денуклеаризация что это такое простыми словами
Что такое денуклеаризация простыми словами, примеры денуклеаризации
Про денуклеаризацию кратко, для школьников
Далеко не все знают какую связь имеет выражение «денуклеаризация» и Северная Корея, и что у них общего. Фактически это слово известно еще с конца 80-х годов прошлого века, но в последнее время о нем стали говорить чаще.
Денуклеаризация государства, что понимать под этим?
Есть и еще несколько государств, которые имеют статус «безъядерных»: Аргентина, Бразилия, Белоруссия, Казахстан, Южно-Африканская Республика. Но вместе с тем, есть и государства для которых она полностью неприемлема, это враждебно настроенные друг к другу Индия и Пакистан.
Денуклеаризация Северной Кореи
Те страны, которые расстаются со своими ядерными запасами, требуют от мирового сообщества определенных гарантий, Северная Корея в этом вопросе не исключение. Государству нужны гарантии его безопасности, которые в современном мире не смогут дать ни какая-либо страна, ни международные организации.
В вопросе проведения денуклеаризации, как и где она проводится, нужно обратить внимание на позицию стран, которые добиваются разоружения Северной Кореи. Государства, поддерживающие союз против КНДР и возглавляемые США и Японией, проводят тактику давления:
По этому сравнению многие смогут сделать свой вывод о проблеме ядерного разоружения Северной Кореи, к сожалению, это только желание некоторых стран, которые хотят навязать свое право чужой стране. Желающие могут убедиться к чему приводит принесение демократии военной мощью на примерах из Сирии, Афганистана, Ливии.
Атомный клуб
Будем надеяться, что здравый смысл восторжествует. И мы не превратим свою планету в выжженную пустыню из-за прихотей диктаторов и безумцев.
«Демократический» подход: зачем США вновь подняли вопрос денуклеаризации Корейского полуострова
Госсекретарь США Энтони Блинкен провёл телефонный разговор с новым главой МИД Южной Кореи Чон Ый Еном. В беседе среди прочего он подчеркнул важность денуклеаризации Корейского полуострова. Об этом говорится в официальном сообщении Госдепа.
«Госсекретарь Блинкен подчеркнул важность продолжения сотрудничества между США, Республикой Корея и Японией, заострил внимание на необходимости денуклеаризации Корейского полуострова, выразил обеспокоенность военным переворотом в Мьянме и отметил приверженность президента Байдена укреплению отношений США с союзниками и партнёрами», — заявил пресс-секретарь Госдепа Нед Прайс.
При этом, по информации южнокорейского МИД, стороны в ходе разговора подчеркнули, что будут тесно сотрудничать для полной денуклеаризации полуострова.
«Ритуальный» курс
Ранее Энтони Блинкен в ходе январских слушаний в сенате, на которых утверждалось его назначение на должность госсекретаря, заявил, что администрация Джо Байдена полностью пересмотрит политику Вашингтона в отношении КНДР.
«Думаю, нам следует — и мы намерены — в целом пересмотреть подход и курс в отношении Северной Кореи, поскольку это непростой вопрос, с которым возникало немало проблем у одной администрации за другой. И ситуация в этом плане не просто не улучшилась, но даже усугубилась», — сказал тогда Блинкен.
При этом, по его словам, новые американские власти также рассмотрят возможность предоставления Северной Корее гуманитарной помощи. Так он ответил на вопрос сенатора-демократа Эда Марки, который поинтересовался, готова ли администрация Байдена поддержать соглашение, по которому с Пхеньяна будут сняты некоторые санкции в обмен на заморозку оружейных программ.
Блинкен подчеркнул, что в ходе пересмотра политики США в отношении КНДР администрация Байдена изучит все доступные варианты, а также наиболее эффективные способы принуждения Северной Кореи вернуться за стол переговоров.
«Мы действительно хотим добиться того, чтобы в любых аспектах нашей деятельности внимание уделялось не только соображениям в сфере безопасности, но также и гуманитарным», — сказал Блинкен на слушаниях в сенате.
«Мы примем новую стратегию, чтобы обеспечивать безопасность американского народа и союзников», — сказала Псаки.
