жигана перед начальником не танцуют что это значит
Жиганы и уркаганы: в чем между ними разница
Два крупных преступных клана делили не только сферу влияния – это было классовое противостояние
После революции 1917 года в России воцарилась не только разруха, но и криминал, разделившийся на две половины, как и вся страна. Преступные кланы “уркаганов” и “жиганов” наводили на общество одинаковый страх. От нападения бандитов не был застрахован никто. Сам вождь пролетариата В.И. Ленин был ограблен бандой некоего Якова Кошелькова.
Из нападающих в защитники
Ленин предпочитал «роллс-ройсы» — не удивительно, что преступникам его авто понравилось (автомобиль вождя из музея в Горках). Wikimedia
“Уркаганов” (по одной из версий: от слов «урочный каторжник», особо дерзкий и опасный преступник) век назад знали все – и боялись.
Эти уголовники старой дореволюционной формации были противоположностью новичкам-«жиганам».
Лояльные коммунистам, соблюдавшие воровские традиции уркаганы и были через некоторое время привлечены коммунистическим Кремлем для борьбы с инородными элементами в новой российской жизни.
По одной из версий, именно в те времена и появилось слово “блат”. Так стали называть уголовников из касты уркаганов, сотрудничавших с администрацией и получавших за это серьезные послабления в лагерном режиме. До 50-х годов прошлого века слова “блатной” и “вор в законе” обозначали одно и тоже явление.
Жиган-лимон
Большевики не только изменили старый царский уклад обычных людей, но и спровоцировали появление новой воровской формации “жиганов”. Так называли, столь благородных в песнях, но не в жизни, бывших офицеров Белой армии, примкнувших к преступной среде.
Кронштадтские матросы. Wikimedia
“Жиганами” называли и обычных уголовных вожаков, не боявшихся идти на риск и отличавшихся дерзостью поведения. Воровская среда относилась к таким с огромным уважением. Эти уголовники были способны на самые неожиданные и смелые преступления!
Ненавистники Советской власти, “жиганы” были законодателями моды не только в бандитской среде. Присоединившиеся к бывшим царским офицерам кронштадские матросы ввели моду на брюки-клеш и тельняшки. Даже внешне эти люди хотели отличаться от старого уголовного мира, и нэпманский уклад общества их требованиям вполне отвечал.
В своих интересах
Поднявшие голову в расшатанном переменами обществе преступники всех мастей заняли настолько значительное положение в России 20-х, что стали угрожать самим основам нового строя.
ОГПУ даже издало особое постановление, в котором предписывало всеми методами подавлять попытки налаживания дореволюционных связей среди преступников-профессионалов.
Устанавливая контакты между собой и с «волей», они получали возможность не только полностью возродить, но и значительно усилить свои ряды.
Понимание, как правильно использовать старорежимных уркаганов в своих интересах, пришло к советским руководителям не сразу. Лишь постепенно правители дошли до идеи использовать касту дореволюционных «сидельцев» в борьбе с излишне политизированным сообществом «жиганов».
В соответствии с секретными циркулярами ОГПУ началось незаметное движение, сформировавшее тюремную иерархию России на долгие десятилетия. Процесс не был заметен тем, кто на свободе, ведь на улицах советских городов и деревень “жиганы” стали уже привычным атрибутом социального пейзажа, Но в тюрьмах и лагерях их позиции стали отходить на второй план.
Опытные “уркаганы”, поддержанные властью, без труда занимали самые хлебные места в тюрьмах. Закаленные преступники отлично понимали устройство воровской среды и умело воздействовали на широкие массы обычных “мужиков”. Отличаясь внешним благородством манер, внутри это были предельно циничные и жестокие представители рода человеческого.
Шпана помельче поддержала уголовных аристократов в их желании взять тюремную Россию под свой контроль. Им была поставлена задача воздействовать на арестантов еще более незначительных, чем они.
Так решались сразу две задачи, поставленные вождями: криминальная среда полностью бралась под контроль государства, а социально чуждые элементы оказывались под прессингом не только на воле, но и за решеткой.
Урыли честного жигана
На “жиганов” началось мощное давление сразу с двух сторон, и молодой поросли пришлось уйти в тень. Некоторые из них, не выдержав прессинга, даже переметнулись в стан “блатных”. Криминальные “генералы” вернулись на прежние места на пьедестале уголовной иерархии.
Вот таким образом, после всех общественных катаклизмов, в середине 20-х годов профессиональные уголовники и восстановили свои ряды. За лояльность коммунисты отплатили касте “блатных” снисходительностью при назначении сроков наказания и улучшенными условиями его отбывания. “Уркаганам” повезло, ведь их желания совпали с интересами молодого социалистического государства!
Прошедшая война между “уркаганами” и “жиганами” не была войной в прямом смысле слова – такой, как мы привыкли понимать криминальные войны после эпохи лихих 90-х. Это больше была тайная война.
Воздействие производилось административными и агитационными методами.
Впоследствии вышедшие из уркаганов «воры в законе» объяснили новичкам, что к политике социалистического государства следует относиться с пониманием, в дела государства не лезть и заниматься своими криминальными делами.
Кто такой жиган: происхождение слова и его значение :
Исполнители шансона в своих песнях нередко пользуются словами, значение которых не всем ясно.
Слово «жиган» достаточно часто употребляется в произведениях этого жанра, а также в речи представителей определенных слоев населения.
У людей, не имеющих тюремного опыта, оно ассоциируется преимущественно с преступным миром. Не зная о том, кто такой жиган, к использованию этого слова прибегают и законопослушные граждане.
Сегодня существует несколько версий происхождения этого термина. В данной статье мы рассмотрим значение этого понятия, историю его происхождения, тем самым ответив на вопрос: «Кто такой жиган?»
