Черный тюльпан что это значит
1979-89. История Черного тюльпана. Краткий очерк
Сами «цинки» изготовлялись специальной мастерской в Ташкенте. Одно время целые штабеля подготовленных к отправке в Афганистан гробов громоздились прямо у стоянок аэродрома в Тузеле и возили их туда теми же транспортными самолетами. Потом кто-то из начальства наконец сообразил, что такое соседство не очень воодушевляет, и мрачный груз вывезли на окружные склады, откуда «цинки» доставлялись в сварочно-эвакуационные отделения госпиталей 40-й армии. Из тех же соображений отправка погибших в Союз организовывалась специальными рейсами на отдельно выделяемых бортах, при которых павших к месту похорон сопровождал кто-либо из офицеров и солдат части.
Причина выбора Ан-12 в качестве самолета для миссии «черный тюльпан» имела вполне прозаическое объяснение: привлекать для этой задачи Ил-76 с грузоподъемности в 40 тонн было не самым приемлемым вариантом, да и забирать «груз 200» он мог лишь с ограниченного числа аэродромов, в то время как Ан-26, напротив, имел малую вместимость для работы с довольно громоздкими «цинками». А вот Ан-12 для этой службы являлся наиболее подходящим, имея возможность облетать практически все точки и обеспечивая загрузку 18 мест такого груза. Чтобы избежать множества перегрузок, маршрут прокладывался по всему Союзу, с посадками в местных аэропортах, откуда гробы доставлялись к месту жительства родственников, но при небольшом количестве мест груз, бывало, сдавали в Ташкенте на самолеты «Аэрофлота» или в обычный багажный вагон пассажирского поезда.
Афганистан: 25 декабря 1979 — 15 февраля 1989. 30 лет … («Черный Тюльпан»)
Афганская война.
25 декабря 1979 — 15 февраля 1989
Как давно это было … и как не давно …
Вспомним …
И помянем героев …
«Черным тюльпаном» в Афганистане наши ребята-интернационалисты называли самолеты военно-транспортные Ан-12, вывозившие в Советский Союз цинковые гробы с погибшими при исполнении «интернационального долга» советскими воинами.
Название «Чёрный тюльпан» не имеет общепризнанной/единой истории происхождения.
По одной из версий, оно было дано в честь похоронного бюро из Ташкента — именно здесь делали для Афганистана оцинкованные деревянные гробы, обитые красным кумачом. Сначала наши солдаты перенесли это наименование на местные морги, принимавшие «тела погибшего личного состава», а затем и на доставлявшие их самолёты.
Согласно другому предположению, наименование восходит к традиции оформления некрологов в афганских военных газетах – списки погибших обычно обрамляли орнаментом из черных тюльпанов. Эта версия объясняет, почему чёрные тюльпаны стали рисовать на фузеляже АН-12, чтобы «воздушные труповозки» не обстреливались моджахедами.
черный тюльпан
В одно мгновение стоянка, занятая самолетами афганских ВВС, превратилась в гигантский пылающий костер. Очевидцы рассказывали, что это был кромешный ад: огненными шатрами вспыхивало авиационное горючее, детонировали боеприпасы, кажется, горел даже бетон.
В тот день моджахеды совершили крупнейшую диверсию, мгновенно уничтожив на земле 19 боевых самолетов и еще 13 серьезно повредив. Это все равно как если бы полностью перестал существовать целый авиационный полк. Взрывами были уничтожены 13 истребителей МиГ-21 и 6 штурмовиков СУ-17.
Впоследствии мне удалось познакомиться с некоторыми подробностями этой «диверсии века».
