Ипатьевская летопись что это

Летопись Ипатьевская

Летопись Ипатьевская – общерусский летописный свод южной редакции кон. ХШ – нач. XIV в., древнейшим списком которого является Ипатьевский XV в. Рукопись эта, найденная Н. М. Карамзиным, содержит второй по древности (после списка Летописи Лаврентьевской 1377 г.) список начальной русской летописи – Повести временных лет. Л. охватывает хронологический период до 1292 г. и включает в себя три основных памятника – ПВЛ, Киевскую летопись и Галицко-Волынскую летопись.

Л. сохранилась в семи списках: 1) Ипатьевский список первой четверти XV в. (БАН, 16.4.4); завершается записями о пинских и степанских князьях 1292 г. Рукопись принадлежала костромскому Ипатьевскому монастырю. Есть пробелы, объясняющиеся неисправностью оригинала, а также перебои в повествовании в связи с тем, что в оригинале были перепутаны листы; 2) Хлебниковский список (ГПБ, F.IV.230) XVI в., юго-западного происхождения. Восходит к тому же оригиналу, что и Ипатьевский, но в ряде случаев содержит более правильные чтения и иногда восполняет пробелы Ипатьевского списка. Кроме того, сообщение о пинских и степанских князьях, завершающее Ипатьевский список, в Хлебниковском читается несколько ранее. Остальные пять списков восходят к Хлебниковскому и поэтому не имеют существенного значения для восстановления протографа; 3) Погодинский список (ГПБ, собр. Погодина, № 1401) начала XVII в., дефектный, конец утрачен. Это точная копия Хлебниковского списка, отразившая имеющиеся в нем перебои текста и перестановки; 4) Краковский список (из Пулавской библиотеки князей Чарторыских) конца XVII в., список сделан с русской рукописи 1621 г. (может быть, не непосредственно, а через список-посредник) латинскими буквами. Эта рукопись отражает текст Погодинского списка, но восполняет конец, который в Погодинском утрачен. Имеются искажения в тексте, связанные с тем, что писец плохо понимал оригинал; 5) Ермолаевский список (ГПБ, F.IV.231) конца XVII – начала XVIII вв.; 6) ГПБ, F.IV.237 – копия с Ермолаевского списка; 7) БАН, 21.3.14, 1651 г. Перечисленные рукописи подробно описаны А. А. Шахматовым в предисловии к изданию Ипатьевской летописи (ПСРЛ, т. 2, с. VI–XVI); о списке БАН, 21.3.14 в кн.: Описание Рукоп. отд. Библ. АН СССР. М.; Л., 1959, т. 3, вып. 1, с. 304–306.

Происхождение, состав и формирование текста Л. определяются специалистами по-разному. Л. имеет мало аналогий с другими летописными памятниками. Текст ее включает три основных компонента: ПВЛ – от начала летописи до статьи 1118 г. (л. 1–106 об.); Киевская летопись – от 1119 до 1200 г. (л. 106 об.–245); Галицко-Волынская летопись – от 1201 до 1292 г. (л. 245–307 об.). Однако, поскольку Л. представляет собой свод, т. е. она формировалась путем последовательного включения одного в другой разных сводов, состав ее представляется значительно сложнее. А. А. Шахматов выделил четыре источника Л.: 1) Общерусский летописный свод, составленный в Суздальской области в начале XIV в. и бывший одним из источников Л., Летописи Лаврентьевской и летописного свода Московского великокняжеского 1479 г. Однако существование этого общего источника в настоящее время в науке отвергнуто; связь между Л. и Лаврентьевской летописью достаточно убедительно объясняется влиянием южнорусского свода XII–XIII вв. на владимирское летописание XII–XIII вв. Едва ли есть необходимость предполагать протограф начала XIV в. у Л., доведенной до конца XIII в. 2) Киевский летописный свод, составленный в киевском Михайловском Выдубицком монастыре в 1199 г.; 3) Черниговский свод; 4) Галицко-Волынский свод (который используется составителем Л. уже с 40-х г. XII в.).