Стоит отметить, что заявления американских госдеятелей о новом курсе Белого дома по отношению к КНДР были скептически восприняты в экспертном сообществе США. Так, редактор журнала Non-Proliferation Review Джошуа Поллак называл действия администрации Байдена «ритуальными», усомнившись в том, что они приведут к какому-либо результату.
«Ритуал начался. Первое: пересмотр политики. Второе: реализация прежней политики, но, что особенно важно, под другим названием. (Только не забудьте заявить о «выходе из порочного круга».) Третье: те же результаты. Четвёртое: признание прискорбной тщетности всех прилагаемых усилий. Пятое: пересмотр политики», — написал Поллак в своём Twitter.
Схожее мнение выражал старший научный сотрудник программы ядерной политики в Фонде Карнеги за международный мир Анкит Панда.
«Что касается политики действующей администрации в отношении Северной Кореи, посмотрим, насколько она будет отличаться от курса администрации предыдущей: делать вид, что Северная Корея разоружится, если мы продолжим оказывать большее давление правильными методами, — это путь в никуда», — заявил американский эксперт в своём Twitter.
Символический диалог
Напомним, что за время президентства Дональда Трампа градус отношений между КНДР и США менялся несколько раз. В 2017 году, после серии успешных испытаний баллистических ракет в Северной Корее, Трамп грозил Пхеньяну «огнём и яростью», а Пентагон развернул в Южной Корее системы ПРО THAAD. Политологи тогда характеризовали ситуацию как кризисную.
Однако затем США и КНДР начали переговоры по денуклеаризации Корейского полуострова. В 2018 году состоялся первый саммит КНДР и США в Сингапуре, в рамках которого прошла личная встреча Трампа и Ким Чен Ына.
По итогам переговоров был подписан совместный документ, согласно которому Пхеньян брал на себя обязательства по денуклеаризации в обмен на гарантии безопасности со стороны Вашингтона.
После этой встречи КНДР прекратила ядерные испытания, однако затем процесс денуклеаризации был приостановлен, так как Вашингтон не предоставил гарантий безопасности КНДР и не ослабил санкционный режим.
Вторая встреча между лидерами Соединённых Штатов и Северной Кореи состоялась в феврале 2019 года в Ханое, но оказалась безрезультатной.
В последний раз лидеры встречались 30 июня 2019-го, когда Трамп прибыл в приграничный пункт Пханмунджом в демилитаризованной зоне между КНДР и Южной Кореей. Там он поговорил с Ким Чен Ыном и символически пересёк демаркационную линию, став первым президентом США, побывавшим на территории КНДР. Тогда главы государств договорились возобновить переговоры по денуклеаризации.
Новый саммит на уровне рабочих групп должен был пройти в октябре 2019 года в Швеции. Однако встреча сорвалась: северокорейская сторона покинула площадку, отметив, что представители США прибыли на переговоры, не сформулировав каких-либо конструктивных предложений.
Тогда Пхеньян заявил, что не намерен продолжать диалог с Вашингтоном до тех пор, пока США не примут «практических мер по полному и необратимому отказу от враждебной политики в отношении КНДР».
Спад в отношениях между Пхеньяном и Вашингтоном негативно отразился и на отношениях КНДР с Южной Кореей. В июне 2020 года Северная Корея прекратила все контакты с южным соседом, а позднее демонстративно взорвала здание, в котором размещался офис межкорейской связи.
Проверенные методы
Говоря о заявлениях новой американской администрации касательно планов по денуклеаризации Корейского полуострова, эксперты отмечают, что такая риторика преимущественно направлена на зарабатывание политических очков на международной арене.
«Байден хочет показать, что новая администрация играет стабилизирующую роль в мировом порядке, а Америка вернулась в качестве ответственного игрока», — пояснил в беседе с RT научный сотрудник Центра исследования проблем безопасности РАН Константин Блохин.
Он напомнил, что ни одной администрации США не удалось решить эту проблему и вряд ли команде 46-го президента удастся урегулировать её в ближайшее время.
«Очевидно, что полная денуклеаризация КНДР невозможна по целому ряду фундаментальных причин, в том числе касающихся гарантий безопасности КНДР. Даже если нынешняя администрация США и предоставит какие-то гарантии Северной Корее, далеко не факт, что следующая администрация будет придерживаться этих обязательств. К тому же у властей КНДР есть наглядный пример последних военных интервенций США, поэтому единственная защита от подобных вторжений — наличие ядерного оружия», — рассуждает Блохин.
