Ранее к гоминидам относили только людей и их вымерших предков, а орангутанов, горилл и шимпанзе выделяли в отдельное семейство понгид. Но при таком определении семейство понгид становится парафилетическим (т.е., включает не все виды, произошедшие от их ближайшего общего предка). Поэтому большинство биологов теперь включают орангутанов в семейство гоминид в качестве подсемейства понгин (Ponginae). Кроме того, горилл и шимпанзе часто включают в подсемейство гоминины (Homininae), вместе с людьми. (Из Википедии)
Разделы страницы об эволюции приматов до первых гоминид:
Классификация высших приматов
Ранее к гоминидам относили только людей и их вымерших предков, а орангутанов, горилл и шимпанзе выделяли в отдельное семейство понгид. Но это некорректно, т.к. «понгиды» и люди произошли от одного предка. Поэтому сейчас вместо этой парафилетической классификации принята монофилетическая классификация:
Общий предок с гиббонами (17-21 млн. лет)
Предки гиббонов
На роль предков гиббонов выдвигались разные ископаемые приматы:
Интересно, что некоторые из этих форм имели короткий хвост.
Сейчас ареал, в котором встречаются гиббоновые, простирается от северо-восточной Индии, Мьянмы и южного Китая до Малайского полуострова и индонезийских островов Калимантан и Ява. В более ранние времена гиббоновые были распространены на значительно большей территории: в начале второго тысячелетия они встречались почти во всём Китае. Главной сферой обитания являются тропические леса, иногда гиббоновые встречаются и в горных лесах на высоте до 1800 метров.
Общий предок с орангутанами (13-17 млн. лет)
Выделение орангутанов в отдельный род произошло примерно 12-16 миллионов лет назад. Возможно, общим предком человека и орангутанга был рамапитек. Генотип орангутана на 96,4% совпадает с человеческим.
В настоящее время орангутанов можно встретить лишь на островах Суматра и Борнео (суматранский и борнейский орангутаны). Оба вида испытали резкое снижение численности. Сто лет назад их было около 230 000 особей, но сейчас в дикой природе осталось около 41 000 борнейских орангутанов, которые находятся под угрозой исчезновения и 7500 особей суматранского, что свидетельствует об угрозе вымирания вида.
Рамапитеки (14 млн. лет)
Впервые рамапитек был обнаружен в Индии (Siwalic Hills) в 30-х годах ХХ века. Тогда его возраст оценили в 14 миллионов лет и предположили, что он является предком рода Homo. Последующие находки в различных регионах планеты позволили выделить рамапитеков в отдельный род и исключить их из числа непосредственных предков человека. Большинство современных исследователей относят их к ветви, приведшей к возникновению орангутанов, либо же к линии, вообще не оставившей ныне живущих видов.
Это высокоразвитые обезьяны, близкие к гоминоидам? (предкам гиббонов и человека), но с более прогрессивными чертами морфологических особенностей: укороченные зубные дуги, относительно небольшие клыки. Рост 110 cм. Возможно, передвигались на 2-х ногах.
Широко известны миоценовые азиатские рамапитековые (Ramapithecinae), долгое время считавшиеся прямыми предками человека. Сюда относится сивапитек (Sivapithecus, 8-12 млн. лет назад) из Европы, Южной Азии и, вероятно [не найден?], Африки, имевший сравнительно небольшие клыки и анкарапитек (Ankarapithecus) из Турции (10 млн. лет назад).
В род рамапитеков часто включают таких представителей миоценовых обезьян, как:
Останки рамапитековых были найдены в Индии, Восточной Африке, Турции, Пакистане, Китае. В последние годы много находок рамапитеков обнаружены в китайской провинции Юннань. На территории Евразии известно три местонахождения рамапитеков: Сиваликский регион, стоянки Люфен и Леюань на юге Китая.
Афропитеки (? млн. лет)
Афропитеки считаются возможными предками дриопитеков.
Проконсулы (25 млн. лет)
Руквапитеки (более 25 млн. лет)
Руквапитек (лат. Rukwapithecus) — род ископаемых человекообразных обезьян подсемейства ньянзапитеки (Nyanzapithecinae) семейства проконсулиды (Proconsulidae). Известен единственный вид Rukwapithecus fleaglei. Описан по половине нижней челюсти с четырьмя сохранившимися зубами. Находка сделана в юго-западной части Танзании в долине Рукваruen (неподалёку от города Мбея). Кости были найдены в слое возрастом 25,2 млн лет (поздний олигоцен). На данный момент руквапитек считается древнейшей из найденных человекообразных обезьян.
