История о великом князе московском о чем
История о великом князе московском о чем
История о великом князе Московском: то, что слышали мы от достоверных людей, и то, что видели собственными глазами. Сокращенно излагая, написал я это, как сумел, из-за неотступной настойчивости многих
Много раз многие умные люди спрашивали меня с большой настойчивостью, как это могло случиться с таким прежде добрым и знаменитым царем, который столько раз ради отечества пренебрегал своим здоровьем, сносил беды, бесчисленные страдания и тяжелый труд в военных предприятиях против врагов христова креста и пользовался прежде у всех доброй славой. И каждый раз со вздохами и слезами я отмалчивался и не хотел отвечать. В конце концов постоянные расспросы принудили меня кое-что рассказать о том, что же все-таки произошло. И я отвечал им: «Если бы рассказывал я с самого начала и все подробно, много бы пришлось писать о том, как посеял дьявол скверные навыки в добром роде русских князей прежде всего с помощью их злых жен-колдуний. Так ведь было и с царями Израиля, особенно когда брали они жен из других племен». Впрочем, отложив все это, расскажу кое-что по существу дела.
А из мирских сановников препятствовал великому князю Семен, по прозваний Курбский, из рода князей смоленских и ярославских. О нем и святой жизни его не только там, в Русской земле, знают, но когда был в Москве, слышал и Герберштейн, знаменитый муж и великий посол императора, и рассказал в своей «Хронике», которую написал на латыни в славном городе Милане
(1).
Тогда зачат был наш теперешний Иван, и через попрание закона и похоть родилась жестокость, как сказал об этом Иоанн Златоуст в Слове о злой жене, начало которого; «Когда стали нам теперь известны праведность Иоанна и жестокость Ирода, потряслись утробы, вострепетали сердца, померкло зрение, притупился ум, ослабел слух» и так далее. И если великие святые учители ужасались, описывая то, что творили мучители со святыми, как нам, грешным, нужно ужасаться, сообщая о такой трагедии! Но все преодолевает повиновение, в особенности пали постоянной вашей настойчивости или неотступности.
А когда исполнилось ему семнадцать лет, эти же надменные сенаторы один вперед другого стали науськивать его и использовать его для мести в своей вражде. Вначале убили они храбрейшего стратега, влиятельного человека благородного происхождения по имени князь Иван Бельский, который был из рода литовских князей и находился в родстве с польским королем Ягайлой. Был он не только мужествен, но и большого ума и имел неплохой опыт в священном Писании.
А с ним вступил тогда в союз на пользу и общее благо один благородный юноша по имени Алексей Адашев. Царь в то время очень любил этого Алексея и находился с ним в согласии; был Алексей очень полезен всему государству и даже некоторыми чертами характера подобен ангелу. Если бы я все подробно рассказал о нем, людям невежественным и житейским это, пожалуй, показалось бы невероятным. Но если мы обратим внимание на то, что благодать святого Духа не за наши дела, но по изобилию щедрот Христа нашего украшает тех, кто верен Новому завету, то покажется это не чудесно, а только уместно, ибо творец всего даже кровь свою не пожалел пролить за нас. (. )
Примечания:
(1) Этот Герберштейн дважды приезжая в Москву как великий посол славного христианнейшего императора Карла с важными поручениями, прежде всего стараясь установить вечный мир между христианскими церквами и сплотить и подвигнуть и против поганых. И хоть был он искусен в благородных науках и занятиях, но с варварскими народами (из-за их закоренелых и грубых обычаев) он не смог довести до конца этого похвального предприятия.
Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI века / Пер. А.А. Алексеева. М„ 1986. С. 218-227.
Курбский Андрей: История о великом князе Московском (комментарии)
История о великом князе Московском
Подготовка текста и комментарии А. А. Цехановича, перевод А. А. Алексеева
«История о великом князе Московском» — один из значительнейших памятников русской публицистики второй половины XVI в., а также важнейший источник для русской историографии эпохи царствования Ивана Грозного.
В жанровом отношении «История» неоднородна. В ее составе можно выделить несколько стилистически отличных друг от друга частей — прежде всего единое сюжетное повествование об Иване Грозном, которое сам Курбский назвал «кроникой», и мартиролог погибших от рук тирана мучеников. Внутри же этих двух основных частей обнаруживаются еще более мелкие повести (например о взятии Казани, о Ливонской войне, о Феодорите Кольском и др.). Жанрово-стилистическая неоднородность сочинения, скорее всего, свидетельствует о том, что в окончательном виде оно сложилось из написанных в разное время, фактически не зависимых друг от друга отдельных частей. Впрочем, объединяются эти части одной темой — царствованием Ивана Грозного, и одной задачей — развенчать царя-злодея. «Кроника» была написана, вероятно, вскоре после получения Курбским Первого послания Ивана Грозного. В ней заметно стремление автора обосновать необходимость и оправдать свой отъезд из Московского государства. Объясняя эту необходимость с рациональной точки зрения, Курбский одновременно объясняет рационально (или старается объяснить) происходящие в стране события. Вторая часть произведения, в которой повествуется «о побиении боярских родов», в сущности, представляет собой мартиролог «новоизбиенных мучеников». Стиль повествования Курбского в этой второй части становится более экспрессивным, a характеристики царя более резкими и однозначными. В первой части он старался ограничиться констатированием фактов, а если и позволял себе оценки, то уравновешенные и в какой-то мере объективные; во второй же части он обрушивается на царя с суровыми упреками и обвинениями, называет его «сыном Сатаны», «дивом», апокалиптическим «зверем». Такое резкое изменение отношения к царю можно объяснить, вероятно, тем, что вторая часть «Истории» была написана уже в разгар опричного террора и отразила реакцию Курбского на политику царя. В окончательном виде «История» сложилась, скорее всего, в первой половине 70-х гг. и, по мнению некоторых исследователей, имела целью дискредитировать Ивана Грозного как претендента на польский престол во время бескоролевья в Речи Посполитой в 1573 г.