В свою очередь, ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Евгений Ким предположил, что при Байдене США будут проводить ту же политику «стратегического терпения» по отношению к КНДР, которую ранее проводил Барак Обама.
«Вашингтон будет ждать до тех пор, пока режим в Пхеньяне не рухнет, а уже после будет решать, что с этим делать», — считает эксперт.
При этом, учитывая политическую ориентацию Демпартии, Вашингтон может усилить давление на КНДР по линии нарушения прав человека, прогнозирует политолог.
По его мнению, учитывая, что проблема возникла из-за агрессивной политики США по отношению к КНДР, вопрос денуклеаризации касается всего Корейского полуострова и может быть решён только поэтапно.
«Сегодня США надо трезво оценить ситуацию, согласиться на предложения, которые делают Китай и Россия по смягчению санкций в отношении КНДР, и в итоге выйти на переговоры с Северной Кореей», — подытожил специалист.
Цепная денуклеаризация
Атомные реакторы — будничная проза сегодняшнего быта, экономики, инфраструктуры Европы. Буржуйкой не обогреться, лучиной не озарить. В общем, заявления общества о необходимости сравнительно дешевой энергии в больших количествах всегда приводят к рациональному выводу: да, АЭС нужно строить. Специалисты по атомной энергетике даже уверяют, что при грамотном использовании реакторов можно свести их опасность к нулю. Однако население, проживающее в местах размещения действующих атомных станций, массово и мощно протестует против их эксплуатации. В этой ситуации властям различных стран приходится буквально лавировать, выстраивая политику атомной энергетики. Подробности — в материале портала iz.ru.
Меняем атомное ядро на нефти ведро
Красноречивый пример — периодическое изменение позиции Евросоюза в отношении атомных электростанций. В 80-е годы прошлого века АЭС в Старом Свете строились активно и рассматривались в качестве энергетики будущего — относительно дешевой, экологически чистой, безопасной и практически неиссякаемой.
На рубеже второго и третьего тысячелетий маятник качнулся в сторону отказа от мирного атома. Теперь уже были найдены подтверждения тому, что этот вид энергии дороже любого другого, а «экологическая чистота» и «ядерная электростанция» — понятия-антонимы. Ближе к концу первого десятилетия XXI века атомная энергетика вновь начала приветствоваться и поддерживаться. С другой стороны, речь о закрытии АЭС — важный пункт в программах тех европейских политиков, что желают пробиться на вершину власти и удержаться на ней.
В 2000 году в Германии правительство Герхарда Шрёдера договорилось с четырьмя крупными энергетическими компаниями — E.ON, RWE, Vattenfall и EnBW — о постепенной остановке (в период с 2008 по 2022 год) работы 17 атомных станций общей мощностью 20,3 ГВт. Это составило 23,3% от объема выработки электричества в стране на момент 2008 года. В 2010-м правительство, возглавляемое Ангелой Меркель, продлило сроки эксплуатации атомных станций до 2036 года. Правда, после фукусимской аварии 2011-го госпожа канцлер срочно изменила цифры — в сторону сокращения. Кроме того, пошли разговоры о необходимости разработки «малых модульных АЭС», более безопасных, дешевых, рентабельных и т.д.
Французская атомная электростанция «Фесенайм»
Европейская пресса любит использовать аварию на АЭС «Фукусима» в качестве причины очередного изменения позиций стран ЕС по отношению к перспективам атомной энергетики на континенте. На самом деле вряд ли фукусимскую катастрофу можно считать действительно камнем, выбитым из фундамента ядерной энергетики Старого Света — в свое время даже Чернобыль не остановил эксплуатацию уже имевшихся на континенте АЭС и строительство новых. Правильнее говорить о том, что фактор Фукусимы смогли грамотно использовать в своих интересах те, кто производит электричество с помощью других источников. В первую очередь и главным образом — нефте- и газодобывающие компании. А потом уже предприятия, специализирующиеся на генерировании энергии с помощью ветра и солнца.
