какие картины принадлежат перу м чюрлениса
Музыка на мольберте. Микалоюс Константинас Чюрлёнис — литовский художник и композитор
Земля и море, таинственные водные глубины и сияние солнца, сказочные поверья и народные предания — всем этим наполнены живописные и музыкальные творения великого литовского художника и композитора —
Микалоюса Константинаса Чюрлёниса.
Его работы, порой, непонятны. Но, скорее они просто непривычны и дают простор нашему воображению. Творчество Чюрлёниса — это величественный гимн природе, гимн жизни, гимн солнцу.
Если вам хоть однажды довелось соприкоснуться с картинами Чюрлёниса, вы, несомненно, отметили на сколько они музыкальны. Чтобы убедиться в этом, достаточно провести параллель между трактовкой музыкальных терминов и тем, что несёт в себе живопись художника. И многое в его творениях сразу становится очевидным.
Наиболее характерной картиной Чюрлёниса для иллюстрации сказанного является ФУГА. Удивительный ритм ёлочек, нанизанных на изящную канву, символизирует ноты. Отражаясь вертикально, они аллигорически напоминают нам перекликающиеся в верхнем регистре темы-повторения. В музыке Средневековья форма фуги зарождалась именно из техники имитации, когда один и тот же мотив повторялся несколько раз, начинаясь от разных нот. Ниже — продолжение музыкального повествования, напоминающее своими тёмными волнами крепкий бас, созданный в поддержку всему многоголосию в нижнем регистре. Учитывая тот факт, что фуга была частью месс и ораторий, которые в свою очередь являлись именно литургическими произведениями, здесь можно разглядеть и символические очертания молящихся ангелов со свечами. Чюрлёнис, прекрасно владея техниками музыки и живописи, мастерски синтезирует эти два вида искусства. Уплотняя музыкальные звуки в живописные посредством пластических форм, он создаёт на полотне законченную гармонию — загадочную и утончённую.
Тема многоголосия, полифонии была очень близка Чюрлёнису. С самого раннего детства Кастукас освоил игру на органе и мог даже замещать своего отца во время воскресной службы. Его творческий путь начинался именно с музыки. После проявления ярких способностей, он был зачислен в школу князя Михаила Огинского — внука известного композитора, подарившего в 1794 году миру прекрасный Полонез «Прощание с Родиной». В этой школе и оркестре князя и развивалась профессиональная деятельность Чюрлёниса, как музыканта. Чуть позже он закончил Варшавский музыкальный институт и отправился в Лейпциг в консерваторию. Но, лишившись после смерти князя его стипендии, Чюрлёнис был вынужден вернуться в Варшаву.
С этого момента в его жизнь навсегда входит живопись, к которой он и раньше имел большую тягу. Работы Чюрлёниса после завершения им художественного училища получили одобрение, и ему была предоставлена «свобода в реализации своих замыслов». Для композитора-живописца, так часто меняющего разлинованную нотную бумагу на гладкие листы для рисования, синтез музыки и живописи стал частью жизни, выражением его миропонимания. И, скорее всего, к вагнеровской идее синтетического искусства литовский художник и композитор приблизился самостоятельно и чисто интуитивно. Таким образом, объединив две отдельные ветви искусства, Чюрлёнис поистине создал музыку на мольберте.
Одной из наиболее живописных работ Чюрлёниса по праву считается СОНАТА МОРЯ. Это произведение состоит из трёх картин — Аллегро, Анданте, Финал. В музыке сонатами называют пьесы, в которых идёт противопоставление друг другу нескольких разнохарактерных тем. Обязательным атрибутом сонаты является деление её на 3 или 4 части. Выбрав вечно влекущее к себе море объектом для работы, Чюрлёнис верил в возможность создания сонаты, но иными средствами — кистью и красками. Его живописный триптих, написанный по всем канонам музыкальных форм, наполнен звуками и понятен без слов.
Allegro — переводится как бурно, радостно, весело. Именно такими словами можно охарактеризовать первую картину сонаты с её бурлящими волнами и стремительным потоком. Одна за другой волны напористо наступают на берег, искрясь и переливаясь на солнце. Из морских пучин поднялись и рассыпались в кружеве янтарь и жемчуг. Очертания холмистого берега легко потерять — так незаметно он сливается с гребнями дальних волн. На переднем плане органично прорисовывается силуэт чайки. Здесь нет борьбы — только жизнь — яркая, бурная, подвижная.
