Говорят что россия сердится нет россия не сердится россия собирается с силами
Канцлер А.М. Горчаков: «Россия не сердится, Россия сосредотачивается»
К годовщине смерти канцлера А.М.Горчакова …
В этот день, 27 февраля (старый стиль) 1883 года скончался выдающийся русский дипломат, последний канцлер Российской Империи, бессменный руководитель внешней политики страны на протяжении всего царствования Императора Александра II Александр Михайлович Горчаков (1798-1883).
Сегодня, когда перед Россией остро стоит вопрос о дальнейшей судьбе Крыма и Черноморского флота, опыт канцлера А.М.Горчакова, сумевшего в тяжелейших условиях международной изоляции исключительно дипломатическими средствами преодолеть унизительные для страны условия Парижского мира (1856), заключенного после неудачной Крымской войны, нам особенно ценен и дорог.
Отказавшись на время от вмешательства в европейские дела, А.М.Горчаков произнес фразу, тут же ставшей крылатой: «Говорят, что Россия сердится. Нет, Россия не сердится, Россия сосредотачивается». Но уже к 1860 году князь во всеуслышание заявил: «Россия выходит из того положения сдержанности, которое она считала для себя обязательным после Крымской войны».
Поочередно играя на противоречиях между европейскими державами, используя промахи наших противников, Горчаков, к середине 1860-х годов, сделал ставку на Пруссию, которая при благожелательном нейтралитете со стороны России разгромила Австрию и Францию. Таким образом, из серьезных недоброжелателей Российской Империи оставалась только Англия, которая едва могла что-либо предпринять против Петербурга, не имея влиятельных союзников на континенте.
Используя благоприятный момент, А.М.Горчаков 19 октября 1870 года поспешил известить Европу о том, что Россия в одностороннем порядке денонсирует статью Парижского мирного договора, запрещающую иметь ей военный флот в Черном море. Несмотря на решительный протест Британии, все европейские державы признали это право России, которое было оформлено Лондонской конвенцией 1871 года.
Император Александр II, поздравляя канцлера с успехом, писал ему: «Заслугою вашею в сем случае, имеющею для Отечества значение историческое, вы ознаменовали блистательное продолжение всей предыдущей вашей деятельности. Услуги, оказанные вами Престолу и Отечеству, во время Польского мятежа 1863 года, когда вы, с полным успехом, противодействовали притязательным попыткам постороннего вмешательства во внутренние дела России; затем, увенчанные ныне тем же успехом труды ваши по Черноморскому вопросу оценены по достоинству, общим признательным сочувствием всех ваших соотечественников, дорожащих честию и самостоятельностию Русской земли. Во внимание к столь достохвальным вашим заслугам, Я признаю справедливым украсить носимое вами и нисходящим вашим потомством княжеское достоинство титулом Светлости. Даруя вам сие высшее отличие, Я желаю, чтобы это доказательство Моей признательности напоминало вашему потомству о том непосредственном участии, которое, с самого вашего поступления в управление министерством иностранных дел, принимаемо было вами в исполнение Моих мыслей и предначертаний, клонящихся непрестанно к обеспечению самостоятельности и упрочению славы России».
А замечательный русский поэт и дипломат Ф.И.Тютчев отозвался на это событие следующими строками:
Да, вы сдержали ваше слово:
Не двинув пушки, ни рубля,
В свои права вступает снова
И нам завещанное море
Опять свободною волной,
О кратком позабыв позоре,
Лобзает берег свой родной
LiveInternetLiveInternet
—Метки
—Цитатник
Квантовый Переход сознания Нет ничего сильнее идеи, время которой пришло Единицы разбуд.
Казахи стебутся над киевской хунтой и ее кураторами
Крепость Копорье или как мы теряем историю. Ещё одну крепость Севера-Запада сегодня предстои.
Репортаж с аэропорта Репортаж с аэропорта
—Рубрики
—Новости
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
Россия не сердится, она собирается с силами.
В ответ Горчаков адресовал всем русским дипломатам за границей ноту, которая облетела всю Европу. » Говорят, Россия сердится. Нет, Россия не сердится, она собирается с силами «. Его слова стали обещанием аннулировать этот договор с унизительными для страны условиями при первой же возможности.
