Читать книгу о чем думает моя голова
Ирина Пивоварова — О чём думает моя голова: Рассказ
Если вы думаете, что я учусь хорошо, то вы ошибаетесь. Я учусь неважно. Почему-то все считают, что я способная, но ленивая. Я не знаю, способная я или не способная. Но только я точно знаю, что я не ленивая. Я по три часа сижу над задачами. Вот, например, сейчас я сижу и изо всех сил хочу решить задачу. А она не решается. Я говорю маме:
— Мам, а у меня задачка не получается.
— Не ленись, — говорит мама. — Подумай хорошенько, и всё получится. Только хорошенько подумай!
Она уходит по делам. А я беру голову обеими руками и говорю ей:
— Думай, голова. Думай хорошенько… «Из пункта А в пункт Б вышли два пешехода…» Голова, ты почему не думаешь? Ну, голова, ну, думай, пожалуйста! Ну что тебе стоит!
За окном плывёт облачко. Оно лёгонькое, как пух. Вот оно остановилось. Нет, плывёт дальше.
«Голова, о чём ты думаешь?! Как тебе не стыдно. Из пункта А в пункт Б вышли два пешехода…» Люська, наверное, тоже вышла. Она уже гуляет. Если бы она подошла ко мне первая, я бы её, конечно, простила. Но разве она подойдёт, такая вредина?!
«…Из пункта А в пункт Б…» Нет, она не подойдёт. Наоборот, когда я выйду во двор, она возьмёт под руку Лену и будет с ней шептаться. Потом она скажет: «Лен, пошли ко мне, у меня что-то есть». Они уйдут, а потом сядут на подоконник и будут смеяться и грызть семечки.
«…Из пункта А в пункт Б вышли два пешехода…» А я что сделаю. А я тогда позову Колю, Петьку и Павлика играть в лапту. А она что сделает. Ага, она поставит пластинку «Три толстяка». Да так громко, что Коля, Петька и Павлик услышат и побегут просить её, чтобы она дала им послушать. Сто раз слушали, всё им мало! И тогда Люська закроет окно, и они там все будут слушать пластинку.
«…Из пункта А в пункт… в пункт…» А я тогда возьму и запульну чем-нибудь прямо в её окно. Стекло — дзинь! — и разлетится. Пусть знает!
Так. Я уже устала думать. Думай не думай — задача не получается. Просто ужас какая задачка трудная! Вот погуляю немножко и снова стану думать.
Я закрыла задачник и выглянула в окно. Во дворе гуляла одна Люська. Она прыгала в классики. Я вышла во двор и села на лавочку. Люська на меня даже не посмотрела.
— Серёжка! Витька! — закричала сразу Люська.— Идёмте в лапту играть!
Братья Кармановы выглянули в окно.
— У нас горло, — хрипло сказали оба брата. — Нас не пустят.
— Лена! — закричала Люська. — Лен! Выходи!
Вместо Лены выглянула её бабушка и погрозила Люське пальцем.
— Павлик! — закричала Люська.
В окне никто не появился.
— Пе-еть-ка-а! — надсаживалась Люська.
— Девочка, ну что ты орёшь?! — высунулась из форточки чья-то голова. — Больному человеку отдохнуть не дают! Покоя от вас нет! — И голова всунулась обратно в форточку.
Люська украдкой посмотрела на меня и покраснела как рак. Она подёргала себя за косичку. Потом сняла с рукава нитку. Потом посмотрела на дерево и сказала:
— Люсь, давай в классики.
Мы попрыгали в классики, и я пошла домой решать свою задачу. Только я села за стол, пришла мама.
— Но ведь ты уже два часа над ней сидишь! Это просто ужас что такое! Задают детям какие-то головоломки. Ну, давай показывай свою задачу! Может, у меня получится? Я всё-таки институт кончала… Так… «Из пункта А в пункт Б вышли два пешехода…» Постой, постой, что-то эта задача мне знакома. Послушай, да ведь вы её в прошлый раз вместе с папой решили! Я прекрасно помню!
— Как? — удивилась я. — Неужели. Ой, правда, ведь это сорок пятая задача, а нам сорок шестую задали.
Тут мама страшно рассердилась.