Поскольку известно, что недра Европы (за исключением норвежских) нефтью не богаты, денуклеаризация ЕС дает хороший шанс обогатиться нефтедобывающим компаниям с неевросоюзной «пропиской». А если вспомнить, что в трамповской программе возвращения величия Америке заметное место занимает навязывание Европе поставок из США сжиженного природного газа, то не покажется невероятным, что на многих евролидеров и в первую очередь Ангелу Меркель и Эммануэля Макрона давят именно из Вашингтона. Где стремятся не допустить возвращения ЕС к программе развития и распространения АЭС.
Здесь уместно будет вспомнить, что, по утверждению французского независимого интернет-издания Atlantico, 75% электричества во Франции производится на АЭС. Закрыть атомные станции и вернуться к керосиновым фонарям на улицах — это так романтично. Но вряд ли практично.
Впрочем, как считают некоторые эксперты, такое лоббирование никогда не обходилось без принципа личной материальной заинтересованности тех, на которых давят, но пока нет неопровержимых доказательств, аналитики не забывают использовать получивший в последнее время широкое применение термин «с высокой долей вероятности».
Не отдавай будущим поколениям то, что можешь взять сегодня
В настоящее время в странах ЕС (включая пока еще не вышедшую Великобританию) насчитывается 55 АЭС. Общее количество установленных на них реакторов — 131. В общем количестве электроэнергии, производимой в этих государствах, на долю атомных станций приходится от 11 до 30%. Такой разлет статистики имеет под собой далеко не природные основания.
Меняются цифры в зависимости от того, какие ветры дуют на дворе. Если общая направленность «давайте развивать ядерную энергетику, это дешевый и практически неиссякаемый источник электричества», процент подрастает, чтобы показать значимость сферы. Соответственно, на страницы газет попадают и цены производимого мегаватта газовыми турбинами (€55/МВт/ч) и АЭС (€43/МВт/ч).
Если в силе движение зеленых за закрытие атомных станций и общая направленность энергетической политики ЕС — в ту же сторону, мы узнаем, что мегаватт, добываемый при помощи солнечных батарей и ветра, стоит всего €30. При этом о дороговизне обслуживания и содержания оборудования, сильной ограниченности распространения солнечных батарей (в пасмурной Германии, например, они не так чтобы на каждом шагу встречаются) — ни слова.
Ветряная электростанция. Болгария, Калиакра
Согласно данным, представленным СМИ главой Всемирной ядерной ассоциации (World Nuclear Association — WNA) Агнетой Ризинг, атомные электростанции в странах Евросоюза производят 27% от общего количества электроэнергии. Международная ассоциация предприятий атомной промышленности FORATOM убеждена, что европейскому сообществу есть необходимость поддерживать нынешний потенциал ядерной энергетики как минимум до 2050 года, однако правительства ведущих стран «содружества 27» обнаруживают явное стремление к обратному и, похоже, серьезно решили посоревноваться в игре «Кто быстрее закроет свои АЭС».
Между тем ученые Германии, Франции, Испании настаивают, что станции постройки 1980-х годов, рассчитанные на использование по крайней мере в течение 40 лет, далеко не выработали свой ресурс, соответствуют нормам безопасности и их эксплуатация может быть продлена еще на 10–20 лет. Британские специалисты вообще приходят к выводу, что современные АЭС могут работать и до достижения 80-летнего возраста. Но…
Вид с воздуха на японскую атомную электростанцию «Фукусима»
Сразу после трагедии на Фукусиме, Ангела Меркель созвала совещание по безопасности, на котором в течение 12 часов убеждала партнеров по правящей коалиции, что «с атомом пора кончать». И лучше это сделать к 2022 году (между прочим, именно к этой дате истекут полномочия действующего канцлера ФРГ).
Франция, где в соответствии с общими настроениями ЕС шли разговоры о прекращении функционирования АЭС к 2030 году, тоже заговорила об ускорении этого процесса.
При этом Венгрия, наоборот, решила построить у себя новую атомную электростанцию. Процесс развития атомной энергетики распространяется всё сильнее за пределами ЕС: АЭС у себя будут строить Турция, Саудовская Аравия, Белоруссия. Почему же в Евросоюзе так заторопились сворачивать атомные программы?
«Когда же мы будем делить наши деньги?»