Варианты толкований
Относительно значения данного термина существуют различные мнения. Поэтому невозможно дать однозначный ответ на вопрос: «Кто такой жиган?» По одной из версий, так называли кочегаров или людей, испачканных сажей. К данной категории относились все те, чья деятельность была как-то связана с огнем.
Согласно второй версии, в царской России «жиганами» назывались самые бедные каторжане и сидельцы. Применялось данное название и к проигравшимся в карты свободным людям. Сегодня данное слово применимо к тем, кто стремится жить «по понятиям».
Кто такие жиганы? История появления новой касты
В послереволюционные годы из политических заключенных и бывших белогвардейцев в исправительно-трудовых лагерях сформировалась новая каста осужденных, из которой самых удачливых и отчаянных сидельцев в дальнейшем стали называть «жиганами».
В отличие от основной массы осужденных за уголовные преступления, белогвардейцы имели свою идеологию, были грамотны, более организованы и стремились занять в криминальном мире лидирующие позиции.
Как утверждают историки, эта категория для новой власти представляла очень серьезную опасность, поскольку не захотела принять коммунистическую идеологию. Возглавлял данную «масть» свой вожак, которого и называли «жиганом».
Таким образом, с приходом советской власти значение слова «жиган» в блатном мире обогатилось новым смыслом: им стали называть особо отчаянных и опытных людей, ставших на преступную стезю. К нему появились синонимы: «жиги», «горячие», «зажигалки». Так назывались все те, кто способен «обжигать», то есть наносить болезненные удары.
Некоторые исследователи, занимающиеся историей российской преступности, считают, что словоформа «вор в законе» появилась после понятия «жиган». Именно в 20-е годы произошло разделение заключенных на старую воровскую формацию (урки) и новую — жиганов.
Становление
В лагерях жиганы быстро адаптировались к обычаям преступного мира. Поскольку новая волна состояла преимущественно из военных, в их межличностных отношениях была выстроена жесткая иерархическая градация. На свободе они руководили бандами из босяков и беспризорных, занимаясь грабежами и воровством.
Испытывая ненависть к советской власти, которая лишила их прежних благ, они не останавливались даже перед убийством. В отличие от урок, представители новой формации тщательно планировали свои преступления и действовали очень дерзко.
Высокий уровень организации, суровая дисциплина и особая жестокость стали характерными чертами преступной деятельности жиганов.
Правила поведения
В местах лишения свободы ими были разработаны следующие правила, которым в дальнейшем следовали воры в законе:
Противостояние
Как утверждают исследователи, попав в места заключения, жиганы стремились подчинить себе воров старой формации. В свою очередь, НКВД решило руками уголовных заключенных справиться с белогвардейцами. По мнению некоторых историков, именно чекисты содействовали появлению воров в законе.
В кровопролитных битвах последние при поддержке лагерных администраций одержали над жиганами победу. В дальнейшем, когда проблема с белогвардейскими офицерами была окончательно решена, подобными методами НКВД стало расправляться и с самими ворами в законе. Кто такие жиганы, сейчас уже позабыто.
Однако созданный ими свод правил и законов действует и сегодня.
Значение слова «жиган»
Оно имеет несколько трактовок. Так называют:
Одним из широко известных примеров употребления слова «жиган» является знаменитая песня Михаила Круга «Жиган-лимон», героем которой является ловкий, хитрый и очень удачливый представитель уголовного мира.
Жиганы: как и почему царские офицеры стали ворами в законе
Противостояние этих криминальных групп было одним из самых значимых в борьбе за власть в преступном мире во время существования РСФСР-СССР. Многие бывшие царские кадровые военные после Гражданской войны выбрали преступную стезю. Попав в тюрьмы и лагеря, они стремились подчинить себе воровскую «чернь».
В преступном мире их стали называть жиганами. Считается, что воры в законе-уркаганы одержали верх в борьбе с «бывшими»-жиганами при активном участии представителей официальной власти ей требовалось всеми способами искоренить влияние в преступной среде «идейных» авторитетов.
Происхождение воров в законе и жиганов
Исследователи истории российской преступности расходятся в мнениях о том, «откуда есть пошли» воры в законе. Одна из версий гласит, что они появились при участии НКВД: якобы для того, чтобы чекистам было легче контролировать поведение осужденных в лагерях и тюрьмах.
Однако подобная версия слишком противоречива никакого официального подтверждения она не имеет, да и собственно сам кодекс воровской чести, состоящий из нескольких «не» (не работать, не сотрудничать с любой властью и т. д.), не вписывается в гипотезу «энкавэдэшного» происхождения воров в законе.
Другая версия создания кодекса воровской части и собственно воров в законе прямо противоположна предыдущей: многие исследователи полагают, что эта система выстроена… бывшими белыми офицерами, влившимися в уголовную среду России после разгрома Красной Армией Белого движения: они для создания столь четкой и идеологически выверенной иерархической конструкции были элементарно грамотнее урок.
Более того, один из сегодняшних авторитетов преступного мира Саша Север утверждает: воровские правила схожи с кодексом офицерской чести, что косвенно подтверждает причастность бывших царских офицеров к созданию данного воровского института. Еще одно косвенное подтверждение «офицерской» версии: до революции 1917 года подобной жесткой иерархической градации в российском воровском мире не существовало.
Термин «жиган» существовал задолго до появления словоформы «вор в законе», и с течением времени его значение менялось.
Если до революции жиганами называли наибеднейших каторжан или сидельцев, полностью проигравшихся в карты, то с приходом советской власти жиган — это уже дерзкий, отчаянный преступник, уголовный вожак.
Затем в преступной среде так стали называть «бывших» в прошлом белых офицеров, стремившихся к лидерству в криминальном мире.
Считается, что подразделение воровского мира на уркаганов (представителей старой воровской формации) и «новых» жиганов произошло в 20-х годах прошлого века.