Об основных компонентах Л. в науке существуют следующие суждения: Первый из них – 3-я редакция ПВЛ, составленная в 1118 г. в Киево-Печерском монастыре, в Л. она вошла в составе Киевского летописного свода. Второй компонент Л. – Киевский свод 1200 г. Он (согласно А. А. Шахматову и М. Д. Приселкову) был составлен игуменом Выдубицкого монастыря Моисеем и кончался сообщением о постройке вокруг Выдубицкого монастыря в 1199 г. каменной стены; под 1200 г. помещена речь игумена Моисея с благодарностью князю Рюрику Ростиславичу и с похвалой ему. Поскольку известия о Рюрике Ростиславиче и его семье содержатся в этом своде регулярно начиная с 1173 г. (притом, как отмечает М. Д. Приселков, составитель свода приписывает Рюрику деяния его предшественника – Святослава Всеволодовича), М. Д. Приселков предлагал считать Киевский свод 1200 г. великокняжеским сводом Рюрика Ростиславича. В этом своде он выделял три источника: первый из них – семейная хроника Ростиславичей, с некрологами каждому из них: Святославу (1172 г.), Мстиславу (1177 г.), Роману (1180 г.), Давыду (1198 г.). Эти некрологи, написанные традиционным этикетным языком, содержат похвалы князьям без индивидуальных характеристик и фактических сведений об их деятельности. Они написаны одним автором – Моисеем (многие из них текстуально совпадают) – в Киеве (а не в тех городах Киевского государства, где княжил тот или иной князь) в связи с получением известий о смерти князей, т. е. «хроника Ростиславичей» не содержит фактических сведений о княжении князей Ростиславичей или каких-либо местных данных. Второй источник Киевской летописи – летописец Переяславля Южного князя Владимира Глебовича, заканчивающийся описанием смерти этого князя в 1187 г. и включающий повествование о военных действиях его против половцев. Третий источник – Черниговский летописец князя Игоря Святославича, оканчивающийся сообщением о смерти в 1198 г. черниговского князя Ярослава Всеволодовича и вступлении на черниговский стол Игоря Святославича. Черниговский летописец, как полагал М. Д. Приселков, был начат при Святославе Ольговиче (отце Игоря), продолжен при Олеге и потом при его брате Игоре Святославиче – т. е. это семейный летописец Святославичей, возникший в 40-х г. XIII в. Однако летописец Игоря Святославича перерастает рамки семейного летописца; после 1120 г. (под 1123, 1140, 1142 и др. гг.) появляются сведения о черниговских князьях и епископах (за пределами семейной хроники). Это летописание велось в Киеве, а не в Чернигове (об этом можно судить, например, по враждебным – невозможным в Чернигове – сообщениям об Олеге Гориславиче). Принципы работы сводчика, сочетавшего киевский и черниговский источники, хорошо видны на примере рассказа об убийстве князя Игоря Ольговича киевлянами – в этом рассказе видны два источника: киевский рассказ (подробный, но деловой) и черниговский (условно-литературный). Приселков считает, что житийный рассказ восходит к черниговскому летописанию, поскольку под 1180 г. есть сообщение о перенесении мощей Игоря Ольговича в Чернигов стараниями его брата Святослава Ольговича, князя Черниговского. Анализируя повесть об убийстве Игоря, Д. С. Лихачев высказал мнение, что в ней соединились три повести, причем соединение это сделано небрежно и противоречиво – версия Ольговичей, канонизировавших Игоря, написанная в житийном стиле; переяславская версия – нейтральная, и киевская – оправдывающая Изяслава и обвиняющая Олъговичей и Давыдовичей. В тексте Киевской летописи, как это отмечал еще А. А. Шахматов, имеются вкрапления из Галицко-Волынского свода начиная с 40-х г. XII в., и из ростово-суздальского летописания. Влияние этого источника наблюдается во всех частях Л., но главным образом это касается Киевской летописи. Поскольку все известия, взятые из ростово-суздальского летописания, в Л. связаны с Черниговом, М. Д. Приселков считает, что они попали в Киевскую летопись через черниговский летописец Святослава Ольговича. По мнению В. Т. Пашуто, Киевская летопись доходит не до 1200 г., а до 1238 г., т. е. до нашествия татар. Он опирается на тот факт, что в статье, предшествующей в Л. ПВЛ («Се же суть имена князем киевьским, княжившим в Киеве до избитья Батыева» – л. 1–1 об. Ипатьевского списка), список князей завершается Владимиром Рюриковичем и Димитром, наместником Даниила, при котором «взяша Батый Киев». Таким образом, по мнению В. Т. Пашуто, летописец писал при дворе Даниила Романовича после нашествия татар; он же пополнил киевский текст кусками галицко-волынского летописания XII в. и использовал Киевскую летопись до 1238 г. Этим объясняется и отсутствие в Л. сведений о Романе Мстиславиче – Киевская летопись была ему враждебна, а своего летописца у него не было. После 1200 г. летописец Даниила Романович берет из Киевской летописи только те немногие сведения, которые ему были нужны для дополнения собственного галицко-волынского летописания (которое возникло при Данииле, а не при Романе, в связи с тем, что политический центр общерусской жизни после татарского нашествия переместился в юго-западную Русь, в связи с чем там и возникло княжеское летописание). Пересматривает В. Т. Пашуто и точки зрения А. А. Шахматова и М. Д. Приселкова на взаимоотношения Л. с другими летописями. Резюмируя рассуждения В. Т. Пашуто о Киевской летописи, следует предполагать наличие второго киевского свода, повествование которого было продолжено по сравнению со сводом 1200 г. и в котором были заимствования из ростово-суздальского летописания. Этот свод сохранился только в тех немногих фрагментах, которые включены в галицко-волынскую часть Л.

