Чижов перевод с подстрочника о чем
Рецензии на книгу « Перевод с подстрочника » Евгений Чижов
Несмотря на общий идиотизм посыла, тяжелую поступь музыки и убожество текста, звонкое девичье трехголосие звучало отменно, рождая, рассудку вопреки, патриотическое чувство к родине Лучшего-из-людей. Даже в конце восьмидесятых, когда «советский» и «плохой» стали практически синонимами. Он жил на нашей земле, самый мудрый, самый добрый.
Евгений Чижов написал потрясающий роман, в котором увлекательный нарратив соединяется с серьезными размышлениями о природе деспотии, базирующейся на готовности подданных принять ее. О поэзии и литературе вообще в постиндустриальном мире: нужна ли кому теперь, выживет ли или будет поглощена индустрией развлечений, ориентированной на примитивный уровень?
» Перевод с подстрочника» прочитать стоит. Не думаю, однако, что найдутся такие, кто захотел бы эту книгу перечитывать, однако, мне кажется, место на книжной полке дома для нее найти можно. Жизнь человека в тоталитарном обществе, поиск себя в толпе, противостояние толпы и отдельно взятого человека, а также толпа и искусство, поэт и его поэзия, роль поэта в обществе, его возможность повлиять на судьбу читателей и собственную судьбу, вдохновение и его пределы, предательство и его осознание. Темы интересные и вечные. Однако из сильных минусов этой книги я бы хотела подчеркнуть невероятную затянутость. На самом деле автор зачастую вдается в длинные рассуждения с миллионом повторов, которые, к сожалению, во второй половине книги уже читать просто невозможно, и хочется скорее перелистнуть. В книге 508 страниц, но я уверена, что все то же самое можно было изложить на 200 страницах, и при этом ничего не упустить. Неожиданный и грустный финал. Никакой надежды автор читателю в конце не оставляет: предательство невозможно пережить, человек в тоталитарном обществе, ровно как и его искусство и поэзия, ничтожны, и совершенно неважно кем этот человек является. и какая роль в этом обществе ему отведена. Я бы назвала эту книгу довольно беспощадной, хотя и реалистичной.
Неудачливый московский поэт Олег Печигин получает приглашение от своего старого университетского товарища, уроженца Коштырбастана, посетить эту бывшую советскую республику. Образованный читатель, конечно, знает, что никакого Коштырбастана на географической и политической карте мира нет, но умный читатель, прочитав первый десяток страниц романа, обязательно сообразит, какую среднеазиатскую страну имеет в виду автор.
Друг Печигина, Тимур Касымов занимает важный пост в пропагандистской и культурной иерархии Коштырбастана и обладает широкими возможностями. Сразу после прибытия Печигину становится известно, что его единственная книга стихов, которую он издал в Москве за свой счёт общим количеством сто двадцать экземпляров (ни один продан не был), в Коштырбастане переведёна, вышла стопятидесятитысячным тиражом и выставлена в каждом газетном киоске. И хоть Олег не может прочесть в своей книге ни строчки, такое внимание весьма лестно его поэтической душе, истосковавшейся по теплу признания. Административными стараниями Тимура московский гость представлен коштырам, как очень известный, знаменитейший русский поэт, ему даже придумана соответствующая героическая биография. А почти все коштыры чётко уверены: то, что сказано по телевизору – есть истина в последней инстанции. А почти все коштыры чётко понимают: как в телевизоре показали – именно так и всё происходило. А почти всем коштырам чётко известно: если в телевизоре о чём-то не говорят, то этого никогда и не было.
Печигин приглашён в Коштырбастан не просто в гости. По договорённости с Тимуром он ещё в Москве взялся за перевод стихов государственного лидера Коштырбастана, президента Гулимова, которого здесь величают Народным Вожатым. Для того, чтобы проникнуться и воодушевиться аурой поэзии Народного Вожатого и разжечь из сухого хвороста выданного ему подстрочника яростное поэтическое пламя Печигин старается узнать коштыров получше. Олег давно потерял уверенность в себе и своём таланте, именно поэтому он так часто и мучительно размышляет о магической власти настоящей поэзии. Попадая под гипноз стихов диктатора, Печигин готов поверить в их пророческую и созидающую силу. Поэт окружён заботой, ему предоставляют отдельный дом, его знакомят с местным культурным истеблишментом, его обеспечивают симпатичными и отзывчивыми компаньонками, он даже посещает коштырскую свадьбу в глубинке. Но чем глубже наивно ищущий вдохновения в фальшивых декорациях Печигин погружается в коштырскую действительность, тем сильнее читатель романа чувствует окружающую его глухую угрозу, атмосферу которой мастерски передаёт автор. Поначалу она фиксируется лишь на уровне неприятных ощущений и намёков, позднее даёт знать о себе отдельными жёсткими и трагическими эпизодами, а ближе к финалу книги – обрушивается на героя и читателя страшной ловушкой.