Она представилась спустя пятнадцать лет. После разгрома Франции Пруссией в 1870 году Горчаков делает «ход конем», разрывая в одностороннем порядке договор Парижского мира. Его расчеты оправдались. Это вызвало большое недовольство в Европе, но дальше словесных протестов дело не дошло.
А в 1871 году в Лондоне была подписана конвенция, восстанавливающая право России иметь на Черном море военный флот и строить военно-морские базы.
Ф. И. Тютчев
князю Князю А.М.Горчакову
Да, вы сдержали ваше слово:
Не двинув пушки, ни рубля,
В свои права вступает снова
Родная русская земля.
И нам завещанное море
Опять свободною волной,
О кратком позабыв позоре,
Лобзает берег свой родной.
Счастлив в наш век, кому победа
Далась не кровью, а умом,
Счастлив, кто точку Архимеда
Умел сыскать в себе самом, —
Кто, полный бодрого терпенья,
Расчет с отвагой совмещал —
То сдерживал свои стремленья,
То своевременно дерзал.
Но кончено ль противоборство?
И как могучий ваш рычаг
Осилит в умниках упорство
И бессознательность в глупцах?
Судьба русского в российском МИДе
Автор Петр Романов.
Князя Александра Горчакова русские историки обычно отмечают добрым словом, он действительно сделал для России немало, за редким исключением весьма успешно отстаивая российские интересы на дипломатической арене. Понятную симпатию у любого порядочного человека Горчаков всегда вызывал и своим независимым характером, что являлось редкостью среди тогдашних российских бюрократов, а уж тем более среди дипломатов, по роду своей деятельности склонных к гибкости и компромиссам.
Вместе с тем особые симпатии к Горчакову всегда диктовались и еще одним существенным обстоятельством: он стал редким русским, сумевшим подняться на самую вершину внешнеполитического ведомства Российской империи. Так уж получалось, что не вполне русские по крови российские монархи доверяли это важнейшее направление государственной деятельности, как правило, таким же не очень русским министрам. Немец граф Карл Нессельроде, возглавлявший российскую внешнюю политику сорок лет, даже не говорил по-русски. Трудно найти другую европейскую державу, где бы подобное положение дел могло быть терпимо, да еще столь долго, как в России.
Традиционно стратегический внешнеполитический курс Российской империи определяло первое лицо государства, но в ходе черновой дипломатической работы сама доктрина, одобренная высшим руководством, подвергалась, как правило, немалым изменениям, и роль здесь министра иностранных дел, да и ключевых послов в западных странах была очень велика. Именно поэтому к термину «русская внешняя политика» во многом применимы те же самые оговорки, что и к термину «русский царизм». Может быть, даже с еще большим основанием. Российские монархи (за исключением Петра III) в меру своего понимания и способностей старались все же отстаивать интересы своей империи, в то время как политика российских министров иностранных дел и отдельных послов была подвержена влиянию извне в значительно большей степени.
Поляк Адам Чарторыйский, одно время (в царствование Александра I) отвечавший за иностранные дела, не скрывая своих симпатий, отстаивал на посту русского министра преимущественно польские интересы. (Характерно, что во время восстания 1830 года бывший глава российского МИДа занял пост президента мятежного польского сената и национального правительства Польши, а после поражения восставших уехал в эмиграцию.)
Грек граф Иоанн Каподистрия, курировавший в МИДе отношения России с восточными странами, включая Турцию, в свою очередь делал все, чтобы с помощью русских защитить своих собратьев. Не удивительно поэтому, что именно Каподистрия позже стал президентом Греции.
Карл Нессельроде, принадлежавший к древнему германскому дворянству, известен тем, что находился под огромным влиянием Меттерниха, полностью усвоив все его взгляды, симпатии и антипатии, что в немалой степени играло на руку Вене. Там лишь огорчались иногда нерешительности Нессельроде, который, будучи по должности в русском МИДе главным (он тогда отвечал за отношения с западными странами), не всегда мог в полной мере противостоять влиянию грека Каподистрии. На одном из международных конгрессов разочарованный Меттерних с горечью заметил: «Как жаль, что Нессельроде так стушевывается!» Чтобы помочь своему протеже, австрийцы постоянно интриговали против Каподистрии и в конце концов в 1822 году все-таки добились его отставки. С этого момента Нессельроде действовал в русском МИДе, имея полную свободу рук.
