есть призванья
Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует…
Он к свету рвется из ночной тени
Показать полностью.
И, свет обретши, ропщет и бунтует.
Безверием палим и иссушен,
Невыносимое он днесь выносит…
И сознает свою погибель он
И жаждет веры… но о ней не просит…
Не скажет ввек, с молитвой и слезой,
Как ни скорбит перед замкнутой дверью:
«Впусти меня, – Я верю, Боже мой!
Приди на помощь моему неверью. »
Федор Тютчев — О, как убийственно мы любим.
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Показать полностью.
Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя…
Год не прошел — спроси и сведай,
Что уцелело от нея?
Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Все опалили, выжгли слезы
Горючей влагою своей.
Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебный взор, и речи,
И смех младенчески живой?
И что ж теперь? И где все это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он!
Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!
Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья…
Но изменили и оне.
И на земле ей дико стало,
Очарование ушло…
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело.
И что ж от долгого мученья
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль, злую боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Новое в блогах
Об одном вредном стихотворении Тютчева
Когда-то, лет 10-15 назад, мне очень нравилось стихотворение Федора Тютчева «Когда дряхлеющие силы нам начинают изменять /И мы должны, как старожилы, /Пришельцам новым место дать…» ну и т.д. (кто не знает, а интересно, найдет).
Стихи действительно гениальные – особенно для тех, кто собрался стареть, или уже покорно вступил в эту прекрасную (особенно для женщин) пору.
Но вот теперь разонравились мне эти грустные и вроде бы мудрые строчки. Казалось бы, самое время пришло бормотать их, смиряя свою душу перед неизбежным старением и обновлением жизни… Ан нет, не хочу.
Не хочу даже в чудесных стихах плакаться на возраст, смиряться с ним и не собираюсь ничего никому безропотно уступать по завету поэта. Уступлю – когда землей засыплют. Да и нет у меня никаких дряхлеющих сил (сегодня, например, 40 раз отжался)!
Короче, не хочу – сдаваться, а намерен до последнего жить полнокровной жизнью, вопреки всяким датам. А молодые, новые пришельцы, которым я, якобы, должен место дать – пусть в борьбе свое место отвоевывают, а не пользуются чьими-то уступками.
И, конечно, уж совсем не нравится мне в этом вредном, по большому счету, стихотворении, как тут говорится о старческой любви, которую поэт считает позорной. У меня вот лично до сих пор чувства страстные к женщинам вспыхивают, причем, бывает, сразу к нескольким, ну и что? – а поэт, словно Тартюф, стыдит. Сам-то он, между прочим, даже стареньким отличался необычной влюбчивостью. И – редкий случай! – в 66 лет выдал одно из лучших в русской поэзии стихотворений о любви: «Я встретил вас – и все былое /В отжившем сердце ожило…», ставшее впоследствии знаменитым романсом.
Что же тут позорного, если человеку хочется любить?! Таких в пример ставить надо, когда вроде как старый по документам мужчина ничуть не утратил тяги к женщинам. Да и примечательно, что сам романс был написан через четыре года после стихов о дряхлеющих силах. Какое уж тут дряхление?!
Вообще, надо признать, что в русской поэзии при всей её уникальности – слишком много уныния, горечи, жалоб. Много – о смерти, об уходящей молодости, душевных муках… А ведь людям, тем более мужчинам прежде всего мужество требуется, стойкость, сила. И хвала человеку, который до конца своих дней, как бы тяжко не приходилось, оставался бойцом. И такие стихи обязательно нужны. Как, например, знаменитая «Заповедь» Киплинга: Будь в силах не пускать в отставку тело, /Когда оно отслужит полный срок, /Будь в силах, если сердце ослабело, /Одною волей гнать по жилам ток.
Может, тут и нет такой изысканной поэзии, как у Тютчева (тем более в переводе), зато есть невероятная энергия слов, которые уж точно придадут силы и жить, и стариться.
LiveInternetLiveInternet
—Фотоальбом
—Цитатник
Пиль-башня в Павловске Пиль-башня была частью целого «купально-развлекательного комплекс.
Простые рамочки для текста с моими фонами Здесь будет ваш текст Здесь будет ваш текст Здесь бу.
—Музыка
—Видео
—Рубрики
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
«Когда дряхлеющие силы. «, Федор Тютчев
Послушайте как великолепно читает эти стихи Леонид Броневой
Когда дряхлеющие силы
Нам начинают изменять
И мы должны, как старожилы,
Пришельцам новым место дать, —
Спаси тогда нас, добрый гений,
От малодушных укоризн,
От клеветы, от озлоблений
На изменяющую жизнь;
От чувства затаенной злости
На обновляющийся мир,
Где новые садятся гости
За уготованный им пир;
От желчи горького сознанья,
Что нас поток уж не несет
И что другие есть призванья.
