Громова сахарный ребенок о чем книга
Детские книги на взрослые темы: «Сахарный ребенок» — повесть о девочке, отправленной в лагеря как дочь врага народа
«Сахарный ребенок. История девочки из прошлого века, рассказанная Стеллой Нудольской». Автор — Ольга Громова
Обычная советская девочка растет в обычной советской семье. В 1937 году папу внезапно арестовывают, и девочка с мамой отправляются в ЧСИР — лагерь для членов семей изменников родины. Им предстоит испытать на себе лишения того страшного времени: добывать еду, рыть себе землянку и жить в ней, переносить болезнь без медицинской помощи. Повесть, основанная на реальных воспоминаниях Стеллы Нудольской, не только пробирает до дрожи, но и и учит тому, что надежда живет всегда, а добро все-таки сильнее.
Книга переведена на 16 языков, вошла вошла в лонг-лист премии «Книгуру» (2013) и шорт-лист премии им. Л. Толстого «Ясная Поляна» (2015), была отмечена дипломом им. В. П. Крапивина (2014) и попала в список выдающихся детских книг мира «Белые вороны», составляемый Мюнхенской международной детской библиотекой (2015).
Как создавалась книга
С автором, Ольгой Константиновной Громовой, мы были знакомы достаточно давно — как с главным редактором журнала «Библиотека в школе». Она много писала о наших книгах, мы сотрудничали в разных областях. Однажды она поделилась с нашим главным редактором и издателем Виталием Зюсько своими мыслями по поводу книги, которую она обещала написать своей хорошей подруге и соседке Стелле Нудольской. Стелла, к сожалению, умерла, но оставила воспоминания, которые она последние годы записывала — сначала сама, освоив компьютер в 80 лет, а потом уже надиктовывала на диктофон.
Стелла просила не делать из этого обычную книжку мемуаров, и Оля поняла, что может сложиться подростковая повесть. У нее долго вынашивался замысел, она не понимала, как к этому материалу подойти, но в конце концов у нее начало получаться, она прислала первые страницы, после чего Виталий сказал: «Оля, вот вам срок, ждем текст, все!» Это было хорошим стимулом для автора взяться и наконец написать текст, который сейчас все читают.
В целом мы говорим, что это повесть, основанная на реальных событиях. Воспоминания воспоминаниями, там всё правда, но автору приходилось что-то додумывать в тот момент, когда героини Стеллы уже не было в живых. Пришлось перекопать кучу материалов, разобраться, как и что могло происходить в то время, чтобы это выглядело естественно и органично в повести. С этим много работали редакторы, читали, чтобы стыки были не видны. Но основа, собственно канва, воспоминания остались нетронутыми.
Книга писалась с тем расчетом, чтобы она была понятна ребенку-подростку. Мы понимаем, что дети подходят к этому этапу нашей истории только в самых старших классах, в тот момент, когда в голове уже ЕГЭ и ничего кроме, а младшие дети с этим еще практически не сталкивались. Одиннадцать-двенадцать лет — это тот момент, когда им уже можно рассказать, но приходится многое еще объяснять. Мне кажется, это оптимальный возраст для этой книги.
Реакция детей
Дети реагируют на книгу по‑разному — зависит от социального слоя, культуры, образования, воспитания. Если еще несколько лет назад мы могли сказать, что в постсоветском пространстве нет человека, которого бы не коснулись репрессии, то сейчас выросло поколение, которое знает об этом совсем мало или ничего не знает вовсе. В семье могут не говорить на эту тему, потому что это случилось с каким-нибудь прапрадедушкой — удлинилась связь, цепочка, по которой можно говорить и вспоминать. Такие дети читают эту повесть как нечто новое для себя.
При этом «Сахарный ребенок» написан очень живо и искренне, и дети воспринимают ее очень близко к сердцу. Не то чтобы они ставят себя на место этой девочки, но они, по крайней мере, могут осознать, что и как происходило. Книга ценна не только тем, что она знакомит с историческими событиями, а тем, что она показывает характер героини, что она говорит о силе характера подростка, о силе взаимоотношений ребенка и взрослого, а это такая вневременная тема. Не каждый сейчас сталкивается с необходимостью рыть землянку или искать еду для выживания, но ситуации в школе, ситуации с болезнью, ситуации с глубоким интересом к какой-то теме — они знакомы любому подростку, через это они видят исторические события и лучше их воспринимают.
Реакция родителей
Родители тоже реагируют по‑разному. Есть родители, которые в принципе отрицают тему репрессий, до них эта книга не доходит — они просто блокируют ее для себя и для детей. Обычно происходит так: если книга попадает в семью, то ее читают все. Ее дарят, рекомендуют, дают почитать всем вокруг. Бывает такое, что ребенок прочитал, хочет обсудить с родителем, спрашивает — родитель, естественно, тоже читает. Бывает наоборот — сначала читают мамы и папы, а потом дают книгу ребенку, и они вместе стараются обсудить прочитанное.
Кому-то тема историческая заходит, кому-то нет, но мы стараемся говорить, что это и про историю, и про жизнь, и про отношения. Очень часто «Сахарного ребенка» на выставочных стендах замечают родители. Для них мы сделали взрослую версию «Сахарного ребенка»; у нас сейчас два издания — условно детское с иллюстрациями, второе — условно взрослое с дополнительными статьями, с большей информацией о том, как книга создавалась, с архивными фотографиями — каждый покупает то издание, которое ему больше нравится.
Книга, в принципе, написана так, что там нет каких-то тайн и сенсаций. Никакого скандала вокруг книги нет и не было. У нас есть один человек, фанат-преследователь, который в интернете везде, где видит упоминание «Сахарного ребенка», старается прокомментировать, что это все вранье, что Ольга Константиновна переврала факты, исказила и всего этого быть не могло. Но мы видим, что это один человек — не знаем, с чем это связано. Книга взяла международный уровень — переведена на шестнадцать языков, вышла во Франции, Болгарии, Бельгии и выйдет в этом году в Германии и еще в нескольких странах.