— Это возмутительно! — сказала мама.— Это неслыханно! Это безобразие! Где твоя голова?! О чём она только думает?!
Пивоварова «О чем думает моя голова»
Ирина Пивоварова «О чем думает моя голова»
Если вы думаете, что я учусь хорошо, вы ошибаетесь. Я учусь неважно. Почему-то все считают, что я способная, но ленивая. Я не знаю, способная я или не способная. Но только я точно знаю, что я не ленивая. Я по три часа сижу над задачами.
Вот, например, сейчас я сижу и изо всех сил хочу решить задачу. А она не решается. Я говорю маме:
— Мам, а у меня задачка не получается.
— Не ленись, — говорит мама. — Подумай хорошенько, и все получится. Только хорошенько подумай!
Она уходит по делам. А я беру голову обеими руками и говорю ей:
— Думай, голова. Думай хорошенько. «Из пункта А в пункт Б вышли два пешехода. » Голова, ты почему не думаешь? Ну, голова, ну, думай, пожалуйста! Ну что тебе стоит!
За окном плывет облачко. Оно легонькое, как пух. Вот оно остановилось. Нет, плывет дальше.
Голова, о чем ты думаешь?! Как тебе не стыдно. «Из пункта А в пункт Б вышли два пешехода. » Люська, наверное, тоже вышла. Она уже гуляет. Если бы она подошла ко мне первая, я бы ее, конечно, простила. Но разве она подойдет, такая вредина?!
«. Из пункта А в пункт Б. » Нет, она не подойдет. Наоборот, когда я выйду во двор, она возьмет под руку Лену и будет с ней шептаться. Потом она скажет: «Лен, пошли ко мне, у меня что-то есть». Они уйдут, а потом сядут на подоконник и будут смеяться и грызть семечки.
«. Из пункта А в пункт Б вышли два пешехода. » А я что сделаю. А я тогда позову Колю, Петьку и Павлика играть в лапту. А она что сделает? Ага, она поставит пластинку «Три толстяка». Да так громко, что Коля, Петька и Павлик услышат и побегут просить ее, чтобы она дала им послушать. Сто раз слушали, все им мало! И тогда Люська закроет окно, и они там все будут слушать пластинку.
«. Из пункта А в пункт. в пункт. » А я тогда возьму и запульну чем-нибудь прямо в ее окно. Стекло — дзинь! — и разлетится. Пусть знает.
Так. Я уже устала думать. Думай не думай — задача не получается. Просто ужас какая задачка трудная! Вот погуляю немножко и снова стану думать.
Я закрыла задачник и выглянула в окно. Во дворе гуляла одна Люська. Она прыгала в классики. Я вышла во двор и села на лавочку. Люська на меня даже не посмотрела.
— Сережка! Витька! — закричала сразу Люська. — Идемте в лапту играть!
Братья Кармановы выглянули в окно.
— У нас горло, — хрипло сказали оба брата. — Нас не пустят.
— Лена! — закричала Люська. — Лен! Выходи!
Вместо Лены выглянула ее бабушка и погрозила Люське пальцем.
— Павлик! — закричала Люська.
В окне никто не появился.
— Пе-еть-ка-а! — надсаживалась Люська.
— Девочка, ну что ты орешь?! — высунулась из форточки чья-то голова. — Больному человеку отдохнуть не дают! Покоя от вас нет! — И голова всунулась обратно в форточку.
Люська украдкой посмотрела на меня и покраснела как рак. Она подергала себя за косичку. Потом сняла с рукава нитку. Потом посмотрела на дерево и сказала:
— Люсь, давай в классики.
Мы попрыгали в классики, и я пошла домой решать свою задачу.
Только я села за стол, пришла мама:
— Но ведь ты уже два часа над ней сидишь! Это просто ужас что такое! Задают детям какие- то головоломки. Ну давай показывай свою задачу! Может, у меня получится? Я все-таки институт кончала. Так. «Из пункта А в пункт Б вышли два пешехода. » Постой, постой, что-то эта задача мне знакома! Послушай, да ведь вы ее в прошлый раз вместе с папой решили! Я прекрасно помню!