Третий компонент Л. – Галицко-Волынская летопись, резко отличается от предшествующего текста по стилю и по содержанию; можно считать, что это самостоятельный, почти независимый от общерусского летописания памятник. В частности, повествование в Галицко-Волынской летописи составлялось не по годам: в Хлебниковском списке вообще нет годовой сетки (как ее, по-видимому, не было в протографе), а в Ипатьевском списке годы проставлены при составлении списка, притом с механической ошибкой – при присоединении к Киевской летописи, оканчивающейся 1200 г., составитель Л. первым годом Галицкого летописца поставил 1201, хотя на самом деле события, о которых повествуется под 1201 г., произошли, как свидетельствуют другие источники, в 1205 г., так что хронологическую сетку следует сдвинуть лет на пять. Пашуто, опираясь на мнение Приселкова, считал, что первоначально летопись писалась в форме свободного рассказа, потом (в конце XIII в.) материалы были перегруппированы в соответствии с хронологией событий, но без годовой сетки, которую внес в летопись лишь редактор Ипатьевского списка.

Галицко-Волынская летопись – это уникальный источник сведений о Галицком и Волынском княжествах, а также о международных связях России этого времени, поэтому уже в XIX в. она привлекалась для исследований по истории юго-западной Руси, издавалась и цитировалась, но до 40-х г. XX в. исследования происхождения и состава этого памятника не было произведено. Вопрос об источниках и составе Галицко-Волынской летописи чрезвычайно важен. Трудность исследования ее текста заключается, во-первых, в том, что каждый последующий летописец редактировал работу своего предшественника, дополнял и включал в свой свод предыдущий в существенно переработанном виде. Во-вторых, сведения об авторах, редакторах, месте и времени написания сводов мы вынуждены черпать из самого текста летописи, так как мы не располагаем параллельными текстами, возможными источниками Галицко-Волынской летописи. Источники Галицко-Волынской летописи многообразны: это княжеские летописцы, различные документы (акты, грамоты, военные донесения, дипломатические отчеты), рассказы очевидцев о битвах и походах, воинские повести, фрагменты из других летописей (например, Повесть о битве на Калке), местное летописание (например, Пашуто утверждал существование Новогрудской Литовской летописи, откуда взяты подробные известия о литовских князьях в летописец Шварна Даниловича – однако, это считается недоказанным) и т. д. Кроме того, в Галицко-Волынской летописи есть частые обращения к книжным источникам – к переводным историческим сочинениям (греческим хроникам, к «Истории иудейской войны» Иосифа Флавия); есть в ее составе и большие цитаты из «Слова о законе и благодати» митрополита Илариона. Из текста летописи выясняются имена лиц, составивших отдельные документы, или авторов тех или иных рассказов; в создании летописи в качестве информаторов об отдельных событиях принимали участие тысяцкий Демьян, боярин Вячеслав Толстый, дядька Мирослав, стольник Яков, дворский Андрей, тысяцкий Димитр. Согласно гипотезе В. Т. Пашуто, Начальная Галицкая летопись, составленная в 1211 г. галицким книжником Тимофеем, вошла в состав свода, составленного в 1246 г. Кириллом (ум. 1280 г.), митрополитом Киевским, и продолженного до 1261 г. епископом Иоанном в г. Холме. После смерти Даниила Романовича летописание перешло во Владимир Волынский. Пашуто считал, что летописец Василька Романовича довел повествование до 1269 г., его продолжил короткий летописец Шварна, а затем – свод 1272–1289 гг., рассказывающий о княжении Владимира Васильковича, князя Волынского. Автором этого свода Пашуто считал епископа Владимирского Евстигния (по мнению И. П. Еремина, не меньше оснований приписывать его епископу Туровскому Марку), а А. И. Генсьорский – писца Федорца, которому Владимир поручил писать свое «рукописание» – завещание. Последний свод – Свод Мстислава Даниловича 1292 г., включил в себя также сведения о «заднепровских князьях», т. е. отрывки из местных летописей Пинска, Степани и др. Киевская и Галицко-Волынская летописи рассматриваются как выдающиеся памятники литературы. Именно на материале Киевской летописи И. П. Еремин построил свою классификацию типов летописного повествования. Кроме того, исследователи «Слова о полку Игореве» (см. Автор «Слова о полку Игореве») указывали на его близость к образной и языковой системам летописи. По гипотезе Б. А. Рыбакова, один из киевских летописцев мог быть автором «Слова о полку Игореве».