Виной всему, как обычно, деньги. Атомные электростанции нельзя просто закрыть, повесив замок. Их надо останавливать и выводить из функционирования целым комплексом работ. Можно, конечно, если инспектирование объектов показывает, что их состояние гарантирует безопасную работу в течение 20, а то и 40 лет, продолжать производить электроэнергию. И даже наверно можно стойко выдерживать конкуренцию со станциями, работающими на ископаемом сырье.
Но предварительная калькуляция показывает, что на остановку и полный вывод из эксплуатации 58 французских реакторов должно быть выделено из бюджета страны (кармана налогоплательщика) €54 млрд. Кроме того, предстоит еще построить и запустить в рамках реализации программы Cigeo геологическое хранилище радиоактивных отходов стоимостью в €25 млрд.
Германия выделяет на остановку и вывод своих 17 блоков €38 млрд. Управление по выводу из эксплуатации ядерных объектов Великобритании считает, что на все необходимые процессы и операции на территории Туманного Альбиона потребуется £117 млрд.
Вид на заброшенный реакторный блок номер 8 на атомной электростанции в Лубмине, Германия
И это еще не всё. Странам Восточной Европы, входившим когда-то в социалистический блок, а ныне сменившим ориентацию на евросоюзную (Чехия, Болгария, Румыния, Словакия), самим решить задачи финансирования названных работ не по карману. Значит, если ЕС решает денуклеаризироваться окончательно, полностью и бесповоротно, ему придется заставить богатые государства взять на себя материальную помощь.
Понятно, что через 20 или 40 лет вопрос замены остановки старых реакторов (и возможно, замены их новыми, более безопасными, более производительными и более дешевыми) всё равно возникнет. И какие-то деньги всё равно придется выделять. Только в те времена рулить процессами будут другие люди. А нынешним лоббистам ждать десятилетия нет никакого резона.
При этом для России важно, что, по мнению Ника Батлера, приглашенного профессора и председателя правления King’s Policy Institute при Королевском колледже Лондона, «опыт Европы в выводе атомных реакторов из эксплуатации минимален, технологические инновации практически отсутствуют. Учитывая сложившуюся ситуацию, большую часть работы по выводу реакторов из эксплуатации придется выполнять неевропейским компаниям. Этот приз является весьма ценным».
С учетом начавшейся торговой войны между США и ЕС искать партнеров («ничего личного, только бизнес»), умеющих выводить реакторы из эксплуатации, европейские государства будут не за Атлантическим океаном. Высококвалифицированных ядерщиков в России поболе, чем в любой другой стране мира.
Шестисторонний дипломатический проект — поможет ли он денуклеаризации Корейского полуострова
Как оказалось, баланс интересов в Корее сложился сам собой — так и не надо его разрушать.
Прошло 15 лет с тех пор, как в Пекине в итоге очередного раунда шестисторонних переговоров по ядерной проблеме Корейского полуострова (начатых в 2003 г. КНДР, США, КНР, РК, Россией и Японией) было принято Совместное Заявление о принципах денуклеаризации. Каковы итоги и перспективы?
Представляется, что северокорейцам в любом случае, независимо от дальнейшего развития событий, важно было бы узнать из первых рук, что представляет собой переговорный процесс по столь чувствительной теме, каковы параметры декларирования и верификации, а также гарантии, и учесть прочие «подводные камни». Неоднократно также предлагалась идея обсуждения возможных параметров системы коллективной безопасности под эгидой соответствующей рабочей группы, возглавляемой Россией. Впоследствии эти мероприятия могли бы способствовать возрождению шестистороннего дипломатического процесса.
Невесёлый юбилей
В заявлении от 19 сентября 2005 г. предусматривались меры по поэтапному отказу от ядерного потенциала на Корейском полуострове в обмен на создание механизма поддержания мира и безопасности, который учитывал бы интересы всех сторон.
Казалось бы, перед нами пример конструктивного дипломатического урегулирования сложной проблемы, компромисса, учитывающего базовые интересы всех участников и предлагающего план движения к намеченным целям. И все это даже несмотря на то, что многие противоречивые моменты были отложены. Однако выполнять условия стороны не спешили.
США явно рассчитывали на скорый коллапс КНДР и поглощение Севера Югом, что автоматически решило бы ядерную проблему. Они не собирались признавать право «диктаторского режима» на существование.
