Гордыня что это в православии значит
Самый страшный грех: гордыня
Спасибо что зашли на наш сайт, перед тем как начать чтение вы можете подписаться на интересную православную mail рассылку, для этого вам необходимо кликнуть по этой ссылке «Подписаться»
Она возглавляет список смертных грехов в православии
Гордыня, сребролюбие, блуд, чревоугодие, зависть, гнев, алчность и уныние — вот список семи смертных грехов. Что из себя представляет первая, наиболее опасная для человека страсть?
Описание
Гордыня – это явление достаточно многоликое и многообразное. Уж если она одна из некоторых ангелов сделала бесов, то тем более в разных видах особенно присуща падшему роду человеческому. Конечно, определение того, что она собой представляет, и как с ней бороться – это задача христианской аскетики.
Впрочем, данный исследуемый грех далеко выходит за рамки последней. Так, к примеру, есть национальная гордыня и, как уже было сказано, другие ее виды. Однако во всех этих своих последних она также вполне подчиняется законам православной аскетики.
Фарисей и мытарь из евангельской притчи
Итак, по определению святых отцов, гордыня – это видение своих добродетелей (реальных или мнимые), услаждение ими, возношение ими, а также осуждение других, якобы, эти добродетели не имеющих. Типичный евангельский пример сего – фарисей, который в храме:
Толкователи Священного Писания говорят, что добродетели этого фарисея были достаточно высокими, даже выходящими за рамки требований Моисеева закона. Который повелевал поститься лишь в определенные посты, а тот ревнитель постился еще да раза в неделю. Закон требовал платить десятину лишь с некоторых продуктов, а фарисей давал ее со всего, что приобретал.
Полезные материалы
Но все эти добрые дела съела его гордыня – видение их, услаждение ими и возношение ими, а также осуждение мытаря. Который, может быть, и не имел таких «духовных богатств», но зато имел и самое низкое мнение о своих добродетелях: всего лишь «стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику!» (Лк.18: 13).
И что же, по слову Господа:
Как видим, мытарь, при видимом отсутствии добрых дел, имел, однако, одну самую важную, противоположную гордыни и искореняющую ее, добродетель смирения, которая перекрыла все посты и десятины фарисея! Ибо, как сказал преподобный Иоанн Лествичник:
Как не возгордиться, исполняя заповеди
И вот тут-то вырисовывается самая главная аскетическая проблема нынешних православных. И именно, как же это смирение стяжать?! Для многих из нас оное превратилось в некий призрак и зачастую заменяется, так называемым, смиреннословием.
Этот аскетический термин означает человека, который не имеет истинного смирения, но всячески на словах уничижает себя, называя себя ничтожеством, последним грешником, повинным во всех грехах, но… Но все это проверяется обличением от других. Стоит такого смиреннословного зацепить, так он такую гордую, величавую песнь о себе и от себя воспоет, что только диву даешься. Не зря святитель Василий Великий сказал:
Помню один такой клинический случай. Во времена моей христианской молодости на почве общей веры познакомился с одной женщиной, назовем ее Полина. Регулярно посещающей храм и весьма отличающейся этим самым смиреннословием, а также его проявлениями. Ибо стоило ее зацепить, то… (см.вышесказанное).
Последний раз я видел ее уже будучи преподавателем Одесской духовной семинарии и по весьма интересному случаю. Она явилась к инспектору ОДС и потребовала, чтобы он вернул ей 10000 рублей. Учитывая, что время еще было советское, — сумма довольно значительная.
На вопрос инспектора, откуда же взялась последняя? Она ответила, что 10 лет ходила в храм, жертвовала, вот и набежало. А ее неверующий муж сказал ей, что, если Церковь вернет им эти деньги, он станет верующим. Но самое интересное было потом. Разговорившись с нами, она начала предостерегать нас, уговаривала бежать из Одессы, которая вскоре погибнет, ибо в ней не нашлось ни одного праведника.
На ехидно-риторический вопрос инспектора: «Как же так, Полина, что в Одессе нет ни одного праведника – ведь ты-то же живешь здесь»? Она дала совершенно неожиданный, поистине сакраментальный ответ, достойный анналов: «Конечно, это так, но я скоро отсюда уеду», — так что берегитесь «тараканы»! Комментарии, как говорится, излишни. Вот такое оно, смиреннословие, — дичайшая гордыня, прикрытая фиговым листком словесно- «смиренной» мишуры!