Создавая свое сочинение, Курбский обнаруживает великолепное знание Священного Писания, сочинений древних отцов церкви (что особенно будет заметно в его переписке с многочисленными корреспондентами). Текст сочинения свидетельствует также о знакомстве Курбского с такими источниками, как «русские летописные книги» (имеется в виду, скорее всего, «Летописец начала царства»), космографии, «Хроника» Сигизмунда Герберштейна.
«История» является важным этапом в развитии русской историографии. Она одной из первых знаменует собой ее переход к тематическому принципу разделения повествования в отличие от традиционного погодного. Отказ от погодного разделения повествования был характерен и для других сочинений того времени (например тот же «Летописец начала царства», «Казанская история»), но «История о великом князе Московском» отличается от других сочинений тем, что она подчиняется единой цели. Курбский не столько писал историю царствования Ивана Грозного, сколько стремился объяснить превращение Ивана в кровожадного тирана.
«История о великом князе Московском» написана на московском варианте церковно-славянского языка и включает в себя при этом большое число полонизмов и западнорусизмов, известных в обиходе жителей западнорусских областей. Многие из них не были знакомы великорусскому читателю, так что, возможно, уже сам автор снабдил их переводами-синонимами в самом тексте или на полях рукописи (глоссами). Часть таких пояснений добавлена переписчиками «Истории».
христианских сочинений. Поэтому обильное включение полонизмов в текст «Истории», вызванное известными историческими обстоятельствами, придает стилю произведения несколько макаронический характер. В этом отношении «История» напоминает и как бы предсказывает сходные по стилистике произведения Петровской эпохи.
Стилистическое своеобразие «Истории» было учтено и в какой-то мере воспроизведено на современном русском литературном языке. Именно поэтому слово «скарбии» (пол. skarb) переведено не «богатство», а «капитал»; слово «старожитный» (пол. starozythy) переведено не «древний», а «античный»; слово «зацный» (пол. zacny) переведено не «благородный», а «аристократический» и т. п. Подобным же образом пришлось перевести некоторые вычурные грецизмы, почти не известные другим литературным произведениям эпохи: так, слово «стратилатъ» в языке XVI в. занимает такое же возвышенное положение, как слово «стратег» в современном языке.
«печенегъ» из пол. pieczeniarz (от глагола рiес — печь, стряпать) переведено «прихлебатель» («клиент» в данном случае было бы слишком большой натяжкой), «место» из пол. miasto переведено нейтрально «город» и т. п.
Известно более 70 списков «Истории», существующих в четырех редакциях: Полной, Сокращенной, Краткой и Компилятивной. Более половины всех известных списков относится к Полной, наиболее близкой архетипу редакции. Самые ранние списки датируются первой половиной XVII в. Текст «Истории» публикуется по списку Полной редакции первой трети XVII в. (ГПБ, собр. Погодина, 1494) с исправлением нескольких испорченных или явно ошибочных мест по изданию Г. 3. Кунцевича (Сочинения князя Курбского. Т. I. Сочинения оригинальные (РИБ. Т. XXXI). СПб., 1914). Глоссы, помещенные на полях рукописи, издаются в древнерусском тексте и в переводе в подстрочных примечаниях. Соответствующие места текста имеют цифровые обозначения.
История о великом князе Московском»
Время окончания труда «История о великом князе Московском» датируется 1579 годом. Это был период создания царской опричнины, период опалы на неугодных, мятежных бояр, период общенародного страха перед «тираном».
Автор данного повествования приходился родственником первой жены Иоанна Грозного Анастасии Захарьиной. В благополучные спокойные годы, когда царь еще был женат первым браком, Курбский был близок к окружению Грозного, участвовал вместе с ним во многих военных походах, получал высшие государственные чины, т.е. являлся непосредственным свидетелем жизни царя. Поэтому его «Историю…» можно рассматривать как исторический документ. Но только лишь отчасти, т.к. он имел личные «счеты» с человеком, принесшим много зла его роду. Но об этом ниже.
В повествовании о Московском князе так же, как и в предыдущем произведении, раскрывается темный образ героя через обозначение основных вех его жизни.
К тому же сама Софья Палеолог (вторая жена Иоанна III) была племянницей последнего византийского императора Константина XI. А, как известно, Москва, приняв символы преемственности власти русских правителей от императоров Византии (шапку Мономаха и др.), сама стала, во-первых, великой самодержавной страной, а во-вторых, Третьим Римом, центром и оплотом православной веры. Этот союз еще более укрепил политические и духовные связи двух держав.
Можно предположить, что этот второй сын был как бы последним шансом для исправления духовного выбора супругов, но они ему не вняли и «воронка» завернулась еще сильнее.
Далее идет уже описание судьбы и деяний самого Иоанна IV.
Автор пытается понять, почему вдруг из доброго и мудрого царя, коим в начале своего царствования был Иоанн IV (до своей болезни в 22-летнем возрасте и несколько лет после нее), он превратился в такого жестокого тирана, коим он оставался до самой своей смерти. Ответ он видит, прежде всего (по данным исследователей «Истории…»), в раннем сиротстве и воспитании будущего царя злыми боярами и льстивыми советниками. Вторая причина, как мы уже разобрали, заключается в запуске механизма «злой судьбы» через накопление зла в роду.