Александр Горчаков был не просто русским, но принадлежал к древнейшему на Руси княжескому роду Рюриковичей. К тому же учился в знаменитом элитарном Царскосельском лицее (закончил с золотой медалью), откуда вышло немало вольнодумцев, так что независимости его суждений и твердому характеру удивляться не приходится. Удивляет другое, что Горчаков сумел все-таки забраться по служебной лестнице так высоко. Современник дипломата князь Долгоруков писал о Горчакове: «Надобно отдать справедливость, что он, отменно вежливый и любезный со всеми без различия, никогда не льстил временщикам, всегда, и в ведро и в бурю, держал себя самым приличным образом, совершенно как европейский вельможа, и вообще снабжен от природы хребтом весьма не гибким, вещь редкая в Санкт-Петербурге».
Не удивительно, что в полицейском досье в течение многих лет содержалась такая замечательная характеристика на потомка Рюриковичей: «Князь Александр Горчаков не без способностей, но не любит России». На самом деле Горчаков не любил Нессельроде, Бенкендорфа, Меттерниха, а из европейских стран лишь «вечную изменницу» Австрию, про которую презрительно говорил, что «это не государство, это только правительство». Но в те времена в российском МИДе и жандармском отделении это как раз и означало «не любить России».
Что же касается полицейской оценки талантов князя, то здесь III Отделение против истины не погрешило. Во всяком случае, знаменитый пруссак Отто фон Бисмарк, познакомившийся с Горчаковым в 1850 году во Франкфурте, где оба исполняли должности послов при только что воссозданном Германском Союзе, называл русского дипломата своим учителем. А это недурная рекомендация.
На пост министра иностранных дел Горчакова привел неимоверный кадровый голод, который испытывал новый государь Александр II. В наследство от отца ему достались не только многочисленные проблемы, но и тяжеловесный, престарелый, во многом уже недееспособный Кабинет министров. По понятным причинам замена во внешнеполитическом ведомстве произошла одной из первых. Для Александра был очевиден провал внешнеполитического курса, проводимого отцом и канцлером Нессельроде, оставившим Россию в критический момент в полной изоляции.
Одним из первых решений нового министра стала серьезная качественная чистка в МИДе, и прежде всего на посольских должностях. Киселев поехал в Париж, Бруннов в Берлин, Хребтович в Лондон, Балабин в Вену, Бутенев в Константинополь. Заместителем министра назначен Толстой, директором азиатского департамента Ковалевский. То, что все это русские фамилии, говорит о многом. Очевидный перекос, существовавший в течение десятилетий в российском МИДе, Горчаков устранил решительно и жестко.
21 августа 1856 года всем российским посольствам был разослан знаменитый в истории дипломатии циркуляр, отражавший новый внешнеполитический курс России, курс Александра II и Александра Горчакова: «Император желает жить в добром согласии со всеми правительствами. Единение с теми, кто в течение многих лет поддерживал с нами начала, коим Европа обязана миром, продолжавшимся более четверти столетия, уже не существует более в прежней целости. Обстоятельства возвратили нам полную свободу действий. Император решился посвятить преимущественную заботливость благосостоянию своих подданных и сосредоточить на развитии внутренних средств страны деятельность, которая будет распространяться за пределы империи, лишь когда того безусловно потребуют положительные пользы России. Россию упрекают в том, что она заключается в одиночестве и хранит молчание в виду явлений, несогласных ни с правом, ни со справедливостью. Говорят, что Россия сердится. Нет, Россия не сердится, Россия собирается с силами».
Слова Горчакова о том, что «Россия не сердится, а собирается с силами», стали хрестоматийными, но в целом и весь этот документ явление для русской дипломатии, пожалуй, уникальное, настолько ясно, твердо и с чувством собственного достоинства выражена в ней позиция великой державы, временно попавшей в нелегкую ситуацию. Русская дипломатия заговорила голосом Рюриковича, воспитанного к тому же блистательным Царскосельским лицеем.
Чтобы окончательно расшатать недавнюю враждебную России европейскую коалицию, русский министр начал сложную игру, добиваясь сближения с Францией и подстегивая ее к противостоянию с австрийцами по поводу итальянских территорий, находившихся тогда под контролем Вены. Горчаков абсолютно верно учел здесь интересы Франции, стремившейся овладеть Ниццой и Савойей, и тщеславие самого Наполеона III, мечтавшего превзойти в воинской славе великого корсиканца. Игра дала результаты. Сначала в сентябре 1856 года в Штутгарте состоялась встреча русского и французского императоров, а 3 марта 1859 года между Парижем и Петербургом был подписан соответствующий секретный договор.