Но почему же православным так туго приходится в стяжании добродетели смирения? Это связано с общей иудаизацией церковного учения о спасении. Как известно, иудеи до сих пор рассчитывают спастись чрез соблюдение закона Моисеева. Хотя согласно Священному Писанию «От дел закона не оправдится всяка плоть пред Ним» (Рим.3: 20; Гал.2: 16).
Спасение не через добрые дела, а в Крестной Жертве Христовой
Православие же, если оно, конечно, настоящее, в основу учения о спасении полагает догмат Искупления. Нравственная суть которого состоит в том, что мы спасаемся не нашими добрыми делами, сколь хорошими бы они ни были. Ибо это в сущности и есть иудейская попытка спастись чрез соблюдение закона добрых дел. Но мы спасаемся не чрез них, не как иудеи, а чрез Крестную Жертву Христову, принесенную за нас и искупающую нас от наших грехов.
Правда, святые отцы говорят, что и христианин всегда начинает свое дело спасения как иудей, думая спастись чрез закон доброделания. Но в процессе своей христианской жизни он постепенно убеждается, что это невозможно, ибо, как уже было сказано: «От дел закона не оправдится всяка плоть пред Ним» (Рим.3: 20; Гал.2: 16).
Тогда-то он и начинает искать иной путь спасения во Христе и чрез Христа, почему тот же ап.Павел и говорит, что «закон был для нас детоводителем ко Христу» (Гал.3: 24). А этот путь лежит единственно чрез православное исповедание догмата Искупления и нравственной жизни согласно сему догмату.
Таков обычный, нормальный путь спасения. Но… в наше смутное время он весьма затруднен из-за уже более вековых непрестанных нападок на сей догмат. Который безосновательно и ложно объявляют «юридической теорией; католическим или заимствованным у католиков, противоречащим святоотеческому учению» и т.д. и т.п. Все это сказывается на церковном учительстве, будь то в духовных семинариях и академиях, будь то с амвона.
Народ все учат строить свой дом добродетели из одних добродетелей, таким образом, исполняя закон оных, подобно иудеям. Забывая, что святые отцы об этом доме учили иначе: он должен быть основан на смирении; его стены – это действительно добродетели, а крыша – любовь Божия. А вот как положить основание, т.е. смирение, об этом мало кто говорит. А оно, как я уже сказал, проистекает из православного исповедания догмата Искупления и нравственной жизни по сему догмату.
Чтобы понять, как это происходит, рассмотрим проблематику, возникающую при попытках спастись чрез соблюдение закона добродетелей. Когда христианин, подобно иудею, думает спастись именно чрез них, то он неминуемо впадает в одну из двух, вроде бы, взаимоисключающих зол – гордость и отчаяние.
И действительно, если он думает спастись чрез свои добрые дела, то обязательно должен видеть их, знать, что они у него есть, радоваться им, услаждаться ими, незаметно от этого возносясь — что выше и было определено как гордость. Ибо если он, думая спастись чрез свои добрые дела, искренне решит, что их у него нет, то впадет в отчаяние. Ведь тогда выходит, что без них он и не может спастись и пойдет в ад! Вот почему смирение у таковых заменяется смиреннословием!
Это прекрасно знают бесы, которые и разыгрывают с такими новоначальными иудействующими христианами своего рода нравственно-аскетическую комедию. Сначала внушают им гордость, как, якобы, «великим исполнителям закона добродетели», а затем, лишив их последней, внушают им отчаяние, как не могущим спастись и уже погибшим. Итак, они по слову Библии:
Как конкретно это бывает также объясняет Священное Писание. Господь сказал:
«Всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое» (Мф.7: 24-27).
Думаю, мы не ошибемся, если скажем, что надежное каменное основание сего дома души есть смирение, а ненадежный песок – это множество добрых (без смирения) дел, на котором сие жилище не устоит. А что же это за духовные ветры, дожди и реки, которые устремляются на дом сей? Это объясняет уже апостол Павел:
«Неужели от закона грех? Никак. Но я не иначе узнал грех, как посредством закона. Ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: не пожелай. Но грех, взяв повод от заповеди, произвел во мне всякое пожелание: ибо без закона грех мертв. Я жил некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил, а я умер; и таким образом заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти, потому что грех, взяв повод от заповеди, обольстил меня и умертвил ею.
Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех.
Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих.
Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим. Итак тот же самый я умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха» (Рим.7: 7-25).
Когда христианин, скажу так, прельстившись тем, что «закон свят, и заповедь свята и праведна и добра», пытается чрез это спастись, он, по слову ап.Павла неминуемо сталкивается с тем, что хотя «по внутреннему человеку находит удовольствие в законе Божием; но в членах своих видит иной закон, противоборствующий закону ума его и делающий его пленником закона греховного, находящегося в членах его».
Этот закон греховный и есть те, упомянутые в Евангелии, «ветры, дожди и наводнения, ниспровергающие дом души». Ибо он, при содействии бесовском, неминуемо, постоянно и периодически ввергает новоначального христианина в какой-то тяжкий и очевидный грех, чаще всего блудный. И вот тут-то посмотрим на действия в нем двух православных. Одного, построившего дом своей добродетели на камне веры в Искупителя; и другого, того, кто думает спастись, уповая на дела закона.
И тому, и другому бес лжет: «Ты пал и пропал; все твои дела оказались тщетными, и ты не спасешься, но пойдешь в ад». И уповающий на свои дела верит этому, впадая в отчаяние. Ведь он думал спастись чрез свои добрые дела, а они рухнули, подобно дому без основания, из-за его тяжкого грехопадения.
А вот православно исповедующий догмат Искупления, верующий в Искупителя, а не в свои дела, отвечает врагу: «Да, я потерял добродетель, впав в грех, но я и не думал чрез нее спастись, я спасаюсь чрез Крестную Жертву Спасителя, принесенную и за меня».
Но еще перед этим вражина и тому, и другому, как уже было сказано, внушает гордость, чтобы впоследствии усугубить падение. И основывающийся на делах закона клюет на эту удочку, ибо без них и ее (гордости) ему, как он думает, не спастись. А верующий в Искупителя удобно учится презирать свое и бесовское самомнение об этих делах, ведь он думает спастись не чрез них, а по милости Искупителя чрез веру в Него.
А как же дела, ведь вера без них мертва?! Однако вера в Искупителя и есть сама по себе добродетель, притом великая! Более того, она порождает другие добродетели. Ибо когда пребывающий в ней так мужественно (в отличие от отчаявшегося) отвечает врагу, он стяжал добродетель мужества. Когда же постоянно упражняется в этом делании, то постепенно обретает смирение, состоящее в не видении своих добродетелей, хотя они у него явно есть.
Вот почему все святые, проходя величайшие добродетели, совершая великие чудеса, хотя все сие знали, но по своему смирению всего этого не хотели видеть и помнить. Искренне считая и называя себя рабами ничего не стоящими. И делали они это отнюдь не по смиреннословию, а от всей души своей и чувства сердечного.
Или как очень хорошо об этом сказано в житии авы Иоанна Персиянина:
«Некто сказал ему: столько мы трудились ради Царства Небесного; будем ли мы наследниками его? Старец отвечал: «Верую, что буду наследником горнего Иерусалима, написанного на небесах; «верен бо есть Обещавый» (Евр.10: 23). И почему мне не надеяться: Я был страннолюбив, как Авраам; кроток, как Моисей; свят, как Аарон; терпелив, как Иов; смирен, как Давид; жил в пустыне, как Иоанн; плакал, как Иеремия; был учителен, как Павел; верен, как Петр; мудр, как Соломон. И как разбойник, верую, что Тот, Который по Своей благости даровал мне все сии дары, дарует и Царствие».
Да, он знал свои великие и многие добродетели. Но по своему смирению, во-первых, вменял их не себе, а принимал как дар Божий. А, во-вторых, в деле спасения уповал не на них, но надеялся спастись так же даром, лишь по милости Божией, подаваемой нам ради Его Крестной Жертвы. Подобно тому, как лишь этим даром Божиим спасся благоразумный разбойник. Ибо:
Часть 12. Гордыня
Восемь смертных грехов и борьба с ними
Нам, людям, воспитанным в советское время, с детства внушалось, что гордость – чуть ли не главная добродетель советского человека. Помните: «Человек – это звучит гордо»; «У советских собственная гордость: на буржуев смотрят свысока». И действительно, ведь в основе любого бунта лежит гордость. Гордость – грех сатаны, первая страсть, которая появилась в мире еще до сотворения людей. И первым революционером был сатана.
