е рязанова драться так драться читать
Е рязанова драться так драться читать
Ночью расшумелся ветер. Казалось, кто-то бегает по крыше и вызванивает дробь на стеклах окон.
Олег проснулся и поежился. Рывком раскрылась форточка, и поток холодного воздуха дунул ему в лицо. Олег натянул одеяло до самого носа. А ветер дул все настойчивее, высоко вздымал оконную занавеску, колебал край скатерти. Даже брошенная на стул Олегова рубашка начала размахивать рукавами. Казалось, все в сумеречной комнате зашевелилось. За ширмой громко вздохнула мама.
Тогда Олег вскочил и одним быстрым движением попытался справиться с непокорной дверцей форточки. Но ветер толкал ее, рвал из рук, озорно свистел в щели и успел-таки швырнуть в сонного Олега доброй пригоршней колючих снежинок. А когда форточка все же оказалась закрытой, ветер глухо завыл, снова застучал по крыше, снежинки забились о стекла, как сухой песок.
Олег юркнул под одеяло, но спать уже не хотелось. Мысли привычно закружились вокруг событий последних дней. Олег заново до мельчайших подробностей разбирал нелепую ссору с Василием; заново переживая чувство обиды и горечи, мысленно спорил с Василием до тех пор, пока Василий не подошел к его кровати и не поманил за собой. Обрадованный Олег вскочил и, одеваясь, старался вспомнить: что же самое главное нужно сказать другу? Потом они вышли прямо через стену, на которой висела большая географическая карта, и очутились в поле. Василий крупно зашагал вперед, изредка оглядываясь на Олега. А Олег все не мог припомнить, что он должен сказать Василию. Он старался догнать товарища, но ветер валил его с ног и засыпал глаза снегом. Олег хотел пойти быстрее, но ноги почему-то не слушались. Вот уже Василия не видно, и Олег остался в поле один. И тут он вспомнил и крикнул вслед Василию: «Эх, ты, какой же ты мне друг? А еще товарищем считался!» — и сам, чувствуя свою беспомощность, все бессилие жалких слов, повалился в снег. Тогда Василий вернулся и стал трясти его за плечо. Олег открыл глаза и зажмурился от яркого света. Над ним склонилось смеющееся лицо матери:
— Ты что воюешь? Вставай, в школу опоздаешь.
На улице было тихо и солнечно. Только волнистые снежные заструги на дорогах напоминали о ночных бесчинствах ветра.
Олег радовался морозцу, и снежным сугробам, и солнцу. И только в школе, усевшись за парту, он снова ощутил смутную тоску и беспокойство.
Солнце ласково заглядывает в широкие окна класса, искрится, играет в морозных узорах, а на сердце у Олега невесело. Сейчас будет урок истории. Ребята торопливо шелестят страницами учебника, и только на их с Василием парте нет ни раскрытой книги, ни даже листочка бумаги с выписанными для памяти датами. Олегу теперь все равно, какую отметку по истории он получит. А Василий. Ну, Василий — это совершенно особая статья.
Олег всегда заранее знал, когда Анна Михайловна собирается вызвать к доске Васю Кузьмина.
Должно быть, учительница не замечала, как по-особенному готовилась выслушивать его ответ. Она откладывала в сторону журнал, осторожно прислоняла перо к чернильнице, усаживалась поудобнее и тихо произносила:
— Пойдет отвечать Кузьмин Василий.
Она терпеливо ждала, пока Вася медленно, будто нехотя, поднимался со своего места, растерянно моргал, оглядывался по сторонам. Можно было подумать, что Кузьмин урока не знает и просит помощи. Наконец, низко опустив голову, он направлялся к доске. Стоя возле учительницы, Вася иногда продолжал какие-то свои приготовления к ответу: теребил волосы, тер пальцем переносицу или напряженно смотрел в одну точку. Анна Михайловна не торопила его. Она ждала молча, чуть улыбаясь одними глазами.