«БЫЧОК Александр Ник., ст. сапёр-разведчик 154 ооСпН, Джелалабад, 1985-87, орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III ст (3. 09. 1987):
«Кобзон в Джелалабад не приезжал. Это была такая «точка», про которую у нас говорили: «Если хочешь пулю в зад, приезжай в Джелалабад». Кого я видел у нас, так это Розенбаума. И тележурналиста Лещинского – тоже нормальный мужик. Розенбаум даже просился «на войну» сходить. Ну, водили его, конечно – так, на прогулку. В те места, где, заранее знали, ничего не будет. Впрочем, он и сам это, наверное, понимал. Если не сразу, то потом. Но Розенбаума у нас с большим уважением воспринимали. Такой мужик».(с)
http://afg-hist.ucoz.ru/photo/gastroljanty/rozenbaum/107-0-1058
.».Когда я вернулся из Афганистана, полгода не хотел ни с кем разговаривать, даже с женой. Беспричинно плакал. Был в глубоком шоке. Работал, писал песни. Тяжело возвращался. Я страдал от мысли, что из большого числа людей, которых я там встретил, многие погибнут. Так оно и вышло…..» А.Р.
Это реакция взрослого сформировавшегося человека, не принимавшего участия в боевых действиях.
Что переживали 19-20летние мальчики дает представление книга
Наконец она вышла в свет и появилась в продаже, спустя столько лет
Награды. Награждено орденами и медалями СССР более 200 тысяч человек, 71 из них стали Героями Советского Союза.
В Афганистане в «чёрном тюльпане»…
К 30-летию вывода советских войск из Афганистана
Рейс самолёта Ан-12, увозившего в ходе войны с территории Афганистана тела погибших советских военнослужащих (Груз 200), получил неофициальное название «Чёрный тюльпан». В связи с тем, что грузовой отсек самолёта Ан-12 не герметичен, цинковые гробы не запаивались. Цинковые гробы, обитые досками, выгружались в аэропорту Тузеля (военный аэродром в Ташкенте), и они штабелями лежали на рулежке. Морг построили только в 1986 году.
Побывавший в Афганистане с концертами Александр Розенбаум посвятил павшим солдатам песню «Монолог пилота «черного тюльпана», вошедшую в художественный фильм «Афганский излом».
Эту песню мне довелось услышать впервые летом 1988 года на концерте Александра Розенбаума, который проходил на стадионе им. Ленина в Хабаровске. Такой концерт невозможно забыть.
Жаркий летний день, ближе к вечеру. Стадион переполнен зрителями, пришедшими на этот концерт. Эффектное начало – Розенбаум въезжает на стадион на подножке автомобиля «Скорой помощи» под фонограмму песни «О «скорой помощи» («Светофоры дайте визу, едет скорая на вызов…»). Автомобиль останавливается на беговой дорожке напротив центрального круга, где установлена сцена. На ней: микрофон на стойке, стул, к которому прислонена гитара, динамики. Певец соскакивает с подножки и бежит к сцене, в белой майке, на которой спереди – красный флаг Советского Союза. Концерт начинается. Песни исполняются без объявления и сопровождаются бурными, продолжительными аплодисментами. Где-то ближе к середине концерта вдруг зазвучали свежие аккорды гитары и новые слова:
«В Афганистане в «черном тюльпане»,
С водкой в стакане мы молча плывем над землёй».
Зрители на стадионе начинают вставать, я тоже уже стою. А песня продолжается:
«Скорбная птица через границу,
К русским зарницам несет ребятишек домой».
В моем сознании всплывает июль 1982 года и «черный тюльпан» в котором я лечу, сопровождая «Груз 200» и еще 9 сопровождающих офицеров, прапорщиков, сержантов со своими «Грузами».
А слова песни продолжают рвать душу:
«В «черном тюльпане»
Те, кто с заданий
Едут на Родину милую в землю залечь,
В отпуск бессрочный,
Рваные в клочья…
Им никогда, никогда не обнять теплых плеч».
И слезы произвольно начинают катиться по моим щекам. Мне становится до того неудобно, что я склоняю голову горизонтально, чтобы никто не видел моих слез. Взрослый мужик и не может сдержать слез от слов звучащей песни…
«Но надо добраться,
Надо собраться.
Если сломаться, то можно нарваться и тут.
Горы стреляют.
«Стингер» взлетает,
Если нарваться, то парни второй раз умрут».