Когда был создан мир ангельский, небесное воинство, один самый высший и могущественный ангел, Денница, не захотел находиться в послушании и любви к Богу. Возгордился своим могуществом и силой и возжелал сам стать как Бог. Денница увлек за собой многих ангелов, и произошла на небе война. Архангел Михаил и ангелы его сражались с сатаной и победили злое воинство. Сатана-Люцифер пал как молния с небес в преисподнюю. И с тех пор преисподняя, ад – это место, где обитают темные духи, место, лишенное света и благодати Божией.
Бунтарь-революционер не может не быть гордым, он продолжатель дела Люцифера на земле.
Коммунизм – это квазирелигия, и, как любое вероучение, он имеет свой «символ веры» и свои заповеди. Свои «мощи», «иконы», хоругви – транспаранты и крестные ходы – демонстрации. Только рай большевики предполагали построить на земле, без Бога, и, конечно, всякая мысль о смирении считалась смешной и нелепой. Какое еще смирение, когда «мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем».
Однако Бог поругаем не бывает, и сама история вынесла над большевиками свой суд. Рай без Бога построить не удалось, гордые замыслы были посрамлены. Но хотя коммунизм пал, гордости не стало меньше, просто она приняла другие формы. Говорить с современным человеком о смирении тоже очень непросто. Ведь рыночное капиталистическое общество, нацеленное на успех и карьерный рост, также основано на гордыне.
Хотя часто приходится слышать на исповеди, когда задаешь вопрос о грехе гордости, и такой ответ: «Чего-чего, а гордости у меня нет». Святителю Феофану Затворнику одна женщина пишет: «Говорила с духовным своим отцом и сказывала ему о себе разное. Он прямо мне сказал, что я горда и тщеславна. Я ему ответила, что я совсем не горда, но терпеть не могу приниженности и угодничества». И вот что ответил ей святитель: «Отпели прекрасно. Вы не давайте себя им в обиду, чтоб знали, что за вас голою рукою нельзя хватать. Вишь, выдумал называть как, да еще в глаза? Теперь и я вам приговорю: на что же лучшее доказательство, что вы горды, как отповедь ваша? Она не плод смирения. И зачем вам поперечить такому приговору. Лучше вам, не переча, положить вникать в себя хорошенько, нет ли, в самом деле, в вас сего зелья, крайне недоброго».
Святой Кассиан Римлянин говорит о гордости, что хоть она и стоит последней в списке восьми страстей, «но по началу и времени есть первая. Это самый свирепый и самый неукротимый зверь».
Гордыня, начавшись с тщеславия, может дойти до глубин адовых, ведь это грех самого сатаны. Ни одна из страстей не может вырасти до таких пределов, как гордость, в этом-то и есть ее главная опасность. Но вернемся к осуждению. Осуждать – значит судить, предвосхищать суд Божий, узурпировать Его права (в этом тоже страшная гордость!), ибо только Господь, знающий прошлое, настоящее и будущее человека, может судить о нем. Преподобный Иоанн Савваитский рассказывает следующее: «Раз пришел ко мне инок из соседнего монастыря, и я спросил его, как живут отцы. Он отвечал: “Хорошо, по молитвам вашим”. Затем я спросил об иноке, который не пользовался доброй славой, и гость сказал мне: “Нисколько он не переменился, отче!”. Услышав это, я воскликнул: “Худо!”. И только я сказал это, тотчас почувствовал себя как бы в восторге и увидел Иисуса Христа, распятого между двумя разбойниками. Я было устремился на поклонение Спасителю, как вдруг Он обратился к предстоящим ангелам и сказал им: “Изринте его вон, это антихрист, ибо осудил брата своего, прежде Моего суда”. И когда, по слову Господа, я изгонялся, в дверях осталась моя мантия, и затем я очнулся. “Горе мне, – сказал я тогда пришедшему брату, – зол сей день мне!”. ”Почему так?” – спросил тот. Тогда я рассказал ему о видении и заметил, что оставленная мной мантия означает, что я лишен покрова и помощи Божией. И с того времени семь лет провел я, блуждая по пустыням, ни хлеба не вкушая, ни под кров не заходя, ни с человеками не беседуя, пока не увидел Господа моего, возвратившего мне мантию», – повествуется в Прологе.