Предки орангутанов
Индийские и пакистанские представители сивапитеков (Sivapithecus), вероятно, были предками современных орангутанов. На эту роль также претендуют луфенгпитек (Lufengpithecus) из Китая (7-10 млн. лет назад) и недавно открытый хоратпитеков (Khoratpithecus) из Таиланда (10-13,5 млн. лет назад) – наиболее вероятный предок орангутанов. Близок к ним гигантопитек (Gigantopithecus) из Южной и Юго-Восточной Азии, челюсти и зубы которого были в полтора-два раза больше, чем у современных горилл.
Гигантопитеки были далекими предками современных орангутангов, только намного крупнее. У них был рост от 1,8 до 3 метров [!], а вес варьировался от 200 до 500 килограмм. Это было крупное и потенциально опасное животное, даже более ловкое и сильное, чем современные медведи, но лазать по деревьям они не умели.
Эти гигантские обезьяны были вегетарианцами, не ограничиваясь бамбуком, как показало исследование их зубов. Тем не менее, это не помогло им выжить в условиях сокращения леса и распространения саванн в Китае и Таиланде, где они жили.
Общий предок с гориллами (7-9-12 млн. лет) [дриопитековые]
Если разделение человека и шимпанзе произошло 6-7 миллионов лет назад [или даже ранее, от австралопитековых], то гориллы отделились (от дриопитеков), видимо, где-то 6-8 или, еще вернее, 9-10 миллионов лет назад.
Дриопите́ки (Dryopithecus) — род вымерших антропоморфных приматов, известный по остаткам из Восточной Африки и Евразии. Жили во времена миоцена, примерно 12—9 миллионов лет назад. Вероятно, в этот род входит общий предок горилл, шимпанзе и людей (понгиды). Гиббоновые (гиббоны, хулоки, номаскусы и сиаманги), как и орангутаны, согласно молекулярным данным, отделились ранее.
Считается, что дриопитеки были весьма похожи на шимпанзе своим строением и образом жизни, хотя имели меньший мозг и не столь длинные руки. Длина их тела была около 60 см. Однако, раньше дриопитеков считали также предками орангутанов и гиббонов и, наверное, поэтому полагали, что у них были длинные передние конечности, с помощью которых они передвигались с ветки на ветку, как современные орангутаны и гиббоновые. Полагают также, что для дриопитеков был характерен стадный образ жизни. Они обитали на деревьях и питались, вероятно, мягкой растительной пищей (ягодами и фруктами), так как их коренные зубы покрыты очень тонким слоем эмали.
Эволюция дриопитеков от проконсулов до накалипитеков
Наиболее древние остатки дриопитеков найдены в слоях нижнего миоцена возле оз. Виктория в Восточной Африке (проконсул африканский) (Хонвуд, 1933). К среднемиоценовым слоям относятся многочисленные находки дриопитеков в центральной Европе, европейской части СССР, на Кавказе, Малой Азии, на севере Индостана и в Южном Китае. Известны и более поздние, но малочисленные находки дриопитеков из нижнего плиоцена.
Начав эволюционировать в южной части Восточно-Африканской рифтовой долине (афропитек), предок дриопитека распространился по всему Африканскому континенту и Аравии (гелиопитек), проник в Азию и Европу (грифопитек). Позднее останки дриопитеков были найдены в Венгрии (рудапитек), Испании (испанопитек) и в Китае.
Ареал обитания дриопитеков
Ареал обитания дриопитеков в Европе, на Кавказе и севере Индостана на конец миоцена совпадает с зоной палеоклиматических условий со среднеиюльской температурой +20. +25 °С и среднеянварской +3. +5 гр.С, покрытой “хвойно-широколиственными лесами с теплолюбивыми широколиственными, а также вечнозелёными растениями в подлеске.
Находки в Южном Китае располагаются в зоне с более тёплой среднеянварской температурой +5. +10 гр.С, однако нет причины отрицать возможность распространения ареала в зону хвойно-широколиственных лесов, аналогичных европейским со среднеянварской температурой +3. +5 гр.С, простирающейся в Китае до 40 с.ш..