В конце «Истории о Великом князе Московском» Курбский дает пророчество относительно будущей кончины «нечестивого царя». Он грозит ему вечным адом и геенной огненной: «…кольми паче кровьми християнскими оплывающии ищезнут воскоре со всем домом!» И действительно, царствующий московский род закончился на детях Иоанна Грозного. Случился закономерный коллапс.
Несчастная»
Качественно новый тип героя рассматривается в повести И.С. Тургенева «Несчастная».
Во время написания Тургеневым «Несчастной» в обществе преобладали антисемитизм и насмешливое отношение к евреям (см. творчество Гоголя, Пушкина, Лермонтова, Тургенева с ранним рассказом «Жид»). Оно и понятно: евреям ни на Руси, ни где-либо еще никогда спокойно жить не давали. Причина этого имеет евангельские истоки: у Понтия Пилата при осуждении Иисуса Христа еврейскими старейшинами, как говорит Евангелие от Матфея, «весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших». Последствия этих необдуманных слов проявили себя почти через сорок лет через полное уничтожение Иерусалима. С тех пор евреи так и не вернули себе своей Родины, о чем говорят последние военные конфликты в Секторе Газа…
Но Тургенев в своей повести первый раз применил нетривиальное отношение к вопросу еврейства: здесь главная героиня, еврейка, несет в себе положительный образ. Над Сусанной, над ее матерью и дедом, как и над другими евреями, висит проклятие всего рода. В доме у автора, незадолго до своей смерти, она говорит слова, пронесенные через все столетия: «О, бедное, бедное моё племя, племя вечных странников, проклятие лежит на тебе!» архетип антихрист повесть тургенев
Все детство нашей героини, наполненное тоской, унынием и душевным холодом, проходит в доме человека, который ей неприятен, которого она боится, который впоследствии оказывается ее отцом. Но все его отцовство заключается в том, что он (руководствуясь чувством долга) дает m-le Suzon образование и «дает целовать руку». Дочерью и наследницей он ее так и не признал.
Остается непонятным лишь одно: какие «силы» и цели двигали автором, когда он создавал столь мрачное и депрессивное произведение?
Иуда Искариот»
Сам Андреев, будучи совершенно неверующим человеком, пытается понять свое отношение к герою. Поначалу ему противен Иуда, он не любит предательства. Автор рисует довольно страшный портрет: «Голос имел переменчивый: то мужественный и сильный, то крикливый, как у старой женщины, ругающей мужа, досадно-жидкий и неприятный для слуха, и часто слова Иуды хотелось вытащить из своих ушей, как гнилые, шероховатые занозы. Короткие рыжие волосы не скрывали странной и необыкновенной формы его черепа: точно разрубленный с затылка двойным ударом меча и вновь составленный, он явственно делился на четыре части и внушал недоверие, даже тревогу: за таким черепом не может быть тишины и согласия, за таким черепом всегда слышится шум кровавых и беспощадных битв. Двоилось также и лицо Иуды: одна сторона его, с черным, остро высматривающим глазом, была живая, подвижная, охотно собиравшаяся в многочисленные кривые морщинки. На другой же не было морщин, и была она мертвенно-гладкая, плоская и застывшая, и хотя по величине она равнялась первой, но казалась огромною от широко открытого слепого глаза, покрытого белесой мутью. В разговорах с учениками он то молчалив, то чрезвычайно добр и радушен, что даже пугает многих его собеседников».
Но Л. Андреев не стал вдаваться в такие подробности, он только вкратце говорит о родителях Искариота его собственными словами: «А кто был мой отец? Может быть, тот человек, который бил меня розгой, а может быть, и дьявол, и козел, и петух. Разве может Иуда знать всех, с кем делила ложе его мать? У Иуды много отцов, про которого вы говорите?»
И апокрифическая версия, и версия Андреева говорят об одном: Иуда не был желанным, любимым ребенком, он не был ребенком, данным как благословение Божье, это «отпрыск», брошенный своими родителями. Это наложило отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Он и сам, жалея и плача о себе, говорит: «Никто не любит бедного Иуду». Его слова, кстати, пересекаются со словами Сусанны из повести «Несчастная», где она тоже говорит о себе: «Но ведь меня никто не любил»…
Христос умер. Иуда от своей любви лишился рассудка, как лишаются его люди, демонически одержимые какой-то идеей. Вечно гонимый, без пристанища, сам никем никогда не любимый, готовый на убийство любимого Учителя, лишь бы обладать им единолично. Иуда и не знал, что любовь не возводит на крест любимого человека, любовь доверяет полностью, не сомневаясь в истинности, любовь не унижается, не врет, не предает, она всеобъемлюща.
Это жизнь того Иуды, которого представлял себе Андреев, которого он принимал и понимал.
Сураз»
Последним рассматриваемым произведением будет рассказ В. Шукшина «Сураз».
Отличие Спиридона Расторгуева от всех остальных героев нашей работы заключается в том, что его рождение не было омрачено ненавистью, страшным грехом (как у Иоанна Грозного по Курбскому или как у Святополка), чистой похотью, другим темным чувством. Был грех блуда, но он был какой-то глупый, бестолковый. Спирькина мать любила его отца, пусть он был просто проходимцем, но она любила его и даже тогда, когда он бросил ее: через ненависть (как ни парадоксально, но вполне по-русски!), через обиду, через страдание. Но воспитывая сына без отца, так и не поняв своей ошибки, не образумившись, она, сама того не желая, воспитала Спирю точной копией его «заготовителя». И еще потом удивлялась, с чего это он «был вылитый отец, даже характером сшибал, хоть в глаза не видал его!»