Вот как страшно выносить суждение о человеке. Благодать отошла от подвижника только оттого, что он сказал про поведение брата: «Худо!». Сколько же раз на дню мы в мыслях или словом даем свою беспощадную оценку ближнему! Каждый раз забывая слова Христа: «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7: 1)! При этом мы в душе, конечно, говорим себе: «Уж я-то никогда не сделал бы ничего подобного!». И очень часто Господь для нашего исправления, чтобы посрамить нашу гордыню и желание осуждать других, смиряет нас.
В Иерусалиме жила одна девственница, которая шесть лет провела в своей келье, ведя жизнь подвижническую. Она носила власяницу и отреклась от всех земных удовольствий. Но потом бес тщеславия и гордости возбудил в ней желание осуждать других людей. И благодать Божия оставила ее за чрезмерную гордость, и она впала в блуд. Это случилось потому, что она подвизалась не из любви к Богу, а напоказ, ради суетной славы. Когда же она пришла в опьянение от демона гордости, святой ангел, страж целомудрия, оставил ее.
Очень часто Господь попускает нам впасть именно в те грехи, за которые мы осуждаем ближних.
Наши оценки ближнего очень неполны и субъективны, мы не только не можем заглянуть в его душу, но и часто вообще ничего не знаем о нем. Христос не осуждал явных грешников, ни блудниц, ни прелюбодеев, потому что знал, что земной путь этих людей еще не закончен, и они могут стать на путь исправления и добродетели. Только суд после смерти подводит последнюю черту всему тому, что сделал человек в жизни. Мы видим, как человек грешит, но не знаем, как он кается.
Как-то я вернулся с кладбища, куда меня пригласили отслужить панихиду, и женщина, позвавшая меня, попросила освятить ей машину. При освящении присутствовал один мой друг. Когда женщина уехала на уже освященной новенькой иномарке, он бросил фразу: «Да, не видно, чтобы она очень утруждалась, зарабатывая на эту машину». Тогда я рассказал ему, что у этой женщины большое горе, у нее не так давно убили сына… По внешности никогда нельзя судить о благополучии человеческой жизни.
В наше время появилось немало «ругателей» (как их называет апостол Иуда), которые постоянно находят поводы для возмущения церковной иерархией. Патриарх, видите ли, слишком много общается со светской властью, епископы все сплошь заражены стяжательством и симонией, батюшки тоже думают только о доходах и разъезжают на «мерседесах». Появились особые газеты и сайты, которые специализируются на обличении епископата. Им, видимо, кажется, что сейчас наступили уже те самые времена, когда «архиереи и в воcкресение Христа верить не будут». Полный, будто бы, упадок благочестия и церковной жизни.
Что движет этими людьми? Гордыня. Кто дал им такое право обличать архиереев и священников, и что дают эти обличения? Они только сеют вражду, смуту и разделение в сердцах православных людей, которым, наоборот, нужно сейчас объединяться.
Недостойные люди среди священников и епископов были во все времена, а не только в XX или XXI веке. Обратимся к «золотому веку» Православия, веку святости и расцвета богословия. IV век дал таких столпов Церкви, как святители Василий Великий, Григорий Нисский, Григорий Богослов, Афанасий Александрийский, Иоанн Златоуст и многие, многие другие. И вот что святитель Иоанн Златоуст пишет об этом «золотом веке»: «Что может быть беззаконнее, когда люди негодные и исполненные множества пороков получают честь за то, за что не следовало бы позволить им переступать церковного порога. Ныне грехами страдают начальники Церкви… Беззаконники же, обремененные тысячью преступлений, вторглись в Церковь, откупщики сделались настоятелями». Многие из святых епископов IV века, в том числе сам святитель Иоанн, были отправлены «разбойничьими соборами» иерархов в ссылку, а некоторые умерли в ней. Но никто из них никогда не призывал к расколу и разделению. Уверен, что за низложенными святителями пошли бы многие тысячи людей, если бы они захотели создать свою «альтернативную церковь». Но святые мужи знали, что грех раскола и разделения не смывается даже мученической кровью.