Роман входил в 2014-м году в номинационные списки нескольких престижных литературных премий, но был обойдён наградами. И зря, поскольку, на мой взгляд, был одним из лучших. И ещё. С каждым днём эта книга, к сожалению, становится всё более и более актуальной…
«У коштыров нет привычки винить в своих бедах высшую власть. Наоборот, чем хуже им живётся, тем больше они её любят. Европейцу вроде вас это трудно понять. Свою местную власть они ещё могут критиковать, но высшая находится для них вне их мира, а значит, и вне критики, по сути, вне человеческого измерения. Чем она пышнее и дичее, чем бессмысленнее её политика и абсурднее решения, тем больше она им по сердцу».
«Но главное другое: в Народном Вожатом воплощен большой смысл жизни каждого отдельного человека, выходящий за рамки семьи и дома в историю и вечность. Он – их представитель на том уровне, где решаются судьбы страны и мира, он – совокупный коштыр, олицетворение своего народа, достигшее планетарного масштаба. Каждый житель Коштырбастана, от школьника до старика, видит в нём продолжение себя, и каждый готов отказаться от себя, чтобы быть похожим на него. Он – единая и единственная цельная личность, вобравшая в себя черты всех и переплавившая их в образ великого Ходжата, вождя нации!»
Отзывы на книгу « Перевод с подстрочника »
Евгений Чижов написал русский колониальный роман, захватывающую историю, полную приключений европейского человека на азиатском Востоке, в которой столько же ярких красок, слепящего солнца, сколько и привычных литературных штампов. Восток явлен здесь местом таинственных и покорных женщин, деспотичных правителей, поэзии и рахат-лукума.
Главного героя, Олега Печигина, мы встречаем в поезде. Он едет из Москвы в столицу Каштырбастана, вымышленного постсоветского государства Средней Азии, переводить на русский язык стихи его президента и «Народного Вожатого». Жизнь Печигина на родине расстроилась, от него ушла любимая девушка, умер друг, и он с радостью принял экзотическое приглашение друга детства, Тимура Касымова, когда-то учившегося в МГИМО, но с момента образования независимого государства, уехавшего на родину предков участвовать в «великой истории своей страны».
«Страны, в которой нет ничего невозможного».
И вот Печинин, как герой волшебной сказки, преодолев власть времени и пространства, сходит с поезда на раскаленную землю чудесного мира, попадает в страну поэтов и поэзии. Он, потерпевший полное профессиональное фиаско в России, издавший один сборник стихов, который за год не купил никто, и который пришлось позорно забирать из магазина, оказывается самым продаваемым поэтом Каштырбастана. Звездой. Его стихи здесь переведены и крайне популярны. Печинина узнают на улицах, приглашают на передачи, награждают литературными премиями. Он поселяется в громадной квартире, ему прислуживает красавица. «Хочешь, о тебе узнает вся страна? – говорит ему друг Тимур, медиамагнат и придворный идеолог Каштырбастана, – хочешь, назовем твоим именем улицу, хочешь, четыре жены?!» Опьяненный поэт утопает в подушках и, кажется, готов соглашаться.
Вся эта сказка становится реальностью не только потому, что друг детства влиятельный журналист, но еще и потому, что Каштырбастан – государство поэтов, ведь национальный лидер – поэт. «Когда к власти пришел Рахматнул Гулимов, это была не просто смена одного правителя на другого. Это было изменение самой сущности власти: власть силы и денег уступала место власти духа и вдохновения». Президент здесь не редко начинает советы министров чтением своих стихов, и на этих заседаниях его стихи превращаются в указы. «Коштырбасатвн – поэзия у власти, ведь посредством стихов, через Народного Вожатого правит сама воля неба».