Предки горилл в Африке и Европе
Совсем недавно был описан, вероятно, прямой предок гориллы – хороропитек (Chororapithecus) из миоцена Эфиопии (10-10,5 млн. лет назад). Похожие на горилл приматы жили примерно в то же время и в Европе: 1) пьеролапитек (Pierolapithecus) в Испании (13-12,5 млн. лет назад), 2) уранопитек (Ouranopithecus) на Балканах и в Анатолии (9 млн. лет назад), 3) грекопитек (Graecopithecus) в Греции и Болгарии (7 млн. лет назад) [по одной версии, тоже кандидат в последние предки понгид].
В нынешней природе гориллы обитают в экваториальных лесах западной и центральной Африки, горные гориллы — по склонам вулканических гор Вирунга, покрытых лесом. Их ареал, в целом, чуть южнее ареала обитания шимпанзе.
Обзор хронологии гориллообразных приматов Европы наводит на мысль, что первые европейские предки понгид пришли в Европу из Африки через Гибралтарский перешеек.
Уранопитеки (9,6-7,4 млн. лет назад)
Уранопитек (Ouranopithecus) обитал в Европе и Малой Азии в позднем миоцене [видимо, продвинулся туда с запада]. Останки O. macedoniensis, жившего между 9,6 и 8,7 млн л. н., были обнаружены на севере Греции в области Македония. Турецкие находки уранопитека в центральной Анатолии (Çorakyerler) выделены в вид O. turkae и датируются возрастом 8,7—7,4 млн лет назад. По строению лицевой части черепа и зубов близок к дриопитекам, но ещё ближе — к орангутану [из-за особенностей питания?], в то время как большинство видов дриопитеков больше похожи на других человекообразных обезьян.
Питсбургские ученые доказывают, что человек имеет общего предка не с шимпанзе, как считалось до сих пор, а с орангутангом
С детских лет мы усвоили аксиому: современный человек произошел от обезьян, а ближайшие наши родственники в мире приматов — шимпанзе.
Своим обезьяньим происхождением мы прежде всего обязаны отцу современной биологии Чарльзу Дарвину, который первым постулировал, что древнейшие Homo проживали в Африке и что у людей, шимпанзе и горилл когда-то имелся общий предок. Эту исходную теорию позднее многократно перекраивали и видоизменяли в зависимости от переменчивой антропологической моды, список наших ближайших родственников то утрачивал, то вновь обретал различные семейства и рода приматов, в частности, в конце концов оттуда исключили горилл, оставив в итоге одних шимпанзе.
Но, что любопытно, казалось бы, давно всеми признанная теория о родстве человека и шимпанзе на самом деле стала таковой лишь чуть более тридцати лет назад. Главным научным аргументом в ее пользу в настоящее время считаются данные сравнительного генетического анализа ДНК различных видов высших обезьян и человека, осуществленного уже в начале XXI века. Генетики, в частности, установили, что 98,4% человеческого ДНК совпадают с ДНК шимпанзе, тогда как с гориллами 97,5% и «только» 96,5% — с орангутангами.
Основываясь главным образом на этих генетических анализах, Homo sapiens сегодня часто называют «третьим шимпанзе» (впервые этот термин был предложен в 1991 году американским ученым Джаредом Даймондом), имея в виду, что, помимо обычных шимпанзе, в почетный список самых близких к нам представителей животного мира входят еще и бонобо — африканские карликовые шимпанзе.
Однако помимо респектабельно-мейнстримовской теории человека — «третьего шимпанзе» в современной антропологии имеется и альтернативная точка зрения, согласно которой род Homo sapiens на самом деле окончательно ответвился не от рода Pan (шимпанзе), а от рода Pongo, поскольку, если исходить из сравнительной морфологии (анализа внешнего и внутреннего строения живых организмов), у нас значительно больше общих черт не с шимпанзе и гориллами, а с орангутангами — «красными обезьянами». Иными словами, современного человека, скорее, следует называть «вторым орангутангом» (в отличие от рода Pan, включающего в себя собственно шимпанзе и бонобо, в род Pongo входят только сами орангутанги).
В июне 2009 года, логично объединив свои усилия с доктором Греханом, профессор Шварц сделал очередной залп из-за угла, добившись публикации статьи на любимую тему в американском ежемесячнике Journal of Biogeography. Эта статья, в которой ученые привели целый ряд новых интересных аргументов в защиту теории «второго орангутанга», порядочно встряхнула мировое антропологическое сообщество и фактически привела к возобновлению несколько было утихшей в последние годы научной дискуссии о происхождении рода Homo sapiens.