Л. оказала влияние на ряд последующих летописных памятников и, в числе их, на общий протограф Софийской I и Новгородской IV («Новгородско-Софийский свод» или «Свод 1448 г.») и на протограф Московского свода и Ермолинской летописи («Свод Феодосия–Филиппа» по А. Н. Насонову).

Изд.: ПСРЛ, 1843, т. 2 (2-е изд. под ред. А. А. Шахматова: СПб., 1908; фотомехан. переизд.: М., 1962; 3-е изд.: Пг., 1923, т. 2, вып. 1); Волынско-Галицкая летопись, составленная с концом XIII в. / Издал и объяснил А. С. Петрушевич. Львов, 1871; Летописный рассказ событий Киевской, Волынской и Галицкой Руси от ее начала до половины XIV в. / Изд. Александр Клеванов. М., 1871; Летопись по Ипатскому спискому / Изд. Археогр. ком. СПб., 1871; Древнерусские летописи / Пер. и ком. В. Панова, статьи В. Лебедева и В. Панова. М.; Л., 1936, с. 246–313; Галицъко-Волинський лiтопис, ч. 1 / Переклав i пояснив Т. Коструб. Львiв, 1936 (пер. на укр. яз.); The Galician-Volynian Chronicle / Transl. by G. A. Perfecky. München, 1973 (пер. на англ. яз.); Галицко-Волынская летопись / Подгот. текста, пер. и ком. О. П. Лихачевой. – ПЛДР. XIII век. 1981, с. 236–425.

Лит.: Фирсов Н. Н. Содержание и характеристика Галицко-Волынской летописи. Казань, 1891; Истрин В. М. Хронограф Ипатского списка. – ЖМНП, 1897, № 11, с. 83–91; Грушевський М. С. Хронольогiя подiй Галицько-Волинськоi лiтописи. – ЗНТШ, 1901, т. 41, с. 1–72; Орлов А. С. 1) К вопросу об Ипатьевской летописи. – ИОРЯС, Л., 1926, т. 31, с. 93–126; 2) О галицко-волынском летописании. – ТОДРЛ, 1947, т. 5, с. 15–24; Шахматов. Обозрение, гл. 4–5; Приселков М. Д. История русского летописания XI–XV вв. М.; Л., 1940; Черепнин Л. В. Летописец Даниила Галицкого. – ИЗ, 1941, т. 12, с. 228–253; Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947, с. 176–267, 431–433; Еремин И. П. 1) Киевская летопись как памятник литературы. – ТОДРЛ. 1949. т. 7, с. 67–69 (переизд. в кн.: Еремин И. П. Литература Древней Руси. М.; Л., 1966, с. 98–131); 2) Волынская летопись 1289–1290 г. как памятник литературы Древней Руси. – ТОДРЛ, 1957, т. 13, с. 102–117 (переизд. в кн.: Еремин И. П. Литература Древней Руси, с. 164–184); Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950; Генсьорский А. И. 1) Галицъко-Волинський лiтопис (процес складання, редакцоi i редактори). Киïв, 1958; 2) 3 коментарiя до Галицько-Волинського Лiтопису. – Iсторични джерела, Киïв, 1969, вып. 4, с. 171–184; Рыбаков Б. А. Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве». М., 1972; Франчук В. Ю. Мог ли Петр Бориславич создать «Слово о полку Игореве»?; (Наблюдения над языком «Слова» и Ипатьевской летописи). – ТОДРЛ, 1976, т. 31, с. 72–92; 2) Книжня лексика у Киiвському лiтопiсi. – Мовознавство, 1980, № 6, с. 36–43; 3) Образна мова Киiвського лiтопису. – Там же, 1982, № 3, с. 19–27; Романов В. К. Статья 1224 г. о битве на Калке Ипатьевской летописи. – Летописи и хроники. 1980. М., 1981, с. 79–103; Бибиков М. В. Сведения в Ипатьевской летописи о печенегах и торках в свете данных византийских источников XII в. – Там же, с. 55–78.