В одном из своих интервью Чижов, эпатируя публику, говорил, что его роман о поэзии. Это отчасти верно. Но не о поэзии, как таковой. Поэзия становится для него метафорой внерациональной или сверхрациональной власти, с переживанием которой сталкивается герой. И вот в связи с этими мыслями: о непостижимой восточной покорности иррациональности власти, из подвалов литературного архива поднимаются две традиции описания Востока, которые проступают через текст Чижова.
Вообще, нам кажется, что есть простые вещи, которые мы видим. Объективная реальность. Такая, как есть. Но на самом деле эту оптику нам прописала культура. И текст Чижова хорошая иллюстрация этого феномена восприятия. До романтиков Восток никто не замечал. То есть тема Востока не была актуальной для европейской культуры. Восток впервые получил прописку в литературе в начале XIX века, и главным законодателем моды на восточную экзотику выступил лорд Байрон. Он не только создал «байронического» героя, персонажа которого целый век потом копировала мировая литература, но и создал определенный тип видения. Мы видим Восток так, как его увидел когда-то Байрон.
Еще одна литературная традиция, просвечивающая через строчки романа «Перевод с подстрочника», была создана представителем уже неоромантического направления английской литературы, Джозефом Конрадом. Конрад написал роман «Сердце тьмы», в котором показал Восток (в его случае – Африку), как место, где живут люди свободные от цивилизации. В каждом из нас, в самой глубине, присутствует страшное, хаотическое основание личности, какое-то доисторическое, иррациональное начало, источник воли (в Шопенгауэровском понимании этого слова). Западная цивилизация научилась сдерживать этот хаос, придумав нравственность, право, модели поведения. Социализируя своих детей, западная цивилизация приручает деструктивность человеческой природы, утверждая принципы разума. Герой Конрада отправляется по реке Конго к сердцу этой дикости. Но, на самом деле, маршрут его внутреннего путешествия пролегает от разума к бессознательному. И по мере продвижения с него постепенно смывается тонкий налет спасительной цивилизации, он теряет человеческий облик. Это путешествие страшно, но очень соблазнительно. Ведь разум изолирует человека от мира, а хаос не дает быть одиноким. Через хаос можно приобщиться к единому, к некой всеобщности.
Печигин в Каштырбастане не раз отказывается завороженным соприкосновением с иррациональным. Когда на телевизионной передаче он рассказывает о своей поэзии, говорит разумно, ему жидко аплодируют и как будто не понимают. Когда же он начинает славословить Народного Вожатого, зал ревет, и самому Печигину это нравится. Он греется в лучах чужой славы, он получает доступ к какой-то бессознательной энергии.
По мысли Конрада, в столкновении с «непросвещенными» народами Востока, западный человек рискует потерять самое важное, что у него есть, рациональность поведения. Войти в «сердце тьмы» – это отказаться от завоевания цивилизации, подчиниться обаянию зла. Чижов эксплуатирует и эту традицию. И по ходу всего текста мы видим, как герой мечется между нравственными ограничениями разума и соблазнами бессознательного.
Мне представляется, что поэзию в этом романе Чижов делает элементом большой метафоры бессознательного. Поэзия, ставшая основой государственной власти, – это иррациональное в политике. Нечто завораживающее европейского человека, но страшное в своей реализации. Английский романтик Перси Шелли говорил, что поэты – «непризнанные законодатели мира». В этой фразе звучит затаенная мечта европейского человека, чтобы миром управляла поэзия. Чтобы поэзия остановила войны, как об этом мечтает друг Печигина, гений и алкоголик Вадик, одухотворяла политику.
Ведь и правда, Европа (западный мир), положившая в основу своей политики рациональность, построила цивилизацию войны, неравенства, страданий. Рациональный проект мира, это проект агрессивного переустройства действительности, борьбы с природой, борьбы за интересы. Разум продуцирует войны. И как было бы прекрасно, если бы правила поэзия. Чижов развенчивает эту мечту. Он говорит, когда поэзия перестает воспитывать душу, а становится частью политики, обязательно приходит тирания. Потому что поэзия многозначна, и чтобы был какой-то порядок, на страну может быть только один поэт, Народный Вожатый. Европа, может быть, мечтала бы, чтобы власть получил человек пророческого склада, ницшеанский сверхчеловек, избавивший всех от мелких склок и эгоизма, только для этого он должен быть аскетом и пророком, преодолевшим все человеческие пороки. А пока таких нет, любые потуги изображать сверхчеловека оборачивается убогой тиранией.