Не так поступают современные обличители, они предпочитают раскол подчинению священноначалию, это сразу же показывает, что ими движет все та же гордыня. Она лежит в основе любого раскола. Сколько сейчас появляется раскольничьих, катакомбных церквей, именующих себя православными! «Истинная православная церковь», «самая истинная православная церковь», «самая, самая истинная» и т.д. И каждая из этих лже-церквей считает по гордости себя лучше, чище, святее, чем все остальные. Та же страсть гордыни двигала и движет старообрядцами. Они раздробились на огромное количество старообрядческих «церквей», толков, согласий, которые не имеют общения между собой. Как писал святитель Феофан Затворник: «Сотни бестолковых толков и тысячи несогласных согласий». Это путь всех раскольников и еретиков. Кстати, все старообрядчество держится вовсе не на любви к старому обряду, а на гордыне и высоком мнении о своей исключительности и правильности и ненависти к патриарху Никону и его последователям – никонианам.
Но скажем еще немного о «ругателях», им следует вспомнить слова святителя Киприана Карфагенского: «Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец». Церковь была, есть и будет, несмотря на недостоинство некоторых иерархов, которые были, как я уже говорил, во все века и времена. Судить их будет Бог, а не мы. Господь говорит «Мне отмщение, Аз Воздам» (Рим. 12: 19). А мы можем исправить Церковь только одним – нашим личным благочестием. Ведь мы – это тоже Церковь. «Спасись сам – и вокруг тебя спасутся тысячи», – говорил преподобный Серафим Саровский. А уж он это познал на собственном духовном опыте. Вот такие люди и являются той малой закваской, которая квасит все тесто. Небольшое количество дрожжей способно поднять целую квашню. Но, кстати, по моим собственным наблюдениям, у «ругателей» с личным благочестием и нравственностью, как правило, туго. Зато гордыни хоть отбавляй.
Одним из самых страшных и плохо излечимых видов гордыни является прелесть.
Прелесть – значит прельщение. Диавол прельщает человека, принимая вид ангела Света, святых, Богородицы и даже Самого Христа. Человеку прельщенному даются от сатаны величайшие духовные переживания, он может совершать подвиги, даже чудеса, но все это есть пленение бесовскими силами. А в основе этого лежит гордыня. Человек возгордился своими духовными трудами, деланием, совершал их из тщеславия, гордости, часто напоказ, без смирения, и тем самым открыл душу действию враждебных сил.
Случаи бесовского прельщения встречаются и в наши дни. Со мной в семинарии учился молодой человек, который очень усиленно молился и постился, но, видимо, с неправильным, несмиренным расположением души. Студенты стали замечать, что он целыми днями просиживает за книгами. Все думали, что он читает святых отцов. Оказалось, что он изучал книги по исламу и оккультизму. Перестал исповедоваться и причащаться. К сожалению, его не удалось вывести из этого состояния, и вскоре его отчислили.
Грех гордости, начинаясь порой с мелкого тщеславия и гордыни, может вырасти до страшной духовной болезни. Вот почему святые отцы называли эту страсть самой опасной и наибольшей из страстей.
Как же борются с гордыней, презрением ближних, самовозвышением? Что противопоставить этой страсти?
Святые отцы учат, что противоположная гордыне добродетель – любовь. Самая большая из страстей борется наивысшей добродетелью.
Как стяжать любовь к ближнему?
Как говорится, легко любить все человечество, но очень непросто любить конкретного человека со всеми его недостатками и слабостями. Когда Господа спросили: «Какая наибольшая заповедь в законе?», Он ответил: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22: 37–39).