Доп.: Мельничук А. С. О языке Киевской летописи XII в. – Слов’янське мовознавство. Киïв, 1983, с. 116–142; Франчук В. Ю. Киевская летопись: Состав и источники в лингвистическом освещении. Киев, 1986.

Источник

ИПАТЬЕВСКАЯ ЛЕТОПИСЬ

Осо­бый взгляд на Ки­ев­ский свод пред­ло­жил В.Т. Па­шу­то. Опи­ра­ясь на тот факт, что в на­чаль­ной ста­тье, пред­ше­ст­вую­щей ПВЛ («Се же суть име­на кня­зем ки­евь­ским…» Ипать­ев­ско­го спи­ска), спи­сок кня­зей за­вер­ша­ет­ся Вла­ди­ми­ром Рю­ри­ко­ви­чем и Дмит­ром, по­сад­ни­ком га­лиц­ко-во­лын­ско­го князя Да­нии­ла Ро­ма­но­ви­ча, при ко­то­ром «взя­ша Ба­тый Ки­ев», ис­сле­до­ва­тель пред­по­ло­жил, что Ки­ев­ский свод до­хо­дил до конца 1230-х годов. Ле­то­пи­сец, со­глас­но Па­шу­то, пи­сал при дво­ре Да­нии­ла Ро­ма­но­ви­ча по­сле на­шест­вия та­тар; он же до­ба­вил к ки­ев­ско­му тек­сту ма­те­риа­лы га­лиц­ко-во­лын­ско­го ле­то­пи­са­ния XII века и ис­поль­зо­вал Ки­ев­ский свод по­сле 1200 года как ис­точ­ник по­пол­не­ния га­лиц­ко-во­лын­ско­го ле­то­пи­са­ния.

Ис­точ­ни­ки Га­лиц­ко-Во­лын­ской ле­то­пи­си мно­го­об­раз­ны: это кня­же­ские ле­то­пис­цы, различные до­ку­мен­ты (ак­ты, гра­мо­ты, во­енные до­не­се­ния, ди­пло­ма­тические от­чё­ты), рас­ска­зы оче­вид­цев о бит­вах и по­хо­дах, во­ин­ские по­вес­ти, фраг­мен­ты из других ле­то­пи­сей (например, По­весть о бит­ве на Кал­ке), ме­ст­ное ле­то­пи­са­ние и т.д. Кро­ме то­го, в Га­лиц­ко-Во­лын­ской ле­то­пи­си при­сут­ст­ву­ют час­тые об­ра­ще­ния к книж­ным ис­точ­ни­кам: к пе­ре­вод­ным ис­то­рическим со­чи­не­ни­ям (греческим хро­ни­кам, «Ис­то­рии иу­дей­ской вой­ны» Ио­си­фа Фла­вия); есть в её со­ста­ве и боль­шие ци­та­ты из «Сло­ва о за­ко­не и бла­го­да­ти» ки­ев­ско­го митрополита Ила­рио­на.

Все со­став­ные час­ти Ипатьевской летописи рас­смат­ри­ва­ют­ся как уни­каль­ные па­мят­ни­ки древнерусской ли­те­ра­ту­ры. В це­лом Ипатьевская летопись (или сход­ная южнорусская ле­то­пись) ока­за­ла влия­ние на ряд по­сле­дую­щих ле­то­пис­ных па­мят­ни­ков, в том числе на про­то­граф Со­фий­ской пер­вой и Нов­го­род­ской чет­вёр­той ле­то­пи­сей, а так­же на про­то­граф Мо­с­ков­ско­го ле­то­пис­но­го сво­да конца XV века и Ер­мо­лин­ской ле­то­пи­си.