Внезапно Василий успокаивался и начинал говорить. И обычно это был не просто ответ. Это была маленькая лекция по истории на заданную тему. Примеры, которые приводил Василий, заставляли разевать рот даже тех, кто и сам имел обыкновение заглядывать в дополнительную литературу. Кузьмин сыпал фактами и неожиданно, словно нанизывая на нитку, подцеплял их какими-то своими обобщениями и выводами.
Всегда сдержанная, Анна Михайловна во время Васиного ответа не умела скрыть своего удовольствия. Лицо ее расплывалось в улыбке, она кивала головой и победоносно оглядывала ребят, как бы приглашая всех полюбоваться на человека, который по-настоящему любит историческую науку.
Внезапная тяжелая болезнь вынудила Анну Михайловну оставить школу, и почти в самом начале учебного года седьмой «В» оказался без классного руководителя.
Сначала кое-кто из учителей замещал ее, но скоро стало ясно, что Анна Михайловна не поправится и придется приглашать нового учителя.
Прежде на седьмой «В» почти не поступало жалоб. Отрядный вожатый Володя Кулешов регулярно проводил сборы. Не раз отмечалась работа отряда на совете дружины. Теперь Володя Кулешов учится в другой школе, и его долго некем было заменить.
Олег частенько забывал надевать пионерский галстук. Во всем классе в галстуках ходило лишь несколько человек — преимущественно девочки, из мальчиков — один Коля Раков.
— Скоро в комсомол вступать, а ты все в галстуке ходишь, — поддразнивал Колю Олег.
— Мать ругается, — признался Коля.
Олег и сам выдержал дома неприятный разговор с родителями, но упрямо настаивал на своем.
— А у нас в классе никто галстуков не носит. Что я, дурак — один буду, как маленький? Мы теперь в комсомол готовимся.
В действительности никто никуда не готовился.
В классе начался разброд и беспорядки. Было похоже, что из коллектива вытянули какой-то главный стержень. Все, что на нем держалось, некоторое время еще сохраняло прежние свои очертания, но постепенно слабело, косило на сторону.
Учителя все чаще стали жаловаться на седьмой «В». Даже робкая «англичанка» — Раиса Семеновна — вышла однажды из терпения и пристукнула маленьким кулачком по столу. Любимый физик — старый Николай Иванович — частенько вздыхал и приговаривал: «Пора бы администрации прибрать к рукам этих оболтусов».
Но дела не поправлялись.
Наконец однажды Коля Раков принес в класс новость. В школу приняли новую учительницу истории. По странному совпадению, ее тоже звали Анной Михайловной.
Когда впервые новая Анна Михайловна перешагнула порог их класса, ребята настороженно примолкли. Все глаза устремились на учительницу. Олегу показалось, что она смутилась. Но, может быть, это только показалось.
Учительница была молода. Открытое лицо, русые волосы, гладко зачесанные к затылку, и строгая складочка между бровями. А глаза. Странными показались они Олегу: серые, немного навыкате, они смотрели спокойно, строго, даже холодно. Глаза Олегу не понравились. Он вспомнил ласковый прищур небольших, затененных ресницами глаз прежней Анны Михайловны и невольно вздохнул.
— Да, видать, у этой не заиграешь! — услышал он сдержанный шепот позади себя. — Федот, да не тот!
Олег оглянулся и молча кивнул улыбающемуся Коле Маточкину. Потом искоса посмотрел на Василия. Но тот сидел с видом безразличным и равнодушным. Только спрятанная под партой левая рука его нервно мяла скатанную в тонкую трубочку промокашку.
Учительница поздоровалась, раскрыла журнал и начала перекличку. Она называла фамилию и в упор рассматривала поднимавшегося из-за парты ученика. Должно быть, она была близорука и старалась запомнить каждого в лицо. Но Олегу показалось, что этот взгляд в упор как бы говорил: «А, это ты Олег Павлов? Ну, я смотрю, не очень уж ты хорош! Болван ты, братец!»
