Читать дурно выбранные книги хуже и вреднее чем ничего не читать
Начало работы над статьей определяется письмом Белинского к В.П. Боткину от 3–10 февраля 1840 года. В части, написанной 9 февраля, он сообщал: «А дня через два надо приниматься за статью о детских книжках, где я буду говорить о любви, о благодати, о блаженстве жизни, как полноте ее ощущения, словом, обо всем, чего и тени и призрака нет теперь в пустой душе моей». В этой статье наиболее подробно обоснованы педагогические воззрения критика.
— читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Чтобы не повторять одного и того же, мы перейдем теперь к детским книгам – главному предмету нашей статьи, и их характеристикою довершим нашу характеристику воспитания вообще; на детские книги обыкновенно обращают еще менее внимания, чем на самое воспитание. Их просто презирают, и если покупают, то разве для картинок. Есть даже люди, которые почитают чтение для детей больше вредным, чем полезным. Это грубое заблуждение, варварский предрассудок. – Книга есть жизнь нашего времени. В ней все нуждаются – и старые и молодые, и деловые, и ничего не делающие; дети – также. Все дело в выборе книг для них, и мы первые согласны, что читать дурно выбранные книги для них и хуже и вреднее, чем ничего не читать, первое зло – положительное, второе только отрицательное. Так, например, в детях, с самых ранних лет, должно развивать чувство изящного, как один из первейших элементов человечности; но из этого отнюдь не следует, чтобы им можно было давать в руки романы, стихотворения и проч. Нет ничего столь вредного и опасного, как неестественное и несвоевременное развитие духа. Дитя должно быть дитятею, но не юношею, не взрослым человеком. Первые впечатления сильны, – и плодом неразборчивого чтения будет преждевременная мечтательность, пустая и ложная идеальность, отвращение от бодрой и здоровой деятельности, наклонность к таким чувствам и положениям в жизни, которые не свойственны детскому возрасту. Юноши, переходящие в старость мимо возмужалости, – отвратительны, как старички, которые хотят казаться юношами. Все хорошо и прекрасно в гармонии, в соответственности с самим собою. Всему своя чреда. Неестественно и преждевременно развившиеся дети – нравственные уроды. Всякая преждевременная зрелость похожа на растление в детстве. Искусство в той мере действительно для каждого, сколько каждый находит в нем истолкование того, что живет в нем самом как чувство, что знакомо ему, как потребность его души. Когда же он этого не находит в искусстве, то видит в нем фразы, увлекается ими и из простого, доброго человека становится высокопарным болтуном, пустым и докучным фразером. Что же сказать о детях, которые, по своему возрасту, не могут найти в поэзии отражения внутреннего мира души своей? Разумеется, они или увлекаются отвратительным в их лета фразерством и резонерством, или перетолковывают по-своему недоступные для них чувства и превращают их для себя в неестественные и ложные ощущения и побуждения. Но в пользу детей должно исключить из числа недоступных им искусств – музыку. Это искусство, не выговаривающее определенно никакой мысли, есть как бы отрешившаяся от мира гармония мира, чувство бесконечного, воплотившееся в звуки, возбуждающее в душе могучие порывы и стремления к бесконечному, возносящее ее в ту превыспреннюю, подзвездную сферу высоких помыслов и блаженного удовлетворения, которая есть светлая отчизна живущих долу и из которой слышатся им довременные глаголы жизни… Влияние музыки на детей благодатно, и чем ранее начнут они испытывать его на себе, тем лучше для них. Они не переведут на свой детский язык ее невыговариваемых глаголов, но запечатлеют их в сердце, – не перетолкуют их по-своему, не будут о ней резонерствовать; но она наполнит гармониею мира их юные души, разовьет в них предощущение таинства жизни, совлеченной от случайностей, и даст им легкие крылья, чтобы от низменного дола возноситься горе – в светлую отчизну душ… Не можем удержаться, чтобы не выписать здесь места из статьи одного мало читавшегося журнала, статьи, проникнутой мыслию и благородным одушевлением: «Жалко сказать, в каком положении находится у нас музыкальное образование. У нас учат музыке не потому, что музыка есть великое искусство, которое возвышает, облагороживает