Как Байрон и Конрад, Чижов восточному человеку предпочитает западного, со всеми его демониями, фрустрациями и эгоизмом. «Восточному» типу власти, таинственному, поэтическому иррациональному, предпочитает «ограниченный» западный тип, построенный на формальном праве и жуткой прозе. «Перевод с подстрочника» – роман об опасности, которую таит в себе мечта поэта.
Чижов Евгений: Перевод с подстрочника
О товаре
Евгений Чижов — прозаик, дважды финалист «Большой книги» и лауреат премии «Ясная Поляна» за роман «Собиратель рая».
Герой «Перевода с подстрочника» московский поэт Олег Печигин отправляется в Среднюю Азию по приглашению своего бывшего студенческого товарища, а ныне заметной фигуры в правительстве Коштырбастана, дабы перевести на русский стихи президента Гулимова, пророка в своем отечестве.
Восток предстает в романе и как сказка из «Тысячи и одной ночи», и как жестокая, страшная реальность. Чужак, пришелец из другого мира обречен. Попытка стать своим, вмешаться в ход событий заканчивается трагедией…
Может ли поэт находиться у власти? А возглавлять государство? И каким будет государство, во главе которого стоит поэт? «Перевод с подстрочника» не просто о путешествии на Восток, но о погружении в иное мирочувствование, противоположное европейской рациональности. О «проклятом поэте» на вершине властной пирамиды; о пророке, командующем танковыми дивизиями. Наконец, о поиске чуда и вдохновения, встреча с которыми несёт гибель.
«Лучший и, безусловно, самый актуальный русский роман последних лет».
«Чижов написал прекрасно сделанную книгу с грамотной и цельной композицией, с живым героем, с удивительно точно переданной атмосферой этого сладкого страха. «
«Я поймал себя на том, что, как только начинаю читать какую-то рецензию на этот восхитивший меня роман или сам берусь его кому-то пересказывать, испытываю досаду. Потому что — да, он об этом, но и вот об этом тоже, и ещё о том, и ещё… Здесь очень много всего, и всё так здорово написано, так нерасторжимо сплетено, но пересказать нельзя, надо прочитать».
Перевод с подстрочника
Перейти к аудиокниге
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Отзывы 15
Современная история в духе 1984
Книга написана мастерски, чувствуешь пекло Коштырбастана, муки героя, вкус восточной жизни. Сюжет захватывает, читая, все время невольно ставишь себя на место главного героя. Как бы я поступил в такой ситуации? Что правда? Кому верить?
И не на все вопросы, как и в жизни есть однозначный ответ.
Если вам нравятся антиутопии (в одной из них мы живем) и вы умеете читать – настоятельно рекомендую.
Книга написана мастерски, чувствуешь пекло Коштырбастана, муки героя, вкус восточной жизни. Сюжет захватывает, читая, все время невольно ставишь себя на место главного героя. Как бы я поступил в такой ситуации? Что правда? Кому верить?
И не на все вопросы, как и в жизни есть однозначный ответ.
Если вам нравятся антиутопии (в одной из них мы живем) и вы умеете читать – настоятельно рекомендую.
Очень сильная книга. Стиль. Слог. Сюжет. Интрига. Идея. Мораль. Все на самом высоком уровне. Будьте здоровы, Евгений! Вы пишите для нас!
Очень сильная книга. Стиль. Слог. Сюжет. Интрига. Идея. Мораль. Все на самом высоком уровне. Будьте здоровы, Евгений! Вы пишите для нас!
Перевод с подстрочника
Книга о несчастном и ненужном человеке – такое у меня сложилось впечатление. Две жизни, одна, прошлая, в Москве, там Олег Печигин – несостоявшийся поэт, человек, косвенно виновный в смерти талантливого друга и мужчина, не сумевший удержать свою любовь. Вторая жизнь – в загадочном Коштырбастане (собирательный образ Узбекистана-Туркменистана…?). Туда главный герой попадает по протекции друга, и там ему словно предоставляется второй шанс: его книги стотысячными тиражами продаются в киосках, он оказывается способным снова полюбить, его слава растет в геометрической прогрессии… Но сам, внутренне, он не изменился. Слабый, нерешительный, неуверенный в себе и несчастный. Конец в общем-то предсказуем, но не буду раскрывать интригу. Книга по-своему очень интересна. Понравились стихи Народного Вожатого Президента Гулимова, тот самый «подстрочник».