Кульминацией произведения можно считать вторую встречу Спиридона с Сергеем Юрьевичем, мужем соблазненной нашим героем Ирины Ивановны. Обманутый муж застает жену с любовником, избивает его, а тот, в свою очередь, обещает отомстить за унижение и побои. Далее следуют первые мысли о самоубийстве, планирование мести, несостоявшееся убийство обидчика и т.д. И вдруг, неожиданно, Спиридон Расторгуев решается на самоубийство. Эти мысли приходят к нему действительно неожиданно. Читатель ожидает чего угодно, но не этого. Но на самом деле все здесь логически верно. Почему?
Курбский А. История о великом князе Московском
ОГЛАВЛЕНИЕ
История о великом князе Московском, которую слышал от достоверных людей и сам своими глазами видел, в сокращенном виде по возможности нашей сколько мог прилежно написал по просьбам многих
ГЛАВА I
ЮНОСТЬ ИОАННА (1534—1552)
Предисловие автора. Развод великого князя Василия III с Соломонией. Гнев его на Вассиана, Семена Курбского и Максима Грека. Рождение Иоанна. Воспитание его. Бедствия княжества. Убийство князей Ивана Вельского, Андрея Шуйского, Ивана Кубенского, Ф. и В. Воронцовых, Ф. Невежи, М. Трубецкого, Ивана Дорогобужского и Федора Овчины. Пожар Москвы. Народное возмущение. Убийство князя Юрия Глинского. Воздействие на Иоанна его духовника Сильвестра и А. Адашева. Избранная рада
Соломония была насильно пострижена в 1526 г. под именем Софьи; вначале она находилась в Каргопольском монастыре, а затем была переведена в Покровский Девичий Суздальский монастырь, где и скончалась в 1542 г.
Значительную роль в разработке социально-политической программы нестяжания сыграл Вассиан Патрикеев (в миру Василий Иванович). Точных сведений о биографии В. Патрикеева не сохранилось. Родословие князей Патрикеевых возводится к великому князю Литовскому Гедимину. Его отец Иван Патрикеев служил наивысшим воеводой» при московском дворе, а затем возглавлял судебную колле-11110 в Боярской думе. В.И. Патрикеев (по прозванию Косой) также выполнял военные и дипломатические обязанности. В 1495 г. он был пожалован чином боярина. В 90-х гг. XV в. он вместе с отцом участвовал в деятельности Судебной коллегии. В 1499 г. князей Патрикеевых постигла опала, в результате которой В.И. Патрикеев был пострижен в монахи под именем Вассиана и сослан в Кирилло-Белозерский монастырь. Здесь он увлекся учением Нила Сорского о нестяжании и личном самоусовершенствовании («умном делании»). В открытую публицистическую полемику вступил в 1503 г. В 1505 г. Василий Ш снимает опалу со старца Вассиана и последний переезжает в Москву и поселяется в столичном Симонове монастыре. В 1517г. завершает главный труд своей жизни — Кормчую книгу (Собрание церковных правил). Затем происходит разрыв отношений с великим князем, поводом к которому послужило несогласие Вассиана с разводом Василия Ш. В 1531 г. Вассиана судит Соборный суд, якобы за «извращение церковных правил», допущенное им в Кормчей книге. Судное дело Вассиана дошло до нас в неполном списке. Никаких сведений о его дальнейшей судьбе не сохранилось, кроме известия Курбского о том, что он был послан в заточение в Иосифо-Волоколамский монастырь, где его «уморили презлые иосифляне».
Перу Вассиана атрибутированы следующие произведения: «Собрание некоего старца», «Ответ Кирилловских старцев», «Слово ответно», «Слово о еретиках», «Прение с Иосифом Волоцким». См.: Вассиан Патрикеев и его сочинения. М.; Л., 1960.
О Семене Курбском см. подробно коммент. 12 к вступительной статье.
О Максиме Греке см. подробно коммент. 14 к вступительной статье.
См.: Прит. 12:10. «Праведный печется о жизни скота своего, сердце же нечестивых жестоко».
Синклит — высший государственный совет при византийских императорах.Под синклитом Курбский, как и другие его современники, понимал высший совет-ный орган при государе, членов которого он называл синклитиками. Иван Тимофеев, например, называл синклитом Боярскую думу; Курбский — правительство царя Ивана IV.
Практически во всех произведениях A.M. Курбский употребляет слово «ласкатели» в значении «льстецы». И.И. Срезневский в «Материалах для словаря древнерусского языка» приводит слово «ласкавец» в значении «льстец»; «ласкаво — льстиво». (См.: Т. 2. Стб. 10.)
Вельские — выходцы из Литвы. Федор Вельский в 1482 г. перешел на службу к Ивану Ш. Его сын, Иван, в 1522 г. был пожалован боярским чином. При ВасилииШ был одним из влиятельнейших вельмож. В 1542 г. при Иване IV впал в немилость и был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь, где и был убит. Отмечен в Синодике. (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 359.)
Иван Кубенский, троюродный брат царя Ивана IV, а также князья Федор и Василий Воронцовы были казнены по доносу дьяка Захарова. «И того же лета на Коломне по дьяволову действу оклеветал ложными словесы Василей Григорьев сын Захарова Гнильевской великому князю, и князь великий с великие ярости положил на них свой гнев и опалу по его словесам, что бяше тогда у великого государя в приближении. И веле казнити князь великий Ивана Кубенского, Федора Воронцова Василия Михайлова сына Воронцова же, отсекоша им главы месяца июля в 21, в субботу». (См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 448; Т. 34. С. 180.)