Попытки продолжения переговорного процесса как в многостороннем, так и в двустороннем формате в последующие годы ни к чему не привели. США по-прежнему настаивают, что КНДР «обязана» разоружиться, и используют методы санкций и изоляции, сколачивая международную коалицию. Ответ КНДР — значительный прогресс в ядерном вооружении (сегодня у нее есть межконтинентальные ракеты — правда, недостаточно отработанные — и термоядерные боезаряды).
Неудивительно, что стороны все никак не могут — скорее, не хотят — договориться об устраивающих их уступках. Такой сценарий вновь повторился во время беспрецедентного периода дипломатии на высшем уровне в 2018-2019 гг. Да, по сути, на существующих условиях договориться и невозможно — США и их союзники не хотят смириться с правом КНДР на самооборону и международную правосубъектность, а Пхеньян не видит оснований для сдачи своего единственного козыря.
Время выбора
Возможно ли возрождение процесса претворения в жизнь принципов, заложенных в шестистороннем заявлении? С учетом созданного за эти годы серьезного ракетно-ядерного потенциала КНДР, есть ли надежда, что страна откажется от него в обмен на туманные обещания «лучшей жизни» со стороны США и их союзников, в том числе Южной Кореи?
Как представляется, от плана денуклеаризации Корейского полуострова, согласованного в ходе прошлых раундов шестисторонних переговоров, остался только фасад. Конечно, хорошо, что режим нераспространения — краеугольный камень глобальной стратегической стабильности — вообще существует в нынешние, но рассчитывать на реализацию такой дорожной карты в прежнем виде — чрезмерный оптимизм.
Представляется, что КНДР уже прошла точку невозврата и считает себя ядерной державой с соответствующими правами и обязанностями, в том числе в международно-правовом поле — чем-то вроде Пакистана. Она утверждает, что вышла из ДНЯО законно, согласно его ст. 10, фиксирующей такое право каждого участника Договора, если «он решит, что связанные с содержанием настоящего Договора исключительные обстоятельства поставили под угрозу высшие интересы его страны». Обещания о денуклеаризации же, наверное, стоит рассматривать в контексте выполнения ст. 6 ДНЯО, речь в которой идет об обязательстве участников «вести переговоры об эффективных мерах по прекращению гонки ядерных вооружений в ближайшем будущем и ядерному разоружению, а также о договоре о всеобщем и полном разоружении под строгим и эффективным международным контролем». То есть условием своей денуклеаризации КНДР, видимо, считает, ликвидацию ядерной угрозы в глобальном масштабе.
У мирового сообщества нет средств для того, чтобы заставить КНДР изменить позицию. Переговорное решение, как было показано выше, не просматривается, а гибридная война, в том числе экономические санкции, не могут соответствующим образом воздействовать на руководство закрытой страны в вопросе, который является для него экзистенциальным. Единственный метод — это война на уничтожение, но последствия ее столь кошмарны, что «овчинка не стоит выделки». Невозможность военного решения хорошо проиллюстрирована событиями 2017 г., когда, несмотря на все угрозы Д. Трампа об «огне и ярости», Ким не уступил, и на более радикальные меры никто не решился.
Важное наблюдение. Несмотря на то, что полуостров считается горячей точкой, уже много лет никаких катастрофических событий там не происходит. В отличие от других кризисных регионов за 67 лет, прошедшие с момента заключения перемирия, число прямых вооруженных столкновений здесь не так уж велико — речь обычно идет о демонстрации силы, а число потерь с обеих сторон исчисляется десятками. На полуострове сложилась конфронтационная стабильность, и в ее нарушении никто не заинтересован.
У КНДР нет ни причин, ни средств на безнаказанную агрессию. США, убедившись в тщетности надежд на распад режима в результате изоляции, отложили в долгий ящик планы по ликвидации КНДР как государства и поглощения территории своим союзником — Южной Кореей. В самой РК, где заклинания об объединении страны являются частью национального менталитета, в последние годы тоже все больше (особенно представители нового поколения) отдают себе отчет в том, что присоединение Севера принесло бы неподъемные проблемы. В этом контексте не исключена даже гражданская (партизанская) война, в т.ч. с использованием ОМУ, а уж проблемы в экономической и социальной сферах явно будут столь велики, что могли бы поставить под угрозу статус страны в мире и ее экономические позиции. Китай и Россия выступают против развязывания конфликта и за стабильность, а в перспективе — за эволюцию и мирное сосуществование двух Корей. Япония, по сути, испытывает лишь иррациональный страх перед КНДР, но не имеет ни собственной концепции, ни сил на изменение ситуации.