О миссии детских книг
«КомпасГид» издает книги для думающих детей и подростков, книги, которые ведут к диалогу между детьми и взрослыми, и эта книга идеально встает в эту концепцию. Я со своей колокольни скажу, что когда услышала от нашего издателя, что у нас будет рукопись о репрессиях, написанная по мотивам воспоминаний, была настроена скептически. В тот момент уже вышло какое-то количество воспоминаний и мемуаров, и я не была уверена в коммерческом успехе книги. Я понимала, что издать воспоминания, наверное, стоит, но окей — издадим, посмотрим, что получится. Когда я получила уже эту рукопись, все сомнения развеялись — стало понятно, что это прекрасный текст. Ни один издатель не сможет предсказать успех однозначно, но такого, скажем честно, мы не ожидали. За эти годы книга стала реальным успешным лонгселлером, собрала большое количество премий, переведена на множество иностранных языков.
Нет тем, на которые с подростками говорить нельзя — нужно найти правильный язык, правильный код. В нашей стране сложилась такая ситуация — и мы ее остро ощущаем, — что на какие-то темы не говорят, какие-то темы замалчиваются в силу того, что события произошли не так давно. Это происходит потому, что в стране нет какого-то единого мнения, единой концепции. Может быть, она и не нужна, но разговор должен быть. Подростку нужно найти свое понимание мира, свой язык, сформировать свое мнение об истории — и книги должны ему с этим помочь.
Изложение событий
Книга «Сахарный ребенок», автором которой является Ольга Громова, посвящена описанию жизни простой семьи. Маленькая героиня с красивым именем Стелла счастлива в своем уютном мирке, живя с мамой и папой. Эти люди показаны в полной мере положительными персонажами. Несмотря на свою занятость, они всегда находили время для общения с любимой дочерью. Именно поэтому Стелла росла счастливым и веселым ребенком. Малышка играла с родителями, слушала их сказки и песни. На этом этапе ее жизнь радостная, хотя и простая.
Но однажды все меняется. Картина политических событий и несправедливости показана глазами ребенка:
Основные события разворачивались в тот момент, когда ребенок мирно спал. Отец был арестован, через год его невиновность была доказана, но ничего изменить не удалось. Жертву репрессий никто реабилитировать не торопился.
Перемены в жизни
Мама и дочка оказались в ссылке в Киргизии, где малышка Стелла познакомилась с совершенно иной стороной жизни, поняла, что в ней все отнюдь не так просто и весело, как представлялось ей, окруженной заботой и защитой мамы и папы. Девочке пришлось быстро повзрослеть, начать делать то, о чем она раньше и не задумывалась. Матери пришлось нелегко, ведь без мужа, да еще и в суровых условиях жизни непросто вести хозяйство, обеспечивать ребенка и себя.
Стелла, которую местные дети стали именовать Эля, получила прозвище «сахарный ребенок», подарившее название рассказу. И все потому, что своей белой кожей она отличалась от сверстников. Однако сладкой жизнь малышки назвать было нельзя. Вот те трудности, с которыми столкнулась беззаботная городская жительница:
Прежде всего, девочке, которая с трех лет изучала иностранные языки, пришлось познакомиться с диалектом коренного населения. В шесть лет она стала вместе с матерью растапливать печь, варить мамалыгу, выполнять тяжелую физическую работу. На ее теле появились шрамы и рубцы — свидетельства непростой жизни. Именно так, избиением плеткой, наказывали непослушных детей в лагерях Киргизии.
Развязка действия
Ольга Громова — писатель, сумевший показать непростую судьбу невинного ребенка в мире, где взрослые стремятся оклеветать друг друга. Юная Эля находит общий язык с киргизскими детьми, что доказывает — малыши, которым еще чужды подлость и коварство, оказываются гораздо более душевными и добродушными, нежели взрослые. Дети степей, в том числе и мальчики, принимают городскую девочку, столь отличную от них, в свои ряды. Эля даже получает возможность поучиться кататься на лошадях, а ведь эти животные очень высоко ценились на просторах Киргизии.
Казалось бы, на долю матери и дочери выпали все возможные трудности, о которых только можно подумать. Но увы, испытания продолжались:
После школы девочка поступает в сельскохозяйственный техникум, во время учебы в котором и происходит развязка. Эля и мама получают документ, говорящий о том, что их семья полностью оправдана. Однако счастливого финала история, рассказанная Ольгой Громовой, не получила — отец домой не вернется.
Мать и дочь узнают, что он умер в тюрьме еще в начале 40-х. Так завершается это печальное произведение о сильных людях, которых не смогли сломить жизненные испытания, выпавшие на их долю, и несправедливость.
Краткий анализ
Очень интересна книга «Сахарный ребенок» Ольги Громовой, читать ее лучше в полном объеме онлайн или в печатном издании. Однако краткий пересказ, занесенный в читательский дневник, поможет быстро вспомнить основные события и героев перед написанием сочинения или иной письменной работы.
На что же следует обратить внимание, проводя анализ этой грустной истории? Прежде всего, автор хотела показать читателю действительно сильный характер Стеллы, ставшей Элей. Эта девочка, немного избалованная любящими родителями, неожиданно для самой себя оказалась в совершенно иной среде, где никто не стал холить и лелеять ее.
С ранних лет она была вынуждена заниматься тяжелым физическим трудом, помогать матери и при этом налаживать свои отношения с ровесниками, которые значительно отличались от привычных ей городских детей. Но Стелла с честью справилась со всем, что выпало на ее долю, получила образование и была готова к дальнейшей борьбе. Судьба распорядилась иначе — семья девочки была реабилитирована. Но детских беззаботных лет и любимого отца уже никто Эле вернуть не сможет.
Героиня и реальный прототип
Интересно, что в произведении писательница использовала биографию реального человека, Стеллы Нудольской, сама история записана Громовой с ее слов. Стелла внезапно для самой себя оказалась дочерью врага народа (хотя читатель и понимает, что отца девочки несправедливо оклеветали), репрессированного и заключенного в тюрьму по ложному обвинению.
Из текста становится понятно, что никто не стал всерьез заниматься этим делом, обычного доноса оказалось достаточно для того, чтобы сломать жизнь человека и его семьи.