Найдите 28 совпадений
Для того чтобы наглядно продемонстрировать своим коллегам по антропологическому цеху солидность отстаиваемой ими гипотезы, Шварц и Грехан сделали детальнейшую ревизию различных анатомических (а также ряда физиологических) особенностей как сохранившихся до нашего времени, так и давно вымерших видов высших приматов. Сравнительному анализу были подвергнуты сотни физических характеристик, которые в современной науке рассматриваются в качестве наиболее весомых доказательств эволюционного родства людей и человекообразных обезьян (в числе последних прежде всего изучалась «большая тройка» — шимпанзе, гориллы и орангутанги).
Далее для морфологического анализа Шварцем и Греханом были отобраны 56 специфических характеристик, объединяющих современных людей, ископаемых гоминидов и вымерших человекообразных обезьян. На этот раз антропологи пришли к выводу, что восемь из них выступают общими у орангутангов, ранних Homo и австралопитеков (предполагаемых предков людей или, шире, большого семейства Hominidae) и еще по семи наблюдается значительное сходство только у орангутангов и австралопитеков. В то же время у шимпанзе и горилл таковых общих признаков с ранними Homo и австралопитеками вообще не было найдено. Тем самым, отмечают в своей статье Шварц и Грехан, поставлена под большое сомнение мейнстримовская гипотеза, которая основывается на данных анализа ДНК и по которой у древнейших предков людей должны были прежде всего обнаружиться общие черты с шимпанзе и в куда меньшей степени — с орангутангами.
Сопоставив результаты этих двух сравнительных исследований, американские специалисты удовлетворенно вывели современных людей, их вымерших предков и орангутангов в новую отдельную группу «дентальных человекообразных» (dental hominoids), названных так благодаря наличию у всех ее представителей толстой зубной эмали. «Опальных» же шимпанзе и горилл он, в свою очередь, отнесли к другой группе, которую, без лишних затей, назвали просто африканскими обезьянами (African apes). Аргументируя эту альтернативную классификацию, авторы статьи в Journal of Biogeography пояснили, что, «хотя африканских обезьян и можно считать близко родственной группой дентальных человекообразных, они отстоят значительно дальше от людей, чем орангутанги».
Зубная эмаль, борода и молочные железы
Итак, что же именно, согласно анализам Шварца и Грехана, заставляет считать Homo sapiens ближайшими родственниками орангутангов? Во-первых, люди и орангутанги сильно напоминают друг друга общим строением челюстей (в частности, внешней схожестью резцового отверстия верхней челюсти) и, как уже было упомянуто, наличием толстой зубной эмали. Причем, по словам Джона Грехана, «зубы людей и орангутангов настолько похожи, что при сравнении ископаемых челюстных фрагментов даже эксперты-антропологи зачастую путают их друг с другом».
Далее, людей и орангутангов объединяет наличие значительной асимметрии между правым и левым полушарием мозга, схожая костная структура лопаточной области, широко разнесенные друг от друга грудные молочные железы, присутствие растительного покрова на лице (бороды и усов), четкой разделительной линии волос на голове (у прочих приматов волосы доходят до уровня глаз), а также повышенный уровень производства эстриола — женского полового гормона, продуцирующегося во время беременности.
В то же время, как отметил в своем комментарии к статье Шварца-Грехана известный британский антрополог Питер Эндрюс из Национального исторического музея Лондона (к слову, именно его достаточно благожелательная рецензия на присланный авторами в Journal of Biogeography провокационный текст способствовала итоговому положительному вердикту редколлегии журнала), «при сравнении физических характеристик людей и шимпанзе практически ничего подобного не наблюдается. То есть, по сути, мейнстримовская гипотеза об их ближайшем родстве сегодня базируется почти исключительно на данных сравнительного молекулярного анализа».
Разумеется, Шварц и Грехан не могли обойти вниманием в своей публикации проблему явной неувязки итогов своих морфологических изысканий с выводами, основанными на молекулярных исследованиях ДНК, согласно которым Homo sapiens генетически намного ближе к шимпанзе, чем к орангутангам. Но, по большому счету, американские антропологи ограничились лишь далеко не бесспорной констатацией того, что ДНК-анализ до сих пор еще не доказал своей большей научной значимости по сравнению с анализом морфологических данных. И, следовательно, многочисленные молекулярно-генетические доказательства максимально тесного родства человека с шимпанзе отнюдь не могут считаться истиной в последней инстанции.