Перейти Кодекс чести русского офицера 1904 «Советы молодому офицеру» Валентина Кульчицкогоtemplar-code.
com Скрыть рекламу: Не интересуюсь этой темой Товар куплен или услуга найдена Нарушает закон или спам Мешает просмотру контента Спасибо, объявление скрыто. Яндекс.Директ
Как проходила борьба за лидерство
О противостоянии уркаганов и жиганов имеются противоречивые сведения, поскольку до сих пор до конца не ясна природа происхождения воров в законе эта тема еще недостаточно исследована.
Руководившие большим количеством банд беспризорных и босяков, жиганы, в отличие от уркаганов, грабили, убивали и разбойничали, прежде всего, из ненависти к советской власти, лишившей их прежних благ и социального положения.
Судя по сохранившимся документам, делали они это более организованно и дерзко, нежели уркаганы, в таких бандах действовала жесткая военная дисциплина. В значительной степени умалению роли жиганов поспособствовало введение в 1926 году статьи 59 «Особо опасные преступления против порядка управления».
Если «социально близкий элемент» мог за квартирную кражу получить до года лагерей, то, к примеру, за организованное ограбление банка (бандитизм) зачастую ставили к стенке. А против порядка управления выступали как раз бандитствующие жиганы. В конце 20-х годов процесс борьбы за главенство в криминальном мире активно начал развиваться в местах лишения свободы.
По данным на начало 1929 года, в российских лагерях и тюрьмах содержалось порядка 37 тысяч преступных авторитетов-урок, и среди них были не только русские, но и выходцы с Кавказа, Средней Азии. На это время (конец 20-х начало 30-х годов), судя по всему, и приходится активная фаза противостояния уркаганов и жиганов.
Впоследствии жиганы вынуждены были отступить — на стороне урок активно выступало начальство лагерей и тюрем, которому идеологически важно было задавить именно «идейных» главарей банд, замахивавшихся на государственные устои.
С особой жестокостью
Однако свои позиции жиганы еще долго не сдавали. Так, бывшие белогвардейцы, в Соловецких лагерях особого назначения (знаменитый СЛОН) в 30-х годах стремились занять самые «хлебные» места.
Они отличались особой жестокостью по отношению к другим заключенным: об этом, в частности, писали в своих работах бывшие сидельцы академик Дмитрий Лихачев и литератор Александр Солженицын.
Причем случалось, что писатели упоминали в своих трудах одних и тех же личностей.
Уркаганы против жиганов: война «правильных» воров и бывших белогвардейцев
В конце двадцатых годов в тюрьмах и лагерях СССР развернулась борьба уркаганов с жиганами. Разделявшие новый политический строй преступники взялись искоренить бывших белых офицеров, выступающих против новой власти.
Уркаганы действовали с полного разрешения правительства и с помощью тюремных надзирателей и начальников. Действия криминальных авторитетов не сопровождались кровопролитием. Наоборот, на жиганов действовали психологически.
Фактрум заглянул в советские тюрьмы, чтобы узнать, кто выиграл в противостоянии.
До XX века уркаганами называли урочных каторжников, которые были особенно опасными преступниками. Со временем так стали называть тех, кто совершал дерзкие преступления и свято соблюдал воровской кодекс чести.
С самого начала становления советской власти в России уркаганы начали её поддерживать. Тех, кто сотрудничал с тюремной администрацией, стали называть блатными.
Такие воры в законе получали различные послабления и приятные «бонусы» во время своей отсидки.
До революции каторжников и проигравшихся в карты заключённых называли жиганами. Но в двадцатых годах прошлого века значение этого слова несколько изменилось. Так начали называть бывших военных офицеров, служивших в Белой армии.
Они противились большевистскому режиму, поскольку потеряли все свои привилегии. Многие офицеры стали совершать преступления, в том числе направленные против советской власти.
А попадавшие в тюрьмы жиганы начали стремиться подчинить мелких сошек.
Уркаганы на службе ОГПУ
В середине двадцатых и начале тридцатых годов правительство СССР всерьёз озаботилось проблемой существования жиганов. Свои преступления они совершали в стремлении насолить новому режиму.
Тогда начальники тюрем решили переманить на свою сторону жиганов — сидевших воров в законе. Их наделили некоторой властью и дали занять наиболее хлебные места в колониях.
На совершаемые ими там действия закрывали глаза, лишь бы была польза в борьбе с жиганами.
И польза была. За короткое время уркаганы смогли подмять под себя «мужиков». Так называли обычных, ничем не выделяющихся сидельцев, которых было очень много. Те, в свою очередь, воздействовали на ещё более мелких сошек.
Таким образом оказывавшимся за решёткой жиганам просто не давали спокойно жить. Кроме того, раз на стороне уркаганов были управляющие тюрьмами, жиганы даже не могли пожаловаться на произвол.
Жиганы жили в самых худших камерах, их запросто могли унизить и опустить, даже не прибегая к насилию.
На свободе на жиганов тоже нашли управу. За их лидерами пристально следили и упекали за решётку за малейшую провинность. А в 1926 году в УК СССР появилась новая статья. В ней были описаны особо опасные преступления против порядка управления. И как раз ими-то и занимались криминальные группы жиганов, где царила по-настоящему военная дисциплина.
Чем закончилась война уркаганов с жиганами
В конечном итоге к концу тридцатых уркаганом удалось окончательно подмять под себя жиганов. Тем пришлось уступить, чтобы сохранить свои жизни и некоторый авторитет среди себе подобных.
Некоторые жиганы даже изменили свои политические взгляды, лишь бы больше не подвергаться унижению.
Из этой войны воры в законе вынесли новое правило: не лезть в политику и заниматься только своими преступными делами.
Для чего заключённые в СССР набивали на груди портреты Ленина и Сталина?
Жиганы, урки, шпана, чавы и мода
Провожают по уму, но встречают-то по одёжке!