Еще через месяц началась война Австрии с Францией и Пьемонтом, закончившаяся быстрым поражением австрийцев. К разгрому австрийской армии снова в немалой степени приложил руку Горчаков. Когда Пруссия мобилизовала свои вооруженные силы, чтобы поддержать австрийцев, русская дипломатия нейтрализовала Берлин, немедленно предложив немцам свое посредничество между Францией и Германией. Как с благодарностью говорили французские генералы русскому послу в Париже графу Киселеву, этот блестящий маневр стоил помощи стотысячной армией.
В свое время Николай I мечтал наказать австрийцев за измену силой, направив против Вены русские штыки. Горчаков не без удовольствия поквитался с Австрией на свой манер, не пролив крови ни одного русского солдата. Австрийский князь Меттерних, прославившийся умением водить своих союзников за нос, недаром, словно предчувствуя беду, так побаивался русского князя Горчакова.
Куда проще было играть против России, когда ее интересы защищал недалекий и влюбленный во все австрийское канцлер Нессельроде.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
«Россия не сердится, Россия сосредотачивается»
К годовщине смерти канцлера А.М.Горчакова
В этот день, 27 февраля (старый стиль) 1883 года скончался выдающийся русский дипломат, последний канцлер Российской Империи, бессменный руководитель внешней политики страны на протяжении всего царствования Императора Александра II Александр Михайлович Горчаков (1798-1883).
Сегодня, когда перед Россией остро стоит вопрос о дальнейшей судьбе Крыма и Черноморского флота, опыт канцлера А.М.Горчакова, сумевшего в тяжелейших условиях международной изоляции исключительно дипломатическими средствами преодолеть унизительные для страны условия Парижского мира (1856), заключенного после неудачной Крымской войны, нам особенно ценен и дорог.
Отказавшись на время от вмешательства в европейские дела, А.М.Горчаков произнес фразу, тут же ставшей крылатой: «Говорят, что Россия сердится. Нет, Россия не сердится, Россия сосредотачивается». Но уже к 1860 году князь во всеуслышание заявил: «Россия выходит из того положения сдержанности, которое она считала для себя обязательным после Крымской войны».
Поочередно играя на противоречиях между европейскими державами, используя промахи наших противников, Горчаков, к середине 1860-х годов, сделал ставку на Пруссию, которая при благожелательном нейтралитете со стороны России разгромила Австрию и Францию. Таким образом, из серьезных недоброжелателей Российской Империи оставалась только Англия, которая едва могла что-либо предпринять против Петербурга, не имея влиятельных союзников на континенте.
Используя благоприятный момент, А.М.Горчаков 19 октября 1870 года поспешил известить Европу о том, что Россия в одностороннем порядке денонсирует статью Парижского мирного договора, запрещающую иметь ей военный флот в Черном море. Несмотря на решительный протест Британии, все европейские державы признали это право России, которое было оформлено Лондонской конвенцией 1871 года.
Император Александр II, поздравляя канцлера с успехом, писал ему: «Заслугою вашею в сем случае, имеющею для Отечества значение историческое, вы ознаменовали блистательное продолжение всей предыдущей вашей деятельности. Услуги, оказанные вами Престолу и Отечеству, во время Польского мятежа 1863 года, когда вы, с полным успехом, противодействовали притязательным попыткам постороннего вмешательства во внутренние дела России; затем, увенчанные ныне тем же успехом труды ваши по Черноморскому вопросу оценены по достоинству, общим признательным сочувствием всех ваших соотечественников, дорожащих честию и самостоятельностию Русской земли. Во внимание к столь достохвальным вашим заслугам, Я признаю справедливым украсить носимое вами и нисходящим вашим потомством княжеское достоинство титулом Светлости. Даруя вам сие высшее отличие, Я желаю, чтобы это доказательство Моей признательности напоминало вашему потомству о том непосредственном участии, которое, с самого вашего поступления в управление министерством иностранных дел, принимаемо было вами в исполнение Моих мыслей и предначертаний, клонящихся непрестанно к обеспечению самостоятельности и упрочению славы России».