Аллегро (Соната моря), 1908
Следующая картина сонаты — Анданте. Взятый за основу горизонтальный ритм, даёт ощущение тишины, покоя, умиротворённости. Только два ярких луча освещают горизонт. Следуя взглядом по светящимся дорожкам, видно, как на дне спящего моря притаился целый город, где нашли приют затонувшие корабли. Добрая заботливая рука поднимает один из них и бережно опускает на водную гладь, даруя ему новую жизнь.
Анданте (Соната моря), 1908
Море в творчестве Чюрлёниса занимает центральное место. Увидев его однажды в Паланге, во время путешествия с оркестром князя Огинского, оно навсегда осталось в его помыслах. Грозная и величественная волна поднимается ввысь в Финале. Море выплёскивается мощным потоком, накрывая волной крошечные кораблики и затопляя своей прозрачной зеленью города. Но, какой бы страшной не казалась эта волна, корабли обязательно спасутся — творчество Чюрлёниса удивительно миролюбиво и созидательно.
Финал (Соната моря), 1908
Годом раньше, в 1907, художником была написана и другая соната — СОНАТА СОЛНЦА — произведение из 4 картин — Аллегро, Анданте, Скерцо, Финал. Однако. давайте на минуточку остановимся и помолчим, ибо объяснять картины Чюрлёнис не любил: «Дело художника — выразить, дело зрителя — понять»…
Аллегро (Соната солнца), 1907
Анданте (Соната солнца), 1907
Скерцо (Соната солнца), 1907
Финал (Соната солнца), 1907
Этим же годом датируется и СОНАТА ВЕСНЫ — произведение из 4 картин, где наиболее яркой и любимой зрителями считается, пожалуй, вторая — Анданте. Здесь спокойный темп и двудольный размер художник ассоциирует с водной гладью и неторопливым размеренным ритмом крыльев мельницы. Что же касается музыки, Andante и означает темп, по характеру соответствующий неторопливому и спокойному шагу.
Аллегро (Соната весны), 1907
Анданте (Соната весны), 1907
Скерцо (Соната весны), 1907
Финал (Соната весны), 1907
Ещё одна серия музыкальных картин Чюрлёниса — СОНАТА ЛЕТА, где наиболее популярной считается третья — Скерцо.
Scherzo переводится как шутка. Первоначально в музыке — это небольшая инструментальная пьеса, входящая в состав симфонии или сонаты, позже скерцо стало развиваться и как самостоятельный жанр, демонстрируя всевозможные оттенки музыкального юмора. Сложился целый комплекс приёмов, способных передавать такого рода замыслы, как шутливые переклички мотивов, перебрасываемых из регистра в регистр или от одного инструмента к другому; всякого рода неожиданности, сюрпризы; подача каких-либо простых явлений в необычном ракурсе или же в виде излома, смещения, гротеска. Безусловно, Чюрлёнис знал все эти музыкальные тонкости и мастерски вплёл их в своё диковинное живописное полотно с его струящимся преображением мира, полётом ласточек и процветшими в небесах деревьями.
Аллегро (Соната лета), 1908
Анданте (Соната лета), 1908
Скерцо (Соната лета), 1908
Финал (Соната лета), 1908
Удивительной оказалась также серия картин СОНАТА ПИРАМИД, написанная художником в 1909 году. В своём творчестве Чюрлёнис создал своеобразную систему, синтезирующую принципы компановки музыки и живописи, основанную на соответствиях: громкости музыкального тона и интенсивности цвета и контура, музыкального темпа и пластического линейного ритма, музыкальной части произведения и циклической структуры картины. Все эти находки, принадлежащие художнику, стали важным свидетельством зарождающегося в литовском искусстве начала XX века модернизма.
Аллегро (Соната пирамид), 1909
Анданте (Соната пирамид), 1909
Скерцо (Соната пирамид), 1909
Одной из кульминационных картин, завершающих творчество Чюрлёниса, является СОНАТА ЗВЁЗД. Из таинственных, непознанных глубин космоса черпал он нездешние формы, наполняя их музыкой сфер и светом струящихся миров. «Соната звёзд» — философская вершина художественной мысли Чюрлёниса, где красной нитью проходит идея осознания человека как части Вселенной, взаимоотношение его с Абсолютом, божеством.
Аллегро (Соната звёзд), 1908
Прошло больше ста лет, но полотна Чюрлёниса с их сказочными названиями до сих пор дивят зрителя своей безграничной и непостижимой тайной. Он был из тех людей, для кого сказка с раннего детства и до последних дней оставалась жизненной необходимостью. Цель художника, взявшего за основу в своём творчестве синтез живописи и музыки, отразилась в его словах:
«ПРОЙТИ ДОРОГУ ТАК, ЧТОБЫ СТАТЬ ВЕСТНИКОМ ДЛЯ ЛЮДЕЙ ИЗ ГРЯДУЩЕГО».