Все, кто внимательно читает этот блог, знают мое мнение — одежда является средством идентификации. Как в РЛС (радиолокационная станция): «свой-чужой». На моду оказывают влияние разные сообщества, официальные и не официальные общественные объединения. Примеров — масса.
Панк и другие направления в музыке. Гранж от Курта Кобейна как вариант сильного влияния всего одного человека.
Я же хочу порассуждать о влиянии воровской моды на моду вообще.
Не буду ничего говорить о загранице — влияние «ТАМ» настолько очевидно, что даже не интересно. Стиль одежды этнических группировок в США задал тон в моде еще в начале прошлого века. Ниггерские банды и их прикид просто доминируют в мотивах коллекций огромного количества марок.
Стиль итальянского маффиози — картинка с обложки и идея многих итальянских коллекций.
Про стиль от английских бандитов, лондонских чавов даже фильмы снимались. Кстати, «чавы» — «шпана». Т.е. именно те люди, кем и являются многие жители спальных районов и маленьких городов. Только прошу не путать с «гоп-сексуалами». Спортяги (спортивные штаны) и кроссовки (причем не важно, найк или нью бэланс) — признак «гоп-сексуалов», а не шпаны.
Итак, какое влияние оказала мода уголовная на моду общую?
На мой взгляд, весьма существенное.
Воровская мода зародилась в 20-е годы прошлого века, когда весь уголовный мир разделился на «урок» и «жиганов». Урки — это авторитетные уголовники (тогда еще не было понятия «воров в законе»), чтившие уголовные законы, которые требовали жить скромно, не выпячиваться.
Жиганы же — это молодые и дерзкие бандиты, выкормыши НЭПа, жившие на полную катушку, щеголявшие в модной одежде, гулявшие в ресторанах и т.д. «Жиганить» — оттуда и пошло это известное всем слово, означавшее «щеголять».
Одним из самых известных воров этой новой формации был Ленька Пантелеев.
Урки были как бы частью своего народа, они вышли из народа. Всем известен факт, что после коммунякской революции в 17-м, воры встали на сторону «революционеров».
Те так засрали мозги своей агитацией, что даже продуманные воры купились на эту байду группы мразей, 90% из которых даже не были русскими. В отдельных городах воровское сообщество даже принимало решение не воровать при новой власти, а рабочие собирали им «на жизнь».
Идиллия продлилась не долго, но советская власть до определенного времени (где-то до 50-х) относилась к уркам достаточно снисходительно.
Однако говорить, что урки были убого одеты не приходится. Вы помните образ Промокашки из кинофильма «Место встречи изменить нельзя»? Как не пытался Говорухин зачмырить образ вора, надо было как-то блюсти аутентичность.
Так и выглядели урки: сапоги в гармошку (прохоря), заправленные в них брюки (чиносы кстати), пиджак, шарф на шее (какой умник может употреблять выражение «этот гейский шарфик»?) и неизменная кепка-восьмиклинка с маленьким козырьком (малокозырочка).
Простой прикид, да не очень. Прохоря всегда блестели, брюки в отличие от военных галифе были не широкие, шарфик повязан определенным образом, кепка на загривке, фикса и папироска в зубах — несомненный шик и привлекательность в этом образе была.
Жиганы же — первые модники уголовного мира России. Получилось так, что в их ряды влились матросы из Кронштадта, которых не убили красные.
Они отсидели несколько лет и вышли на волю с ненавистью к коммунякам и своим взглядом на внешний вид — тельники, клёши.
Так как фотографии в то время были редкостью, да и не любили воры сниматься, то образов созданных уголовными стилистами практически не осталось, мы можем судить об их внешнем виде только по куцым обрывкам информации, да художественным фильмам.
Точно установлено, неопрятный и не стильно одетый вор — абсолютно не реальная история в те времена. Объяснялось это просто. Идеологи воровской идеи во время долгих отсидок правильно рассудили, что одно дело, когда им противостоят «мусора», а совсем другое — когда их ненавидит весь народ.
Необходимо было создать образ «правильного вора», «жизни по понятиям». И одной из граней этого образа был внешний вид. Он должен быть воодушевлять не окрепшие молодые умы, вербовать в свои ряды новых членов, создавать атмосферу «понимания» — «Ну а как еще? Не украдешь — не проживешь».
При всеобщей бедности, лощеный вид жигана притягивал взгляды женщин, а успех у женщин добавлял очков в глазах мужчин.
Молодежь пыталась подражать воровскому прикиду, потом молодежь вырастала, а привычка оставалась. Так мода на клеш, изначальна пришедшая в стан жиганов от матросов пришла в массы и стала в 60-е модой стиляг.
Малокозырка и восьмиклинка в почете у огромного количества парней с района до сих пор.
К концу 30-х годов урки победили жиганов, но желание выделиться уже не пропадало.
Далее был долгий период, война, сучьи войны, уничтожение воров в зонах, борьба с понятием «вор в законе». Это понятие зародилось в 30-е годы, есть много версий его происхождения, но сейчас не об этом.
Некоторые исследователи высказывают мнение, что воровская мода умерла в 60-е годы после массового уничтожения воров властью. Не думаю, что этот так. Просто она стала другой, более примитивной я бы сказал. Появилось большое количество воров с Кавказа, чаще грузин.
По статистике МВД, на конец 90-го года в СССР было 33% русских воров и 31% — грузин. Там не все просто было с коронацией, но суть в том, что все вы знаете, что образ кавказского мужчины отличается жуткой однообразностью и убогостью.
Темные цвета, остроносые ботинки — верх свободы в гардеробе.
Много воров жило в деревнях. Тогда был такой стиль у урок — жить в частных домах, в пригородах. В центровых ресторанах часто заправляли теневые бизнесмены, цеховики, военные, менты. Компания военных в ресторане во времена СССР — это постоянная картина. Они не6 были нищими, как сейчас. Т.е. воров вытеснили на хазы, малины, в местечковые рестораны. Образ жизни накладывал свой отпечаток.