А замечательный русский поэт и дипломат Ф.И.Тютчев отозвался на это событие следующими строками:
«Россия сосредотачивается»
Размышления о русском патриоте Александре Михайловиче Горчакове. И не только о нем
Размышления о русском патриоте Александре Михайловиче Горчакове. И не только о нем
Нынешний год – год отчасти юбилейный для этого выдающегося русского государственного деятеля, лицейского друга Пушкина. И даже дважды: в марте исполнилось 120 лет со дня его кончины (1883-й), а в октябре исполнится 205 лет со дня его рождения (1798-й). Ну а «отчасти» потому, что даты-то, конечно, не очень круглые. И можно было бы пропустить эту цифирь мимо внимания – есть даты покруглее, позначительнее. Да и без того юбилеев отмечаем много, так что.
Но дело, однако, не в цифрах.
Горчаков возглавил русский МИД тогда, когда страна потерпела жестокое, унизительное поражение в Крымской войне. Сейчас нам говорят, что Россия (в лице Советского Союза) проиграла «холодную войну», тоже потерпела поражение.
Тогда, в «крымское время», российская внешняя политика свелась фактически к нулю, к выполнению условий, которые диктовали ей державы-победительницы, а предшественник Горчакова на посту министра, граф Карл Нессельроде, предлагал ни много ни мало вообще упразднить российское Министерство иностранных дел. За ненадобностью. И в наше время еще совсем недавно не было своей собственной внешней политики, а был другой, не менее «великий», чем Нессельроде, дипломат, исправно козырявший в ответ на любой чих из Вашингтона. Словом, все очень похоже. И потому нам так хочется сегодня повторить горчаковское – «Россия сосредотачивается». Хочется забыть наконец весь этот морок и невнятицу смутного времени. Но.
Нет пока у нас на то оснований.
Как можно говорить о сосредоточившейся (осознавшей себя, свои интересы, свои цели, возможности, мобилизовавшейся на решение главных задач, нацеленной на одно общее дело) России, если нет у нашей «элиты» ни единства, ни общих ценностей (духовных, имеем в виду, материальные-то и без того только к большей сваре служат), ни целей, ни Дела. Да и что такое сама наша «элита»? «Элита» – это ведь в переводе на русский «лучшие» (элитные породы, щенки, свиноматки, скакуны-производители). А у нас так сами себя называют люди, которых «ветер перемен» занес на верх государственной лестницы. Вот вынесло их туда «бурным потоком», что тут поделаешь?
Словом, и от сосредоточения мы пока далеки, да и Горчаковых пока что-то не видно.
Тем больше у нас, следовательно, оснований задуматься, почему.
Но прежде – об историческом контексте того времени.
Растеряны были не только мирные обыватели – сложные чувства переживали и люди, стоявшие на самом верху русской государственной лестницы. Так, тогдашний министр внутренних дел граф П.А.Валуев писал в своих дневниках: «Мне порою приходит мысль: не погибли ли мы окончательно? Не порешена ли судьба Российской империи? При таком разладе управления, при таком отсутствии людей, мыслящих более или менее одинаково и действующих заодно, возможно ли предупредить распадение Отечества на части?» Мудрено ли, что, когда в 1855 году император Николай I умер, по стране поползли слухи – не вынес унижения, отравился.
Так что, когда его преемник Александр II взошел на престол, ему пришлось «разгребать завалы» и внутри страны, и, конечно же, за рубежом. Нужны были новая политика, новые идеи, новые люди. Одним из них стал князь Александр Михайлович Горчаков (1798 – 1883), назначенный на пост главы русского МИД 17 апреля 1856 года.
Первое время Горчаков держал паузу – нужно осмотреться, осмыслить все, что случилось. И заговорил он лишь спустя несколько месяцев – 21 августа 1856 г. Но так сказал свое слово, что мы повторяем его и поныне. Тогда он направил во все российские посольства за границей знаменитую циркулярную депешу МИД Российской империи. Послам было указано непременно довести ее содержание до сведения иностранных правительств. И ясно почему: в этом документе, написанном лично Горчаковым, была изложена программа новой внешней политики послевоенной России. И это была не только программа, не только принципы, которыми отныне намерена была руководствоваться Россия, но и, если угодно, новая философия русской дипломатии.