— Как? — удивилась я. — Неужели? Ой, правда, ведь это сорок пятая задача, а нам сорок шестую задали.
Тут мама страшно рассердилась.
— Это возмутительно! — сказала мама. — Это неслыханно! Это безобразие! Где твоя голова?! О чем она только думает?!
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Пивоварова Ирина Михайловна
Книга «О чём думает моя голова»
Оглавление
Читать
Помогите нам сделать Литлайф лучше
Я вытаращила глаза. Занавески были огромные. Десять раз я могла в них завернуться! Но отступать было поздно.
Я мылила занавески по кусочкам. Пока я намыливала один кусочек, другой совсем размыливался. Я просто измучилась с этими кусочками! Потом я по кусочкам полоскала занавески в ванной. Когда я кончала выжимать один кусочек, в него снова заливалась вода из соседних кусочков.
Потом я залезла на табуретку и стала вешать занавески на верёвку.
Ну, это было хуже всего! Пока я натягивала на верёвку один кусок занавески, другой сваливался на пол. И в конце концов вся занавеска упала на пол, а я упала на неё с табуретки.
Я стала совсем мокрая — хоть выжимай!
Занавеску пришлось снова тащить в ванную. Зато пол на кухне заблестел как новенький.
Целый день из занавесок лилась вода.
Я поставила под занавески все кастрюли и сковородки, какие у нас были. Потом поставила на пол чайник, три бутылки и все чашки с блюдцами. Но вода всё равно заливала кухню.
Как ни странно, мама осталась довольна.
— Ты замечательно выстирала занавески! — сказала мама, расхаживая по кухне в галошах. — Я и не знала, что ты такая способная! Завтра ты будешь стирать скатерть…
Павлик с Петькой всегда спорят. Прямо смех на них смотреть!
Вчера Павлик спрашивает у Петьки:
— Смотрел «Кавказскую пленницу»?
— Смотрел, — отвечает Петька, а сам уже насторожился.
— А правда, — говорит тогда Павлик, — Никулин самый лучший в мире киноактёр?
— Ничего подобного! — говорит Петька. — Не Никулин, а Моргунов!
— Ещё чего! — начал злиться Павлик. — Твой Моргунов толстый, как бочка!
— Ну и что?! — закричал Петька. — А зато твой Никулин тощий, как скелет!
— Это Никулин скелет?! — заорал Павлик. — Я тебе покажу сейчас, какой Никулин скелет!
И он уже полез с кулаками на Петьку, но тут произошло одно странное событие.
Из шестого подъезда выскочил какой-то длинный белобрысый мальчишка и направился к нам. Подошёл, посмотрел на нас и вдруг ни с того ни с сего говорит:
Мы, конечно, удивились. Подумаешь, вежливый нашёлся!
Павлик с Петькой даже спорить перестали.
— Ходят тут всякие, — сказал Павлик. — Пошли, Петь, в стукалочку сыгранём.
И они ушли. А этот мальчик говорит:
— Я теперь у вас во дворе буду жить. Вот в этом доме.
Подумаешь, пускай живёт, нам не жалко!
— Будешь в пряталки играть? — спрашиваю у него.
— А кто водить будет? Чур, не я!
— Вот и хорошо. Я люблю водить.
И уже глаза руками закрывает.
— Нет, так неинтересно! Чего это вдруг ты водить будешь? Водить каждый дурак любит! Давай лучше считаться.
И мы стали считаться:
И опять ему выпало водить. Он говорит:
— Вот видите, всё равно мне водить.
— Ну нет, — говорю. — Я так играть не буду. Только появился — и сразу ему водить!
— Ничего подобного! Я уже давно хотела водить!
И тут мы с ней стали на весь двор спорить, кому водить. А он стоит и улыбается.
— Знаете что? Давайте вы обе будете водить, а я один буду прятаться.
Вернулись Павлик и Петька.
— Чего это вы? — удивились они.
— Сразу обе?! Да вас и поодиночке водить не заставишь. Что это с вами?
— Да вот, — говорим, — это всё тот новенький придумал.
Павлик с Петькой разозлились:
— Ах так! Это он в чужом дворе свои порядки устанавливает?! Сейчас мы ему покажем, где раки зимуют.