Но даже столь суровая несправедливость не сломала характера ни самой девочки, ни ее матери. Не зря, уставшие от тяжелого и непривычного физического труда, они находят в себе силы петь, читать стихи, шутить. Примечательны слова матери Стеллы: «Рабство — это состояние души. Свободного человека сделать рабом нельзя» (приведена цитата). Действительно, мать научила дочь внутренней свободе, самоуважению, достоинству. Эти качества и помогли девочке не только выжить, но и сохранить себя.
Читать главы произведения, столь трогательного, но печального, очень интересно, ведь юная Эля — героиня, которой не довелось совершить чего-то героического, масштабного. Но ее «подвиг» личностный и важный — она не сломалась под гнетом выпавших на ее участь испытания.
Несмотря на то что произведение не имеет счастливого финала, многие читатели называют книгу жизнеутверждающей и оптимистичной.
Уроки произведения
Книга «Сахарный ребенок» — отнюдь не детское произведение, однако в школьную программу включается вполне оправданно, ведь учит юных читателей тому, что даже в самой сложной жизненной ситуации, столкнувшись с несправедливостью, жестокостью, можно сохранить в себе лучшие душевные качества. Именно поэтому прочесть произведение лучше полностью, несмотря на то, что это не забавная книжка с картинками, а реальная история, сложная для эмоционального восприятия. Если читать или слушать текст, можно даже прослезиться, усомниться в том, что все описанное — правдивая история.
Интересно, что в повести отсутствуют отрицательные герои как таковые, автор изображает мир, в котором оказались Стелла и ее мать, населенный добрыми жителями, готовыми оказать посильную помощь нуждающимся еще больше, нежели они сами. Эти люди помогали женщине и девочке, кормили, давали одежду, при этом сами рисковали стать жертвами репрессий. Но справедливость в итоге все же победила, именно эта жизнеутверждающая тема и является основной в повести.
Мнения читателей
Каждый должен ознакомиться с произведением Громовой «Сахарный ребенок». Автор рисует образ девочки, такой невинной и наивной, которой довелось пройти лагеря, ссылки и скитания, познать все трудности жизни, взрослеть в экстремальных условиях. Но Стелла с честью выдержала все испытания. Многие современные подростки могут поучиться у нее.
Название «Сахарный ребенок» рождает ассоциации с чем-то сладким, солнечным, однако на страницах книги перед читателем раскрывается пугающая картина действительности. Ложные обвинения и допросы, голод и холод, физические испытания, жизнь в бараках — вот то, с чем пришлось столкнуться городской девочке, привыкшей к родительской любви и заботе. Самое страшное, что книга имеет реальную основу, жутко подумать, что действительно описываемые события происходили в 30−40 годы прошлого века, что с семьей могли поступить настолько безжалостно и бессмысленно.
Определить тему произведения «Сахарный ребенок» несложно — это внутренняя свобода и стремление сохранить себя, даже оказавшись на улице, лишившись привычного комфорта. Однако перед Стеллой и ее мамой закрылись не все двери, многие люди оказывали бескорыстную помощь изгнанницам, даже рискуя собственной свободой. И это дарит веру в то, что достойные люди всегда были в России.
Краткое содержание «Сахарный ребенок»
Всего получено оценок: 442.
О произведении
Повесть «Сахарный ребёнок» Громовой написана в 2013 году. Это печальная история маленькой девочки, которой вместе с матерью довелось пережить ужасы и лишения лагерной жизни в 30-40-х годах ХХ века.
Жизнь пятилетней Эли меняется после того, как её отца объявляют «врагом народа», а её с матерью отправляют в специальный лагерь в Киргизии.
Для лучшей подготовки к уроку литературы рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Сахарный ребёнок» на нашем сайте. Пересказ книги будет полезен и при работе над читательским дневником.
Место и время действия
События повести происходят в 1930–1940-х годах в Киргизии, затем в Подмосковье.
Главные герои
Другие персонажи
Краткое содержание
Затем началась Великая Отечественная война, отголоски которой доносились и в те далекие края. Вместе с ней пришел и голод. Люди выживали, как могли, и дети на поле собирали колоски пшеницы, оброненные после жатвы.
Заключение
Произведение Громовой, написанное со слов Стеллы Нудольской, является прямым подтверждением того, что человек с силой воли и стойким характером способен выдержать самые серьезные жизненные испытания.
После ознакомления с кратким пересказом «Сахарного ребенка» рекомендуем прочитать произведение в полной версии.
Тест по повести
Проверьте запоминание краткого содержания тестом:
Краткое содержание Сахарный ребенок Ольги Громовой
Стелла – это девочка, которая была маленькой, и она жила в квартире вместе со своей мамой, также и с папой. Родители девочки всегда были просто отличными людьми, так как они, будучи занятыми, все равно умудрялись сделать деть девочки более радостным и веселым. Они всегда находили время пообщаться со своей маленькой дочуркой, то есть порасказывать ей сказки, спеть песни и конечно, поиграть с ней.
Но однажды случилось такое происшествие, которое навсегда изменило жизнь девочки, да и родителей тоже, навсегда. Когда-то девочка, будучи еще маленькой, проснулась, и увидела, как ее мама зашивает почему-то игрушки ее, которые были разорваны. На самом деле произошло то, что отца девочки просто-напросто оклеветали, но полиция все равно забрала ее отца. Был в доме обыск, пока девочка Стелла спал уютно в своей кроватке. Но только через год выяснилось, что отец дочки был не виноват ни в чем, и на него просто наклеветали завистники. Но это ничего не изменило.
И жизнь девочки была вовсе не сахар, ведь на спине можно было редко увидеть рубцы от заживающих шрамов. Вообще, раньше девочка с трех лет своей жизни изучала разные языки, и теперь она старалась с мамой выучить язык местного населения. Она быстро подружилась с другими детьми, и ее стали звать все вокруг – скорочено, Эля. Она играла на улице, каталась на лошади, а вернее училась. Но это были не такие уж частные случаи, ведь ей приходилось еще и помогать маме.
А потом была война 1941 года. Когда она прошла вместе с голодом, Эля пошла все-таки в десятый класс, но оценки она получала плохие, так как, несмотря на то, что училась хорошо, все учителя помнили ее прошлое. После окончания школы, Эля все же поступила в техникум сельскохозяйственный. А потом, их оправдали. Но отец так и не вернулся домой, потому что вскоре пришла записка, что он умер еще до войны.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Сейчас читают
Молодая привлекательная женщина Мирандолина получила от отца в наследство гостиницу во Флоренции. Управлять гостиницей ей помогает Фабрицио.