Слушая музыку Чюрлёниса — его замечательные Поэмы «В лесу» и «Море» — чувствуешь, чем он жил, что любил и насколько близок был к природе, что переливается в дивных звуках то потоками набегающих волн, то пением птиц и перешёптыванием сказочного леса. Творения Чюрлёниса наполнены романтикой и фантазией. И в этой прозрачной правдивости и небывалой искренности ощущаешь прилив новых сил. И, возможно, однажды мне доведётся воплотить в жизнь свою давнишнюю мечту — соткать в гобеленах величественный и прекрасный мир — мир, созданный Чюрлёнисом. Но это будет уже другая история.
Картины Микалоюса Константинаса Чюрлениса (148 работ)
Разрешение картинок от 500x351px до 1024x1022px
Орган дал ему не только занятие по душе и заработок, но и нечто большее: он принес ему любовь красивой девушки. Мать будущего художника Адель была из немецкой семьи евангелистов, покинувших Германию из-за религиозных преследований. С юных лет девушка должна была заботиться о себе сама, так как семья рано осталась без отца и жила бедно. Адель работала в услужении в одной графской семье, где она имела возможность учиться и читать. Владевшая хорошо немецким, польским, литовским языками, остроумная, с жизнерадостным характером, Адель знала множество песен и любила петь, умела увлекательно пересказать услышанную или прочитанную сказку.
Три года спустя после рождения сына семья перебралась в Друскининкай. Чюрленис-отец служит в костеле, мать ведет хозяйство и растит детей (у Константа было восемь младших братьев и сестер).
Первые уроки музыки Чюрленис получает от отца и к семи годам мальчик знал нотную грамоту, свободно играл с листа.
Десяти лет «Николай-Константин Константинович Чурлянис, из крестьян. успешно окончил курс в Друскининкайском народном училище», и родителям впервые пришлось всерьез задуматься о будущем старшего сына. Детей уже к этому времени было четверо, семья вела более чем скромное существование. Продолжить учение десятилетний сын мог бы лишь в губернском городе Гродно, в гимназии, но содержать его там, вдали от дома, родители не могли. Еще три года Констант проводит в Друскининкае, ничем особенно не занимаясь, кроме музыки.
В эти годы маленькая деревушка Друскининкай становится модным курортом, известным своими минеральными водами. В доме органиста все чаще собираются приезжие любители музыки. Они с интересом слушают игру маленького «вундеркинда». Один из них, друг семьи, врач Ю. Маркевич принял участие в судьбе мальчика.
Маркевич рекомендовал Чюрлениса-младшего своему знакомому князю М. Огинскому, страстному меломану. Поместье Огинского находилось в Плунге. Там же была и оркестровая школа, которую он содержал на свои средства. В нее и попал после окончания начальной школы тринадцатилетний Чюрленис. Здесь он учился играть на флейте и делал свои первые, робкие и совсем еще неумелые опыты в сочинении музыки. Князь Огинский, считавший себя меценатом, был столь доволен прилежанием Чюрлениса, что даже взял на себя финансовое обеспечение его дальнейшей учебы.
В студенческие годы Чюрленис увлечен историей и естественными науками, а в литературе ему ближе всего Достоевский, Гюго, Гофман, По, Ибсен. Романтическая мечта о лучшем, справедливом мире сочетается у него с интересом к современной классической философии.
Чюрленис считал необходимым для себя продолжать учебу. Осенью 1901 года он едет в Германию. Теперь он становится студентом Лейпцигской консерватории.
Дирекция Консерватории учла пожелания Чюрлениса, и он стал заниматься у Карла Рейнеке и Соломона Ядассона. Письма, которые он пишет в течение последних месяцев 1901 года, создают довольно живую и яркую картину академической жизни Чюрлениса в Лейпциге, характеризуют его самого и фиксируют новую «лейт-тему» его устремлений: смущаясь и подшучивая над собой, он не раз упоминает о занятиях живописью.
«Купил краски и холст. Наверно, ты скажешь, что холст мог бы пригодиться на что-нибудь другое. Мой дорогой, я тоже чувствую угрызения совести из-за этих истраченных марок, но должен же я иметь на праздники какое-то развлечение».
Переход к живописи произошел у Чюрлениса в силу действия глубоких внутренних причин, в силу творческих склонностей, проявлявшихся в нем с ранней юности, но до поры до времени дремавших.