Любовь – это великое чувство, которое роднит нас с Богом, ибо «Бог есть любовь». В любви единственное счастье, она способна помочь преодолеть нам все трудности и победить гордость и эгоизм. Но не все правильно понимают, что такое любовь. За любовь часто ошибочно принимают те приятные ощущения, которые мы получаем, когда к нам хорошо относятся, но это не любовь. «Если вы будете любить любящих вас, какая вам польза? Не то же ли делают и мытари?» (Мф. 5: 46). Очень легко и приятно любить человека, находиться рядом с ним, когда он нас только радует. Но когда общение с ближним нас чем-то не устраивает, мы тут же меняем свое отношение к нему, часто до диаметрально противоположного: «от любви до ненависти один шаг». Но это значит, что мы любили не настоящей любовь, наша любовь к ближнему была потребительской. Нам нравились те приятные ощущения, которые были связаны с ним, а когда они исчезали, исчезала и любовь. Получается, что мы любили человека как вещь, нужную нам. Даже не как вещь, а как продукт, вкусную пищу, потому что о любимой вещи мы все же заботимся, например полируем кузов любимой машины, регулярно обслуживаем ее, покупаем всякие украшения и т.д. То есть даже в вещь, если мы любим ее, мы вкладываем свою заботу и внимание. И только пищу мы любим за ее вкус, не более; когда она съедена, она больше не нужна нам. Итак, истинная любовь дает, а не требует. И в этом и есть настоящая радость любви. Радость от получения чего-то – радость материальная, потребительская, а в дарении кому-то – истинная, вечная.
Любовь – это служение. В этом дает нам великий пример Сам Господь наш Иисус Христос, когда Он умыл ноги апостолам на Тайной вечери, сказав: «Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам» (Ин. 13: 14–15). И Христос любит нас ни за что-то (потому что нас не за что особенно любить), а просто потому, что мы Его дети. Пусть грешные, непослушные, духовно больные, но ведь именно больного, слабого ребенка родители любят больше всего.
Чувство любви не может существовать без наших усилий. Его нужно воспитывать в своем сердце, возгревать день за днем. Любовь – это сознательное решение: «Я хочу любить». И нужно делать все, чтобы это чувство не погасло, иначе наше чувство долго не протянет, оно станет зависеть от множества случайных причин: эмоций, нашего настроения, обстоятельств жизни, поведения ближнего и т.д. По-другому выполнить слова Христа невозможно, ведь нам заповедана любовь не только к близким – родителям, супругам, детям, но и ко всем людям. Любовь стяжается ежедневным трудом, но награда за этот труд велика, ибо ничто на земле не может быть выше этого чувства. Но в начале нам приходится буквально понуждать себя к любви. Например, пришел домой усталый, не жди пока тебе сделают приятное, сам помоги, помой, скажем, посуду. Одолело плохое настроение – понудь себя, улыбнись, скажи ласковое слово, не срывай раздражение на других. Обиделся на человека, считаешь его неправым, себя невиновным – понудь себя, прояви любовь и первым пойди примиряться. И гордость побеждена. Но тут очень важно не возгордиться уже своим «смирением». Так, воспитывая себя день за днем, человек дойдет когда-нибудь до того, что уже не сможет жить по-другому: у него будет внутренняя потребность дарить свою любовь, делиться ею.
Очень важный момент в любви – видеть ценность каждого человека, ведь в каждом есть что-то хорошее, просто нужно изменить свое часто предвзятое отношение. Только воспитывая в своем сердце любовь к ближнему, меняя свое отношение к нему, научаясь видеть в нем хорошие стороны, мы будем шаг за шагом побеждать в себе гордость и превозношение. Любовь побеждает гордость, ибо гордость есть недостаток любви к Богу и людям.
Как научиться любви к Богу? Полюбив Его творение – человека. Человек – это образ Божий, и невозможно любить Первообраз и без любви, неуважительно относиться к иконе, изображению Бога. Недаром апостол Иоанн Богослов пишет нам: «Кто говорит: “Я люблю Бога”, а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего» (1 Ин. 4: 20).
Вместо заключения: «Царство Небесное силою берется»
Путь борьбы со страстями нелегок и тернист, мы часто изнемогаем, падаем, терпим поражение, иногда кажется, что сил больше нет, но снова встаем и начинаем бороться. Потому что путь этот единственный для православного христианина. «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» (Мф. 6: 24). Невозможно служить Богу и оставаться рабом страстей.
Конечно, ни одно серьезное дело не делается легко и быстро. Воссоздаем ли мы храм, строим дом, воспитываем ребенка, лечим тяжелобольного человека – всегда требуются очень большие усилия. «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11: 12). А стяжание Небесного Царства невозможно без очищения себя от грехов и страстей. В славянском переводе Евангелия (всегда более точном, образном) вместо глагола «берется» употребляется слово «нудится». И действительно, духовная работа требует не просто приложения усилий, но принуждения, понуждения, преодоления себя.