Издания:

Полн. собр. рус­ских ле­то­пи­сей. СПб., 1843. Т. 2; 2-е изд. СПб., 1908. Т. 2. М., 1998;

3-е изд. П., 1923. Т. 2. Вып. 1;

Во­лын­ско-Га­лиц­кая ле­то­пись, со­став­лен­ная с кон­цом XIII в. Львов, 1871;

Кле­ва­нов А. С. Ле­то­пис­ный рас­сказ со­бы­тий Ки­ев­ской, Во­лын­ской и Га­лиц­кой Ру­си от ее на­ча­ла до по­ло­ви­ны XIV в. М., 1871;

Ле­то­пись по Ипат­ско­му спи­ску. СПб., 1871;

Га­лиць­ко-Во­линсь­кий лі­топис. Львів, 1936. Ч. 1;

Древ­не­рус­ские ле­то­пи­си. М.; Л., 1936; The Galician-Volynian chronicle. Münch., [1973];

Га­лиц­ко-Во­лын­ская ле­то­пись // Па­мят­ни­ки ли­те­ра­ту­ры Древ­ней Ру­си, XIII в. М., 1981;

Літопис Русь­кий. За Іпатським спи­ском. Київ, 1989;

The Old Rus’ Kievan and Galician-Volhynian chronicles. L., 1990; Га­лиць­ко-Во­линсь­кий літопис. Львів, 1994;

Му­равь­е­ва Л. Л., Кузь­ми­на Л. Ф. Имен­ной и гео­гра­фи­че­ский ука­за­те­ли к Ипать­ев­ской ле­то­пи­си // Полн. собр. рус­ских ле­то­пи­сей. М., 1998. Т. 2;

Га­лиц­ко-Во­лын­ская ле­то­пись: Текст. Ком­мен­та­рий. Ис­сле­до­ва­ние. СПб., 2005.

Дополнительная литература:

Фир­сов Н. Н. Со­дер­жа­ние и ха­рак­те­ри­сти­ка Га­лиц­ко-Во­лын­ской ле­то­пи­си по Ипать­ев­ско­му спи­ску. Ка­зань, 1891;

Гру­шевсь­кий М. С. Хронольогія подїй Га­лиць­ко-Во­линсь­ко­ї лїтописи // За­пис­ки Нау­ко­во­го то­ва­ри­ст­ва імени Шев­чен­ка. Львів, 1901. Т. 41;

Ор­лов А. С. К во­про­су об Ипать­ев­ской ле­то­пи­си // Из­вес­тия От­де­ле­ния рус­ско­го язы­ка и сло­вес­но­сти АН. Л., 1926. Т. 31. Кн. 1; он же. О Га­лиц­ко-Во­лын­ском ле­то­пи­са­нии // Тру­ды От­де­ла древ­не­рус­ской ли­те­ра­ту­ры. М.; Л., 1947. Т. 5;

Шах­ма­тов А. А. Обо­зре­ние рус­ских ле­то­пис­ных сво­дов XIV–XVI вв. М.; Л., 1938;

При­сел­ков М. Д. Ис­то­рия рус­ско­го ле­то­пи­са­ния XI–XV вв. Л., 1940;

Че­реп­нин Л. В. Ле­то­пи­сец Да­нии­ла Га­лиц­ко­го // Ис­то­ри­че­ские за­пис­ки. М., 1941. Т. 12;

Ли­ха­чев Д. С. Рус­ские ле­то­пи­си и их куль­тур­но-ис­то­ри­че­ское зна­че­ние. М.; Л., 1947;

Па­шу­то В. Т. Очер­ки по ис­то­рии Га­лиц­ко-Во­лын­ской Ру­си. М., 1950;

Ген­сь­ор­ский А. И. Га­лиць­ко-Волинській літопис (Про­цес скла­дан­ня, редакції і ре­дак­то­ри). Київ, 1958; он же. Га­лиць­ко-Волинсь­кій літопис (Лексичні, фразеологічни та сти­лістичні особливості). Київ, 1961;

Бе­реж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия рус­ско­го ле­то­пи­са­ния. М., 1963;

Ере­мин И. П. Ли­те­ра­ту­ра Древ­ней Ру­си. М.; Л., 1968;

На­со­нов А. Н. Ис­то­рия рус­ско­го ле­то­пи­са­ния XI – на­ча­ла XVIII в., М., 1969;

Фран­чук В. Ю. Ки­ев­ская ле­то­пись. К., 1986.