Во многих трудах начала века утверждался принцип взаимодействия и взаимопроникновения искусств; стала характерной тенденция к расширению традиционно замкнутых границ видов и жанров. Считалось, что музыка наиболее полно и широко отражает духовную жизнь и гармонию мира. Чюрленису как профессионалу-музыканту, только еще приступающему к живописи, чтобы высказаться недостаточно одной картины. Он строит замысел «Похоронной симфонии» по законам временных искусств как части музыкального сочинения.
Стабровский (1869-1929) сам окончил академию в Петербурге, где учился с 1887 по 1894 год. Его учителем был великолепный русский рисовальщик Павел Чистяков. Затем в течение двух лет Стабровский занимался у Ильи Репина. Он много, как то было принято тогда у художников, путешествовал по Средиземноморью, побывал в Греции, в Египте, в Палестине, в Константинополе, затем жил в Париже. Начав как реалист, он, однако, с начала 1900-х годов проявляет себя как один из наиболее значительных польских символистов. Именно на годы после 1900-го приходится расцвет его дарования, и в Варшаве он становится одним из общепризнанных мастеров.
Преподавание в школе резко отличалось от принятых академических традиций обучения изящным искусствам. Гипсов не было, учащимся предлагалось заниматься не столько детализацией изображения, сколько передачей настроения, характера, движения живой натуры. Каждый из студентов работал не только в графике и живописи, но и в скульптуре, пробовал себя в керамике, витраже, декорациях, оформлении книги. За исключением керамики, у Чюрлениса можно найти примеры его работ всех этих видов.
Летом 1905 года академия выезжает на природу в живописную местность под Люблином. Тем же летом в Варшаве устраивается выставка работ учащихся академии. Картины Чюрлениса привлекали наибольшее внимание публики, и несколько его работ отобрали покупатели, которые должны были их оплатить и забрать после закрытия выставки.
В одном из тогдашних писем к брату он пишет такие полные оптимизма строки: «К живописи у меня еще большая тяга, чем прежде, я должен стать художником. Одновременно я буду продолжать заниматься музыкой и займусь еще другими делами. Хватило бы только здоровья, а я бы все шел и шел вперед!»
То же лето 1905 года связано с путешествием художника на Кавказ и в Крым, благодаря Брониславе Вольман, с семьей которой Чюрленис был знаком уже больше года. Вместе с ее сыном Брониславом он занимался в художественной академии, а младшей дочери Галине давал уроки музыки. Дружественными отношениями с этой семьей отмечены последние шесть лет жизни художника, и Бронислава Вольман, которая была в числе немногих любителей живописи, искренне поверивших в необычный талант Чюрлениса, не раз в трудную минуту приходила ему на помощь. Вольман приобретала его картины, что не только выручало нуждавшегося художника и вселяло в него уверенность, но также в будущем спасло многие работы Чюрлениса от гибели.
Поездка принесла Чюрленису немало новых впечатлений и дала толчок его художественному сознанию.
«Я рисовал или по целым часам сидел у моря, в особенности на закате я всегда приходил к нему, и было мне всегда хорошо, и с каждым разом становилось все лучше. «
В основе работ художника 1905-1906 годов лежит размышление о стремлении людей к счастью. О жажде истины, справедливости, братства. И о жестокости действительности, в которой сгорают искры надежд.
Мечтой художника о мировой гармонии и красоте рождены циклы картин «Сотворение мира» и «Знаки Зодиака».
1905-1906 годы были в Российской империи временем мощных революционных потрясений. И подчиненная русскому царю Польша, и никак не выделенная внутри остальной империи Литва оказались очагами сильных волнений. В той среде интеллигенции, к которой принадлежал Чюрленис, главенствовали антиправительственные настроения. В польской среде это отражало стремление к независимости Польши. В течение сорокалетия, последовавшего за подавлением волнений 1863 года на польско-литовской территории, шел процесс подавления литовской национальной культуры. В 1904 году разрешена была литовская пресса, и на волне революционных событий 1905-1906 годов начинает оживать то, что было названо «литовским национальным возрождением».
Наступивший бурный 1906 год принес Чюрленису и новый поворот в его собственном развитии, и перемены в творчестве, и много событий во внешней жизни.
Весной была устроена выставка Варшавской художественной школы в столице России в стенах Петербургской академии художеств. Картины Чюрлениса вызвали у посетителей и у критики особый интерес.