Таким образом, нынешний вынужденный штиль в случае отсутствия в ядерной программе КНДР драматических поворотов, и тем более, ее потенциальная заморозка на фоне вялотекущих переговоров и отсутствия провокаций, в той или иной мере устроит всех; тем более на фоне куда более серьезных вызовов в глобальном масштабе и в других регионах. Как оказалось, баланс интересов в Корее сложился сам собой — так и не надо его разрушать.
Дипломатический процесс
В таком случае наступил момент для практического вопроса — как оформить этот баланс, чтобы избежать недопонимания и иметь механизм обсуждения и согласования интересов?
И тут на сцену выходит многими уже похороненная «шестисторонка». Да, в начале века она не добилась успеха — к переговорному решению просто никто не стремился. США лишь пытались продолжить «управляемый хаос» в расчете на то, что таким образом удастся контролировать и ослабить КНДР (имея в виду также важность сохранения военного кулака на границах с Китаем), а Пхеньян лишь прощупывал почву для возможных в будущем уступок.
Шестисторонние переговоры оказались слишком успешными для того, чтобы их результаты были воплощены в жизнь. Тем не менее Совместное заявление — это не только памятник эпохи, но и своего рода инструктивный материал, как искать точки соприкосновения.
Вот об этом (в связи с доказанной невозможностью добиться компромисса на американо-северокорейском треке) и могла бы пойти речь в «новом издании» шестисторонних переговоров. Насколько они способны отвечать интересам всех сторон?
Во-первых, США, а за ними и все остальные, заявляют, что главная цель дипломатического процесса — денуклеаризация КНДР. Шестисторонние переговоры позволят обсуждать ее модальности, этапы и сроки (как было указано выше — став каналом создания региональной системы контроля над вооружениями). Возможно согласовать на многосторонней основе и механизм верификации. Главное, что КНДР на время переговоров будет вынуждена отказаться или серьёзно ограничить развитие программ ОМУ.
Во-вторых, приоритет всех участников (пусть в разной степени) — сохранение мира и безопасности в регионе. Переговорный процесс отвел бы угрозу военного конфликта, позволил бы возобновить диалог о сотрудничестве в области безопасности, в том числе, и в сфере конвенциональных вооружений. В его рамках возможна разработка мер доверия и других проверенных временем в других регионах механизмов, которые касались бы всей Северо-Восточной Азии.
В-третьих, вряд ли кто-то может открыто выступать против стремления к достижению целей экономического и социального развития. В рамках шестистороннего процесса можно согласовать поэтапное снятие санкций против КНДР в обмен на значимые шаги с ее стороны, содействовать ее возвращению в международную финансово-экономическую систему (это сделало бы излишними серые и прямо криминальные схемы торгово-финансовых отношений, к которым КНДР прибегает сейчас). Учитывая настрой Ким Чен Ына на социально-экономический прогресс, замеченный за ним в прошлые годы, это способствовало бы маркетизациии экономики, а на этой основе — определённой либерализации и эволюции общества в сторону принятых в большинстве стран мира норм. Кроме того, в рамках шестистороннего процесса возможно выделение составляющей регионального экономического сотрудничества. Можно было бы реанимировать начатые ранее многосторонние проекты (железнодорожный, газовый, электроэнергетический) и исследовать новые.
Стоит также отметить, что каждая сторона-участник шестисторонних переговоров имеет свои национально-государственные интересы и национальные стратегии, которые характеризуются растущими противоречиями (особенно в связи с американо-китайской и американо-российской конфронтацией). «Шестисторонка» — удобная площадка для того, чтобы уточнять оценки региональных процессов, «сверять часы», не педалируя разногласия. Думается, специалистам по региональным делам будет легче найти общий язык и точки соприкосновения, чем на «неспециализированных» международных площадках типа ООН.