Источник

В сокровищнице русской письменности летописи занимают особое место. Они представляют собой особый вид исторического повествования, который разделен по годам. В Средние века летописи существовали в разных странах. Но особое распространение они получили именно на Руси. Некоторые исследователи даже делают попытки доказать, что этот вид исторических произведений был на Руси единственным. Однако следует учитывать, что кроме летописей существовали и исторические произведения, которые писались без разделения на годы. Только в XVI в. летописная форма уступает место другим формам исторического рассказа.

Ипатьевская летопись считается основным источником информации по истории Южной, или Киевской, Руси. Она была обнаружена русским историком Николаем Карамзиным в Ипатьевском монастыре Костромы в XVIII веке. Считается, что рукопись, открытая Карамзиным, была написана в XV веке. С 1810 года Ипатьевская летопись хранится в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге.

Структура

Ипатьевская летопись включает в себя три отдельные части, расположенные в хронологическом порядке. Первая часть посвящена истории Киевской Руси до 1110 года. Эта работа известна как начальная летопись – «Повесть временных лет» (ПВЛ). Следующая часть является ее продолжением и известна как Киевская летопись. Она начинается с того места, где заканчивается ПВЛ, и продолжает повествование до 1200 года. Последняя часть известна как Галицко-Волынская летопись, она охватывает период с 1200-го по 1292 год. Эта часть Ипатьевской летописи непосредственно относится к Галицко-Волынскому княжеству, государству, сформировавшемуся после раздела Киевской Руси.

Сохранившиеся списки

Ипатьевский свод является общерусским летописным сводом южной редакции конца XIII — начала XIV в. Ипатьевский список этой летописи считается древнейшим. Кроме того, список ПВЛ, составляющий эту рукопись, является вторым по древности (его превосходит только список Лаврентьевской летописи, относящийся к 1377 г.).

Летопись сохранилась в 5 списках:

Происхождение

Название летописи связано с местом хранения самого древнего списка – Ипатьевским монастырем. Однако сама она является списком южнорусского летописного свода, относящегося к концу XIII века. Ипатьевская летопись включает в себя два памятника: киевский свод, датируемый 1198 годом, и галицко-волынское (непогодное) повествование, являющееся его продолжением. При этом последние записи оригинала Ипатьеской летописи относятся к пинско-туровскому княжеству. Ученые полагают, что киевский и галицко-волынский своды были объединены во Владимире-Волынском во время правления князя Владимира Васильковича (1269-1288).

Обе части летописного свода достаточно сложны по своему составу. Киевская летопись была создана в Выдубицком монастыре в Михайлово. Она основывалась на предыдущих киевских великокняжеских сводах, семейной хронике рода Ростиславичей из Смоленска, черниговской летописи князя Игоря Святославича, владимирской летописи Всеволода Большое Гнездо. Галицко-Волынская летопись также составлялась на основании нескольких источников.

Проблемы изучения

Несмотря на то что Ипатьевская летопись изучается на протяжении длительного времени, до сих пор существуют спорные вопросы, связанные с распределением материала по различным источникам и с атрибуцией текстов. Описания ее списков нуждаются в уточнении. Также проблематичным остается соотношение списков летописи. Кроме того, если более позднее воспроизведение Ипатьевского списка летописи было выполнено на хорошем уровне, то Хлебниковский, Погодинский и Ермолаевский были воспроизведены со значительными неточностями.

Исследователи по-разному подходят к вопросам происхождения, состава и формирования текста летописного свода. У этой летописи мало сходных черт с другими литературными памятниками.

Возможные источники

Сводом Ипатьевскую летопись называют потому, что она включает в себя несколько отдельных летописей, последовательно включенных в ее структуру.

Ипатьевский список

Включает в себя 307 листов. В XVII веке находился в Ипатьевском монастыре в Костроме. Об этом есть запись на обратной стороне первого листа.

Также были обнаружены и другие приписки, сделанные в этом монастыре. По мнению Н. П. Лихачева, рукопись относится примерно к 1425 году. Один из исследователей летописи А. А. Шахматов, говоря о происхождении списка, указывал на одну из северных областей Руси, скорее всего, в Пскове. Оригиналом, по его мнению, послужила южнорусская летопись.