Это произошло 28 июня 1982 года. Утром, после подъема к нам в комнату, находящуюся в автопарке отряда, где мы жили с зампотехом отряда Мишей Ерастовым, влетает командир отряда Олег Захаров и, включив свет, произносит эти страшные слова:
Мы уже не спали. Ожидали подъема и начала очередного афганского дня.
— Как? Умер? – разом выдохнули мы.
Меня уже второй день знобило и временами трясло. Видимо, начиналась лихорадка. Но такое сообщение вмиг встряхнуло организм, да так, что все быстро прошло. Наверное, в критические моменты скрытые силы нашего организма способны на многое.
И началось: комиссия, расследование, подготовка к отправке тела военнослужащего на Родину в Воронежскую область.
2 июля 1982 года в аэропорту города Кабула в АН-12 – «Чёрный тюльпан» были загружены 14 цинков с погибшими (цинковые гробы помещались в деревянные ящики для удобства переноски) и мы – 10 сопровождающих (на 4-х приходилось по 2 «Груза 200» в один адрес доставки) разместились в переднем герметичном отсеке самолета. Самолет взлетел и взял курс на Ташкент.
Песня А. Розенбаума «Монолог пилота чёрного тюльпана» начинается словами: «В Афганистане в чёрном тюльпане, с водкой в стакане мы молча плывём над землёй». Автор песни не выдумал этот сюжет, он, видимо, написан по тем рассказам, которые Розенбаум услышал от очевидцев и участников этих полётов. Но, на самом деле, «С водкой в стане» над Афганистаном – такого не было. В Афганистане тогда и сейчас – существует сухой закон. Всё это было, но только, начиная с полёта от Ташкента и далее по маршруту, по которому летел «Чёрный тюльпан» над территорией Советского Союза.
2 июля «Чёрный тюльпан» приземлился на военном аэродроме «Тузель» под Ташкентом. Нас – сопровождающих перевезли в гостиницу, а что происходило с «Грузом 200», нам об этом не было известно.
3 июля с утра начинается подготовка к перелёту по Союзу в соответствии с оптимальным планом доставки «Грузов 200». Мы- сопровождающие за эту ночь соответственно подготовились, чтобы «с водкой в стакане» плыть над землёй. Но этот полёт был уже над территорией нашей страны. После загрузки АН-12 взял курс на г. Алма-Ату. Это была первая точка доставки «Груза 200».
После выгрузки в Алма-Ате самолёт взял дальнейший курс на г. Кемерово, в который мы прибыли к вечеру. Опять выгрузка ящиков специальной командой, сопровождающих – опять в гостиницу. Ночуем в Кемерово, а с утра опять в путь. Следующей точкой доставки «Груза 200» был г. Волгоград, где мы опять заночевали.
И только к вечеру 5 июля «Чёрный тюльпан» добрался до Воронежа, где я вышел и выгрузили ящик, в котором цинк с телом рядового Гальченко Сергея. Выгрузка была сделана на окраине взлетного поля аэропорта, подальше от людских глаз. Не помню, каким образом я примчался к дежурному коменданта гарнизона в аэропорту г. Воронежа и доложил о прибытии с «Грузом 200». Меня успокоили и сказали, что «всё уже известно, даны соответствующие команды. Ждите приезда представителей военкомата». Ждать пришлось весьма долго. Пришлось еще раз напоминать дежурному о своем существовании, на что он успокоил меня, что «до г. Россоши, куда следует доставить «Груз», очень далеко, но оттуда машина выехала и мне следует проявлять терпимость и ожидать представителей военкомата». Только в первом часу ночи прибыл представитель городского военного комиссариата г. Россоши на обычном грузовике ГАЗ-53 с открытым кузовом. Ночью мы добрались до областного военкомата г. Воронежа, где в присутствии дежурного по военкомату я передал пакет с документами представителю Россошанского ОГВК а сам направился в аэропорт и дальнейший мой путь лежал на Кабул.