Пришла мода на спортивные костюмы. Это я уже помню сам. Самые центровые блатняки у нас в Междуреченске ходили в спортивных костюмах Адидас. Причем верхом стиля считался костюм без полосок, а лишь с короной (трелистником) на груди и на бедре. Так вот чуть позже мода на эти костюмы стала массовой. В них стали ходить шахтёры — зарабатывали много, могли купить за 300 рублей на рынке.
Но у нас была Сибирь, холодно. По бедности блатные носили фуфайки (телогрейки, ватники). Но выделиться-то надо было! Модным аксессуаром был мохеровый шарф, чаще шотландский. Он завязывался поверх фуфайки.
Достаточно быстро фуфайка вошла в моду, на неё стали даже нашивать норковые воротники. А шарф стал предметом вожделения многих. Его «снимали» (отбирали), за него можно было огрести на улице и т.д. Потом блатные стали носить танкера — аляски.
Сейчас такие куртки называют парками, с мехом — аляски, без меха — танкера. Это также быстро пошло в моду.
А вспомните этих первых бандитов в кожаных куртках! Ведь потом кожу носили просто все! До сих пор у многих кожаная куртка не вызывает желания ее купить.
Надо отметить, что желание быть «крутым» — нормальное состояние мужчины. Именно желание испытать острые ощущения движет многими действиями многих парней. И главное тут — нащупать грань между куражом, гусарской удалью и грехом, преступлением. Грань эта проходит по Арсенальной набережной вдоль шедевральной кирпичной кладки забора Крестов.
Мода шпаны (или мода лондонских чавов) — это стиль людей, которые следят за своим внешним видом и пытаются выглядеть так, как позволяет им их вкус, воспитание, образование. Самая примитивная категория шпаны — гоп-сексуалы, критерий написал выше.
Поэтому, когда вы читаете в сети рассуждения какого-нибудь умника о невозможности мужественного мужчины выглядеть как чавы, знайте — это сноб, по уровню знаний он почти гений, а по уровню интеллекта (умение мыслить) — гоп-сексуал. Ядреная смесь дает в итоге адепта свега.
Если вы дочитали до конца — вы точно думаете о своем внешнем виде, а значит имеете право одеваться так, как считаете нужным. И вам абсолютно не нужно слушать ни меня, ни кого либо еще, вам можно только получать информацию и распоряжаться ей по своему усмотрению.
Кто такие жиганы? Как стали ворами в законе бывшие белые офицеры
Противостояние этих криминальных групп было одним из самых значимых в борьбе за власть в преступном мире во время существования РСФСР-СССР.
Многие бывшие царские кадровые военные после Гражданской войны выбрали преступную стезю. Попав в тюрьмы и лагеря, они стремились подчинить себе воровскую «чернь». В преступном мире их стали называть жиганами.
Считается, что воры в законе-уркаганы одержали верх в борьбе с «бывшими»-жиганами при активном участии представителей официальной власти ей требовалось всеми способами искоренить влияние в преступной среде «идейных» авторитетов.
Происхождение воров в законе и жиганов
Исследователи истории российской преступности расходятся в мнениях о том, «откуда есть пошли» воры в законе. Одна из версий гласит, что они появились при участии НКВД: якобы для того, чтобы чекистам было легче контролировать поведение осужденных в лагерях и тюрьмах.
Однако подобная версия слишком противоречива никакого официального подтверждения она не имеет, да и собственно сам кодекс воровской чести, состоящий из нескольких «не» (не работать, не сотрудничать с любой властью и т. д.
), не вписывается в гипотезу «энкавэдэшного» происхождения воров в законе.
Другая версия создания кодекса воровской части и собственно воров в законе прямо противоположна предыдущей: многие исследователи полагают, что эта система выстроена… бывшими белыми офицерами, влившимися в уголовную среду России после разгрома Красной Армией Белого движения: они для создания столь четкой и идеологически выверенной иерархической конструкции были элементарно грамотнее урок.
Более того, один из сегодняшних авторитетов преступного мира Саша Север утверждает: воровские правила схожи с кодексом офицерской чести, что косвенно подтверждает причастность бывших царских офицеровк созданию данного воровского института.
Еще одно косвенное подтверждение «офицерской» версии: до революции 1917 года подобной жесткой иерархической градации в российском воровском мире не существовало.
Термин «жиган» существовал задолго до появления словоформы «вор в законе», и с течением времени его значение менялось.
Если до революции жиганами называли наибеднейших каторжан или сидельцев, полностью проигравшихся в карты, то с приходом советской власти жиган — это уже дерзкий, отчаянный преступник, уголовный вожак.
Затем в преступной среде так стали называть «бывших» в прошлом белых офицеров, стремившихся к лидерству в криминальном мире. Считается, что подразделение воровского мира на уркаганов (представителей старой воровской формации) и «новых» жиганов произошло в 20-х годах прошлого века.
Как проходила борьба за лидерство
О противостоянии уркаганов и жиганов имеются противоречивые сведения, поскольку до сих пор до конца не ясна природа происхождения воров в законе эта тема еще недостаточно исследована.
Руководившие большим количеством банд беспризорных и босяков, жиганы, в отличие от уркаганов, грабили, убивали и разбойничали, прежде всего, из ненависти к советской власти, лишившей их прежних благ и социального положения.
Судя по сохранившимся документам, делали они это более организованно и дерзко, нежели уркаганы, в таких бандах действовала жесткая военная дисциплина.
В значительной степени умалению роли жиганов поспособствовало введение в 1926 году статьи 59 «Особо опасные преступления против порядка управления». Если «социально близкий элемент» мог за квартирную кражу получить до года лагерей, то, к примеру, за организованное ограбление банка (бандитизм) зачастую ставили к стенке. А против порядка управления выступали как раз бандитствующие жиганы.