Иван Дорогобужский — потомок великого тверского князя Михаила Яросла-вича. Род Дорогобужских пресекся со смертью князя Ивана. Его отец и дед погибли в боях при взятии Казани. (См.: Устрялов Н.Г. Сказания князя Курбского. Т. 1.С. 230.) В Синодике не упоминается. (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 378.)
Федор Овчина, сын фаворита Елены Глинской Ивана Федоровича Овчины Оболенского, был казнен Иваном IV, о чем имеется упоминание в Родословной книге. (См.: Устрялов Н.Г. Сказания князя Курбского. Т. 1. С. 230.) В Синодике не упоминается.
Андрей Курбский здесь имеет в виду народы, населявшие Казанское ханство: татар, чувашей, черемисов, вотяков и башкир.
Царь удалился тогда в село Воробьеве. «А после пожару стоял князь в своем селе Воробьево и с своею царицею великой княгиней Анастасией) и з братом своим Егорием Васильевичем, и с бояре». (См.: ПСРЛ. Т. 34. С. 183.)
Сильвестр — священник Благовещенского собора Московского Кремля, духовник молодого царя Ивана IV. В Царственной книге Сильвестру дана следующая характеристика: «В то время был при придворной Благовещенской церкви на сенях некий священник Сильвестр, родом новгородец. Сильвестр был у государя в великом жалованьи и в совете духовном и думном, все мог, все ему повиновались, и никто не смел ни в чем ему противиться из-за царского жалованья, так что он указывал митрополиту, епископам, архимандритам, игуменам, монахам, священникам, боярам, дьякам, приказным людям, воеводам, детям боярским и всяким людям; кратко говоря, всеми делами и властью святительской и царской он распоряжалсяи никто не осмеливался что-либо сказать или сделать не по его велению. Отправляя святительскую власть, как царь и святитель, он только не имел имени, внешности и престола царского и святительского, а был попом, но всеми всегда почитаем и со своими советниками владел всем». (См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 524.)
В 1553 г. попал в опалу, а в 1560 г. добровольно удалился в Кирилло-Белозерский монастырь; затем в 1560/61 г. был сослан в Соловецкий монастырь, где и умер до 1578 г. (См.: Зимин А.А. И.С. Пересветов и его современники. М., 1958. С. 49.)
В другой рукописи — «Антонов огонь».
ГЛАВА II. ПОКОРЕНИЕ КАЗАНИ (1552)
Курбский рассказывает здесь о первом походе на Казань в 1550 г., когда в результате погодных условий поход не увенчался успехом. В Царственной книге это событие отмечено так: «. ино пришло в то время аерное нестроение (аер — воздух, атмосфера. См.: Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб, 1883. Т. 1. Стб. 7), ветры сильные и дожди великие, и мокрота немеренная и вперед ко граду приступать с мокротою не возможно и ис пушек и ис пищалей стреляти не мочно. И великий князь стоял у города 11 дней, а дожди по все дни быша. И царь великий, видя такое нестроение, пошел от града Казани прочь, во вторник на Соборной недели, февраля 25. » (См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 461.)
Летописцы отметили, что в 7059 г. (1551) Иван Васильевич, готовясь к новому походу на «безбожных казанских татар», поставил в устье реки Свияги новый город — Новгород Свияжский, устроив в нем «церкви и христианам жилища». Город покроен на круглой горе «промежь Щучья озера и Свияги-реки». Строился тот город, по свидетельству летописца, четыре недели, частью он был привезен готовым по Волге, а другую часть (половину) «дети боярские своими людьми тотчас сделали». (См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 465-466.)
Здесь Курбский описывает события довольно точно. В летописи также отмечено, что как только царь получил известие о походе «крымских людей на Тульские места», то он поручил «идти на Тулу с Коширы правой руке боярину и воеводе князю Петру Михайловичу Щенятеву, да воеводе Андрею Михайловичу Курбскому. ». (См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 486.)
Река Барыш, другое название — Сарыш.
Предки нынешних мари горных (в отличие от Черемисы Луговой).
Здесь в значении «воеводы».
Князь Юрий Иванович Пронский-Шемякин из рода князей рязанских от колена Глеба Ростиславича Рязанского. Князь Федор Львов Троекуров из поколениякнязей ярославских. (См.: Устрялов Н.Г. Сказания князя Курбского. Т.1. С. 240.)
Здесь имеются в виду мортирные орудия.
Карачи (тат.) — командиры.
Князь Александр Борисович Горбатый принадлежал к верхушке правящего боярства. По родословию он восходил к суздальскому князю Ярославу Всеволодовичу, великому князю Владимирскому. Отец князя Александра был воеводой в Коломне, а затем в Новгороде. Сам князь Александр в воеводах упоминается с 1538 г. В 1544 г. возведен в достоинство боярина. После взятия Казани царь назначил его своим наместником. Казнен в 1565 г. «Toe же зимы (1565) февраля месяца повеле царь и великий князь казнит смертною казнию за великие изменные дела боярина князя Александра Борисовича Горбатого, да сына его князя Петра, да окольничего Петра Петрова сына Головина, да князя Ивана сына Сухово-Кашина, да князя Дмитрия княж Андреева сына Шевырева». (См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 395.) О казни князя Александра Горбатого имеются сведения и у И. Таубе и Э. Краузе: «Александр Горбатый, коего дочь была за князем Иваном Мстиславским, обезглавлен вместе со своим пятнадцатилетним сыном в 1566 г.». (См.: Послания Иоганна Таубе и Элерта Краузе//Русский исторический журнал. 1922. № 8. С. 31.)