Баптиста – это очень состоятельный житель Падуи, где он живет вместе со своей семьей. Но семья состоит только из него и его двух дочерей. Обе сестры – хороши, но совсем разные. Разные не только внешностью, но и характером
Семья Турбиных находится в квартире, на улице – уже вечер, темно, и только в доме светло, потому что горит электричество. Огонь в камине пылает, а часы как раз в тот момент бьют девять часов.
В одной немецкой деревушке проживал сапожных дел мастер. Изготовлял он очень хорошую и качественную обувь. Все хвалили сапожника, людям нравилась отличная работа мастера.
На юге Франции стоял старинный замок. В нём жила Иоланта, дочь короля Прованса. Юная девушка с рождения была слепой, но даже не догадывалась об этом. Иоланта была обручена с герцогом Робертом Бургунским
«Все хорошее, что было при Сталине в стране, делалось вопреки, а не благодаря»
Автор повести «Сахарный ребенок» о дореволюционном воспитании, которое помогало выжить в сталинских лагерях
Повесть Ольги Громовой «Сахарный ребенок» стала популярна неожиданно для самого автора. Повесть написана со слов Стеллы Нудольской, чье детство пришлось на конец 30-х — начало 40-х годов в Советском Союзе. Это рассказ о том, как пятилетняя Эля, растущая в любящей семье, вдруг оказывается дочерью «врага народа» и попадает в страшный ей мир: после ареста отца их вместе с матерью отправляют в лагерь в Киргизии как членов семьи изменника Родины и социально опасные элементы. Но, несмотря на нечеловеческие испытания, которые переживают Стелла и ее мама, они не падают духом: их спасают песни, стихи, музыка и ясное понимание того, что такое достоинство и свобода человека. Ольга Громова рассказала в интервью «Реальному времени» о том, как создавалась повесть, какой была в личном общении главная героиня — Стелла, а также об уроках воспитания, которыми делится со всеми родителями ее книга.
— Ольга Константиновна, расскажите, пожалуйста, историю создания этой повести.
— На самом деле, я никогда не собиралась быть писателем. Если бы лет 7—10 назад кто-нибудь сказал мне, что я буду писателем, да еще детским, я бы покрутила пальцем в разных местах головы. Я много лет была главным редактором журнала «Библиотека в школе» и писала очень много, но это не было художественной прозой.
Поэтому, если бы не встреча с подлинной героиней этой истории, Стеллой, истории бы не было. Познакомились мы с ней в 1988 году, много лет она не рассказывала мне про эту часть своей жизни, потом проговорилась, потихоньку стала делиться воспоминаниями, и уже после перестройки я предложила ей писать воспоминания. И получила отказ. Это логичная реакция людей, которые много пережили. Они не любят вспоминать. Так же очень трудно заставить фронтовиков рассказывать правду о войне. В конце концов я ее уговорила, она написала несколько очерков для выходившей тогда педагогической газеты «Первое сентября». Но в какой-то момент Стелла заболела, и я заторопилась: предложила, чтобы мы обработали то, что есть, и опубликовали. И вдруг она мне говорит: «Не надо делать из этого мемуары. Кто будет читать эти 125-е мемуары? Уже столько всего опубликовано, и я не напишу лучше «Крутого маршрута» или Чуковской. Вот бы сделать из этого повесть для подростков, потому что с ними об этом никто не говорит». И это правда. К тому моменту о репрессиях существовала взрослая литература либо мемуары. На школьника нельзя обрушить всей мощью ни Солженицына, ни Шаламова. Ему это не под силу. Однако после 10 лет он уже способен понимать многое, сопереживать книжным героям.
Я загорелась идеей повести. Мы начали переделывать материал, но мы успели сделать вместе только несколько глав. В повести это самые сильные главы.
— Первая глава «Игра», «Война с мышиным королем», «Испытания» про лагерь и глава «Атаман», где она поругалась с начальником НКВД. Еще был тщательно подготовлен ее очерк, который вошел в повесть под названием «Южаки». Она писала его по чьему-то заказу (возможно, «Мемориала»), я же перепроверяла по историческим материалам достоверность фактов, ведь шестилетний ребенок не мог помнить историю в таких подробностях, в каких мы ее описывали. Очерк так и не был опубликован по каким-то причинам, но зато теперь в книге это, на мой взгляд, очень сильная глава. Остальное написано по воспоминаниям, многое оставалось просто проговоренным в личных беседах, записанным на пленку или у меня в голове. И я все это обрабатывала уже после того, как Стелла ушла.
Сейчас мы готовим взрослое издание книги «Сахарный ребенок». Повесть почти не будет меняться. Но будут расширены комментарии — писательские, исторические, культурологические
— Как вы работали над этой повестью, не имея писательского опыта?
— Сначала я вообще не понимала с какого конца браться. Я долго и мучительно думала, а потом в голове что-то щелкнуло, и я поняла: «Вот как это надо сделать». Я поняла, как повесть должна быть выстроена. Придумался пролог и эпилог. И дальше моей задачей было — просто дописать то, что не написано совсем. Достроить характеры, потому что Стелла их совсем не расписывала в воспоминаниях. О своем друге Сапкосе, киргизском мальчике со странным именем, она очень тепло вспоминала в беседах со мной: это был такой киргизский мужичок, со своим очень взрослым пониманием жизни, самостоятельный. Из этих воспоминаний я и достраивала образ.
Пришлось перепроверить довольно много информации. Например, узнать, как звучали пионерские сборы в те времена. Я-то была пионеркой в 1970-м году, и когда взялась за главу про пионерию в 40-е, поняла, что ничего не понимаю. Тогда пионерская клятва звучала по-другому, не говоря уже о речах, которые произносились на пионерских сборах. Мне пришлось засесть за «Пионерскую правду», которая, слава богу, выложена в интернете, и я читала ее до тошноты, пока не поняла, что тогда могла произносить старшая вожатая, участвует ли в пионерском сборе директор, и если да, то как, и как все это происходило в сельской школе.