душу, развивает в ней бесконечный внутренний мир, а потому, что стыдно же девушке не играть на фортепьяно, не спеть романса – «это в жизни хорошо»; как не блеснуть в обществе своей игрой, своей музыкальностию![7] – и у нас музыка обратилась в какую-то роскошь воспитания: папенька тратится и платит деньги музыкальному учителю, считая это уже необходимым злом для своего кармана. По большей части, девушки наши занимаются музыкою только до замужства, а так как на музыку смотрят, как на средство сделать выгодную партию или даже просто – поскорее выйти замуж, – цель достигнута, и музыка оставлена, фортепьяно держится в доме как необходимая мебель. Да впрочем, известно и то, что благородной девице неприлично наслаждаться какою-то превыспреннею любовию и находить свое счастие в природе, в искусстве, в мысли; совсем нет: природа, поэзия и умные суждения должны быть украшениями, забавами жизни, а вовсе не сущностью ее. – Пусть бы оставляли музыку для занятий и попечений материнских (хотя мы думаем, напротив, что в долг и попечения матери музыка должна входить первая: она первая должна быть благодатною росою для растительной жизни дитяти, солнечным светом для пробуждающейся юной души, она развивает и укрепляет цветок духовной жизни для плода… впечатления музыки на душу младенца и плоды их неисчислимы); но дамы наши мало думают об этом, и музыка оставляется для других, важнейших предметов – нарядов, выездов, собраний, светской литературы; но тихой, задумчивой музыке неловко в таком блистательном, шумном обществе – она улетает…» («Московский наблюдатель», 1838, стр. 332)<14>.
Но что же можно читать детям? Из сочинений, писанных для всех возрастов, давайте им «Басни» Крылова, в которых даже практические, житейские мысли облечены в такие пленительные поэтические образы, и все так резко запечатлено печатню русского ума и русского духа; давайте им «Юрия Милославского» г. Загоскина, в котором столько душевной теплоты, столько патриотического чувства, который так прост, так наивен, так чужд возмущающих душу картин, так доступен детскому воображению и чувству; давайте «Овсяный кисель», эту наивную, дышащую младенческою поэзиею пьесу Гебеля, так превосходно переведенную Жуковским; давайте им некоторые из народных сказок Пушкина, как, например, «О рыбаке и рыбке», которая, при высокой поэзии, отличается, по причине своей бесконечной народности, доступностию для всех, возрастов и сословий и заключает в себе нравственную идею. Не давая детям в руки самой книги, можно читать им отрывки из некоторых поэм Пушкина, как, например, в «Кавказском пленнике» изображение черкесских нравов, в «Руслане и Людмиле» эпизоды битв, о поле, покрытом мертвыми костями, о богатырской голове; в «Полтаве» описание битвы, появление Петра Великого, наконец, некоторые из мелких стихотворений Пушкина, каковы: «Песнь о Вещем Олеге», «Жених», «Пир Петра Великого», «Зимний вечер», «Утопленник», «Бесы»; некоторые из песен западных славян, а для более взрослых – «Клеветникам России» и «Бородинскую годовщину». Не заботьтесь о том, что дети мало тут поймут, но именно и старайтесь, чтобы они как можно менее понимали, но больше чувствовали. Пусть ухо их приучается к гармонии русского слова, сердца преисполняются чувством изящного; пусть и поэзия действует на них, как и музыка, – прямо через сердце, мимо головы, для которой еще настанет свое время, свой черед. Очень полезно, и даже необходимо, знакомить детей с русскими народными песнями, читать им, с немногими пропусками, стихотворные сказки Кирши Данилова. Народность обыкновенно выпускается у нас из плана воспитания: часто не только юноши, но и дети знают наизусть отрывки из трагедий Корпеля и Расина и умеют пересказать десяток анекдотов о Генрихе IV, о Лудовике XIV, а между тем не имеют и понятия о сокровищах своей народной поэзии, о русской литературе и разве от дядек и мамок узнают, что был на Руси великий царь – Петр I. Давайте детям больше и больше созерцание общего, человеческого, мирового; но преимущественно старайтесь знакомить их с этим чрез родные и национальные явления: пусть они сперва узнают не только о Петре Великом, но и о Иоанне III, чем о Генрихах, Карлах и Наполеонах. Общее является только в частном: кто не принадлежит своему отечеству, тот не принадлежит и человечеству.