Олег разобиделся и громко стукнул крышкой парты, когда опускался на место. Глаза учительницы тут же вернулись к нему, складка между бровями стала глубже, но учительница промолчала.
Отметки пошли непривычные. Коля Раков, который никогда прежде не отличался по истории, получил пятерку. Старательная Люся Рогова получила тройку и расплакалась. Сам Олег получил тройку, но нисколько не огорчился. Все с нетерпением ждали, когда новая учительница вызовет Кузьмина. Но она даже будто избегала называть его.
Екатерина Михайловна Рязанова
Из книги «Писатели Саратова»:
Родилась в Москве в феврале 1915 года. Когда ей минуло два года, умер отец. Девочка воспитывалась в детском доме, и первые ее воспоминания связаны с пребыванием в большом ребячьем коллективе.
Страна нуждалась в квалифицированных рабочих кадрах, и большинство ее сверстников пошли обучаться ремеслу. Екатерина Михайловна тоже поступила в ФЗУ при Казанской железной дороге.. Получила специальность слесаря-электрика, работала в депо при Казанской железной дороге, а затем на Сокольническом вагоноремонтном заводе.
Одновременно поступила на курсы по подготовке в ВУЗ.
Во время войны ей пришлось выехать с новорожденной дочерью в Татарскую республику, в район Рыбной Cлободы на реке Каме. После войны Екатерина Михайловна стала работать сначала литредактором в Издательстве иностранной литературы, а затем заведующей отделом хурнала «Советская женщина».
Первый рассказ Е. М. Рязановой был опубликован в журнале «Работница» в 1948 году. В 1950 году Рязанова с семьей переезжает в Саратов. Здесь вышли первые сборники ее рассказов и повести.
В 1959 году она становится членом Союза писателей СССР.
С 1955 по 1958 год редактирует детский сборник «Огоньки» в областном издательстве, избирается членом редакционной коллегии журнала «Волга».
Е. М. Рязанова несколько лет была уполномоченным Литфонда СССР по Саратовской области, а затем избиралась ответственным секретарем Саратовской писательской организации.
ПРОИЗВЕДЕНИЯ Е М. РЯЗАНОВОЙ
На пороге юности. Драться, так драться, Рязанова Е.М., Важный этап в творческой биографии Екатерины Михайловны Рязановой составляют произведения, посвященные подросткам. Заметным достижением на пути раскрытия психологии. (536)
Другие лоты продавца
Описание лота
Рязанова, Е.М.
На пороге юности. Драться, так драться
Издательство: Саратов: Приволжское
Переплет: коленкоровый; 432 страниц; 1966 г.
ISBN: [не указан]; Формат: стандартный
С повзрослевшими Олегом Павловым, Васей Кузьминым, Галей Чурносовой, Катей Михайловой и другими полюбившимися героями повести «На пороге юности» читатель вновь встретился на страницах книги «Драться так драться!» (1964).
Изображению школьной жизни было отведено заметное место и в повести «На пороге юности», где писательница дала психологически выверенную, точную характеристику классного коллектива, показала взаимоотношения школьников и педагогов. Обоюдным непониманием омрачается поначалу встреча семиклассников с «Анной Второй». Лишь мудрое вмешательство учительницы Анны Михайловны, чье слово, такт и душевная доброта были для мальчишек и девчонок непререкаемым авторитетом, помогло наладить отношения между молодым педагогом и учениками. В повести «Драться так драться!» педагог Анна Михайловна (прозвище «Анна Вторая» забылось само собой) уже выступает для ребят и как любимый учитель, и как человек, способный понять и помочь в трудную минуту словом и делом.
Читатель расстается с героями дилогии в день их прощания со школой. Для них «еще все впереди, даже экзамены. Но последний звонок прозвенел. И возврата нет. Теперь сам решай, как и куда идти. Олег невольно оборачивается. На ступеньках школы стоит Анна Михайловна. Она поднимает руку, будто провожая ребят. И кажется, что она говорит: «Приходи к нам, Олег, мы тебя ждем. «.