Книга о несчастном и ненужном человеке – такое у меня сложилось впечатление. Две жизни, одна, прошлая, в Москве, там Олег Печигин – несостоявшийся поэт, человек, косвенно виновный в смерти талантливого друга и мужчина, не сумевший удержать свою любовь. Вторая жизнь – в загадочном Коштырбастане (собирательный образ Узбекистана-Туркменистана…?). Туда главный герой попадает по протекции друга, и там ему словно предоставляется второй шанс: его книги стотысячными тиражами продаются в киосках, он оказывается способным снова полюбить, его слава растет в геометрической прогрессии… Но сам, внутренне, он не изменился. Слабый, нерешительный, неуверенный в себе и несчастный. Конец в общем-то предсказуем, но не буду раскрывать интригу. Книга по-своему очень интересна. Понравились стихи Народного Вожатого Президента Гулимова, тот самый «подстрочник».
Это первая прочитанная мной книга автора о вымышленном поэте и переводчике вымышленных стихов правителя вымышленной страны. Интересные сюжет и стиль изложения, хороший язык, проглотила книгу не отрываясь.
Это первая прочитанная мной книга автора о вымышленном поэте и переводчике вымышленных стихов правителя вымышленной страны. Интересные сюжет и стиль изложения, хороший язык, проглотила книгу не отрываясь.
Глубокая философия в изящной форме
Что отличает беллетристику от глубокой литературы? Наверно, не только искусство формы, которое встречается и в потребительском «чтиве». Думаю, основное отличие –это попытка литератора ответить на вечные философские вопросы: о сущности бытия, об отношении власти и личности, о роли интеллигенции, о власти поэзии.
«По большому счёту, не знаю, и зачем еду: работать над переводами я мог и в Москве. Еду, чтобы ехать..»
Тема столкновения двух цивилизаций решается в романе путем демонстрации взаимоотношений европейски образованного азиата Тимура Касымова, прожившего большую часть жизни в Москве, и его школьного друга поэта-переводчика Олега Печигина. Восточная культура с ее традицией подчинения власти (будь то взаимоотношения Касымова с его женами, или Народного Вожатого с его народом) пересиливает традиционно европейские ценности свободы выбора (Касымов едет на родину предков, хотя имеет безусловную возможность уехать на Запад или остаться в Москве, где он прожил долгие годы).
« – Пусть себе едут, на то они и молодые… На мир поглядеть хотят. Никто ж их не держит»,– говорит старый коштыр, случайный попутчик Печигина.
В ответ на жестокость в Азии возникает любовь. Парадоксальная любовь народа к Вожатому, его обожествление. Преданность обеих жен Касымова, их терпение и покорность своей судьбе,-восточная философия семейного уклада. Основа его незыблемости.
Нет, не может западный менталитет Печигина принимать все увиденное на веру. Он обязательно должен докопаться до сути, дойти до корней. Единственная книга Печигина так и называется: «Корни снов». Где корни вдохновения? В массовом расстреле мирного кишлака? В репрессиях отступников? В чем причина искренней, неподдельной любви народа к Вожатому? В его непогрешимости, в его прямом общении со Всевышним? Все эти вопросы возникают при прочтении романа Евгения Чижова «Перевод с подстрочника». Ответы на них не получит и сам герой романа, спорящий во сне с Народным Вожатым.
« – Тобой двигало честолюбие. А человек, которым движет честолюбие, способен на всё.
– Нет, я стремился лишь прикоснуться к источнику вдохновения, которое почувствовал в ваших стихах! …Ради этого, только этого, а не тиражей и премий, я оставил всех, кто был мне дорог, чтобы отправиться в Коштырбастан!»
Роман Чижова ставит и другие вопросы: возможна ли ассимиляция восточного менталитета в западные традиционные ценности? Жил же Касымов в Москве, обучался в МГИМО, изучал русскую и западную литературу. Ответ скорее положительный: западная культура готова принять в себя инородную ментальность. Хотя и образ Тимура Касымова отражен автором подчеркнуто-противоречивым. Он «никогда и ничего не говорил до конца всерьёз. О чём бы ни шла речь, в его словах непременно пряталась ирония, позволявших посвящённым увидеть скрытого в говорящем второго Тимура, смеющегося исподтишка над теми, кто принимал слишком серьёзно первого».
В этом персонаже также боролись Восток и Запад.