«Их спасла не начитанность, не количество знаний в голове. А культурный слой, который приучает ребенка думать надо всем»
— Как вы сами сказали, эта повесть о том, как сохранить человечность в нечеловеческих условиях. Какие же качества помогли Стелле и ее маме остаться людьми, пройдя через лагерь, ссылку, жизнь на дне земляной ямы, в стогу сена и прочие суровые испытания?
— Для вот этой узкой прослойки хорошо образованного класса, который не успели окончательно уничтожить во время революции, поведение Стеллы и ее мамы не было чем-то необычным. Это было нормально — не делать так-то и так-то, растить детей, не набивая их ненужной информацией, а окружая их широченным культурным слоем, чтобы они в нем просто жили. Я моложе Стеллы на 25 лет, и мой дед из «бывших», как тогда говорили, тоже получил хорошее образование до революции. Когда он первый раз повел меня, семилетнюю, в Третьяковскую галерею, его первая фраза была такой: «Ты здесь не в последний раз». То есть он закладывал в меня мысль, что нормальный человек ходит в музей не один раз, не два, не три, а просто время от времени туда приходит и что-нибудь новое для себя смотрит, не надо пытаться посмотреть всю Третьяковку за один раз. И каждый раз, когда я куда-нибудь его тянула, он говорил: «Ты здесь не в последний раз, мы с тобой договорились, что сегодня смотрим вот это».
И я росла с этим ощущением — у тебя музыка не в последний раз, вокруг тебя всегда книги, музеи. И точно так же однажды я, услышав какой-то взрослый разговор, спросила дедушку: «Что он такого сделал, что ты ему сказал, что теперь руки ему не подашь?» Дедушка ответил: «Понимаешь, есть вещи, которые люди делать не должны ни при каких обстоятельствах». Я не унималась: «Почему?» — «Да не почему. Просто не должны и все».
Стелла в пожилом возрасте
Это те же самые правила хорошего человека, которые Стелла сформулировала в своих воспоминаниях. Хороший человек делает то-то и не делает того-то. Это родители не на стенке ей написали. Они не задавали ей это выучить наизусть. Они просто так жили. И ей объясняли: «Хорошие люди должны жить вот так».
Для нас сейчас их образование кажется необычным. А для того слоя это необычным не было. Это было нормой. И на самом деле, я думаю, это именно то, что их спасло. Не начитанность, не количество знаний в голове. А культурный слой, который приучает ребенка думать над всем. Вспомните, как Стелла играла в детстве в спасение Жанны Д’Арк. Средний учитель скажет: «Боже мой, это же неправильно! Какая каша у ребенка в голове из Жанны Д’Арк, Дмитрия Донского и Суворова!»
— По крайней мере, это не Смешарики и не Губка Боб…
— На самом деле это не важно. У современных детей из этих персонажей тоже возникают иногда интересные мысли. Вопрос не в этом. А в том, что эта каша в голове ребенка постепенно разложится по мере наращивания общеобразовательного слоя. Но этот общеобразовательный слой не ляжет на пустое место. Пусть она сейчас играет в них во всех. Неважно. Важно, что когда она в них играет, она учится думать, она выстраивает логические связи, она не ленится посмотреть на карте. Между прочим, пятилетних детей легче научить ориентироваться по карте, чем детей старше 10 лет. У них лучше развито абстрактное интуитивное мышление.
То есть родители учили Стеллу думать над всем, что она видит, слышит, получает. Это их и спасло. Ну и еще, конечно, мамина сила, мамино умение поддержать ребенка в тот момент, когда он должен был уже сломаться. Когда писала, я все время про себя думала: «Не дай Бог, если бы я оказалась вот так с детьми, меня бы хватило на это?» Я совсем не уверена в этом.
«В экстремальных условиях ребенку важно, чтобы рядом был взрослый, который понимает, что ему больно и страшно»
— Да, меня впечатлили слова матери на вопрос Стеллы: «Нас продали в рабство?» «Рабство — это состояние души, свободного человека сделать рабом нельзя». Кроме того, она окружила свою дочь сказками, песнями, стихами, она рассказывала ей истории и тем самым отвлекала от тяжелой реальности.
— В экстремальных условиях, когда ребенок напуган, когда ему плохо, когда он просто болеет, ему важно не только отвлечься, но чтобы рядом с ним был взрослый, который понимает, что ему больно и страшно. Но вместо того, чтобы над ним кудахтать и усиливать это ощущение боли, взрослый должен занимать ребенка чем-то другим: «Я с тобой, я рядом, и у нас же есть более интересные дела, чем плакать». И мама, пользуясь запасом своей памяти, тем, сколько она всего читала и знает, это и делала — она защищала ребенка этим своим общекультурным слоем. Ведь на самом деле, как говорят медики, когда у ребенка тяжелая болезнь, очень важная роль в выздоровлении ребенка — это позиция родителя. Если подавлена и напугана мама, то ребенок будет напуган и подавлен значительно больше. И это понимала Стеллина мама. Она показывала ей, что она не боится.
— Складывается ощущение, что Стелла жила в окружении героев прошлого — той же Жанны Д’Арк, Суворова, декабристов, поэтов, писателей. Понятно, что это результат того, что она росла в семье, где история играет большое значение, а патриотизм не является пустым словом. Кажется, что сейчас людей, проникнутых такой любовью к своей родине, к ее истории, очень мало.
— И тогда были люди, которым все это не нужно, не интересно, которых волновало, чтобы была еда, вода и кров, а если при этом кров еще будет богатый, а в доме будет сервант в зеркалах и золото в ушах, то они будут считать себя счастливыми, и их совершенно не волнует история. Такие люди были всегда. Чудес не бывает. Не бывает, что одно поколение все целиком думает так, а другое — по-другому.
Разочарование было и тогда. Когда ты понимаешь, что происходит в твоей стране, а в 30-е годы там такое происходило, что нам и не снилось, наступает разочарование. Но вспомните, какие важные вещи делает мама, когда рассказывает Стелле о героях прошлых лет. Ведь она рассказывает о них не с точки зрения воспитания патриотизма как такового, любви к великой России. Она рассказывает о личной стойкости, о честном слове, о моряках, верных присяге. То есть рассказывает об общечеловеческих качествах этих людей, независимо от того, к какой стране они принадлежат. Просто на примере своей страны это делать удобнее.