Повести «На пороге юности» и «Драться так драться!» по праву считаются главными произведениями Екатерины Михайловны Рязановой на школьную тему. Они завоевали заслуженное признание и читателей, и критики. Однако вопросы, связанные с формированием личности подростков, затрагиваются и в других ее произведениях.
Е рязанова драться так драться читать
Девушка последовала совету учителя, к которому на всю жизнь сохранила благодарность. Летом того же года она решила сдавать экзамены в Московский институт истории, философии и литературы имени Н.Г. Чернышевского. В приемной комиссии не хотели брать ее документы. И здесь на пути Рязановой встретился еще один настоящий учитель — Илья Саввич Галкин. Доброжелательность и свойственное ему неформальное отношение к людям помогли ей стать студенткой исторического факультета. Когда в школах Москвы после длительного перерыва ввели уроки истории, обнаружилась острая нехватка учителей. За помощью обратились к студентам. В числе многих других студентка третьего курса МИФЛИ Екатерина Рязанова пришла работать в школу.
Не расставалась со школой она и по окончании института в 1939 году. Продолжала преподавать историю в старших классах, была классным руководителем. Работа очень нравилась, хотя уже в то время начинала чувствовать недостаточность школьного общения с ребятами. Хотелось откровенно поговорить с ними о различных серьезных, волнующих их проблемах, выйдя за привычные рамки учебно-воспитательных отношений. Уже тогда думалось о книге как способе такого общения.
Конечно, серьезного значения этим первым литературным опытам Екатерина Михайловна не придавала. Скорее они вызывались требованиями времени. Настоятельная необходимость в самовыражении на бумаге проявилась лишь через несколько лет.
В конце войны муж Екатерины Михайловны получил назначение в Монголию и вызвал к себе семью. Вся деревня провожала учительницу. Много добрых слов услышала она в свой адрес от руководителей колхоза, коллег-учителей и сельчан, с которыми вместе прожила тяжкие годы и которые стали по-настоящему родными. В Монголии Екатерина Михайловна преподавала любимый предмет детям советских служащих, продолжала активно заниматься общественной работой. Возвратившись в Москву, сначала устроилась редактором в основанном в 1946 году Издательстве иностранной литературы, затем работала заведующим отделом “Семья и школа” в журнале “Советская женщина”. Все свободное время отдавала литературному творчеству.
В 1949 году в “Работнице” был опубликован ее первый рассказ. Эту публикацию Екатерина Михайловна считает началом своей писательской биографии. В литературу она пришла уже с собственной темой и особым видением мира. Рязанова писала о том, что хорошо знала. Сбылась и ее давняя мечта серьезно поговорить с ребятами о становлении человеческого характера, о выборе жизненного пути и о многих других проблемах, возникающих “на пороге юности”.
С тех пор как в 1950 году писательница переехала в Саратов, ее жизнь была связана с нашим родным городом. Работала корреспондентом областной газеты. Приходилось часто встречаться с людьми разного возраста, и разных профессий, быть свидетелем интересных событий. Впоследствии это нашло отражение в целом ряде произведений писательницы. В Саратове вышли ее первые сборники рассказов и первые повести, напечатаны яркие очерки по остросовременным вопросам.
Важный этап в творческой биографии Екатерины Михайловны Рязановой составляют произведения, посвященные подросткам. Заметным достижением на пути раскрытия психологии и внутреннего мира подростка является ее повесть “На пороге юности” (1956). В повести отображаются самые разнообразные стороны нашей жизни: и школа, и семья, и труд советских людей, и дружба, и рождение первой любви. И все это показано как бы через призму восприятия главного героя — Олега Павлова. Сразу же после опубликования повесть стала пользоваться огромной популярностью у юных читателей. Она неоднократно переиздавалась. А когда к сорокалетию Всесоюзной пионерской организации в издательстве “Детская литература” стала выходить двенадцатитомная “Библиотека пионера”, книга саратовской писательницы заняла в ней достойное место наряду с лучшими произведениями художественной прозы о юных пионерах и школьниках.