Князь Семен Михайлович Микулинский, потомок великого князя Михаила Александровича Тверского, пожалованный в бояре в 1548 г. Под Казанью был одним из главных героев. (См.: Устрялов КГ. Сказания князя Курбского. Т. 1. С. 242.) В летописи упоминается в качестве члена Боярской думы. (См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 238.)
Н. Устрялов полагает, что Курбский в данном случае ссылается именно на Царственную книгу, где наиболее подробно дано описание всех казанских походов и непосредственно казанской осады и взятия города.
Обызы, сеиты, молны — воины, муллы и чиновники.
Имипдеши — «сиречь мамичи яж бывает питаеми единем сосцом с царским стронем» — по-ввдимому, здесь употреблено в значении «молочные братья». (Примечание А.М. Курбского.)
Храбрость и мужество Курбского не вызывали сомнения у современников. Летопись многократно отмечала его подвиги, и в частности те события, о которых он здесь рассказывает, также значатся в летописи (Царственной книге): «Князь Андрей Михайлович, выеде из города и вслед на конь и гна по них; они же его с коня сбив и его секоша множество и поипрша по нем за мертвого многие, но Божьим милосердием последи оздоровел». (См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 513.)
Пискаревский летописец подтверждает это событие: «Князя Андрея Курбского збили с коня, изсекли больно, едва исцеле». (См.: ПСРЛ. Т. 34. С. 303.)
С Вассианом Топорковым беседа состоялась в монастыре на Якроме близ Дмитрова.
ГЛАВА III. ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОСКВУ
Шурин — брат жены. В данном случае речь идет о братьях царицы Анастасии: Даниле и Никите Романовичах.
Летопись сообщает, что «в среду третьей недели поста, 1 марта дня (1563) разболелся царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии, и бысть болезнь еготяжка зело, и людей звавше, и такс бяше болев, яко многие чаяти: к концу приближается». (ПСРЛ. Т. 13. С. 523.) Государев дьяк Иван Михайлов напомнил царю онеобходимости составления завещания (духовной). Государь ответил, что у неговсе готово, и потребовал привести всех бояр к крестному целованию «на царевичево Дмитрия имя». Между боярами возникли разногласия, и некоторые из них нехотели целовать крест младенцу Дмитрию («пеленочнику»), так как опасались засилья родственников царицы — Захарьиных. Была выдвинута кандидатура царского двоюродного брата Владимира Андреевича: «хотели его на государство, а царевича князя Дмитрея для младенчества на государство не хотели». Однако какие-томоменты в поведении Владимира Андреевича и его матери Ефросиньи не понравились боярам, и летописец сообщает, что «бояре начата от них беречься и Владимира Ондреевича к государю часто не почали попущати». Протопоп Сильвестр вданной ситуации поддерживал князя Владимира Андреевича и «оттоле бысть вражда межи бояр и Силиверстом». По свидетельству летописца, после обвиненийИвана IV своим боярам «а не служити которому государю в пеленицах, тому государю тот и великому не захочет служити», крестное целование младенцу Дмитриювсе-таки состоялось. (ПСРЛ. Т. 13. С. 523.)
О Максиме Греке подробно см. коммент. 14 к вступительной статье.
Израиль по религиозной традиции считался богоизбранной землей, народ которой предпочтен Богом. В русской литературе название этой страны часто употребляется как синоним русского государства — оплота православия, над которым также простирается Божественная десница. Курбский часто пользуется этим приемом, называя в этом смысле Россию Новым Израилем.
Иван IV совершал свой «Кириллов езд» в мае—июне 1553 г., и его в этой поездке в числе приближенных лиц сопровождал и Курбский. Иван IV не послушался совета старца Максима Грека, отговаривавшего от поездки и даже угрожавшего ему гибелью новорожденного младенца Дмитрия.
Царевич Дмитрий действительно погиб из-за небрежности няньки, которая оступилась на сходнях через реку Шексну, и уронила младенца Дмитрия в воду.
Песношский монастырь расположен недалеко от г. Дмитрова на реках Яхроме и Песноше.
О Вассиане Топоркове известно, что был он епископом Коломенским. 2 июня1542 г. митрополит Макарий свел его с престола, поставив на Коломенскую епископию Феодосия, Вассиан был отправлен в Песношский монастырь, где и доживал свои дни. По идеологической ориентации был ярым иосифлянином. На Соборе1560 г. в числе обвинителей Сильвестра и Адашева, очевидно, был и Вассиан Топорков.(См.: Зимин А.А. И.С. Пересветов и его современники. С. 48—52,73,79,100,172.)
См.: Ис 14:12-14. «Как упал ты с неба, денница, сын зари! Разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: взойду на небо, выше звезд Божеских вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему».
Фосфорос (греч.) — Сатана, Люцифер. См.: Русская историческая библиотека.