Причем у этой депеши был оперативный повод. Это события вокруг Греции и Неаполитанского королевства, обретшие в то время особую остроту. Доселе Россия никак не высказывалась по этим проблемам. В зарубежной прессе стали говорить, что вот-де Россия после подписания Парижского трактата «обиделась» на Европу, потеряла интерес к ее событиям, «ушла в глубь своих скифских степей» и не хочет (или уже не может) более деятельно участвовать в европейской политике, она-де более «не часть Европы». (Все очень знакомо, не правда ли?)
Подобное спускать было нельзя. Необходимо было ответить на все эти инсинуации, заявить миру о новой российской внешней политике, об интересах России, которыми она, несмотря на поражение в Крымской войне, вовсе не была намерена поступаться. Это и сделал – блестяще сделал – Александр Михайлович Горчаков. Депешу он писал сам, лично, и, видимо, поэтому она навсегда вошла в историю.
Прежде всего он дал понять, что Россия по-прежнему следит за политикой агрессоров – Англии и Франции – и совершенно не приемлет никакого оправдания их действиям. А во-вторых, она прекрасно видит истинные мотивы своих противников, как и то, что к ней, России, применяется циничная политика двойного стандарта, очень «гибких» принципов. (Тоже знакомая коллизия, не правда ли?) Это все было прямо заявлено Горчаковым, но так, в таких выражениях, что придраться к ним не представлялось возможным. И тем язвительнее была изящная горчаковская ирония. Он писал о минувшем конфликте: «Объединившиеся против нас государства выставили лозунг уважения прав и независимости правительств.
Мы не претендуем на то, чтобы вновь приступить к историческому разбору вопроса о том, в какой мере Россия могла создать угрозу тому или иному из этих принципов.
В наши намерения не входит вызвать бесплодную дискуссию, но мы хотим достигнуть практического применения тех же принципов, которые провозгласили великие державы Европы, прямо или косвенно объявляя себя нашими противниками, и мы тем более охотно напоминаем об этих принципах, что никогда не переставали их придерживаться.
Мы не хотим быть несправедливыми ни к одной из великих держав и строить предположение, что тогда дело шло лишь о преходящем лозунге и что по окончании борьбы каждый сочтет вправе придерживаться линии поведения, соответствующей своим интересам и своим собственным расчетам.
Мы никого не обвиняем в использовании этих больших по значению слов в качестве орудия, временно пригодившегося для расширения поля битвы и которое сдается затем в арсенал и покрывается там пылью. Напротив, мы хотим оставаться при убеждении, что державы, провозгласившие эти принципы, делали это честно, вполне добросовестно и с искренним намерением применять их в любых обстоятельствах».
Что характерно: Горчаков нигде не упоминает слов «победители» и «побежденные». Таких для него просто не существует. Везде он проводит мысль о том, что Россия подписала Парижский трактат отнюдь не ради своего спасения, но как держава, которой дороги интересы всеобщего мира. И только.
Но большая часть этой депеши была посвящена, конечно, будущему русской дипломатии, изложению ее новых принципов. Один их них – тот, который позднее назовут «открытостью», «гласностью» или «транспарентностью». Таких слов в те времена не знали, но Горчаков – первым из европейских дипломатов! – пишет именно об этой, важнейшей новации в отечественной политике. Россию долгое время считали «закрытой» страной, «военным лагерем», страной ксенофобов, где не любят и боятся иностранцев (не было тогда еще Геббельса с его крылатым выражением – «железный занавес»). Горчаков решительно ломает эти стереотипы и пишет о позиции Александра II таким образом:
«Император хочет жить в полном согласии со всеми правительствами. Его Величество считает, что наилучшее средство для достижения этого – не утаивать своих мыслей ни в каком из вопросов, связанных с международным европейским сообществом».
И, наконец, пожалуй, самое главное – пишет о том, что должно, по его мнению, определять внешнюю политику всякой страны и что будет отныне и непреложно определять русскую внешнюю политику. Это – ее внутренняя политика, ее объективные потребности, которые диктуются, опять же, объективными интересами страны. Он излагает эту мысль так, имея в виду русского царя: «Император решил предпочтительно посвятить свои заботы благополучию своих подданных и сосредоточить на развитии внутренних ресурсов страны свою деятельность, которая будет направлена на внешние дела лишь тогда, когда интересы России потребуют этого безоговорочно».