В конце 20-х годов процесс борьбы за главенство в криминальном мире активно начал развиваться в местах лишения свободы.
По данным на начало 1929 года, в российских лагерях и тюрьмах содержалось порядка 37 тысяч преступных авторитетов-урок, и среди них были не только русские, но и выходцы с Кавказа, Средней Азии.
На это время (конец 20-х начало 30-х годов), судя по всему, и приходится активная фаза противостояния уркаганов и жиганов.
Впоследствии жиганы вынуждены были отступить — на стороне урок активно выступало начальство лагерей и тюрем, которому идеологически важно было задавить именно «идейных» главарей банд, замахивавшихся на государственные устои.
С особой жестокостью
Однако свои позиции жиганы еще долго не сдавали. Так, бывшие белогвардейцы, в Соловецких лагерях особого назначения (знаменитый СЛОН) в 30-х годах стремились занять самые «хлебные» места.
Они отличались особой жестокостью по отношению к другим заключенным: об этом, в частности, писали в своих работах бывшие сидельцы академик Дмитрий Лихачев и литератор Александр Солженицын.
Причем случалось, что писатели упоминали в своих трудах одних и тех же личностей.
Читать
КНИГА ПЕРВАЯ (1917–1940 Г.Г.)
Автор выражает глубокую благодарность Георгию Константиновичу Ермоленко, Олегу Вячеславовичу Строеву и Дмитрию Михайловичу ШИШКАНОВУ, без помощи и поддержки которых эта книга не увидела бы свет.
История не пишется по блату…
Прежде всего — несколько слов о себе самом: профессиональный журналист и филолог, выпускник Ростовского государственного университета восемнадцать лет прослуживший в уголовно-исполнительной системе Советского Союза и России (редактировал газету для осуждённых «Тюрьма и воля»), автор книг «Словарь блатного и лагерного жаргона.
Южная феня» и «Классическая поэзия в блатных переводах», многих статей и очерков о российском уголовном мире, его истории, традициях, субкультуре.
Нравы, быт, язык российского «дна» известны не понаслышке, поскольку не менее двух десятков лет пришлось тесно общаться как с представителями уголовно-арестантского мира, так и с теми, кто призван этих представителей ловить и перевоспитывать — с работниками правоохранительных органов.
Теперь — о книге. Это — первая попытка нарисовать подробную и объективную картину становления и развития советской профессиональной преступности с первых лет революции и до начала 80-х годов.
Впрочем, название книги — «Великие битвы уголовного мира» — всё же определяет достаточно чёткие границы исследования: основное внимание автора направлено на переломные моменты в истории отечественной профессиональной преступности, когда уголовный мир вынужден был вести непримиримую борьбу за своё выживание.
Автор ставил задачу создать книгу, свободную от каких бы то ни было партийно-идеологических пристрастий. Нередко подвергаются сомнению, критикуются взгляды, ставшие в последнее время чуть ли не ортодоксальными (например, об «ужасной трагедии» 1937 года).
Приходится полемизировать с людьми, чьи имена и авторитет чрезвычайно высоки — например, с Александром Солженицыным, с его субъективными и зачастую неверными взглядами на преступность, преступников, арестантов советского и дореволюционного периода.
В то же время автор вынужден опровергать и теории, утверждения историков вроде профессора Академии МВД РФ полковника Кузьмина, отчаянно защищающих гулаговскую действительность и варварские методы сталинизма.
Однако автор благодарен этим и сотням других исследователей за огромный труд, который они проделали по сбору и систематизации фактических материалов. Без их тщательной и кропотливой работы была бы невозможна эта книга.
Ещё одна отличительная особенность «Великих битв уголовного мира» состоит в том, что автор уделяет внимание не преступному сообществу самому по себе, но рассматривает этапы уголовной истории в рамках истории Советского государства.
Основная идея исследования сводится к тому, что именно политика государства непосредственно формирует структуру, определяет действия и развитие криминального сообщества. Имеется в виду политика и идеология во всех проявлениях, а не только в отношении преступного мира.
И если приходится подробно останавливаться на борьбе советского государства против церкви, на травле интеллигенции, на процессах против «врагов народа», вспоминать о трагедии Лиенца (где союзники выдали Сталину десятки тысяч пленённых казаков) и т. д.
, — все эти события рассматриваются не сами по себе, но в связи с тем, какое влияние они оказали на историю уголовного мира.
Как появилась эта книга? Сказать, что случайно, означало бы погрешить против истины. «Случайные» книги не пишутся по несколько лет.
Ради «случайных» книг не приходится работать с тысячами источников — мемуарами, документами, историческими исследованиями, изучать фольклор уголовного мира, встречаться с десятками людей — арестантами бывшими и нынешними, сотрудниками мест лишения свободы, работниками правоохранительных органов.
И всё-таки определённый элемент случайности в создании этого исследования присутствует. Дело в том, что автор его — филолог, и основную свою задачу долгое время видел в изучении русского уголовно-арестантского жаргона, или «босяцкого языка», или «блатной фени» — кому как нравится. Этому автор посвятил полтора десятка лет, проблемами арго криминального мира углублённо занимается и сегодня.
Серьёзно занимаясь изучением жаргона, автор пришёл к выводу о необходимости подхода к исследованию уголовного сленга с позиций социолингвистики. Фундаментальный постулат этой отрасли языкознания: развитие языка определяется конкретными социальными условиями общества.
И неожиданно оказалось, что русское воровское арго впитало в себя и хранит многие реалии российской истории (в том числе давно, казалось бы, позабытые и утерянные), отголоски народных обрядов и верований, славянской мифологии, далёких событий и общественных катаклизмов.
Именно обращение к жаргонной лексике определённого периода позволяет порою по-новому трактовать тот или иной исторический факт, явление, давать им оценку, отличную от общепринятой.