Читать дурно выбранные книги хуже и вреднее чем ничего не читать
Книга издана при содействии Благотворительного фонда поддержки музыкального искусства «Фонд Елены Образцовой»
Фото на обложке предоставлено автором – Вяткиным Владимиром Юрьевичем
Слово Игоря Бэлзы об отце
Приветствую вас, дорогой читатель! У вас в руках книга, посвященная памяти моего отца – Святослава Бэлзы. Название книги не случайно. «Ducunt volentem fata» – это девиз на нашем родовом гербе. В переводе на русский язык он звучит: «Судьба благоволит волящему». «Болящий» – производное от слова «воля».
Одной из задач, которую ставили перед собой составители, замышляя это издание, – рассказать о моем отце, каким видели его вблизи и издалека многие люди: его дети, друзья и коллеги. Думаю, что большинству почитателей его таланта он запомнился приветливым человеком в черном смокинге и галстуке-бабочке, представляющим кого-то или о чем-то рассказывающим со сцены или с телевизионного экрана. Элегантным, жизнерадостным, обладающим энциклопедическими знаниями популярным ведущим. Не многим пришлось видеть Святослава Игоревича, как говорят сейчас, в формате «без галстуков». Надеюсь, что составители этой книги справились со своей задачей и Святослав Бэлза предстанет перед вами в своем естественном облике. Тем, кем он был в повседневной жизни, заполненной постоянной творческой работой.
Книга содержит интервью, данные отцом при жизни, и прощальные – с его друзьями и коллегами. Ознакомитесь вы также и с некоторыми его сочинениями – предисловиями, послесловиями к книгам известных писателей и обстоятельными научными статьями об их творчестве, а также с воспоминаниями людей, с кем он общался достаточно часто.
Позволю себе небольшой экскурс в историю жизни моего отца и расскажу его биографию.
Святослав Бэлза родился 26 апреля 1942 года в эвакуации, в городе Челябинске, где брат моего дедушки Игоря Федоровича был одним из руководителей Челябинского танкового завода. По замыслу папиных родителей, отец должен был родиться в Киеве, но война спутала первоначальные планы. Не прошло и месяца со дня рождения отца, как дедушка забрал свою супругу Зою Константиновну и своего маленького сына Святослава в Москву. В своих интервью отец признавался, что вновь посетил Челябинск по прошествии более чем пятидесяти лет в связи с присвоением ему звания почетного гражданина этого города.
Детство отца прошло среди дедушкиных друзей. Игорь Федорович дружил с Анной Ахматовой, маршалом Иваном Коневым, композиторами Арамом Хачатуряном, Борисом Лятошинским, Гавриилом Поповым (автор музыки к фильму «Чапаев» и крестный отец Святослава), Николаем Мясковским, Виссарионом Шебалиным, саксофонистом и джазменом Алексеем Козловым, мастером художественного рассказа, телеведущим, писателем Ираклием Андрониковым, поэтами Беллой Ахмадулиной, Евгением Евтушенко, академиком Дмитрием Лихачевым, писателями Виктором Шкловским и Ярославом Ивашкевичем и многими другими. Стоит упомянуть, что в одном из своих интервью отец сказал, что именно Ираклий Луарсабович Андроников является для него идеалом автора появившегося на телевидении нового жанра – «устного рассказа». В основу содержания этого рассказа легли изыскания ученого-литературоведа. Благодаря выступлениям Ираклия Андроникова у аудитории рос интерес к чтению художественных произведений. Та же задача стояла и перед моим отцом – привлечь внимание многомиллионной аудитории к музыкальной классике в ее многих жанрах.