Но опять же это истории не про глобальную историю России, это истории про людей. Можно сейчас спорить сколько угодно о правильности или неправильности идей декабристов, о том, что было бы, если бы Пестель пришел к власти. Но история про жен декабристов, поехавших за мужьями в Сибирь, это история про людей, а не про те или иные идеи.
Однажды много лет назад меня ученица спросила про восстание декабристов: «Я одного не понимаю, что было надо этим знатным людям? У них все было. Значит, они за что-то другое воевали? Зачем они занялись идеями переустройства общества? Это же не был дворцовый переворот с идеей сменить одного царя на другого».
И меня эта сторона воспитания мамы привлекла. Что бы она ни рассказывала ребенку, она не просто набивала ее голову фактическими знаниями про то, что и когда происходило. Она рассказывала про людей.
Стелла с родителями. 1932 год
— История таким образом оживала.
— Тоже не совсем так. Это штамп. Мы привыкли так мыслить. Не история оживала. Люди оживали. Вот что ей было важно. А то, что эти люди были в контексте истории, так это потому, что мы про них больше знаем, про них легче рассказывать.
«Мой дедушка был инженером. Но тем не менее он играл на рояле, говорил по-немецки и по-французски, знал изобразительное искусство»
— Когда читаешь воспоминания о семьях, подобных семье Стеллы, то невольно думаешь, что в описании есть доля писательской идеализации. Вы упомянули, что выросли в похожей семье, можете поделиться своими воспоминаниями?
— Идеализация детства и юности присутствует всегда. С возрастом кажется, что в детстве все было прекрасно, и не хочется вспоминать о том, что было плохого. Что касается моих воспоминаний, то, например, в моей семье обожали читать вслух. Мы уже учились, кто в старших классах, кто в институте, и убегая утром куда-нибудь, оставляли на столе записку: «Без меня вечером не начинайте читать, я приду во столько-то». Потому что чтение вслух — это отдельный процесс. У каждого был миллион своих книжек на столе, одна для души, другая для работы. Но при этом была одна книжка, которую читали вслух. Иногда новинка, иногда чья-то любимая. Когда я была маленькая, и мы жили у бабушки с дедушкой в центре Москвы, то нас укладывали спать, и мама приоткрывала дверь в соседнюю комнату. А в соседней комнате дедушка садился за рояль. И мы засыпали под музыку. При этом мой дедушка не был ни музыкантом, ни художником. Он был инженером и по профессии всю жизнь занимался вещами, чуждыми искусству вообще. Но тем не менее он играл на рояле, говорил по-немецки и по-французски, знал музыку, изобразительное искусство, он водил меня в музеи, он рассказывал так интересно и так выстраивал наши походы, что я их помню до сих пор. При этом он очень много работал, ему было не до нас, хозяйственными и текущими воспитательными делами занимались мама и бабушка.
Любимой игрой в нашей семье было — расстелить карту, лечь на пол, ползать вокруг карты и сочинять, кто куда поплыл, кто что там делает, как там люди живут, на каких нартах ездят. У меня где-то в архиве лежит тетрадка с папиными рассказами про разные места — про тундру, про тайгу, с его рисунками и всякими смешными сюжетами и описаниями: «Тут растут такие деревья, они вот такие кривые, а еще там бывают вот такие деревья».
Стелла мне рассказывала про свои семейные игры, а я узнавала свои, хотя я на 25 лет моложе.
— В стихи, в слова. Одна из любимых игр и у нас в доме, и у Стеллы — буриме, когда задается четыре случайные рифмы, выбираются случайные слова в рифму, а потом на них надо сочинить четверостишие, чтобы эти слова рифмовались. У нас была более сложная версия: нужно было взять известную стихотворную фразу, например, «Мой костер в тумане светит». Дальше открывали любую книжку или газету, тыкали пальцем в случайное слово, и оно должно было тоже присутствовать в стихотворении. На эту тему нужно было сочинить стих. Разрешалось чуть-чуть менять эту исходную фразу: скажем, в одной из папиных версий было «Чей костер в тумане светит». Мы страшно увлекались этим.
Точно так же, как Стелла, мы любили вспоминать стихи на тему. Например, стихи про зиму наперегонки, кто больше вспомнит. Пусть по строчке. Или, например, общеизвестная игра в «Города», когда называешь город, следующий называет город на последнюю букву в твоем городе и так далее. Но мы, кроме того, так играли в страны, в литературных героев, причем с последними фокус был в том, что нужно было обязательно назвать, из какого произведения герой. Потому что, если ты скажешь «Д’Артаньян», всем понятно, откуда он, а если ты скажешь «Ванька», то непонятно, кто это — Ванька Жуков из рассказа Чехова или Ваня Солнцев из «Сына полка». Таких игр было великое множество.
Моя мама когда-то по моей просьбе писала целый сборник таких игр для журнала «Библиотека в школе», вспоминая все наши семейные игры.
Стелла с мамой и няней перед отъездом в ссылку. 1937 год
— Есть ли сегодня такие семьи?
— Да, конечно. И сегодня есть семьи, где музыкой занимаются не потому, что ребенок ходит в музыкальную школу, а потому, что они любят музыку, причем не обязательно классическую. Мы очень любили, когда мама вечером пела. Это был отдельный ритуал «Мама, спой!». И огромное количество песен я знаю с того времени от мамы — и военной, и послевоенной лирики, и народных песен. Сейчас другой век. Другие технологии, другие игры. Другой культурный слой.
— То есть вы не разделяете пессимизма людей, которые говорят, что эта культура утрачена?
— Когда одна культура утрачивается, приходит другая. Мне жаль, но это нормально. Мама, которая по утрам с детьми слушает новости на английском, а потом по дороге в школу вспоминает французские стихи не потому, что дети учат его в школе, а потому, что дома часть времени они говорят на французском, — это нормально, я таких родителей знаю.
— Вашу повесть многие воспринимают как руководство для воспитания детей. В ней очень много уроков. Например, вспомнила один, когда мама говорит Стелле: «Запомни, дочь, если по твоему лицу видно, что у тебя плохое настроение, значит ты дурно воспитана».