Как бы «побочным» результатом такого исследования явилось то, что некоторые свои лингвистические и «этнографические» очерки автор стал публиковать на страницах периодической печати («История маленькой карты», «Свято место «клюквой» называют», «Валюта страны Зэкландии», «В защиту замаранной «марочки» и т. д.).
И однажды редакция газеты «Пресс-криминал» обратилась к нему с просьбой хотя бы в общих чертах обрисовать читателям этапы истории советского криминального сообщества, начиная с Октябрьской революции.
В ходе изучения материалов оказалось, что вся история советского преступного мира представляет собой сплошное белое пятно с вкраплениями каких-то легенд, мифов, слухов, сплетен, версий… Пришлось немало потрудиться, чтобы более или менее прояснить ситуацию.
Так появилась серия очерков «Неизвестные войны» о внутренних «разборках» в уголовно-арестантском сообществе 20-х — 80-х годов (пять публикаций), а также серия очерков «Воровской закон» (четыре публикации).
Очерки вызвали интерес читающей публики, в том числе специалистов. К автору стали обращаться старые гулаговские узники, бывшие работники лагерей, историки, филологи.
Кроме того, к этому времени накопился значительный (в том числе и лексический) материал, позволявший более углублённо заняться проблемами истории советского криминального мира.
И постепенно возникла идея написать более подробное и объёмное исследование.
Поначалу казалось, что задача достаточно проста: подработать, уточнить, добавить фактический материал…
Однако «уточнения» и «доработки» растянулись почти на два года. За это время все главы по несколько раз переписывались набело. Нередко новые документы, беседы с людьми, мемуары узников, сопоставление дат и событий, анализ обстановки в обществе и многие другие обстоятельства заставляли совершенно по-иному расставлять акценты, подвергать сомнению, казалось бы, незыблемые постулаты.
Но неужели до сих пор не существовало исследований, посвящённых уголовному и арестантскому миру Советской России? Утверждать это было бы неверно. Тем более что автор настоящей книги не раз обращается к подобного рода работам, многие из них цитирует, со многими полемизирует.
Другое дело, что фактически отсутствуют серьёзные работы, глубоко и всесторонне исследующие всю историю советского криминального мира, во всех её проявлениях.
Конечно, определённые попытки в этом направлении предпринимались и предпринимаются (например, исследования Водолазова о преступных группировках в местах лишения свободы, ряд интересных публикаций профессора Кузьмина в журнале «Преступление и наказание»).
Но, во-первых, внимание авторов приковано преимущественно к местам лишения свободы, во-вторых, накопленный ими эмпирический материал отрывочен, полон неточностей и догадок на уровне сомнительных версий.
Читать онлайн Из шпаны – в паханы страница 8. Большая и бесплатная библиотека
Паленый, не оглядываясь, буквально летел вперед по узкому проулку. Пули не свистели ему вслед, и это уже обнадеживало. Однако Сверчинский не отставал. Более того, он видел, как расстояние между ним и бегущим впереди жиганом стремительно сокращается. Физически он был гораздо крепче бандюгана. Красноармеец, путаясь в своей длиннополой шинели, бежал где-то далеко позади.
Паленый затылком почувствовал, что его настигают. Топот сапог чекиста был слышен совсем рядом. Выскочив из проулка, жиган, не задумываясь, рванул через пустынный перекресток, добежал до арочного свода, куда не достигал свет уличных фонарей, и остановился, скрытый кромешной тьмой.
Вскинув руку с «наганом», он выстрелил в подбегавшего преследователя. Паленого и Сверчинского разделяло не более полутора метров, и Кондрат Сергеевич, спасаясь от пули, отчаянным рывком бросился в ноги жигана. Паленый промахнулся. Он дернулся было назад, рассчитывая вжаться спиной в стенку арочного проема, но не успел. Маневр чекиста оправдал себя.
Выбросив правую руку вперед, Сверчинский сумел-таки дотянуться до противника, ухватил его за лодыжку и что было сил дернул на себя. Паленый не удержал равновесия. Он опрокинулся на спину и при этом больно ударился раненым плечом о каменную кладку. Сверчинский накрыл жигана своим тренированным мускулистым телом.
Сверчинский поднялся на ноги, шумно выдохнул и сплюнул на мостовую.
На освещенном перекрестке показалась фигура красноармейца. Паренек, держа винтовку наперевес, растерянно остановился, не зная, в каком направлении двигаться дальше. Сверчинский окликнул его.
Паленый стоял на четвереньках, мотая головой из стороны в сторону, как измученный ушными клещами приблудный пес. Красноармеец в сердцах ударил его прикладом винтовки промеж лопаток. Жиган ткнулся лицом в булыжную мостовую и выдал сквозь зубы очередное ругательство. Красноармеец замахнулся еще раз.
– Не надо, – остановил ретивого подчиненного Сверчинский. – Поднимай его и давай обратно к машине.
Казань. Малина на Стреженовской
Игнат, в отличие от других уркаганов, не считал себя молодым и неоперившимся. Во-первых, ему было уже за тридцать, а следовательно, он превосходил по возрасту большинство жиганов с Рекрутом во главе.
А во-вторых, хоть ему, как тому же Скулатому или Оглобле, еще не пришлось отбыть срок на каторге, Игнат имел за своими плечами немало дерзких налетов и ограблений.
Его имя было на устах у чекистов, а в уркаганской среде Игната боялись и уважали.
В юности Игнат мечтал освоить профессию медвежатника и занять в воровской среде одно из самых высоких и авторитетных положений.
Но, ныне покойный, а некогда известный на всю Россию медвежатник Данила Сермяжный, к которому Игнат набился в ученики, веско заявил, что из этого парня с его короткими и заскорузлыми пальцами ничего путного не выйдет.
Мечта Игната так и осталась мечтой. Но зато он немало преуспел в квартирных кражах и очень скоро прибился к Скулатому.