В те годы семья отца жила в поселке писателей на углу Беговой улицы и Хорошевского шоссе, в двухэтажном домике с колоннами, похожем на помещичью усадьбу, построенном пленными немцами. «У меня было тяжелое детство, – иронически вспоминал отец, – когда нормальные дети гоняли в футбол во дворе, меня заставляли мыть шею и вели в Большой зал консерватории или Большой театр. С юных лет музыкой меня перекормили».
Учился отец в английской спецшколе № 1 в Сокольниках. Для поступления в нее Игорь Федорович, мой дедушка, все лето штудировал с отцом «Тома Сойера» Марка Твена в оригинале. Прочитав «Трех мушкетеров» Александра Дюма, отец занялся фехтованием и впоследствии стал чемпионом МГУ и чемпионом Москвы среди юношей. Уже много позже он напишет замечательное предисловие к первому полному собранию сочинений Дюма, изданному в СССР.
Дедушка занимался с отцом изучением иностранных языков. Святослав, или, как его называли в семье, Светик, со школьных времен говорил на английском, польском, болгарском и французском языках.
По завершении школы, в 1960 году, Святослав Игоревич поступил на филологический факультет МГУ и в 1965 году окончил его славянское отделение. В дипломе была указана специальность: филолог-литературовед. В это же время он начал печататься в газете «Неделя». А первая научная публикация восемнадцатилетнего студента-филолога Святослава Игоревича Бэлзы о польских связях князя И.А. Вяземского была опубликована в 1960 году в журнале «Вестник истории мировой культуры», издававшемся под эгидой ЮНЕСКО.
По завершении обучения в МГУ в 1965 году поступил на службу в качестве научного сотрудника в Институт мировой литературы им. А.М. Горького АН СССР, где проработал в общей сложности тридцать семь лет. Отец является автором предисловий ко многим произведениям классической зарубежной и русской литературы, в том числе предисловий к сочинениям Марка Твена, Редьярда Киплинга, Даниэля Дефо, Уильяма Шекспира, Дюма Грина, Оскара Уайльда, Эдгара Аллана По, Алигьери Данте, Мигеля де Сервантеса, Станислава Лема, Жоржа Семенона, Агаты Кристи, Валерия Брюсова, Петра Вяземского. Его статьи предваряют книги Ирины Архиповой и Муслима Магомаева, а также многих других авторов.
В 1969 году отец познакомился с моей мамой. Вот как он рассказывал об их знакомстве в одном из интервью: «С первой женой Ниной мы познакомились в 1969 году на спортивных состязаниях в Польше. Нина была моложе на пять лет, очень симпатичная и отменно плавала. Могла выиграть даже в мужских соревнованиях. Этим меня и покорила. До поры до времени все шло замечательно. Но однажды, когда я уже ушел от жены к родителям, но еще не развелся, в поезде встретил Ольгу, дочку известного артиста Петра Глебова. Когда нашему с Олей сыну было два года, я наконец оформил официальный развод с Ниной. Старшему моему наследнику от первого брака тогда уже двенадцать стукнуло. А с Ольгой наши отношения так и не зарегистрировали. У меня замечательные отношения с обоими сыновьями, и самое главное – между собой они тоже дружат. Игорь окончил Московский институт радиотехники, электроники и автоматики, а младший, Федор, – Московский университет управления».
В 1979–1989 годах отец по совместительству работал обозревателем по зарубежной культуре в «Литературной газете». В числе наиболее ценных трудов, отражающих многогранный отцовский талант, – очерки «Брюсов и Данте», «Брюсов и Польша», «Данте и русская поэзия первой четверти 20-го века», «Дон Кихот в русской поэзии», «Грэм Грин», «Пушкин и культурная общность славянских народов», «Розанов и читатель», «Словацкая литература».