Другие вызваны вперед;
Ото всего, что тем задорней,
Чем глубже крылось с давних пор, —
И старческой любви позорней
Сварливый старческий задор.
| Рубрики: | поэзия |
Метки: стихи
Процитировано 15 раз
Понравилось: 43 пользователям
КОГДА-ТО ЗВЁЗДЫ БЫЛИ БЛИЖЕ.
Владимир Высоцкий и Иосиф Бродский
«Пока Барышников еще был в Нью-Йорке, Владимир попросил его договориться о свидании с Иосифом Бродским.
Миша не очень охотно, но исполнил просьбу. Условились встретиться с поэтом.
Марина лишь краем уха где-то слышала эту фамилию, а со стихами Бродского и вовсе не была знакома.
Владимир рассказал ей печальную историю Бродского, приключившуюся с ним в начале 60-х Марина не поверила:
— Как это, поэта посадили за тунеядство?
— Да, — грустно улыбнулся Владимир. — Вот почему Любимов и не советует мне бросать театр, говорит: хоть не посадят, как Бродского.
— А ты что. в самом деле решил.
— Нет! Пока нет.
При встрече Бродский сразу поставил Высоцкого в тупик «А я о вас знаю.
Первый раз услышал фамилию «Высоцкий» из уст Анны Андреевны Ахматовой. Она вас даже цитировала — «Я был душой дурного общества.». Это ведь ваши стихи.
Посидев недолго в кафе, они отправились к Бродскому, в его малюсенькую квартирку, битком забитую книгами, — настоящую берлогу.
Поэт приготовил для гостей какие-то восточные угощения. Потом предложил почитать стихи.
Высоцкий читал, чуть слышно отбивая ритм ладонью по столу Бродский слушал внимательно, сдержанно одобрил некоторые рифмы и образы.
Он намеренно не расточал комплименты, потому что сам страдальчески воспринимал любую, даже самую искреннюю, похвалу.
Поэт, настоящий поэт сам чувствует удачную строку, и не должен читать стихи в жадном ожидании аплодисментов и лести.
Лишь много позже Бродский скажет о своем московском собрате; «Я думаю, что это был невероятно талантливый человек, невероятно одаренный, — совершенно замечательный стихотворец. Составные рифмы его абсолютно феноменальны. В нем было абсолютное чутье языковое. »
С тем поэтических они неожиданно перешли на воспоминания о коммунальном детстве, о юношеских годах, обнаруживая одинаковость впечатлений.
— В Питере у нас была большая комната, и моя часть от родительской отделялась перегородкой, — рассказывал Иосиф. — Чтобы попасть к нам из коридора, надо было пройти. через шкаф я снял с него заднюю стенку, и получилось что-то вроде деревянных ворот. Родители все принимали как данность: систему, собственное бессилие, нищету, своего непутевого сына.
Когда меня арестовали в первый раз, я был сильно напуган. Ведь берут обыкновенно довольно рано, когда ты только из кровати, тепленький и у вас слабый защитный рефлекс. Приводят в камеру. В первый раз мне, между прочим, очень там понравилось. Потому что это была одиночка.
Высоцкий почти не говорил о своем актерстве. Но не удержался, вспомнил, что один из его киногероев носил фамилию Бродский.
— Да? — удивился поэт. — И что это за фильм? Об одесских подпольщиках-революционерах?
Любопытно!
Потом Бродский прочел собственное стихотворение, написанное по-английски, а на прощание подарил маленькую книжечку русских стихов с названием «В Англии» издательства «Ардис» — «Лучшему поэту России, как внутри ее, так и извне».
Еще одну он надписал для своего старого знакомого актера Миши Козакова: «Передайте ему, пожалуйста, когда будете в Москве», другую — для Василия Аксенова.
«Он прилетел из Нью-Йорка в Париж и буквально ворвался ко мне, — вспоминал Шемякин. — И такой радостный!
— Мишка! Ты знаешь, я в Нью-Йорке встречался с Бродским!
Бродский подарил мне книгу и написал: «Большому поэту — Владимиру Высоцкому».
Ты представляешь, Бродский считает меня поэтом.
Это было для Володи — как будто он сдал сложнейший экзамен и получил высший балл! Несколько дней он ходил окрыленный. »»
(из книги Ю.Сушко)