И пусть твердят ублюдки что истина опасна
И пусть твердят ублюдки что истина опасна
Владимир Высоцкий — «Притча о Правде»
Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
Принарядившись для сирых, блаженных, калек.
Грубая Ложь эту Правду к себе заманила,—
Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.
И легковерная Правда спокойно уснула,
Слюни пустила и разулыбалась во сне.
Хитрая Ложь на себя одеяло стянула,
В Правду впилась и осталась довольна вполне.
И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью,—
Баба как баба, и что ее ради радеть?
Разницы нет никакой между Правдой и Ложью,
Если, конечно, и ту и другую раздеть.
Выплела ловко из кос золотистые ленты
И прихватила одежды, примерив на глаз,
Деньги взяла, и часы, и еще документы,
Сплюнула, грязно ругнулась и вон подалась.
Только к утру обнаружила Правда пропажу
И подивилась, себя оглядев делово,—
Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу,
Вымазал чистую Правду, а так — ничего.
Правда смеялась, когда в нее камни бросали:
— Ложь это все, и на Лжи — одеянье мое.
Двое блаженных калек протокол составляли
И обзывали дурными словами ее.
Стервой ругали ее, и похуже, чем стервой,
Мазали глиной, спустили дворового пса:
— Духу чтоб не было! На километр сто первый
Выселить, выслать за двадцать четыре часа.
Тот протокол заключался обидной тирадой,
(Кстати, навесили Правде чужие дела):
Дескать, какая-то мразь называется Правдой,
Ну а сама, вся как есть, пропилась догола.
Голая Правда божилась, клялась и рыдала,
Долго болела, скиталась, нуждалась в деньгах.
Грязная Ложь чистокровную лошадь украла
И ускакала на длинных и тонких ногах.
Впрочем, легко уживаться с заведомой ложью,
Правда колола глаза и намаялись с ней.
Бродит теперь, неподкупная, по бездорожью,
Из-за своей наготы избегая людей.
Некий чудак и поныне за Правду воюет,-
Правда, в речах его — правды на ломаный грош:
— Чистая Правда со временем восторжествует,
Если проделает то же, что явная Ложь.
Часто разлив по сто семьдесят граммов на брата,
Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.
Могут раздеть — это чистая правда, ребята!
Глядь, а штаны твои носит коварная Ложь.
Глядь, на часы твои смотрит коварная Ложь.
Глядь, а конем твоим правит коварная Ложь.
ПРАВДА
ПРАВДА
Он так привык бояться
А мне-то что пугаться —
Ему пять лет внушали,
Что можно, что не можно,
Ему пять лет долбили
Про «надо» и «не надо»,
Одно лишь обходили,
Что есть на свете правда.
Не та, конечно, правда,
Что в «можно» надо втиснуть,
А та — святая правда
Без лжи и компромиссов.
И пусть твердят ублюдки,
Чтоб быть все время разной.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Правда факта и правда эпохи
Правда факта и правда эпохи «Пишите правду», – сказал как-то Сталин советским писателям. «Неужели правду. »– А что такое правда? – спрашивает образцовый советский критик. И объясняет: нам нужна не всякая правда, а только та, которая нам нужна. Есть правда факта и есть
Поэзия и правда
Поэзия и правда «Генерал Епанчин жил в собственном своем доме, несколько в стороне от Литейной, в сторону Спаса Преображения. Кроме этого дома (превосходного), пять шестых которого сдавалось внаем…» Примерно там, где Достоевский поселил семейство Епанчиных, через
Правда об Афганистане
Правда об Афганистане Вследствие чего разлагаются и гибнут победоносные в прошлом армии? Как и почему рушатся мировые империи и супердержавы? Ответить на эти вопросы точно и объективно не может, наверное, ни один историк или политик.Практически невозможно учесть и
Правда о Шлимане
Правда о Шлимане Писавшие о Генрихе Шлимане порой отмечали его «патологическую лживость». Под этим беспощадным словосочетанием понимались определенные расхождения между тем, что Шлиман рассказывал о себе, и «объективной реальностью». В этой реальности Шлиман никогда,
Правда
Правда Правда — это значит победа совести в человеке. Мы потому современны, что нас всех соединяет какая-то мысль. Во всяком времени проходит особая мысль, и в этой мысли содержится путь, по которому в это время надлежит нам идти.Можно ли знать эту мысль? — это вопрос, но
Глава XIX. Правда
Глава XIX. Правда Такова правда, впоследствии так преступно взращенная, создавшая легенды о посредничестве Распутина в дальнейших событиях, приведших к моему назначению Товарищем Обер-Прокурора Св. Синода.Странно не то, что такие легенды сопровождали каждое назначение –
ПРАВДА О «П.О.В.»