— Знаете, однажды много лет назад, я тогда работала в школьной библиотеке, у меня был тяжелый день, я была уставшая, недовольная. Тут прибегает девочка с каким-то вопросом. Я не очень любезно ей ответила, и тогда Алиса вежливо поинтересовалась: «У вас плохое настроение? Надеюсь, не я в этом виновата?» Какой это был для меня урок! На всю жизнь. И с тех пор, кто бы ни входил в библиотеку, я включала улыбку. Что бы ни происходило. Твое настроение никого не касается. Так что это тоже правило на все времена, и есть люди, которые это применяют сегодня.
— Другой урок: когда Стелла заболела брюшным тифом и ей нельзя было есть много, она осталась одна в комнате на целый день с кастрюлей супа на столе. Тогда она попросила соседку спрятать кастрюлю в сундук, понимая: «Наши сиюминутные желания могут толкнуть на очень опасные и глупые поступки».
— В любом запрете должна быть какая-то логика, и ребенку она должна быть понятна и очевидна. Тогда он будет изо всех сил стараться с этим запретом справиться. Маленькой Стелле объяснили: если она будет есть лишнее, она может умереть, потому что во время брюшного тифа стенки желудка становятся очень тонкими. Ей объяснили очень подробно, ей не просто запретили. И тогда ей стало понятно, что хочешь не хочешь придется справляться. И бедный ребенок в отчаянии попросил запереть еду в сундук. Потому что она поняла, что сама не может справиться. Это и есть воспитание. Оно не в том, чтобы строго запрещать что-то, а в том, чтобы ребенок понимал, что он делает и почему.
Мои собственные дети регулярно меня этому учили, задавая в детстве железный вопрос: «Мама, где логика?» Потому что мама должна не просто вопить: «Я тебе это запрещаю!» А популярно объяснить, почему она против. А если включить логику, то, может, и не обязательно против. Так тоже бывает.
«Стелла похоронила мужа и сына в течение нескольких лет. У нее никого не осталось»
— Ваша повесть заканчивается на том моменте, когда Стелла и ее мама возвращаются из ссылки и поселяются в Подмосковье. Как сложилась их жизнь после?
— Стелла поступила в сельскохозяйственную академию, закончила ее, стала агрохимиком. Много лет разрабатывала удобрения на основе угля, объездила весь Советский Союз, работала на Чукотке, на Камчатке, в Казахстане. Как она говорила, там ей очень пригодилось умение ездить верхом, приобретенное в детстве. Она очень хорошо держится на лошади, я видела фотографии. Ее мама много лет после войны преподавала в школе немецкий язык, потом ушла на пенсию. Последние девять лет она была прикована к постели, и Стелле тяжко приходилось, потому что за мамой надо было ухаживать.
У Стеллы был муж и сын, но так сложилось, что она похоронила их в течение нескольких лет. И у нее никого не осталось. Муж ее был моряком, окончил знаменитую Соловецкую школу юнг, участвовал даже в боевых действиях в конце войны, потом ушел в геологию.
— Какой Стелла Натановна была в повседневной жизни, в быту?
— Она была не очень легким человеком, прямолинейной, имела обыкновение говорить то, что думает, не очень вникая в то, понравится это собеседнику или нет. Она редко делала что-то, что ей самой не нравится или чего она делать не хочет. Заставить ее было почти невозможно. Она была независима в суждениях и поступках. Она очень многим интересовалась. Массу всего умела, а что не умела с интересом осваивала. Например, в детстве ее учили шить, потому что она помогала маме. Иголку держала она хорошо. Но шить по выкройкам она пошла учиться уже пенсионеркой, будучи на инвалидности (вторую группу она получила из-за проблем со спиной). Она справлялась с хозяйством сама, сама себя обшивала, у нее был очень хороший вкус. И в нищие 90-е годы Стелла была не богато, но очень стильно одета. Умела носить шляпы.
В свое время была активна в клубе пенсионеров при библиотеке. Она там много рассказывала про свои путешествия, про книги, про удобрения, какими можно пользоваться на своем участке.
После перестройки сотрудничала с «Мемориалом», участвовала в политических демократических движениях, даже была доверенным лицом одного из депутатов.
— Как она восприняла перестройку?
— Как мог воспринять перестройку человек, которому всю жизнь сломал сталинский режим? Хорошо, с энтузиазмом. Надеялась, что из этого выйдет что-то приличное. Рассказывать и вспоминать свое детство ей было тяжело. Но сотрудничество с «Мемориалом» показало, что это делать надо.
«Тоску по сильной руке сегодня вбивают тщательно выстроенной пропагандой»
— Сегодня заметен интерес к личности Сталина, тоска по «сильной руке». Недавно в одной редакции видела на стене плакат со Сталиным, это стало чем-то модным, стильным. Происходит некое заигрывание с историей. Как вы к этому относитесь?
— К фигуре Сталина я отношусь абсолютно отрицательно. На мой взгляд, все хорошее, что было в стране при нем, делалось вопреки, а не благодаря. И нынешняя тенденция сильно беспокоит меня не тем, что она есть, потому что люди с такими взглядами, тоскующие по сильной руке, считающие, что тогда было хорошо, а сейчас «Сталина на них всех нет», были всегда. Современное поколение не знает, что такое Сталин. Они тогда не жили. Я тоже тогда не жила. Но нынешнее поколение даже не представляет, что это такое — жить в той стране. Я еще немного представляла, потому что родилась в 50-е годы, и все это еще было живо и свежо в памяти людей.
Тоску по сильной руке в них вбивают очень старательно достаточно тщательно выстроенной пропагандой. И вот это меня тревожит: люди ведутся на эту пропаганду. В этом смысле очень важным мне кажется то, что делают карельский историк Юрий Дмитриев, общество «Мемориал», писатель Сергей Лебедев, который пишет важные книги о памяти, об отношении нашем к тому времени. То что делает Сергей Пархоменко с акцией «Последний адрес». К сожалению, это все крохи, этого должно быть больше. Потому что это противовес перспективам тоталитаризма.
— А каких еще авторов книг о репрессиях, кроме перечисленных, вы рекомендуете читать, чтобы углубить для себя эту тему?