Искали его, искали, а новенький так спрятался, что и найти его никто не может.
— Вылезай, — кричим мы с Люськой, — так неинтересно! Мы тебя найти не можем!
Он откуда-то выскочил. Павлик с Петькой — руки в карманы — к нему подходят.
— Эй, ты! Ты где прятался? Небось дома сидел?
— Ничего подобного, — улыбается новенький. — На крыше. — И показывает рукой на крышу сарая. А сарай высокий, метра два от земли.
— Я спрыгнул. Вон в песке след остался.
— Ну, если врёшь, мы тебе дадим жару!
Пошли посмотрели. Возвращаются. Павлик вдруг хмуро новенького спрашивает:
— А ты марки собираешь?
— Нет, — говорит новенький, — я бабочек собираю, — и улыбается.
И мне почему-то тоже сразу захотелось бабочек собирать. И с сарая научиться прыгать.
— Как тебя зовут? — спросила я у этого мальчика.
— Коля Лыков, — сказал он.
Кровельщик чинил крышу. Он ходил по самому краю и ничего не боялся. Мы с Люськой, задрав головы, глядели на кровельщика.
И тут он нас увидел. Он помахал нам рукой, приложил руку ко рту и крикнул:
— Э-эй! Чего рты раскры-ы-ли-и? Идите помога-а-ать!
Мы бросились к подъезду. Мигом взлетели по лестнице и оказались на чердаке. Чердачная дверь была открыта. За нею в ярких солнечных лучах плясала пыль. Мы прошли по балкам и вылезли на крышу.
Ух, как здесь было жарко! Железо блестело под солнцем так, что резало глаза. Кровельщика на месте не было. Он, видно, ушёл на другую сторону крыши.
— Надо добраться до кровельщика, — сказала я. — Лезем?
— Лезем, — сказала Люська.
И мы полезли наверх.
Мы держались за большую трубу, и лезть было не страшно. Главное, не оборачиваться назад, и всё.
Но вот труба осталась позади. Дальше было только белое гладкое железо. Мы встали на четвереньки и поползли. Руками и коленками мы цеплялись за выступы железа.
Так мы проползли, наверно, целых три метра.
— Давай отдохнём, — сказала Люська и села прямо на горячее железо. — Посидим немножко, а потом…
Люська не договорила. Она большущими глазами смотрела вниз перед собой, и её губы продолжали неслышно шевелиться. Кажется, она сказала «мама» и ещё что-то.
Там, внизу, стояли дома.
Какая-то река блестела за домами. Что за река? Откуда она взялась. Машины, похожие на быстрых козявок, бежали по набережной. Из труб валил серый дым. С балкона соседнего дома худой человек в майке вытряхивал розовую скатерть.
А надо всем этим висело небо.
Небо было большое. Страшно большое. Огромное. И мне показалось, что мы с Люськой стали маленькие-маленькие! Совсем маленькие и жалкие на этой крыше, под этим большим небом!
И мне стало страшно. Ноги у меня одеревенели, голова закружилась, и я поняла, что ни за что на свете не сдвинусь с этого места.
Рядом сидела совершенно белая Люська.
…А солнце жарило всё сильнее. Железо под нами раскалилось, как утюг. А кровельщика всё не было. Куда он делся, этот проклятый кровельщик?
Слева от меня валялся молоток. Я дотянулась до молотка, подняла его и изо всех сил ударила по железу.
Крыша загудела, как колокол.
И тут мы увидели кровельщика.
Он бежал к нам сверху, как будто спрыгнул на крышу прямо с синего неба. Он был молодой и рыжий.
— А ну, вставайте! — крикнул он.
Он дернул нас рывком за шиворот и потащил вниз.
Ручищи у него были как лопаты — большие и широкие. Ох и здорово было с ним спускаться! Я даже подпрыгнула два раза по дороге. Ура! Мы снова были на чердаке!
Но не успели мы с Люськой перевести дыхание, как этот рыжий кровельщик вцепился в наши плечи и стал нас трясти как бешеный.
— Не трясите нас, пожалуйста! — размазывая по лицу слёзы, сказала Люська. — Мы на вас в милицию пожалуемся!