С повзрослевшими Олегом Павловым, Васей Кузьминым, Галей Чурносовой, Катей Михайловой и другими полюбившимися героями повести “На пороге юности” читатель вновь встретился на страницах книги “Драться так драться!” (1964).
Читатель расстается с героями дилогии в день их прощания со школой. Для них “еще все впереди, даже экзамены. Но последний звонок прозвенел. И возврата нет. Теперь сам решай, как и куда идти. Олег невольно оборачивается. На ступеньках школы стоит Анна Михайловна. Она поднимает руку, будто провожая ребят. И кажется, что она говорит: “Приходи к нам, Олег, мы тебя ждем. ”.
Образ наставника ребят следует признать серьезной удачей повести. Человек, у которого война отняла семью, не уходит в себя. Он проявляет не показную, а искреннюю участливость в горестной судьбе мальчишек. Где-то Бабину еще не хватает, конечно, педагогического опыта. И все же у Бабина есть главное, без чего невозможно представить настоящего мастера-наставника, — любовь к своим подопечным, справедливость, педагогический такт. В ряду положительных героев, созданных писательницей, Василий Иванович Бабин, безусловно, является одной из наиболее примечательных фигур.
В рассказе “Золотые часики” перед читателем возникают картины жизни тылового города. В центре повествования судьба девочки-подростка Лены Сосновой. На всем, в том числе и на мировосприятии героини, лежит печать суровых военных будней. Лена воспринимает и оценивает происходящее и окружающих людей не по-детски серьезно. И может быть, поэтому судит обо всем столь категорично, часто заблуждается, способна даже совершить жестокость, хотя по натуре добросердечный человек. Когда в школе, где учится Лена, размещается госпиталь, она проводит долгие часы в палате тяжелораненых. Трогательная дружба завязывается между ней и искалеченным солдатом Егором Шитовым, который преподносит девочке уроки высокой нравственности и мужества. Дружба с Егором оказывает огромное влияние на характер Лены, не оставляет равнодушными и читателей рассказа.
Творчество Екатерины Михайловны Рязановой не ограничивается “подростковой” темой. В произведениях Рязановой находят отклик многие нравственные проблемы нашей жизни. На одном дыхании читается маленькая, удивительно поэтическая повесть “Малая Рыбушка” (1959), в которой получили отражение приметы колхозной деревни пятидесятых годов. Писательница заявляет здесь о себе как талантливый художник, тонко чувствующий красоту природы, даже в обыденной действительности обнаруживающий поэзию.
Нравственные проблемы остаются в центре внимания писательницы и в произведениях со “взрослой” тематикой. Книги “Замок с секретом” (1958), “Встреча” (1963), “Как это все непросто. ” (1973) отражают самые разнообразные грани нашей действительности.
За заслуги по воспитанию молодого поколения и за достижения в области литературного творчества писательница была награждена орденом “Знак Почета”.
Ее произведения продолжают волновать разные поколения читателей. Они не устаревают, они по-прежнему актуальны, потому что всегда будут актуальны темы, раскрытию которых Екатерина Михайловна Рязанова посвятила свой щедрый писательский талант.
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Шараев Николай Семенович
Книга «Пригорьевская операция»
Оглавление
НА РЕЧКЕ ЧЕРНЫЙ ПЁТ
Драться так драться!
Читать
Помогите нам сделать Литлайф лучше
Драться так драться!