В среде студентов и немногочисленной вильнюсской интеллигенции работы Чюрлениса были восприняты как нечто очень значительное. После учреждения Литовского художественного общества, Чюрлениса приглашают к участию в нем. Вместе со своими коллегами по искусству он разрабатывает устав, в котором, кроме благородных задач объединения, материальной и моральной поддержки людей искусства, декларируются и просветительские цели, такие, например, как «развитие художественной культуры населения, поощрение народного творчества».
Избранный членом правления общества и глубоко вовлеченный в практические дела литовского культурного движения, Чюрленис покидает Варшаву чтобы «навсегда переселиться в Вильнюс».
Выставка была открыта в течение месяца, затем ее перевели в Каунас. Хотя об экспозиции и о работах Чюрлениса в прессе появились похвальные рецензии, участие в ней ему самому мало что дало: картины не продавались.
Осенью 1908 Чюрленис оставляет Литву ради Петербурга. В Петербурге, имея с собой рекомендательное письмо от жившего в Вильнюсе художника и критика Льва Антокольского, который не раз наилучшим образом писал о Чюрленисе в прессе он пришел к Мстиславу Добужинскому. Ровесник Чюрлениса, но к тому времени уже хорошо известный художник, Добужинский (1875-1957) был уроженцем Литвы, в том же 1908 году в Вильнюсе выставлялись его работы.
Было очевидно, что искусство Чюрлениса наполнено литовскими народными мотивами. Но его фантазия, все то, что скрывалось за его музыкальными «программами», умение заглянуть в бесконечность пространства, в глубь веков делали Чюрлениса художником чрезвычайно широким и глубоким, далеко шагнувшим за узкий круг национального искусства».
Из многочисленных работ, привезенных художником, на выставку Салона, открытую С. Маковским в начале 1909 года, были приняты четыре: двухчастная «Звездная соната», «Прелюд» и «Фуга». На этой выставке художественный Петербург познакомился и с Чюрленисом-музыкантом: по соседству с пьесами Скрябина и Метнера исполнялись и его произведения.
К концу года он возвращается в Литву. 1 января 1909 года состоялось венчание Константинаса и Софьи. Сразу же после свадьбы молодые едут в Петербург.
Картины писались одна за другой:
«Насладился я временем великолепно, потому что написал что-то около 20 картин, которыми иногда недоволен, а иногда расставляю, всматриваюсь и радуюсь. «
«Писал по большей части с 9 утра до 6-7, а потом меньше, только из-за того, что дни стали короче».
Творческий подъем летних месяцев 1909 года, пережитый в Плунге, потребовал гигантского напряжения. Но и вернувшись в сентябре 1909 года в Петербург, он отдавал работе «24-25 часов в сутки». Подвижничество не может тянуться вечно. Организм не выдерживал напряжения творческих сил и каждодневного самоограничения. В его искусстве усиливаются ноты тревоги. Он чувствует близость болезни. Размышления о недолговечности, непрочности счастья становятся все неотступнее. Так возникает минорное раздумье «Кладбище»: солнце ушло, и на желтеющем фоне неба тоскливыми силуэтами поднимаются над высокими холмами кресты. Часовенки, деревья. Намеченная здесь тема получает развитие в картине «Жематийское кладбище». Его все чаще посещают приступы душевного расстройства.
Перед наступлением Рождества София забирает мужа в Друскининкай. Иногда он гулял, иногда садился к инструменту и, как прежде, начинал импровизировать. Затем наступило резкое ухудшение. Из Варшавы приехал один из друзей, чтобы быть около больного и помогать в уходе за ним. Но вскоре стало очевидно, что больного необходимо поместить в лечебницу. Чюрлениса увозят в Варшаву, а оттуда в близлежащие Пустельники, где он остается жить в небольшой частной клинике для душевнобольных.
В больнице Чюрленис провел больше года. К исходу весны 1910 года в состоянии больного появились было обнадеживающие признаки. Но ожидаемой выписки не последовало, хотя некоторое время Чюрленису действительно было заметно лучше. Ему даже разрешили немного рисовать. Уже поздней осенью ему сообщают о рождении дочери. Короткая записка с поздравлениями Софии и маленькой Дануте была последним его письмом.
В течение двух-трех лет после его кончины устраиваются большие выставки его работ в Петербурге, Москве, Вильнюсе, его картины выставляются на Второй международной выставке постимпрессионистов в Лондоне, в концертах начинают играть его музыку, о нем пишутся уже серьезные статьи, публикуются первая книга и посвященный Чюрленису монографический сборник.
В 1918 году Советское правительство Литвы специальным декретом национализировало картины Чюрлениса, причислив к «творениям гениев человеческой мысли». Вскоре был учрежден Государственный художественный музей Чюрлениса в г. Каунасе.