Наконец, важный аспект заключается в том, что до «концерта держав», конечно, далеко, но такой механизм, который уже фактически действует в режиме двусторонних дипломатических консультаций, позволил бы гармонизировать интересы. Не исключено даже, что в перспективе — конечно, отдаленной — потребности перманентного дипломатического процесса, в том числе в онлайн эпоху, сделают необходимым создание своего рода постоянно действующего секретариата. Или даже — если помечтать — международной организации. Впрочем, для этого слишком многое в глобальном порядке должно измениться. Однако шестисторонний формат в Северо-Восточной Азии (где никогда таких региональных организаций не было) может стать полем для эксперимента по созданию нового типа отношений центров силы.
Таким образом, плюсов много, а серьезный минус только один — молчаливое признание де-факто ядерного статуса КНДР. С другой стороны, КНДР ни в чьем признании для поддержания такого статуса не нуждается, а в отсутствие диалога у нее развязаны руки для его дальнейшего укрепления. Смогут ли ее противники преодолеть идиосинкразию во имя конкретного результата — снижения военной угрозы и недопущения роста ядерного потенциала КНДР?
Российские инициативы?
Однако форма процесса и его содержание — вещи разные. Реализация сформулированного полтора десятилетия назад курса на поэтапное решение всякий раз (до последней попытки в 2018- 2019 гг.) срывалась из-за различия декларированных и реальных целей. А ведь в том же каноне выдержана предложенная Россией совместно с КНР в июле 2017 г. дорожная карта (конкретизированная в плане действий 2019 г.). Согласованные документы предполагают, что если действие не имеет прямой каузальной увязки с полной денуклеаризацией КНДР, то и двигаться в этом направлении не надо. Бесперспективность такого подхода сегодня хорошо видна.
Между тем произошла смена базовой позиции КНДР, основанная на обретенном ею ядерном статусе. По словам специалистов, это означает следующее: «Если раньше в Пхеньяне были готовы на своего рода обмен, при котором каждый шаг северокорейцев по направлению к денуклеаризации сопровождался бы соответствующими действиями со стороны Вашингтона, например, снятием части санкций, то после Ханоя эта схема руководством КНДР была категорически отвергнута. Как было сказано, “торговли больше не будет”… фактически был выдвинут ультиматум, касающийся полного переформатирования базовых подходов к урегулированию ЯПКП».
Представляется, что российские специалисты должны внимательно исследовать нынешнюю ситуацию, чтобы хотя бы на доктринальном уровне привести стратегию в соответствие с реальностью. Разумеется, нельзя отказываться от цели провести денуклеаризацию КНДР, что так важно для защиты режима нераспространения. Должна сохраниться и приверженность поэтапному подходу — дипломатическое прикрытие политики никто не отменял.
Однако, как доказала история, «в лоб» решить эту проблему не получится. Пора хотя бы во внутренних концепциях признать, что в обозримом будущем желаемым результатом было бы создание системы контроля над вооружениями и их сокращения, а не полная денуклеаризация.
Сначала такое понимание можно было бы доносить до российских партнеров по каналам «второго трека». В зависимости от состояния российско-американских и американо-китайских отношений время подскажет, можно ли такую позицию официализировать и если да, то в какой форме (скажем, в русле развития российско-китайской дорожной карты).
Если же американо-северокорейские переговоры возобновятся, допустим, после президентских выборов в США, Москве стоит быть готовой к разъяснению ее проработанной линии. Российское преимущество — хорошие каналы связи с КНДР и колоссальный опыт переговоров по ограничению и сокращению стратегических вооружений. Можно было бы предложить северокорейцам поделиться с ними таким опытом. Нельзя исключать и трёхсторонний формат — когда таким опытом в неофициальном порядке могут поделиться участники американо-советских переговоров и специалисты с обеих сторон.
Представляется, что северокорейцам в любом случае, независимо от дальнейшего развития событий, важно было бы узнать из первых рук, что представляет собой переговорный процесс по столь чувствительной теме, каковы параметры декларирования и верификации, а также гарантии, и учесть прочие «подводные камни». Неоднократно также предлагалась идея обсуждения возможных параметров системы коллективной безопасности под эгидой соответствующей рабочей группы, возглавляемой Россией. Впоследствии эти мероприятия могли бы способствовать возрождению шестистороннего дипломатического процесса.