Готовиться к бою в батальонах начали задолго до рассвета: каратели обычно появлялись рано утром. Но тут изменили своей тактике, и мы уже стали подумывать, что никакого боя не будет. Однако ровно в одиннадцать с запада, юга и востока заговорила немецкая артиллерия. На каждом направлении работало по две-три батареи. По лесу загрохотали разрывы снарядов и мин. Начав с обработки опушек и края большой поляны по дороге к лагерю, орудия постепенно перенесли огонь в глубину леса…
В штабную землянку заглянул крепко сложенный черноглазый автоматчик Хасан Джапаридзе.
— Товарищ подполковник! — подошел он к Коротченкову. — Разрешите обратиться к комиссару?
— Прошу, товарищ комиссар, принять меня в партию. Хочу идти в бой коммунистом! Вот заявление.
Джапаридзе протянул мне листок бумаги.
— Это ему, — передал я заявление сидевшему рядом секретарю партбюро Винокурову.
— Я понимаю, товарищ комиссар. — Голос автоматчика звенел от волнения. — Партбюро соберется нескоро. А сейчас бой… Я думал, можно прямо к вам.
— Ты правильно поступил, — сказал автоматчику Винокуров. — Командир и комиссар — члены партбюро. Мы немедленно рассмотрим твое заявление. Только как быть с рекомендациями?
— Не успел взять, товарищ секретарь партбюро. Думаю, коммунисты-автоматчики поручатся за меня…
— Я знаю Джапаридзе как отличного автоматчика, смелого, предприимчивого партизана, — сказал слышавший этот разговор Коротченков, — и рекомендую его в партию.
— Присоединяюсь к мнению командира бригады и даю рекомендацию Джапаридзе, — поддержал я Коротченкова.
— Я того же мнения, — сказал Винокуров, обращаясь к Хасану. — Так как вас рекомендует все присутствующие на заседании члены партбюро, считайте себя, товарищ Джапаридзе, коммунистом!
— Спасибо за доверие, я оправдаю его!
Большие черные глаза юноши сияли счастьем. Четко повернувшись, коммунист Джапаридзе вышел из штабной землянки. Начинался бой… Вслед за огневым валом артиллерии двинулась пехота.
Первым принял атаку 3-й батальон. Наткнувшись на огонь партизан, каратели залегли и начали яростно отстреливаться.
С угрожающим ревом к позициям партизан приближался танк. Комбат приказал подготовить связки гранат. Пулеметчики ударили по смотровым щелям, сбили пристроившихся на броне автоматчиков. Но танк проскочил через молодую поросль, за которой не могли укрыться партизаны, и оказался в тылу батальона. Комбат Родивилин мгновенно оценил обстановку.
— Ни шагу назад! — крикнул он. — Патронов не жалеть! Огонь!
Этого было достаточно, чтобы ликвидировать минутную заминку. Ободренные прорывом танка, каратели снова поднялись в атаку, но так и не смогли прорваться сквозь огневую партизанскую завесу. Понеся немалые потери, гитлеровцы опять залегли.
В это время в штаб примчался связной от Родивилина, сообщивший, что батальон прочно удерживает позицию.
— Передай Родивилину, — сказал комбриг, — держать пехоту! На танк не обращать внимания. Он в лесу слеп. Повертится и уйдет, если не нарвется на наши мины.
Проводив взглядом связного, Коротченков приказал Черезову заминировать дороги на подступах к лагерю, по которым может пойти танк.
Командир подрывников взял с собой пять человек и отправился выполнять задание. Поставив мины на одной дороге, минеры перешли на другую. И вдруг всего в полукилометре от лагеря наткнулись на большую группу карателей. Не растерявшись, партизаны резанули по ним из автоматов и бросились за деревья. Но двое больше не поднялись с земли. Сраженный пулеметной очередью, погиб искусный минер и отважный солдат, начальник диверсионной службы бригады Василий Черезов.
Коротченков понял — стык между 3-м и 2-м батальонами в опасности, послал туда штабную роту и хозяйственный взвод. Через несколько минут они атаковали не успевшую по-настоящему развернуться колонну и даже потеснили ее. Образовавшаяся брешь была закрыта.