Может ли западный человек войти в восточную сказку, не изменив себе? Ответ скорее отрицательный. Эта сказка заканчивается трагедией для западного человека, попытавшегося войти в Восточный океан, сохранив свое «я».
«– Много… – сказал старик как будто с гордостью за пустыню, – много песка!»
Люди – это всего лишь песчинки, сколько бы высоко их не занес пустынный ветер.
Затеряйся в этом песке и радуйся каждому дню, поскольку в любой миг он может стать последним. Именно так поступает коштыр Касымов : живет пока живется и наслаждается тем, что есть.
Безусловно, роман Чижова «Перевод с подстрочника» – это явление в русской литературе 21 века. Автор смог попасть в невидимые цели. Наверное, мастерство литератора Чижова заключается в том, что читатель способен почувствовать глубинную философию Азии, увидев ее глазами героя романа. Читатель заболевает «Переводом», ассоциирует себя с персонажами, да и с самим автором, как это делает несчастный поэт Фуат – друг юности Народного Вожатого. Это ли не показатель высокого уровня литературного произведения, вполне могущего быть названным классическим?
Если вы еще не имели возможность осуществить путешествие в Коштырбастан, поспешите. Скоро туда обязательно отправятся ваши дети и внуки.
Евгений Чижов «Перевод с подстрочника»
Перевод с подстрочника
Язык написания: русский
Евгений Чижов — автор романов «Персонаж без роли», «Темное прошлое человека будущего» — сразу был отмечен как артистичный беллетрист, умеющий увлечь читателя необычным сюжетом и необычными героями. В новом романе «Перевод с подстрочника» московский поэт Олег Печигин отправляется в Среднюю Азию по приглашению своего бывшего студенческого товарища, а ныне заметной фигуры при правительстве Коштырбастана, чтобы перевести на русский стихи президента Гулимова, пророка в своем отечестве. Восток предстает в романе и как сказка из «Тысячи и одной ночи», и как жестокая, страшная реальность. Чужак, пришелец из «другого мира» обречен. Попытка стать «своим», вмешаться в ход событий заканчивается трагедией.
Номинации на премии:
| номинант | Большая Книга, 2014 |
| номинант | Ясная Поляна, 2014 // XXI век |
Доступность в электронном виде:
Ветви оделись листвою весенней,
И птицы запели, и травы взошли.
Весною весь мир отмечает рожденье
Великого сына великой земли
Несмотря на общий идиотизм посыла, тяжелую поступь музыки и убожество текста, звонкое девичье трехголосие звучало отменно, рождая, рассудку вопреки, патриотическое чувство к родине Лучшего-из-людей. Даже в конце восьмидесятых, когда «советский» и «плохой» стали практически синонимами. Он жил на нашей земле, самый мудрый, самый добрый.
В сороковые подобное пели про Сталина. Истово веря, что Отец народов не спит в Кремле, заботясь обо всех советских людях — шестая часть суши была в большей степени азиатской страной. Во внутренней потребности сделать личность у власти предметом культа, в том, что это становится возможным, Азии больше, чем Европы. Не азиатчины больше, чем европейскости, без уничижительного призвука.
Герой «Перевода с подстрочника», поэт Олег Печигин едет в бывшую союзную республику, ныне независимый Коштырбастан, в котором, кажется, безошибочно опознается Таджикистан — была гражданская война, серьезный отток населения. Хотя с неменьшим основанием это может быть Туркмения — закрытая страна, крайне несвободное общество, множественные нарушения прав человека. Узбекистан, Казахстан, Киргизия в меньшей степени, но некоторые черты присутствуют и опознаются. Особенно теми, кто прежде жил там.
Едет чтобы закончить перевод поэтического сборника. Вообще перевод с подстрочника стоит того, чтобы рассказать о нем подробнее. В большинстве случаев за перевод берутся люди. владеющие двуязычием, но когда носителей языка немного и сколько-нибудь значительной роли этнос не сыграл, однако имеются произведения большой культурной ценности, написанные на нем — для переноса на иную почву используют дословный перевод, который специалист преобразует в художественный текст. «Ленинградцы — дети мои» Джамбула переведены Марком Тарловским таким способом.
Не то, чтобы поэт, ради которого Олег пустился в это путешествие, был так уж хорош, но он Народный Вожатый Коштырбастана. Эту замечательную работу — перевести на русский сборник его стихов, добыл неудачливому поэту бывший одноклассник Тимур Кысымов. Они вместе учились в языковой школе, сын коштырского дипломата и московский мальчик из простой семьи. Теперь друг детства в высоких должностях и большом фаворе у себя на родине, но начальственного благорасположения слишком много не бывает, и он выписывает Печигина, дабы порадовать президента Гулимова книгой стихов на языке северного соседа.