ПРАВДА О «П.О.В.» Чтобы читатель мог узнать о деятельности контрреволюционной польской организации, напомним некоторые исторические детали.Сразу же после того, как Польша благодаря историческим событиям 1917 года получила самостоятельность, ее руководители
Правда факта и правда вымысла
Правда факта и правда вымысла Поскольку идет большая спекуляция по вопросу о «массовых репрессиях» в Красной Армии, на этом следует остановиться подробнее. Волкогонов пишет: «По имеющимся данным, с мая 1937 года по сентябрь 1938 года, то есть в течение полутора лет, в армии
ПРАВДА
ПРАВДА Коллеге-калеке Он так привык бояться Написанного слова. А мне-то что пугаться — Я самообразован. Ему пять лет внушали, Что можно, что не можно, И голову сношали Благопристойной ложью. Ему пять лет долбили Про «надо» и «не надо», Одно лишь обходили, Что есть на свете
Правда нерушима
Правда нерушима Как бы ни изощрялись темные разрушительные силы, но правда и созидание все-таки одержат верх.»Свет рассеивает тьму». Эта старая истина применима во всем и всегда. И чтобы подтверждать ее, свет действия должен быть таким же объединенным, как и насыщенность
Правда без дипломатии
Правда без дипломатии В отчетах о полетах я не прибегал к дипломатии, писал правду. И за это мне доставалось. Например, мы с Юрой Романенко, в основном по моей инициативе, написали 250 замечаний по полету, причем большинство мелких. Станция «Союз-6» была новая, все
Правда о «Правде»…
Правда о «Правде»… Спасибо, Леонид Георгиевич, за книгу! Она необходима действующим сотрудникам контрразведки, убежден, заинтересует и молодежь. Генерал-полковник А.Г. Безверхний В 1986 году Леонид Георгиевич Иванов был уволен из органов КГБ по возрасту и выслуге лет.
То ли правда, то ли БРЕД!
То ли правда, то ли БРЕД! Появление очередной выдумки о тебе вызвало улыбку даже у меня, до недавнего времени очень болезненно реагировавшей на домыслы вокруг твоего имени. Собственно, ничего удивительного в этом явлении нет.Появилось «в телевизоре» некое значимое лицо и
Историческая правда
Историческая правда После съемок «Андрея Рублева» в травле Тарковского сомкнулись партийные и националистические круги. По свидетельству Семена Чертока, в 1966 году главный редактор журнала «Искусство кино» Евгений Сурков, собрав сотрудников, заявил:Я приехал из отдела
Чья правда верней
Чья правда верней В 1973 году я приехал на киностудию Арменфильм – там должен был решиться вопрос о запуске в производство фильма по моему дипломному сценарию.Я ждал приема у главного редактора студии, и тут ко мне подошел какой-то взъерошенный человек.– Это вы привезли
Войдите в ОК
Того, кто сил нашел ДЕРЖАТЬСЯ
И возрождаться вновь и вновь,
Найдёт и истинное счастье,
И настоящая любовь.
Так больше жить нельзя,
Осознавать, как иссякают силы,
Как сохнет мозг в кругу противоречий,
Жестокой памятью обременяя плечи.
А сколько было сил?!
А сколько мыслей?! Надежд.
О что-то зацепились и повисли
Мои надежды, как осенний лист
На выцветшем заборе.
И, Боже упаси, сорвутся вниз.
осознавать, как умираешь ты,
Раздавленный под чьей-нибудь пятою,
Как застывают чувства, бродит мысль
По лабиринтам гаснущего мозга.
Ни выхода, ни входа не находит,
А сердце все молит: «Держись! Держись!»
Погасли свечи много дней назад.
Наступает вечный вечер.
Не ночь! Она милей мне и родней. Темно и холодно.
Вы не способны слышать, и чувствовать, и видеть
И ваши голоса утробны,
И чувства умерли, родиться не успев.
Я петь умею, и любить, и жить.
Ведь тают мои годы.