На помощь Майорову комбриг послал всех автоматчиков. Однако и им удалось лишь задержать, но не остановить упорное продвижение карателей.
Драматические события разыгрались на просеке на правом фланге батальона. Просека находилась сравнительно недалеко от дороги, по которой двигались фашисты. Опасаясь обхода, Николай Майоров приказал поставить здесь станковый пулемет и ни на минуту не забывал об этом уязвимом месте. В разгар боя комбат послал лейтенанта Рыжкова проверить, что делается на просеке. Лейтенант был уже рядом с нашим пулеметом, когда приблизилась большая колонна гитлеровцев. Пулеметчик решил подпустить их как можно ближе… И упустил момент — гитлеровцы первые открыли огонь, пулеметчик был убит в ту же секунду. Рыжков швырнул в колонну гранату.
Воспользовавшись мгновенным замешательством неприятеля, второй номер заменил пулеметчика и пустил длинную очередь вдоль колонны. Ни одна пуля не пропала даром. Словно забыв о возможности свернуть в сторону, за спасительные деревья, гитлеровцы что было мочи убегали от огня пулемета. За две-три минуты просеку усеяли трупы.
Попытка карателей обойти 1-й батальон сорвалась. Далось это нелегко — вслед за пулеметчиком пал, сраженный пулей, лейтенант Рыжков. Тяжело был ранен и последний защитник просеки — партизан Корнилов. Но он не выпускал из рук пулемет…
Долго утюжил немецкий танк мелколесье между обороной 3-го батальона и лагерем. Точно обезумев, бросался он из стороны в сторону, бесцельно выпуская снаряды. Партизаны перестали обращать на него внимание… Но танк, будто освоившись в незнакомом лесу, двинулся к лагерю. Рев мотора становился все слышнее.
— Так он сослепу заберется в лагерь и передавит раненых! — крикнул Коротченков. — Надо встретить!
Встретить танк, кроме нас, было некому — все было брошено на помощь Майорову. Прихватив по нескольку противотанковых гранат, мы с комбригом выскочили из землянки и притаились за толстыми деревьями. Невидный за деревьями танк был где-то совсем рядом. Его снаряды летели через лагерь и рвались у речки Черный Пёт. Пулемет бил точно по лагерю.
Неожиданно рядом со мной появилась врач Анна Маслова. Через плечо у нее висела санитарная сумка, в правой руке была зажата лимонка.
— Вы зачем здесь? — спросил я строго. — Быстро в землянку!
— Место врача там, где могут быть раненые, — ответила женщина, прячась за дерево.
Между ветвями на секунду мелькнул хобот танка. Я заметил, что комбриг приготовил гранату, и сделал то же. Учащенно забилось сердце. «Еще пятнадцать — двадцать метров, и надо бросать». Но танк, взревев, повернул на девяносто градусов и стал удаляться…
Положение на участке 1-го батальона становилось все более напряженным. Лавина огня неотступно двигалась к лагерю, над землянками все чаще посвистывали пули. Комбриг принял решение перебросить на помощь Майорову часть 2-го батальона и поручил это капитану Клюеву. Не успел капитан покинуть штаб, сильный бой вспыхнул и на рубежах 2-го батальона. Не добившись решающего успеха на главном направлении, противник, как и следовало ожидать, ввел в дело все остальные силы.
— Придется отказаться от перестановки, — сказал комбриг. — Думаю, Майоров все-таки продержится, скоро стемнеет.
До вечера оставалось не больше часа. Каратели находились метрах в четырехстах от нашего лагеря…
В лагерь прибежал Лисицын:
— Комбат просит подбросить хотя бы один взвод — закрыть опасную брешь на просеке…
— Людей в резерве нет, — ответил комбриг. — Другие батальоны тоже ведут бой… Продержитесь еще пятнадцать минут. Бой будет выигран.
— Есть держаться пятнадцать минут.