То есть: первейшие интересы России отныне обращены на решение приоритетных государственных задач – на хозяйственное строительство и улучшение жизни народа. Ее участие в мировых делах будет лишь тогда, когда будут затронуты ее интересы или когда Россия посчитает своим долгом встать на защиту справедливости (что, как мы понимаем, в дипломатии одно и то же). Мысль, казалось бы, проста до самоочевидности, но в то время она весьма удивила оппонентов России – они к тому еще не привыкли. Привыкнут позже и именно на этом, горчаковском принципе будут строить свою внешнюю политику – вплоть до сегодняшнего дня.
А вот мы позволим тут себе маленькое отступление.
Позже, а точнее, после ухода со своего поста Горчакова, Россия предаст забвению эту простую истину. Начнет устраивать не свою, а чужие судьбы, да надеясь при этом еще на чью-то благодарность. Ввяжется в Балканскую войну, начнет эту прекраснодушную авантюру по освобождению «братьев-славян» и прочих «братушек», что не принесет ей ровным счетом ничего – кроме десятков тысяч напрасно погубленных русских жизней. Потом, в Первую мировую, наступит на те же грабли: выступит в защиту «братьев-сербов», станет защищать интересы Англии и Франции в их войне с Германией. Цена вопроса: миллионы напрасно – подчеркнем, напрасно, «просто так», чтобы только чужим людям помочь, – убитых русских мужиков в расцвете сил. А также – крах государства, революция, октябрьский переворот. Со всеми вытекающими (именно так – крови было пролито реки: Гражданская война, голод, разруха) последствиями. Это все, что получила Россия от участия в Первой мировой, от своей «европейской» внешней политики. Такова цена «забывчивости» ее горе-элиты – забывчивости по отношению к горчаковскому принципу первичности своих, собственных, национальных интересов.
Ну и неизбежный вопрос: а сейчас, сегодня мы – такие современные, знающие, «продвинутые» – помним ли Горчакова, помним ли его заветы? Да нет, не очень. За примерами далеко ходить не будем, как и Афганистан трогать (дело давнее). Уже в «демократической» России мы очень, понимаешь, активно занялись европейской политикой, вновь на Балканах оказались, служили там миротворцами. Теперь вот ушли оттуда. Чего добились, что получили за это? Практически ничего, кроме того, что помогли НАТО и албанцам окончательно «оформить» Косово в свою пользу: этот край теперь полностью албанский, сотни тысяч сербов бежали оттуда (и об этих беженцах ни один правозащитник даже не заикается, как будто так и было задумано), сотни древних православных храмов взорвано или киркой разрушено. Можно предположить, что сербы (если мы тут только их любви добивались, другой «выгоды» тут нет совершенно) любить нас будут за такую помощь албанцам «еще больше». А ведь история на этом не кончается. Теперь вот нас зовут опять в миротворцы, на сей раз в зону ближневосточного конфликта, и мы (чиновники, «элита» то есть) опять готовы на это согласиться. Ну как же, какое уважение нам «цивилизованные» старшие братья оказывают – наших пацанов на роль живого щита приглашают. Нельзя на это не согласиться. Как же!
Но вернемся к Горчакову. Именно там, в этой исторической его депеше, в том самом разделе ее, где он говорит о приоритете национальных интересов, и прозвучали эти – опять же – исторические слова: «Россия сосредотачивается». Он, в частности, там писал: «Россию упрекают в том, что она изолируется и молчит перед лицом таких фактов, которые не гармонируют ни с правом, ни со справедливостью. Говорят, что Россия сердится. Россия не сердится, Россия сосредотачивается».
Эту фразу мы вспоминаем, цитируем, на нее ссылаемся. Это, конечно, хорошо. Но еще бы лучше задаться некоторыми вопросами – для пользы дела.
Значит, раньше Россия, даже после проигрыша в войне, могла говорить со всей Европой так, чтобы ее голос был услышан и уважен во всех «белых домах»? Почему сейчас дела обстоят иначе? И где, наконец, наши современные Горчаковы, почему их не слышно? Когда они наконец появятся, чтобы наша страна (и дипломатия, соответственно) обрела вновь и чувство собственного достоинства, и волю, и характер?
Иными словами, в чем секрет успеха Горчакова? Почему он был Горчаковым, а его позднейшие коллеги – так, «некто в сером»?