Что касается: «с водкой в стакане мы молча плывём над землёй», то это действительно было. Сидя на полу АН-12 в первом герметичном отсеке, при каждом перелёте от одного города Советского Союза к другому, мы молча поднимали стаканы за ушедших навечно и всю дорогу в основном молчали, думая каждый о своем…
Из книги памяти «Чёрный тюльпан»:
Гальченко Сергей Васильевич, рядовой, водитель-электромеханик, родился 3.02.1962 в г. Россошь, Воронежской области. Украинец. Учился в СПТУ-29 Россоши. В Вооруженные силы СССР призван 1.4.82 Россошанским ОГВК. В республике Афганистан с июня 1982. Похоронен на городском кладбище №1 Россоши. В СПТУ-29 установлена мемориальная доска с его именем.
Вечная память не вернувшимся из Афгана!
Рамусь Владимир Федорович, подполковник в отставке, участник боевых действий в Афганистане
Список фото к статье:
1. Военно-транспортный самолёт АН-12.
2. АН-12 в Афганистане. Аэропорт г. Кандагара.
3. Афганистан. Прощание с погибшими перед отправкой на Родину.
6. Страничка из всероссийской книги памяти «Чёрный тюльпан».
7. Памятник песне «Монолог пилота чёрного тюльпана».
8. Александр Розенбаум на концерте в зале Хабаровской краевой филармонии. 1988 год.
9. А. Розенбаум в Афганистане.
10. А. Розенбаум на концерте в Афганистане.
11. А. Розенбаум в Афганистане.
12. Цветок «чёрный тюльпан».
13. Гальченко Сергей Васильевич. Фото из всероссийской книги памяти «Чёрный тюльпан».
«Меня охраняли афганцы с автоматами». Автор «Черного тюльпана» — о создании памятника, войне и плагиате
Тридцать лет назад, 15 февраля 1989 года, последние боевые колонны советских солдат пересекли мост Дружбы в Афганистане. Они возвращались домой из республики, где в течение девяти лет и полутора месяцев выполняли интернациональный долг. В ходе боевых действий погибло более 15 тысяч военнослужащих.
Мемориал воинам-афганцам открылся на площади Советской Армии в 1995 году. Памятник, который построили по проекту архитектора Александра Серова и скульптора Константина Грюнберга, знает каждый екатеринбуржец. В центре композиции — фигура солдата, который сидит с опущенной головой и держит правой рукой автомат дулом кверху. Вокруг стоят 10 металлических пилонов, каждый соответствует году войны. Вместе пилоны имитируют каркас фюзеляжа Ан-12, на которых перевозили тела погибших солдат. Афганцы называли эти самолеты «чёрными тюльпанами».
— Как родилась идея проекта и почему вы занялись созданием памятника?
— В 1991 году Союз архитекторов объявил конкурс проектов на создание памятника в честь жителей Екатеринбурга и Свердловской области, что погибли в ходе локальных военных конфликтов на территории других государств. Заявки подали человек 20 претендентов. Наши работы посмотрели, конкурс прошел. Потом к нам вышел Владимир Олегович Лебедев, создатель Свердловского Союза ветеранов Афганистана, и говорит: ничего из предложенного комиссии не нравится. Все же Лебедев решил нас поощрить и раздал каждому по 137 рублей. Все сразу обрадовались, но Владимир Олегович тут же как обрубил: «Денег у нас нет и не будет больше, так что извините». Все отошли в сторону, а я остался. Я ж профессионал, понимал, что рано или поздно это должно взрасти. И стал этим делом заниматься.
— Что же было дальше?
— Время тогда смутное было, а тут три года на одном проекте с афганцами. Наверняка много интересных подробностей помните.
— Мастерскую мне дал знаменательнейший человек — Эдуард Россель. Я работал рядом с Птичьим рынком. И вот как-то подошли пятеро деловых молодых людей среднего возраста и заявили, что дают три дня, чтобы я освободил площадь. Жулье, короче. Некуда деваться, пошел к афганцам и пожаловался, что меня с их памятником выбрасывают. Ребята говорят: возвращайся в мастерскую и жди до последнего.