Сегодня Игнату предстоял очередной экзамен на прочность. Амбициозный уркаган рассчитывал доказать Скулатому и всем остальным казанским «иванам», что ему по силам провернуть любое дело.
Прибыв на Стреженовскую в девятом часу вечера и распорядившись оцепить кольцом жиганскую малину, Игнат не стал торопиться.
Он видел, что те десять бравых ребят, которых ему удалось собрать, горят нетерпением и готовы в любой момент повыхватывать «наганы».
Однако в спешке завалить дело значило не только понести существенные потери, но и нарваться на неудовольствие Скулатого. Игнат резонно считал, что определяющим моментом в схватке с жиганами должен стать фактор внезапности.
Подозвав к себе одного из подельников, низкорослого мужичка по кличке Мерин, вечно щеголявшего в старомодном котелке, Игнат велел тому «слазить» на разведку. Мерин тут же скрылся в темноте, а Игнат стал напряженно всматриваться в освещенные окна малины, где ничего не подозревавшие жиганы пили и развлекались со своими заштатными марухами. Кривая усмешка исказила лицо Игната.
Мерин вернулся через пару минут. Он был не один. Грубо подталкивая в спину, он вел перед собой пацаненка лет одиннадцати с грязными спутанными волосами. На юнце болталось несоразмерно большое пальто с чужого плеча и свисавший с плеч узкий вязаный шарфик. Пацан испуганно оглядывался на Мерина и давно бы уже дал стрекача, если бы не направленное ему в спину дуло «нагана».
– Вот, – Мерин пихнул пленника в направлении Игната. – На стреме стоял, пострелец. Я едва разглядел его впотьмах. А так бы точно засвистел.
Игнат удовлетворенно кивнул.
– Это хорошо, – сказал. – Этого я и хотел избежать. Еще кто-нибудь приглядывает за домом?
– Нет, я обошел кругом…
– Я не тебя спрашиваю, Мерин, – Игнат ухватил пацана на ворот пальто и притянул к себе. – Отвечай: приглядывает еще кто-нибудь за домом или нет?
Выбора у юнца не было. Конечно, жиганы за такую оплошность по головке его не погладят, но и уркаганы цацкаться сейчас не станут. Пустят пулю промеж глаз, да и всего делов.
Игнат понял, что выкаблучиваться пацан не станет.
– Не приезжал еще сегодня. Хотя час-то ранний, может и появиться.
– Тоже нет, – пацан шмыгнул носом.
– Сколько всего там жиганов? – не отставал Игнат.
– Человек двенадцать, не считая марух, конечно.
– Марухи меня не интересуют.
Игнат был заметно разочарован. Отличиться и подстрелить сегодня самого Рекрута ему уже не удастся. Или обождать еще? Глядишь, и впрямь объявится? Нет, рисковать не стоило. Игнат принял решение.
– Ладно, свяжи его, Мерин, – распорядился он, указывая на пацана. – И кляп какой-нибудь в рот сунь. Чтобы шухер не поднял.
Игнат обернулся к двум стоящим рядом подельникам.
– Пошли, ребята! А то так и замерзнуть недолго.
Он первым достал «наган» и стремительным шагом двинулся в направлении жиганской малины. Гогот и пьяные выкрики становились все слышнее. Звонко и противно завизжала одна из марух, на что жиганы ответили дружным ржанием. Игнат поморщился.
Попал точно в левую глазницу. Жиган на секунду замер, а затем ткнулся лицом в стол. Ворвавшиеся следом за Игнатом уркачи тоже открыли огонь.
Низкорослый Мерин палил сразу с двух рук, держа «наганы» на уровне бедер.
Две марухи кинулись к окну и, мешая друг другу, вскарабкались на подоконник. Одной из них удалось распахнуть фрамугу, но она тут же схлопотала пулю в горло. Кровь брызнула фонтаном, и девица с хрипом завалилась на спину. Рядом с ней, как подкошенная, рухнула и вторая. Все отходы с малины были перекрыты.
В какой-то момент оборонявшиеся догадались опрокинуть стол и укрыться за его массивной поверхностью. Посуда со звоном полетела на пол. Бутылка вина, выплескивая янтарную жидкость, откатилась к ногам Мерина.
Пули вонзались в толстое дощатое покрытие…
Стоявший на фоне дверного проема Игнат почувствовал жгучую боль внизу живота. Тело молодого уркагана охватила слабость, а ноги вдруг стали такими тяжелыми, будто к каждой была подвешена пудовая гиря. Предметы потеряли привычное очертание.
Все пошло кругом. Игнат почувствовал, что уплывает куда-то. «Наган» выскользнул из его руки и с глухим стуком брякнулся на пол. Игнат упал на колени, прижимая к животу липкие от крови пальцы. Затем все померкло.
Развития дальнейших событий Игнат уже не видел.
В живых оставалось всего двое или трое жиганов, прятавшихся за перевернутым столом, когда ранение в плечо получил и Мерин. Он отступил назад, пошатнулся и, отбросив один из «наганов», дважды пальнул из другого в стол. Рядом с Мерином замертво рухнул один из его подельников.
– Дави их! Никому не дать уйти!
Боевой клич Мерина был лишним. Уркаганы, хоть и несли потери, но вошли в раж настолько, что вели стрельбу почти безостановочно. Участь окруженных со всех сторон жиганов была предрешена. «Наган» одного из них сухо щелкнул, извещая об окончании последней обоймы. Но сдаваться без дальнейшего боя жиган счел для себя позорным. Да и некому было сдаваться.
В намерения неприятеля явно не входило брать пленных. Выхватив из-за голенища сапога остро отточенный стилет, жиган лихо перемахнул через стол и бросился на стоящего к нему ближе всех противника. Стилет глубоко вонзился уркагану в живот. Однако сослужить еще какую-либо службу своему владельцу ему было не суждено.
Сразу три пули попали отчаянному жигану в грудь, и он повалился сверху на только что убитого им человека…