Впрочем, объективности ради стоит упомянуть и о том, что до сих пор генетики еще не осуществили полное секвенирование генома орангутанга (в отличие от тех же шимпанзе).
Проблема окончательного расхождения
Другая болевая точка альтернативной концепции Шварца-Грехана лежит в области палеогеографии. Дело в том, что ареал обитания столь любимых двумя американскими антропологами орангутангов (как современных, так и уже давно вымерших) очень жестко ограничен территорией Юго-Восточной Азии. В то же время, как убедительно показал еще Дарвин, род Homo возник и эволюционировал в Африке. Каким же тогда образом современное человечество могло произойти от столь географически удаленных от него орангутангов, или, точнее, ответвиться от некоего их общего предка?
В случае с мейнстримовским сценарием такой проблемы не возникает в принципе, поскольку все остальные человекообразные обезьяны — шимпанзе, бонобо и гориллы — обитали и обитают поныне именно на Африканском континенте. В этот традиционный сценарий очень удачно вписываются и данные многочисленных молекулярно-генетических изысканий последних лет, согласно которым пресловутая «последняя дивергенция», то есть окончательное расхождение родов Pan (различных видов шимпанзе) и Homo, укладывается в промежуток от 6,5 до 7,4 млн лет до нашего времени.
Более того, согласно альтернативному сценарию, также имеющему широкое хождение в современной антропологии (так называемый метод молекулярных часов, который основывается на оценке времени эволюционных изменений по скорости генных мутаций), разделение Pan/Homo произошло еще на миллион лет позже (5,4–6,3 млн лет назад).
Если же упорно придерживаться теории «второго орангутанга» Шварца-Грехана, то приходится, скрипя зубами, согласиться с тем, что древнейшие предки современного человечества отделились от своих непосредственных предшественников-праорангутангов по меньшей мере 12–13 млн лет назад (о столь далекой датировке этого события убедительно свидетельствуют многочисленные ископаемые останки человекообразных обезьян).
Авторы статьи в Journal of Biogeography не побоялись предложить свой оригинальный вариант эволюционного прошлого человечества. Согласно их схеме таинственный общий предок «дентальных человекообразных» — современных родов Homo и Pongo — долгое время неспешно мигрировал по громадной территории, включающей в себя южную Европу, большую часть Африки, а также Юго-Восточную и Центральную Азию. Однако климатическая идиллия, способствовавшая столь широкому распространению этого орангутангоподобного общего предка, примерно 12 млн лет назад достаточно резко прервалась. В результате всеобщего похолодания произошло массовое вымирание пралюдей и выжившие остатки дентальных человекообразных оказались изолированными друг от друга: предки Homo локализовались в Восточной Африке, а предки Pongo — в Юго-Восточной Азии. Ну а дальше их эволюционные пути окончательно разошлись, и сегодня мы, мол, имеем то, что имеем.
Как минимум полезная работа
Что и говорить, новый экзотический сценарий от Шварца и Грехана, да и сама их теория в целом, выглядит весьма спорной. Так, весьма скептично отнесся к новому опусу американцев ведущий научный сотрудник Палеонтологического института РАН, доктор биологических наук Александр Марков : «В теории американских антропологов пока слишком много явных противоречий и несостыковок с данными, полученными современной генетикой и палеоантропологией. Что же касается представленных ими многочисленных морфологических аргументов, свидетельствующих о большем внешнем сходстве людей с орангутангами, а не с шимпанзе и гориллами, в принципе, я не вижу в этом явного противоречия с мейнстримовскими представлениями об эволюции родственных видов живых организмов. Так, согласно одному из современных подходов, когда два близкородственных вида длительное время обитают бок о бок друг с другом, как в случае с теми же Homo sapiens и шимпанзе в Африке, у них в процессе параллельной эволюции совершенно естественным образом (например, благодаря влиянию механизма запрета на «перекрещивание родов») могут возникнуть более значительные морфологические расхождения, чем у схожих видов, эволюционировавших изолированно друг от друга».
И тем не менее, рискнем предположить, что концепция «второго орангутанга» отнюдь не окажется очередным холостым выстрелом. В частности, британец Питер Эндрюс, признавая, что Шварц и Грехан собрали немало хороших свидетельств в пользу своей смелой интерпретации, полагает, что «как минимум их работа должна привести к возобновлению активных научных дебатов между противоборствующими лагерями молекулярных биологов и морфологистов, а это, в свою очередь, неизбежно пойдет на пользу нашей науке в целом».