Вопрос вроде бы непростой. Хотя, если все-таки смотреть в корень, ответ на него долго искать не надо. Он достаточно прост. Больше того – очевиден.
Ведь ни дипломатия, ни политика, ни сама «эта жизнь» не существуют сами по себе, независимо от человека – как погода, время или, скажем, законы физики. И дипломатия, и политика, и «эта жизнь» суть произведения человека, продукт его деятельности. И они таковы, какими их делают люди. Все дело в людях. И были у Горчакова, если говорить только о нем, те качества, которые делают его мало похожим на его последователей, равно как и на большинство наших современников. Какие?
Сам князь о себе почти ничего не говорил (в депутаты не баллотировался, потому и расхваливать себя, как товар залежалый, ему не приходилось), мемуаров тоже не оставил. И как раз поэтому более убедительными нам кажутся слова, которые говорили о нем другие люди. Возьмем наудачу только несколько отзывов-характеристик.
Посол Франции в России граф Морни в сообщении императору Наполеону III писал о Горчакове как о «государственном человеке с живым, острым умом, щеголяющем независимостью своих мнений и утверждающем, что принял министерский портфель только для того, чтобы доставить торжество своим идеям».
Посол Пруссии в России князь Отто Бисмарк, близко наблюдавший Горчакова, писал: «Он самостоятельно держит руль в своих руках, и императорский корабль идет по даваемому им направлению».
Князь Мещерский, близко знавший Горчакова, оставил о нем такое выразительное свидетельство: «Князя Александра Михайловича Горчакова следует причислить к числу блестящих личностей царствования Александра Второго. Как личность, он имел свои недостатки, свои слабости, но все они охотно предавались тогда забвению при сравнении с некоторыми светлыми чертами этой личности. Во главе этих светлых сторон была его нравственная, так сказать, самостоятельность и та вельможеская старого закала самобытность, которая не позволяла ему нигде и никогда унижаться до каких-либо интриг или заискиваний. Умное лицо его носило отпечаток известной гордости. С подчиненными и с низшими я не запомню когда-либо князя Горчакова гордым, но при Дворе, где так естественно гнется шея и дрожат, как выразился Пушкин, икры ног, я часто любовался Горчаковым. Всегда один из самых приближенных к Государю и к Императрице, он впечатлял изяществом своего грансиньорства и не только стоял головою выше над мирком придворных сплетен и никогда не стихавших интриг, но ни разу не воспользовался своим исключительным положением, чтобы кому-нибудь повредить языком, который у него был остер и умен, или даже кому-нибудь отплатить за дурное слово, против него сказанное. Он презирал все, что было недостойно настоящего вельможи, и рядом с этим он был рабом потребности быть любезным».
Тут отмечено, пожалуй, самое главное в этом выдающемся характере – личная независимость человека, его повышенное чувство собственного достоинства, Честь. И это вовсе не была обычная самодостаточность или самодовольство богатого русского барина (которому так любят подражать иные нынешние скоробогатеи), которая обеспечивается огромными доходами с крепостных деревенек или заводов. Отнюдь нет, Горчаков вовсе не был богат, хотя был и родовит, и знатен. Он сознательно отказался в свое время от наследства в пользу своих сестер, и потому материально всецело зависел от государственной службы. Тем не менее был и независим, и смел, и полон внутреннего достоинства. Это не деньги в нем говорили. Это был именно Характер.
Не в этом ли причина уникальности государственного таланта Горчакова? И много ли у нас сейчас среди чиновников таких людей, которые ставят превыше всего (выше «процентов», «отката», «статусной ренты» и прочих радостей служения своему любезному Отечеству) свои честь и достоинство?
И есть еще один, если угодно, горчаковский урок для всех нас, его отдаленных потомков.
А ведь ответ прост: уважение к державе – это уважение к ее гражданам. А их будут уважать лишь тогда, когда они станут уважать себя сами, когда они блюдут свои Честь и Достоинство и когда их «слуги» (депутаты, Правительство и прочие) им действительно служат, а не пользуются их безропотностью и терпением в своих личных целях. Уважают только ту страну, где хозяева – уважающие сами себя и друг друга граждане, а не «население», «электорат» или безликие «терпилы» из милицейской хроники.
Так что у нас много причин присмотреться к опыту и Личности князя Горчакова. Это следует делать всякий день вне зависимости от чередования соответствующих юбилеев и дат.