См 2 Пар 24,1-25. «Гнев Господень опять возгорелся на Израильтян, И возбудил он в них Давида сказать: пойди, исчисли Израиля и Иуду. И сказал царь Иоаву военачальнику, который был при нем: пойди по всем коленам Израилевым (и Иудиным) от Дана до Вирсавии, и исчислите народ, чтобы мне знать число народа. и пошел Иоав с военачальниками от царя считать народ Израильский. и обошли всю землю и пришли через девять месяцев и двадцать дней в Иерусалим. И подал Иоав список переписи царю; и оказалось, что Израильтян было восемьсот тысяч мужей сильных, способных к войне, а Иудеян пятьсот тысяч. И вздрогнуло сердце Давидово после того, как он сосчитал народ. И сказал Давид Господу: тяжко согрешил я, поступив так; и ныне молю Тебя, Господи, прости грех раба Твоего, ибо крайне неразумно поступил я. Когда Давид встал на другой день утром, то было слово Господа к Гаду — пророку, прозорливцу Давида: пойди и скажи Давиду: так говорит Господь: три наказания предлагаю я тебе; выбери себе одно из них, которое свершилось бы над тобою. И пришел Гад к Давиду и возвестил ему и сказал ему: избирай себе, быть ли голоду в стране твоей семь лет, или чтобы ты три месяца бегал от неприятелей твоих и они преследовали тебя, или чтобы в продолжение трех дней была моровая язва в стране твоей? Теперь рассуди и реши, что мне отвечать Пославшему меня. И сказал Давид Гаду: тяжело мне очень; но пусть впаду я в руки Господа, ибо велико милосердие Его; только бы в руки человеческие не впасть мне. [И избрал себе Давид моровую язву во время жатвы пшеницы.] И послал Господь язву на Израильтян от утра до назначенного времени; и началась язва в народе и умерло из народа, от Дана до Вирсавии, семьдесят тысяч человек. И простер Ангел (Божий) руку свою на Иерусалим, чтобы опустошить его; но Господь пожалел о бедствии и сказал Ангелу, пожиравшему народ: довольно, теперь опусти руку твою. Ангел же Господень был тогда у гумна Орны Иевусеянина. И сказал Давид Господу, когда увидел Ангела, пожравшего народ, говоря: вот, я согрешил, я, пастырь, поступил беззаконно; а эти овцы, что сделали они? Пусть же рука твоя обратится на меня и на дом отца моего. И пришел в тот день Гад к Давиду и сказал: иди, поставь жертвенник Господу на гумне Орны Иевусеянина. И пошел Давид по слову Гада (пророка), как повелел Господь. И взглянул Орна и увидел царя и слуг его, шедших к нему, и вышел Орна и поклонился царю лицом своим до земли. И сказал Орна: зачем пришел господин мой, царь, к рабу своему? Исказал Давид: купить гумно для устроения жертвенника Господу, чтобы прекратилось поражение народа. И сказал Орна Давиду: пусть возьмет и вознесет в жертву господин мой, царь, что ему угодно. Вот волы для всесожжения и повозки и упряжь воловья на дрова. Все это, царь, Орна отдает царю. Еще сказал Орна царю:Господь Бог твой да будет милостив к тебе. Но царь сказал Орне: нет, я заплачу тебе, что стоит, и не вознесу Господу Богу моему жертвы, взятые даром. И купил Давид гумно и волов за пятьдесят сиклей серебра. И соорудил там Давид жертвенник Господу и принес всесожжения и мирные жертвы. И умилостивился Господь над страною, и прекратилось поражение Израилево».
См.: 2 Пар 12:2-7. Ровоам — сын библейского царя Давида, который воцарился после смерти отца. «Когда царство Ровоама утвердилось и он сделался силен, тогда оставил Закон Господень, и весь Израиль с ним». Из-за такого его поведения Израиль едва не погиб от нашествия египтян и был спасен только в результате смирения и покаяния как самого царя, так и его народа. Увидев это, Господь сказал: «Не истреблю их и вскоре дам им избавление и не прольется гнев мой на Иерусалим
См.: Исх 14:15-16. Здесь Курбский вспоминает библейский рассказ о том, как вывел Моисей израильтян из египетского плена, и, в частности, о том, как Господь помог ему «разделить море»: «И сказал Господь Моисею: что ты вопиешь ко Мне? Скажи сынам Израилевым, чтобы они шли, а ты подними жезл свой и простри руку твою на море, и раздели его, и пройдут сыны Израилевы среди моря по суше. »
См.: 1 Пар 4:40-43. В данном случае Курбский имеет в виду текст, в котором говорится о том, как «во дни Иезекии царя Иудейского перебили кочующих и оседлых. истребили их навсегда и поселились на месте их. сыновья Ишия были во главе их и побили уцелевший там остаток Амаликитян и живут там до сего дня».
Дионисий Ареопагит — первый афинский епископ, живший в I в. н.э. Емуприписывалось авторство ряда трактатов, но еще в средние века было установлено, что под именем Ареопагита эти трактаты были написаны неизвестным автором (Псевдоареопагитом) значительно позднее, приблизительно во второй половине V в. н.э. В первой половине ГХ в. Эриугена перевел их на латинский язык. Эти трактаты оказали большое влияние на развитие религиозной и общественно-политической мысли в средние века и эпоху Возрождения.
О Шереметеве см. подробно коммент. 3 к гл. VII.
Без ясных дней. Дано пояснение в примечаниях автора по другим спискам, приводимым в разночтениях Н. Устряловым. (См.: Устрялое Н.Г. Сказания князя Курбского. T 1.С. 60.)
Сведения Курбского подтверждаются. Река Уржумка впадает в Вятку с правой стороны; Меша, или Мюрша, — в Каму. Разряды свидетельствуют об участии А.М. Курбского в этом походе. (См.: Устрялов Н.Г. Сказания князя Курбского. Т. 1. С. 248.)
Изюм-Курган — название переезда Северного Донца при устье реки Изюм, под Харьковом. (См.: Устрялов Н.Г. Сказания князя Курбского. Т. 1. С. 71.)
Великим перевозом называлась переправа на Северном Донце, находившаяся напротив устья реки Бахмут. (См.: Устрялов Н.Г. Сказания князя Курбского. Т. 1. С. 71.)
Здесь Курбский опять говорит словами Писания, ибо у пророка Исайи (5:8) сказано: «Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так, что другим не останется места, как будто вы одни поселены на земле».