Краткая справка из Википедии
Орангутанги (лат. Pongo) — род древесных человекообразных обезьян, название которого произошло от малайского Orang Hutan, что означает «лесной человек». Рост самцов может достигать 1,5 м (обычно меньше), масса тела — 50, 90 и даже 135 кг. Самки значительно меньше: около метра ростом при весе в 30–50 кг.
Волосяной покров редкий, красновато-коричневый, с длинными волосами на плечах.
У взрослых самцов на щеках характерные наросты из жира и соединительной ткани, имеются усы и борода.
В настоящее время орангутанги сохранились только в дождевых лесах индонезийских островов Борнео и Суматра, причем обе эти разновидности — борнейская и суматранская — находятся под угрозой полного исчезновения в дикой природе.
Общий предок шимпанзе и человека совершил рывок удвоений генов
Ровно 200 лет назад, 12 февраля 1809 года, родился Чарльз Дарвин. Во многом его усилиями людям стало окончательно понятно, кто они. Вид высших обезьян. И чем яснее становился этот, для кого-то неприятный ответ, тем острее вставал вопрос – чем человек отличается от других высших приматов.
А ответ на него дать на удивление трудно. Хотя отличия от самого близкого из доживших до наших дней родственников, шимпанзе, видны невооружённым глазом, предъявить критерий – необходимое и достаточное условие – принадлежности какой-либо обезьяны к человекам не удаётся.
По отдельным признакам – хоть анатомическим, хоть краниометрическим, хоть даже и френологическим – отличий хоть отбавляй. Что и позволяло в течение долгих и долгих лет ранжировать народы и расы по «степени совершенства», или эволюционной удалённости от обезьян. Сам ранжир осуществляли европейцы, потому основной мерой совершенства была, как правило, белизна кожи. Признаки, по которым дальше от обезьян ушли негры или азиаты (к примеру, длина полового члена или количество волос на теле соответственно), не рассматривались.
Но вот какого-то общего определения, отличающего человека от обезьяны, – нет.
Не верите? Попробуйте сами на досуге придумать такой критерий, и чтобы безо всяких оговорок. Время выполнения этой задачи ограничит только ваше упрямство.
Но даже если не удалось до конца разобраться в отличиях, это не повод оставить поиски их причин – пусть и формальных. К концу XX – началу XXI веков антропологи увлеклись генетикой. И раз уж «генотип определяет фенотип», давайте сравним ДНК человека и шимпанзе, и может, найдём какой-нибудь «ген человечности». Потом уж разберёмся, в какие внешние и внутренние отличия этот ген транслируется.
Геномы шимпанзе и нескольких других обезьян, прочитанные в последние годы, – горилл, орангутангов и макак – несколько разочаровали тех, кто надеялся найти человека в их сравнении с геномом Крейга Вентера и Джеймса Уотсона. Мы состоим из практически идентичных белков, и даже частота основного вида мутаций – единичных замен нуклеотидов («снипов») в генах этих белков (а это основа изменчивости и межвидовых отличий во многих линиях живых существ) у приматов — на пути от мартышки к человеку неуклонно падала. Падала и активность мобильных генетических элементов – транспозонов и им подобных, с которыми иногда связывают существенные перестройки генома даже при отсутствии перемен в самих белках.
Вместе с тем, чисто субъективно, отличия человека даже от самых совершенных из остальных приматов кажутся более значимыми, чем отличия, скажем, шимпанзе от гориллы. Хотя бы потому уже, что шимпанзе и гориллы до сих пор уживаются друг с другом неподалёку, на одном континенте, а человек захватил всю планету. И уже не со зла, а просто потому, что своей деятельностью способен изменять ландшафты на огромных территориях, угрожает существованию тех же горилл.
Группа американских, испанских и итальянских учёных под руководством Ивана Эйхлера из Университета американского штата Вашингтон решила разобраться со вторым типом мутаций – вариациями числа копий генов (CNV, copy number variations). При таких мутациях, в отличие от «снипов», в генетическом коде того или иного белка ничто не меняется. Вместо этого, как и следует из названия, происходит изменение числа копий – ген, кодирующий какой-то белок, может при переписывании генома скопироваться дважды, и значит, самого белка будет синтезироваться вдвое больше. Возможна и обратная ситуация, когда ген полностью удаляется.