Языковые особенности этот летописного свода до сих пор еще изучаются, однако есть свидетельства того, что рукопись могла быть написана в одной из западнорусских областей.

Основной отличительной особенностью Ипатьевского списка является то, что в Галицко-Волынскую летопись была внесена хронологическая сетка. Сличение с Хлебниковским списком позволило установить, что в первоначальной рукописи, с которой делался Ипатьевский список, хронологической сетки не было.

Копии Ипатьевского списка

В архивах хранятся две копии Ипатьевского списка. Одна рукопись, хранящаяся в Российском государственном архиве древних актов, выполнена на 346 листах, судя по одинаковому почерку, ее писал один человек. Запись сделана на голубой бумаге и датирована 1814 годом. На последнем листе есть запись, сделанная писцом:

С оригинала сего летописца переписывал коллежской регистратор Петр Большаков. Оной список сверял с оригиналом коллежский советник и кавалер Иван Ждановский.

На первом листе есть еще одна запись:

Сия летопись, Волынскою называемая, подарена в Библиотеку Архива 1816 года. А. Малиновский.

В библиотеке Российской академии наук хранится еще одна копия Ипатьевской летописи. Дата ее создания – 1819 год. Ее сделал археограф В. Г. Анастасович. В рукопись включены элементы Хлебниковского и Ермолаевского списков.

Хлебниковский список

Рукопись включает 386 листов. Ее владельцем некоторое время был купец П. К. Хлебников из Коломны. На переплете и на первом листе в филигранной технике выполнен герб города Ярославля. На первом листе списка перечислены князья, которые правили в Киеве до 1240 г., когда город взял Батый. В списке есть вставки чистых листов, которые имеют обозначение постраничной нумерации. На некоторых из них есть водяной знак рольной фабрики Мосолова, относящийся к 1750-м годам. В период с 1753-го по 1756 год на страницах было сделано много пометок. Часть из них оказалась срезана при переплетении, таким образом, список был переплетен после 1756 года.

Основную часть списка написали в конце 50-х — начале 60-х годов XVI в. Ее писал один писец, кроме одного небольшого фрагмента на 226-м листе. Рукопись была написана южнорусским языком и имеет типичные языковые особенности. На южнорусское происхождение указывают также приписки, сделанные уже в следующем столетии.

К XVII в. некоторые листы списка были утрачены, часть из них казалась перепутана. Вместо утерянных листов были добавлены новые, их переписывали с какого-то другого списка.

Содержание летописи

Первая часть Ипатьевского свода, ПВЛ, была известна ученым раньше. Однако события, описанные в этой летописи, относящиеся к 1118-1198 гг., имели большое значение для изучения того, как развивалась Русь на протяжении XII века.

Впервые оригинал Ипатьевской летописи был издан в 1843 году. Он включен во второй том «Полного собрания русских летописей». На основании анализа документов из Ипатьевской летописи ее использовали как основной источник при изучении политического развития Руси в XII веке, состава и размещения древнерусских городов в описываемый период, при перечислении князей рода Рюриковичей, которые правили в этот время, при изучении отношений между древнерусскими княжествами и приазовскими и причерноморскими кочевниками.

Также летопись включает в себя много материала, связанного с историей церкви. В летописи описывается положение церкви, которая представлена как отдельная организация, православное духовенство описывается как отдельная социальная группа.

Киевский свод летописи содержит много самой разной информации о Руси XII в. При этом часто изложены различные аспекты, относящиеся к одному и тому же сюжету. Некоторые фаты, изложенные в летописи, считаются редкими, их сложно найти в каких-либо других источниках.

Литературное наследие

В русском летописании много самых разных выражений, которые впоследствии стали русскими пословицами. Из Ипатьевской летописи можно привести хотя бы некоторые из них:

Когда Бог хочет наказать человека, то лишает его разума.

Лучше лечь костьми на родине, чем быть в почете на чужбине.

Один камень много горшков перебьет.

Войны без убитых не бывает.

Не в силе Бог, а в правде.

Таким образом, все это указывает на то, что Ипатьевская летопись может рассматриваться как исторический источник, сохранивший до наших дней информацию, касающуюся древнерусских князей, жизни людей, политических событий, внешней политики, политического и церковного устройства.

Источник