Евгений Чижов написал потрясающий роман, в котором увлекательный нарратив соединяется с серьезными размышлениями о природе деспотии, базирующейся на готовности подданных принять ее. О поэзии и литературе вообще в постиндустриальном мире: нужна ли кому теперь, выживет ли или будет поглощена индустрией развлечений, ориентированной на примитивный уровень?
О переводе и необходимости для переводчика растворяться в своем авторе, порой буквально перенимая некоторые его личностные особенности. Переводя Байрона герой начал хромать, с Диланом Томасом пил запоем — в том и другом случае чуждое собственной природе прекращалось тотчас с окончанием работы над переводом. И я расхохоталась, предчувствуя, когда автор перешел к рассказу об Одене. То есть, «быть в курсе» здесь не обязательно, но приветствуется.
Быть в курсе того, почему мы уезжали в девяностых из любимых солнечных азиатских республик, где родились и выросли, в неуют российской провинции, тоже нелишне. Хотя если повезло не иметь такого рода личного опыта — тем лучше для вас. Структурно роман восхитительно симметричен, стилистически хорош необычайно, эмоционально захватывает и держит до финала.
Больше всего меня поразили в этой книге безвольность и беззаботность главного героя. Чего главному герою не хватило в открывшейся перед ним беззаботной жизни, я так и не понял. Ну, да, он же искал себя, искал самовыражения. Так ведь и нашёл, когда в определённый момент (когда от этого ещё не зависела его жизнь) не дававшийся перевод, наконец, пошёл, ожил.
То, что Печигин не борется с режимом, совсем не удивило. Удивило другое. После первого тревожного звоночка (речь на вручении премии), он снова ищет на свою задницу приключений, соглашаясь передать «письмо» оппозиции. За ним даже не следили спецслужбы, доверяя ему и его высокому другу, а он….
Он действительно верил, что может донести правду до Народного Вожатого.
Самая жуткой сценой в книге для меня стал визит президента в камеру, где сидит ГГ. Гулимов там показан настоящим Кащеем Бессмертным, а я-то до последнего верил, что президента покажут просто более старым и седым, чем на плакатах, пожилым плейбоем, что ли. Но этот омерзительный старикашка… Да это же — вся суть власти бывшей союзной республики, настоящая живая красочная аллегория!
И ещё добавлю, что характеры южан прописаны очень верно, довелось мне служить в стройбате с «братскими» народами. Они, в большинстве своём, такие и есть…
Какая, прости, Господи, беспардоннейшая эксплуатация привлекательности Жанра заради пропаганды. эээ. даже не идеологии, а. какой-то ущербной позиции бессильного что-либо изменить, обиженного на весь свет и — прежде всего — на свою же собственную беспомощность индивида. И суть не в том, что действо даже на юродство не тянет, ибо, исторически и традиционно, юродивые в Вавилоне Руси и подвластных Ей провинциях — это, прежде всего, столпы Духа, бастионы Смирения и — как следствие — объекты и народного и сугубо религиозного поклонения. Это — в данном конкретном случае, как раз — детали.
Сейчас речь вовсе об ином. О полнейшей неуместности таковых текстов в Светлом Храме Фантастики. Политика — вещь грязная, и она способна измазать грязью любого, кто попытается влезть в её нутро с блестящими от показной чистоты руками. С моей точки зрения, с позиции потенциального читателя, могу добавить только одно: «Предупреждать надо, родной. Знал бы заранее, чего конкретно тут будет живописаться, не тратил бы времени зря».
Потому как, с точки зрения литТриады (Тема + Идея + Антураж) — при всей (даже и местами запредельной) развитости Темы и Антуража — перед нами классическая «дырка от бублика». И прокомментировать оную дырку — вполне возможно тремя простыми вопросами автору от лица потенциальной читательской аудитории.
*** Первый: «Чего из того, о чём тут шла речь, кто-то из нас не знает?»
*** Второй: «Ежели речь о банальностях, то, видимо, у вас есть некий конструктив, который позволит — хотя бы в потенции — ситуацию оздоровить?