Святослав Игоревич имел репутацию сильного шекспироведа, он внес значительный вклад в систематизацию и изучение наследия своего предшественника, русского исследователя творчества Шекспира Михаила Морозова. Популярной у любителей словесности оказалась необычная книга отца «Человек читающий. Homo legens», представляющая собой сборник эссе выдающихся писателей и оригинальное исследование способностей современного человека к чтению, приобретающих особую значимость в современную эпоху, когда «игра становится важнее реальности». Книга вышла двумя изданиями в 1983 и 1989 годах.
В 1971 году Бэлза был принят в Союз журналистов СССР, а в 1975 году – Союз писателей СССР.
Всего перу отца принадлежит более 300 литературоведческих и критических публикаций, часть из них посвящена взаимовлиянию русской и польской, испанской, итальянской литератур. Труды Святослава Игоревича переведены на английский, немецкий, итальянский, польский, чешский, словацкий, венгерский и другие языки.
Читать дурно выбранные книги хуже и вреднее чем ничего не читать
1. Роль детской литературы в воспитании детей
В своем философском развитии В. Г. Белинский шел от увлечения идеалистическими системами в первый период своей деятельности к материализму и революционному демократизму. В соответствии с этим меняется, получает новое, более глубокое содержание и его идеал воспитания человека.
Выяснив народность произведений великих русских писателей Пушкина, Гоголя, Крылова, Белинский впервые выдвинул и подробно обосновал идею народности воспитания.
3. Расширение круга детского чтения Выделение основных читательско-возрастных групп
Борьба за расширение круга для детского чтения позволила Белинскому, Чернышевскому, Добролюбову не только обогатить чтение самых маленьких современников, но и воздействовать на самих писателей, продемонстрировать им тот уровень, на котором они должны работать для детей.
По сути дела это так же была борьба за реализм детской литературы. Деятельность этих критиков способствовала формированию нового русского читателя.
Белинский настаивает на том, что наилучший путь к искусству для маленького читателя непосредственное восприятие.
Книги, которые пишутся для детей особенно должны входить в план воспитания, как одна из важнейших его сторон.
4. Требования Белинского к детским писателям
… Пишите, пишите для детей, но только так, чтобы вашу книгу с удовольствием прочел и взрослый и, прочтя, перенесся бы мечтою в светлые годы своего младенчества.
Главное дело, как можно меньше сентенций, нравоучений и резонерства: их не любят и взрослые, а дети просто ненавидят. Они хотят в вас видеть друга, а не наставника, требуют от вас наслаждения, а не скуки, рассказов, а не поучений. Дитя веселое, доброе, живое, резвое, жадное до впечатлений, страстное к рассказам, не чувствительное, а чувствующее.
… Но пока он еще дитя, дадим ему вполне насладиться первобытным раем непосредственной теплоты, полноты бытия, этого полного жизнею чистотой младенческой радости, источник, который есть простодушное и целомудренное единство с природою и действительностью.
Для детей предметы те же что и для взрослых людей, только изложенные сообразно с их понятием. В детстве фантазия есть преобладающая способность и сила души, дитя не требует выводов, доказательств и логической последовательности, ему нужны образы, краски и звуки. Наглядность признана теперь всеми единодушно самым необходимым и могущественным помощником при учении … … Посмотрите, как жадны дети к картинкам! Они готовы прочесть самый сухой текст, лишь бы только он объяснил им содержание картинки … … Пусть ухо их приучается к гармонии русского слова, сердца переполняются чувством изящного, пусть и поэзия действует на них, как музыка.” 2) Борьба против антихудожественной дидактики, утверждение принципов реалистического искусства в детской литературе.
“Книги для детей можно и должно писать, но хорошо и полезно только то сочинение для детей, которое может занимать взрослых людей и нравиться им не как детское сочинение, а как литературное произведение, писанное для всех …” 3) Особенности языка детских книг Большое внимание Белинский уделял языку и слогу детских книг. Очень низкий уровень изданий и низкая культура переводов вызывали его многочисленные замечания об их безграничности, жаргоне.
Чтобы воспринять наш язык, ребенок в своем словотворчестве копирует взрослых. Сам того не подозревая, он направляет все свои усилия к тому, чтобы путем аналогий усвоить созданное многими поколениями взрослых языковое богатство.