— Маша Рольникайте «Я должна рассказать». Очень похожая по сути на «Сахарного ребенка» книжка, написанная не для детей, хотя для них и изданная, — Марианна Козырева «Девочка перед дверью». Есть серия книжек «Ленинградские сказки» Юлии Яковлевой. Для меня вещь очень сильно спорная, я не согласна с концепцией, но в общем ее тоже можно читать. Хотя эти сказки к документальной истории отношения не имеют. Немножко фантасмагорическая книжка, но отличная, для детей — Евгений Ельчин «Сталинский нос». Маленькая, коротенькая, не документальная, но тоже на эту тему.
На самом деле таких книг не очень много.
— Почему?
— Тема для многих еще больная, спорная, страшная. Понятно, что я не называю классиков, Солженицына, Шаламова и так далее. Я говорю о том, что появилось недавно. Гузель Яхина «Зулейха открывает глаза» — тоже спорная вещь, но в целом хороша. Еще Александр Чудаков «Ложится мгла на старые ступени».
Думаю про новую художественную книжку, но что из этого выйдет, боюсь сказать. Она тоже будет касаться исторического прошлого, хотя история будет совсем другая и совсем непохожая на «Сахарного ребенка»
«Нынешним детям трудно понять, как это можно по одному доносу посадить человека»
— Как школьники воспринимают повесть «Сахарный ребенок»?
— Очень хорошо и разумно. Понимают, о чем речь. Хотя иногда малышам приходится объяснять вещи, которые нам кажутся очевидными. Но у детей свободные, к счастью, головы, и поэтому им бывает трудно понять, как это можно по одному доносу посадить человека. Трудно объяснить ребенку, что никто не ставил себе целью собирать доказательства, и что все следовали совету главного прокурора Советского Союза: «Признание — царица доказательств, главное — выбить признание». А иногда и признания не требовалось, как в случае со Стеллиным отцом. В его деле только донос и материалы допроса того самого человека, который донос написал. «На основании вышеизложенного приговорить». Вот это нормальным нынешним детям объяснить трудно. «А как это: всех запугать? А кто тогда работать будет? А кто тогда страну строить будет?» У детей возникают иногда самые неожиданные вопросы.
— Планируете ли вы дальше писать?
— Сейчас мы готовим взрослое издание книги «Сахарный ребенок». Повесть почти не будет меняться. Но будут расширены комментарии — писательские, исторические, культурологические. Я сдала в издательство почти полтора листа этих комментариев. О том, как я проверяла материалы, что в повести точно и не точно и почему. Какие вещи я упрощала, сокращала. Как выглядят настоящие документы на высылку и реабилитацию. Например, мама со Стеллой не были приговорены к лагерю. Это было чистое самоуправство местных властей. В деле матери, которое Стелле разрешили посмотреть в КГБ, когда в 90-е годы приоткрыли архивы для пострадавших и их родственников, нет никаких документов про лагерь, их и быть не могло. Это было самоуправство — загнать женщин, приговоренных к ссылке, в лагерные условия, потому что местным начальникам надо было что-то строить. Мне пришлось это проверять. И я нашла ряд свидетельств ученых о том, что существовали так называемые нелегальные лагеря, неучтенные. Не знаю, как их снабжали и чем кормили. Они возникали по мере надобности и потом исчезали. Что было на этом месте потом, мне не удалось выяснить. Кыргызстан закрыт в этом отношении, они не исследуют эту часть своей истории. Но кое-что я нашла, и это привожу в своих комментариях.
Также подробнее рассказываю о песнях и стихах, которых в повести очень много. Ведь это новому поколению почти не известно.
И еще в книге будет статья одного из крупнейших современных педагогов, руководителя одной из лучших московских школ и писателя Евгения Ямбурга, посвященная «Сахарному ребенку». В нем как раз о воспитании, об этом культурном слое. Она так и называется «Воспитание правдой».
Недавно я также написал по заказу издательства книжку совсем не художественную. Это «познавалка» для начальной школы, как собрать свой гербарий. Книжка выйдет в следующем году.
Думаю про новую художественную книжку, но что из этого выйдет, боюсь сказать. Она тоже будет касаться исторического прошлого, хотя история будет совсем другая и совсем непохожая на «Сахарного ребенка».
«Модно говорить, что современной детской литературы у нас нет, одна попса. Но это неправда»
— Как вы оцениваете состояние современной детской литературы?
— Очень много прекрасных писателей. Сейчас модно говорить, что современной детской литературы у нас нет, одна попса. Но это неправда.
Сейчас модно говорить, что современной детской литературы у нас нет, одна попса. Но это неправда
— Можете посоветовать хороших авторов?
— Очень яркий автор, мальчишеский, мужской — Евгений Рудашевский. От 12 лет «Куда уходит кумуткан», повесть «Ворон» лет с 14, повесть для подростков постарше «Здравствуй, брат мой, Бзоу», приключенческий роман «Солонго».
Алексей Олейников интересный писатель. Нина Дашевская восхитительна, моя любовь — это рассказы и повести для подростков. У нее хорошо все. Очень красивые рассказы «Около музыки».
Юлия Кузнецова — очень разнообразный писатель. Прекрасная трилогия для подростков, больше девчачья, «Первая работа», про девочку, которая зарабатывает себе на первую зарубежную стажировку. Для малышей у нее прекрасные рассказы «Столярные рассказы, или Как Гриша игрушки мастерил». Новая книжка «Каникулы в Риге». Повесть «Выдуманный жучок» — она очень хороша.
Могу дать общую наводку. Открываете ежегодный каталог «Сто новых книг для детей». Это не просто каталог, куда можно попасть за деньги. Это книги, которые отбирают эксперты по детской литературе, и он реально отражает хорошую детскую литературу, не всю, но это хороший срез. Он прекрасно скомпонован, размечен по возрастам, темам, сюжетам, по массе разных признаков.
Справка
Ольга Громова — писатель, редактор детской литературы, девятнадцать лет работала главным редактором профессионального журнала (первоначально — газеты) «Библиотека в школе» издательского дома «Первое сентября». По профессиональному образованию — библиотекарь-библиограф. Стаж работы в библиотеках 25 лет, в том числе 5 лет — в научной, 13 лет — в школьных. Сейчас работает в издательстве КомпасГид.