И вот представьте: зима, перестройка, света нету, одна лампочка горит, как в уборной, в шесть вечера на улице темно. Я сижу со скульптурой, в глине пока ее сделал, наблюдаю за стрелками часов: вот уже семь, потом восемь вечера. Вдруг подъезжают две машины, военные, длинные, которые омоновцев возят, и оттуда выбегают парни в камуфляже. Тут я подумал: все, за мной приехали. Оказалось, это афганцы. Злые приехали, у них там какая-то разборка случилась во Дворце молодежи. Александр Дмитриенко тогда у них был председателем, скомандовал поставить пост у меня в мастерской — круглогодичный и ежесуточный — Следить за мной и за скульптурой. Так меня два года охраняли, как в кино. Жуликов тех больше не видел.
Пока работали, афганцы рассказывали, что пришлось пережить на войне. Это жуткое дело. И этим впечатлением, этим делом, этим памятником я жил круглосуточно, даже не спал почти. Что с того, что денег не платили? Правда, потом, когда организовали «Таганский ряд», стали чуток платить.
Близкие много раз просили меня бросить это дело. Мол, иди на завод, получай зарплату. Но где бы я был, если бы отказался от любимого дела?
— Из чего выполнен памятник?
— Сначала работал в мягком материале с маленького эскизика, потом вылепил рабочую модель, метровую. Потом увеличил модель, формовки использовал, потом уже лепнина. Вообще, когда скульптор долго работает — это опасно: глаз замыливается. Он одной рукой делает, а другой ломает.
Отливали памятник на заводе Калинина из обыкновенного железа Л25. Толщина отливки — с два пальца, скульптура пустотелая, весит больше пяти тонн. ЗИК — как раз тот завод, ракеты которого сбили Пауэрса. У них там очень хороший литейный цех.
— Что чувствовали, когда все закончилось? Когда состоялось открытие?
— Такого эмоционального состояния никогда не испытывал, а ведь мне 75 лет, монументы открываю всю жизнь. Особенно когда женщины пошли, парни воевавшие. Как они все смотрели! Кто-то плакал… Сколько «Черный тюльпан» стоит, сколько митингов и мероприятий возле него ежегодно проходит — ни разу не слышал плохого отзыва. Рад, что судьба мне подкинула такую работу.
— А что думаете по поводу «Черного тюльпана» памятника в Башкирии?
— Это дурной плагиат. Есть поговорка такая: «Не садись не в свои сани!»
Я многие годы учился, чтобы делать красиво и хорошо. В академиях художеств учат всему, кроме композиции. Ее же придумать надо. И вот «придумать» в той деревне (город Салават. — Прим. 66.RU) стало камнем преткновения. Гробовщик полез не туда, думал, это просто. Надо было «вождям», которые это творение заказывали, спросить имеет ли он нужную квалификацию для творческой работы. Малограмотные люди думают, что все умеют и знают, но нет. Хотя, если смотреть на суть дела, то прежде надо осудить руководителей, которые это одобрили. А исполнитель, конечно, просто обрадовался, что деньжат заработает.
Да хоть бы это было хорошей пародией на мой памятник — так и ладно. А тут позор, стыдно смотреть! Надо наказать руководителей, потом автора. Фигуру эту надо убрать. На моем веку несколько раз было такое. Народу эта композиция не приглянулась.
Автор даже с камнем неверно обращается. Вот вспомните работы Микеланджело: сначала голова, нога…. Словно скульптура выходит из камня! А тут никакой критики не выдерживает. Надо убирать. Я обижен на этого автора. А вообще, у нас есть авторское право? Если это изделие уберут, мне на это дело… А если оставят и будут гладить и полировать, буду принимать меры. Если буду судится, то за авторское право. Я на каждой работе ставлю маркировку, свой знак. У меня там на ремне с правой стороны поставлен штампик. Я как чувствовал, что что-то не так будет.
С точки зрения нравственности тому автору все будет припоминаться вечно. Это ж какое пятно!