С двух лет всякий ребенок становиться на короткое время гениальным лингвистом, а к пяти шести годам эту гениальность утрачивает, т.к. к этому возрасту ребенок уже полностью овладел основными принципами родного языка.
Когда мы говорим о творческой силе ребенка, о его чуткости, о его речевой гениальности, мы не должны забывать, что общей основой всех названных качеств является подражание, т.к. всякое новое слово, создаваемое ребенком, твориться им в соответствии с нормами, которые даны ему взрослыми.
— У мамы сердечко болело, и она пила болерьянку.
Развитие речи ребенка являет собой единство подражания и творчества.
Осмысление речи бессмыслицей Слушая, что погоня за смыслом приводит ребенка к сугубой бессмыслице.
Эти языковые процессы в речи детей занимают не последнее место.
Ребячьи слова в большинстве случаев изображают предметы исключительно со стороны действия.
Разве не изумительно, что ребенок уже на третьем году своей жизни вполне овладевает всем обширным арсеналом приставок и великолепно угадывает значение каждой из них.
Мама, отпачкай мне рубашку!
Льзя нельзя Любопытная особенность детских приставок: они никогда не срастаются с корнем. Ребенок отрывает их от корня и легче и чаше, чем взрослый.
— Я сперва боялся трамвая, а потом вык, вык и привык.
— Ах, какой ты невежа! Нет, я вежа!
— Ты такой неряха. Ладно, я буду ряха!
Он и она Замечательна чуткость ребенка к родовым окончаниям слов.
Здесь он особенно часто вносит коррективы в нашу речь.
— Я не черепаха, я черепах.
Прилагательные Имена прилагательные сравнительно редко встречаются в речи детей. Но даже в том небольшом их числе, тоже явственно выразилось присущее детям чутье языка.
Дети по инерции могут создать из любой глагольной формы любую глагольную форму. Стоит только внимательно приглядеться к языковому развитию детей, чтобы стало ясно, что подражание у них сочетается с самым пытливым исследованием того материала, который предлагают им взрослые.
Типичные ошибки детей Среди детских местоимений особым своеобразием отличаются притяжательные.
Ребенок усваивает нашу “взрослую” речь не только путем подражания, но и противоборствуя ей. Это противоборство бывает двоякое: 1. Неосознанное, когда ребенок даже не подозревает о том, что он забраковал наши слова и заменил их другими.
2. Нарочитое, когда ребенок сознает себя критиком услышанных им речений.
И в том, и в другом случае основные законы установленной, выработанной взрослыми речи остаются для ребенка непреложными. Если же он восстает против некоторых наших речений, то лишь для того, чтобы вступиться за эти законы.
— Я в школу не пойду, там на экзамене ребят режут.
Слово отождествляется с вещью Слово часто имеет в сознании ребенка такой же конкретный характер, как и та вещь, которую он обозначает. Оно, так сказать, отождествляется с вещью. Всякие кикиморы, буки, которыми взрослые пугают ребенка, именно потому и страшны для него, что в уме его имена этих свирепых чудовищ сливаются с самими чудовищами.
Фонетика Ребенок добирается до правильного произношения слов столь же сложным, извилистым путем, каким он приходит к их нормативной конструкции.
Сказка нужна ребенку для того, чтобы возможно полнее, пышнее, богаче пережить этот полезнейший для его психического развития период.
Необходимо использовать тяготение ребенка к сказке, чтобы развить, укрепить, обогатить и направить их способность к творческой мечте и фантастике. Тем, кто фантазирует принадлежит будущее.
Только эта способность, привитая с самого раннего детства и доведенная в процессе развития до высочайшего уровня, создавала и будет впредь создавать Бестужевых, Пироговых, Некрасовых, Чеховых, Горьких … Специфика детского словотворчества Роль игровых стихов в творчестве ребенка “Путаницы” не только не мешают ребенку ориентироваться в окружающем мире, но, напротив, укрепляют в нем чувство реальности и что именно в интересах реалистического воспитания детей следует культивировать в детской среде такие стихи. Ибо так уж устроен ребенок, что в первые годы его бытия мы можем насаждать в его душе реализм не только путем ознакомления с окружающим миром, но чаще и успешнее всего именно при посредстве фантастики.