ГЛАВА IV. ЛИФЛЯНДСКАЯ ВОЙНА (1554 — 1560)
В 1487—1497, а также 1500—1503 гг. были русско-литовские войны, причины которых заключались в переходе черниговско-северских князей со своими владениями к князю Московскому. В те годы к Русскому государству отошел целый ряд городов с прилегающими к ним землями: Чернигов, Новгород-Северский, Гомель, Брянск и др. Воспользовавшись ситуацией, в 1500 г. литовские войска вторглись в псковские земли, однако потерпели сокрушительное поражение вблизи г. Юрьева (Дерпта). В 1503 г. Иван Ш заключил шестилетнее перемирие с великим князем Литовским, по которому союзник Литвы — Ливонский орден— обязывался в дальнейшем не чинить препятствий торговле России с Западом и за владение Юрьевской землей, принадлежавшей ранее киевским князьям (Юрьев был построен Ярославом Мудрым в 1030 г. и назван в честь его христианского имени), платить Московскому государству вечную дань. Поводом объявления войны Иван IV посчитал именно несоблюдение условий договора 1503 г. Литовские власти препятствовали западноевропейской торговле Русского государства, всячески задерживая проезд через их территорию приглашенных в Москву мастеров и купцов. Переговоры Ивана IV об уплате дани (она называлась юрьевской данью) успеха не имели. Ливонские представители явились в Москву без дани и не обнаружили намерения ни погашать долг, ни уплачивать его в дальнейшем. Иван IV посчитал последующие переговоры бесполезными и, воспользовавшись ситуацией, объявил войну. В январе 1558 г. русские войска перешли границу и началась длительная Ливонская война (1558—1583). Военные действия открылись с захвата территорий государств Ливонской конфедерации (Ливонский орден, Рижское архиепископство, Дерпт-ское, Эзельское, Викское и Курляндское епископства). С 1558 г. Российское государство воюет с Ливонией, с 1561 г. с Польско-Литовским государством и Швецией (земли Ливонии представляли большой интерес для всех соседей этих территорий). В 1558 г. русские войска захватили Нарву и Дерпт. В 1559 г. по настоянию А.Ф. Адашева было достигнуто перемирие, во время которого Ливония заключила соглашение с польским королем Сигизмундом Ш. По этому соглашению Ливонский орден и Рижское архиепископство попали под протекторат Польши (1559). В том же году магистр Ордена (В. Фюрстенберг) был смещен и заменен новым магистром пропольской ориентации Т. Кетлером (он впоследствии перешел в лютеранство и стал первым герцогом Курляндского герцогства). В 1560 г. русские войска одержали ряд крупных побед, были взяты г. Мариенбург (Алускне), Феллин, где хранилась казна Ордена. Преграждавшая путь к Феллину орденская армия была разбита под Эрмесом (Эргемс), а бывший магистр Фюрстенберг пленен. Орден прекратил существование (1560), часть его земель (северная Эстония) отошла Швеции, остальные земли—Польше (Виленский договор 28.11.1561).
В 1563 г. русские войска взяли Полоцк, а в следующем году князь Курбский бежал в Литву (апрель 1564 г.). В 1569 г. произошло объединение Королевства Польского и Великого княжества Литовского в Речь Посполитую (по Люблинской унии). В период с 1573 по 1577 г. русские войска одержали ряд крупных побед, ими были взяты г. Вейсенштейн (Пайду), крепость Пернов (Пярну), сильно укрепленный замок Венден (Цесис) — бывшая резиденция магистра Ливонского ордена.
Однако далее ситуация для России сложилась крайне неблагоприятно, особенно с приходом к власти в Польше нового короля СтефанаБатория (1576). Уже в 1579 г. его агрессивная политика по отношению к России проявилась в полной мере — им были захвачены ряд исконно русских городов (Полоцк, Великие Луки и т.д.). В 1581—1582 гг. Баторий предпринял попытку взять Псков, но неудачно.
В этот же период активизировала свою деятельность Швеция — ей удалось захватить Нарву и Корелу. Московское государство, переживавшее опричнину, что сильно сказалось на его обороноспособности, не смогло организовать достойный отпор, и правительство сочло необходимым прекратить войну.
Были подписаны перемирия на крайне невыгодных условиях: в 1582 г. — перемирие в Яме Запольском с Польшей, по которому Россия признавала Полоцк и все ливонские земли за Польшей; в 1583 г. — Плюсское перемирие со Швецией, по которому г. Ям, Копорье, Нарва, Ивангород отходили Швеции. Россия потеряла эти территории на много десятилетий. Ливонская война закончилась полным ее военным поражением.
Летопись свидетельствует, что князь Андрей действительно с первых дней войны был на театре военных действий. Так, в начале войны Иван IV поручил «воеводам Шуйским и князю Ондрею Михайловичу Курбскому промышлять над иными немецкими городами» и затем более подробно: князю Петру Ивановичу Шуйскому и боярину Василию Семеновичу Серебряному «велел быти на пять полков: в большом полку князь Иван Петрович Шуйский, да воевода князь Федор Иванович Троекуров, да в большом полку с князем Петром Ивановичем воевода Ондрей Иванович Шеин; в передовом полку боярин князь Ондрей Михайлович Курбский да воевода Данило Федорович Адашев. » Так что здесь сведения Курбского документально точны. (См.: ПСРЛ. Т. 7. С. 299—300.)
«В лето 7085 года (1577) ходи государь и великий князь Иван Васильевич всея Руси со многою силою в Немецкую землю и взял по Двине многие городы Кукноси Кесь и Владимирец, и иные городы многие. (См.: ПСРЛ. Т. 7. С. 302.)