*** Третий: «Ежели конструктива — нет, то. пардон. а зачем вы наше время тратили-то?
Очень добротный и культурный роман, рассказчику респект. Сюжет и схема очень вторичны — ну мягко говоря, взгляд гуманиста изнутри в авторитарной стране с диктатором не уровня «Осенит патриарха» или «Комедиантов». Только что собирательный образ среднеазиатской диктатуры с меленькими симпатичными детальками — рукотворное творение Чижова. Написано без нажима, предсказуемой совершенно была и связь персонажа с местной и финал. Откровенно постарался автор над образом местного пропагандиста — очень хорош вышел товарищ, тогда как рассказчик несколько бесцветный. Роман совершенно правильный, с центральным персонажем отождествление работает на все сто, старые испытанные каркасы раскрашены вручную и со тщанием. К слову, роман мог бы быть хорошо экранизован — у него для этого есть соответствующая основа, но, понятно, что мы этого делать не будм, чтобы не злить соседей, а западнее все это и не шибко интересно, бо Ближний Восток дает и без того сочную фактуру.
В этот раз следует начать с названия текста. Оно прекрасно, потому что в нем свернута большая доля всей философии романа. Главный герой отправляется в одну из бывших советских среднеазиатских республик, чтобы перевести стихи ее президента на русский язык. Местного языка он не знает, а потому стихотворный перевод осуществляется с того самого, подстрочного. Это приводит к ощущению недопОнятости, постоянному чувству того, что буквальное видение текста лишает полноты восприятия. А ведь эти стихи становятся песнями, молитвами и даже основой законопроектов. Можно было бы поверить, что все это рабское сознание бывших кочевников, но что делать, когда сам подпадаешь под ауру? Постепенно герой начинает различать окружающую его действительность как отражение написанного кривым подстрочным слогом. Сам того не желая, он встраивается в этот непривычный поток. Каждое слово ставится в контекст так, как должно, а не как было задумано. Остается только восторгаться колоссом Народного Вожатого, как здесь зовут президента, но потом становятся видны трещины в ногах, торсе и даже лице. И можно было бы подумать, что это еще один антиутопический роман, где главный герой, сначала прельщенный красотой идеального государства восхищается им, но вскоре, спотыкаясь то об одно, то об другое, узнает, что в тюрьмах томятся толпы несогласных с режимом, а идеал — лишь мираж, бликующий на крови. Но нет, буквальное видение здесь также не дает полной картины, как и фата-моргана из СМИ, коей в тексте уделено много места.
«Сейчас он был тут почти один, оторопело озирающийся иностранец, и если Аллах решил заговорить с ним на том языке, на каком здесь к нему обращались, он бы его даже не понял». «Перевод с подстрочника» — роман о непонимании. Многие персонажи пеняют главному герою, что неместный не способен оценить полноту окружающего мира, но при этом, словно больного, пытаются к ней приобщить хотя бы окольными путями. Идейный милосердный национализм. Ведь когда-то и иранский аятолла пытался направить генсека СССР на путь истинный — отказ от бесовского коммунизма в пользу ислама. Не вышло. Но здесь больное место текста: Коштырбастан романа — сборная модель из всех среднеазиатских республик. И если у нас травма от развала СССР еще горит огнем, то в тех степях уже тем или иным образом произошло вытеснение и без того тощей советской парадигмы. Зареяли солнца, подобные «Рухнаме» Сапармурата Ниязова.
А если отвлечься от философских материй, то следует сказать об атмосфере романа. «Перевод с подстрочника» — стереотипный текст. Пыльная, жаркая атмосфера юга заставляет изнывать тебя вместе с главным героем. Точно также наслаждаешься вместе с ним женщинами, развернутыми из ярких платьев, или местной кухней, которая находится в параллельной реальности от привычных московских сосисок. Оазисы редки среди пустыни, но тем более чарующими они кажутся. И вездесущие плакаты с Народным Вожатым уже скоро становятся просто чертой среды, которую почти не замечаешь. Так же, как все реже замечаются следы минувшей гражданской войны.
Итого: После развала Советского союза прошла уже почти четверть века, а культурные связи с бывшими соседями становятся все тоньше и тоньше. В романе Чижова можно увидеть и то, насколько наша страна подобна союзным республикам, но он же говорит об обратном: любая аналогия — лишь подстрочник ситуации. А для понимания нужен переводчик, который хоть и может сам погибнуть в огне событий, но все же ненадолго соединит две картины мира. Пусть даже в стихах.