жабы по небу летают рыбы по полю гуляют мыши кошку изловили … Все нелепицы ощущаются ребенком именно как нелепицы. Он ни на минуту не верит в их подлинность. Навязывание предметам несвойственных им функций и признаков увлекает его как забава. В русских малых фольклорных жанрах эта забава нередко принимает характер игры в обмолвку: Полтора молока чистого кувшина.
Гладь, из-под собаки лают ворота.
Мужик схватил собаку и давай бить палку Существует немало детских стихов, которые являются продуктами игры, но эти стишки перевертыши и сами по себе есть игра, игра мыслительная, игра ума.
Будем кушать на диване, а спать на столе.
Наденем фуражку на ноги, а сандали на голову.
Возьмем дверь и откроем ключ.
Это проявление детского юмора и в то же время познавательное отношение к миру.
Это стремление создавать перевертыши у здорового ребенка на каждом шагу. Жажда играть в перевертыши присуща чуть ли не каждому ребенку на определенном этапе его умственной жизни. В основе этих причуд не юмористическое, а познавательное отношение к миру. Ибо давно уже стало общепринятой истиной, что именно по средствам игры ребенок овладевает огромным количеством знаний и навыков, нужных ему для ориентации в жизни.
Как дети слагают стихи Среди многочисленных методов, при помощи которых ребенком усваивается общенародная речь, смысловая систематизация слов занимает не последнее место.
По представлению ребенка, многие слова живут парами: у каждого из этих слов есть двойник, чаще всего являющийся его антитезой. Узнав одно какое-нибудь слово, дети уже на третьем году жизни начинают отыскивать то, которое связано с ним по контрасту. При этом, конечно, возможны такие ошибки: Вчера была сырая погода А разве сегодня вареная?
Это вода стоячая А где же лежачая?
Две открытки и одна закрытка Желток белток В этих рифмах нет ничего преднамеренного. Просто они облегчают речь ребенка.
Всюду сказывается стремление ребенка рифмовать слова, принадлежащие к одной категории понятий, и таким образом систематизировать их либо по контрасту, либо по сходству.
Влечение к рифмованным звукам присуще в той или иной степени всем детям от двух до пяти: все они с удовольствием предаются длительным играм в созвучия: Галюнчик, малюнчик.
Таким образом, рифма есть, так сказать, побочный продукт этой неумолимой работы ребенка над своим голосовым аппаратом, и продукт чрезвычайно полезный: благодаря ему тяжелая работа ощущается ребенком как игра.
Я не танк волоку, Я в галопию скаку!
До четырехлетнего возраста ребенок был и поэт, и певец, и плясун одновременно, а теперь стихотворство становиться для него самостоятельной деятельностью, отдельной от всякого другого искусства.
2. Заповеди для детских поэтов Основополагающие принципы, положенные в основу заповедей 1. Учиться у народа. Учиться у детей В девятнадцать лет Петр Ершов создал гениальную книгу, которая живет более ста лет. В поучительной судьбе “Горбунка” явно поставлен знак равенства между детьми и народом.
Сказки Пушкина все до одной были сказки крестьянские и по словарю и по дикции.
Басни Крылова, возникли как литература для взрослых с непревзойденным совершенством воссоздали народную речь, у нас будет полное право сказать, что русский народ продиктовал своим гениальным писателям все лучшие детские книги.
Это детские стихотворения Некрасова, детские книги Л. Толстого, Ушинского, насквозь пропитанные нашим фольклором.
“Ехали медведи на велосипеде А за ними кот задом наперед.
Стихи, печатаемые без рисунков, теряют, чуть не половину своей эффективности.
Нужна подвижность и переменчивость ритма. Для разнообразия фактуры стиха используется переход от хорея к дактилю, и наоборот.
“Вон акула Каракула Распахнула злую пасть.
Нужна повышенная музыкальность поэтической речи, плавность, текучесть звуков.
6 заповедь Рифмы в стихах для детей должны быть поставлены на самом близком расстоянии одна от другой, т.е. быть как можно ближе друг к другу.
“И сейчас же к нему из-за елки Выбегают мохнатые волки: “Садись, Айболит, верхом, Мы живо тебя довезем!” ” · 7 заповедь Те слова, которые служат рифмами в детских стихах, должны быть главными носителями смысла всей фразы.
Он по Африке идет, На всю Африку поет: …” ·
8 заповедь Каждая строка детских стихов должна жить своей собственной жизнью и составлять отдельный организм.
“Солнце по небу гуляло И за тучку забежало.
Глянул заинька в окно, Стало заиньке темно.”
5. Отказ от эпитетов. Ритмика.
“У меня зазвонил телефон.
Шоколада.” · 10 заповедь Преобладающим ритмом этих стихов должен быть непременно хорей.
Загорелся кошкин дом …” 6. Игровые стихи · 11 заповедь Стихи должны быть игровыми, т.к. вся деятельность младших и средних дошкольников выливается в форму игры. Тот, кто не способен играть с малышами, пусть не берется за сочинение стихов. Дети играют не только вещами но и произносимыми звуками.
“Жила была мышка Мауси.
И вдруг, увидела Котауси.
· 13 заповедь В своих стихах поэты должны не столько приспосабливаться к ребенку, сколько приспособлять его к себе, к своим “взрослым” ощущениям и мыслям.
Идеей сказки является факт исцеления бедных, больных животных живущих в далекой Африке добрым доктором Айболитом.
Создавая сказки для малышей К. И. Чуковский непосредственно следовал своим заповедям. Сказка написана простым детским языком, эмоциональна, доступна для детей, легко воспринимается, но в то же время она оказывает большое воспитательное значение.
Рассмотрим же сказку на основе заповедей Чуковского: 1. Соблюдена графичность и образность.
3. Живопись лирична, множество глаголов и предлогов дают ощущение постоянного движения.
“И пришла к Айболиту лиса … И пришел к Айболиту барбос … И прибежала зайчиха И закричала: “Ай, ай!
Мой зайчик попал под трамвай!
Он бежал по дорожке, И ему перерезало ножки, И теперь он больной и хромой, Маленький заинька мой!” Вместе с его героями тоже хочется, что то делать, как то действовать, чем то помочь.
4. Подвижность и переменчивость ритма.
На птице, глядите, сидит Айболит И шляпою машет и громко кричит: “Да здравствует милая Африка!” ” 5. Музыкальность поэтической речи.
Вот идет Гиппопотам.
Слава добрым докторам!” ” Песня гиппопотама звучит, как гимн для докторов.
6. Рифмы находятся в ближайшем соседстве.
“И акула Каракула Правым глазом подмигнула И хохочет, и хохочет, Будто кто ее щекочет.
“Добрый доктор Айболит!
Он под деревом сидит.
Приходи к нему лечиться И корова, и волчица, И жучок, и червячок, И медведица!
Приходите же скорее, Добрый доктор Айболит!” ” Рифмы слов являются главными носителями смысла фразы.
9. Стихи не загромождены прилагательными.
“Ладно, ладно, побегу, Вашим детям помогу.
Только где же вы живете?
“И встал Айболит, побежал Айболит, По полям, по лесам, по лугам он бежит.
И одно только слово твердит Айболит: “Лимпопо, Лимпопо, Лимпопо!” ” 11. Присутствует игра.
“И бежит Айболит к бегемотикам, И хлопает их по животикам, И всем по порядку Дает шоколадку, И ставит и ставит им градусники!
“Десять ночей Айболит Не ест, не пьет и не спит, Десять ночей подряд Он лечит несчастных зверят И ставит и ставит им градусники.” 13. Частые повторы придают большую эмоциональность сказке.
“И тут же страусята Визжат, как поросята, Ах, жалко, жалко, жалко Бедных страусят!