Ему пять лет внушали,
Что можно,что не можно,
И голову сношали
Благопристойной ложью.
Ему пять лет долбили
Про «надо» и «не надо»,
Одно лишь обходили,
Что есть на свете правда.
Давно в душе моей утихли бури,
И мысль не мечется, и чувства не бурлят.
И стал спокойнее тяжелый взгляд.
Мне 25-й год. Неудержимо время…
И до 17-ти добраться тяжело
Сквозь толщу встреч, сквозь сутолоки бремя
И ощутить далеких губ тепло…
И иногда приятно вспоминать
Твоих наивных глаз глубокую сердечность,
Которую, со временем, беспечность
Старайся не отдать.
Не каждого природа награждает
Такою добротой и верностью такой
Своею скрупулезною рукой.
Ты замужем. Возможно, скоро дети
Вольются в вашу дружную семью.
А я свободен, как свободен ветер,
И песню я свою еще спою.
У нас с тобою разные дороги,
У нас с тобою разные мечты,
Но я хочу, чтобы беды и тревоги
Не искажали иногда твои черты.
И если, не дай Бог, придется круто,
Ты постучи, не бойся в дверь мою,
И я тебе в любое время отворю
И помогу в тяжелую минуту.
Не важно, что теперь я не люблю тебя…
Но другом ты была мне, есть и будешь.
Безжизненное тело не разбудишь,
Пусть память досаждает тихим звоном,
А иногда и с грохотом взорвется.
У памяти, увы, свои законы,
С которыми смириться нам придется.
…Мне 25-й год. Неудержимо время…
И до 17-ти добраться тяжело
Сквозь толщу встреч, сквозь сутолоки бремя
То время навсегда ушло.
Голубой струится луч
Между небом и землей-
Это бархатная ночь
Охраняет свой покой.
Там за кромкою луча
Там за кромкою луча
Луч рассеять голубой,
Что дрожит до рассвета
Между небом и землей.
Спящий мир от суеты.
Звездный мир от пустоты.
Лекция в ЛГИКе по истории КПСС в актовом зале.
Голова объявила протест
Против изнасилования «Историей КПСС».
Душа впала в стресс,
Спастись пытаясь от «Истории КПСС».
А сердце — за ним вслед —
Колотит, как сумасшедшее, в грудь,
Просится выкарабкаться как-нибудь
И выстукивает «Достала.
Книгами завален с головы до ног,
С тряпкой холоднящей на челе,
Я сижу, заполучив урок
За бесцельно прожитое время.
Хрипловатым голосом с книжных строк
Укоризненно мне говорит Есенин:
«Ну, так как учеба, Игорек?
Видел бы тебя товарищ Ленин…»
«Не жалею, не зову, не плачу…» — говорю.
Что ж теперь поделаешь, Серега,
Вот сейчас литературку просмотрю.
А потом еще билетов 100 останется… Немного.
Маяковский басом оглушил:
«Скидывай с себя, бездельник, бремя лени!»
А потом, подумав, заключил:
«Видел бы тебя товарищ Ленин…»
Вдруг раздался мягкий тенорок,
Чистый, тихий, легкий и сердечный,
Предстоит печальный диалог…
Ох, зачем я был такой беспечный!
Но без суеты и резких слов
Убедил меня великий гений.
В заключение сказал: «Вот так, Тальков,
В ваше время нет приюта лени».
Тронутый словами Ильича,
Я поклялся впредь ценить минуты.
И почувствовал, как плача и ворча,
Погибает лень во мне со злобой лютой.
Люди! К счастью своему, узнав,
Что такое лени бремя,
Я прошу вас, лени бой задав,
Берегите! Берегите! Берегите Время!
Брата в армию забрали, ну и пусть.
Что о нем не буду плакать, поклянусь.
Государство наше надо ж защищать.
Чтобы люди все могли спокойно спать.
Не тужите же, родные, по нему.
Там ему не будет скучно одному.
Он же служит в мирной стороне,
Он же с нами рядом, а не на войне.
Раньше ведь служили столько лет,
Приходил домой не парень — дед.
А теперь там служат месяца,
Да и то шутя и спрохладца.
В заключение хочу сказать.
Что ему не долго воевать.
Через месяц он придет домой,
Только не такой, как прежде…
Я отдал бы своё счастье,
Я отдал бы,друг,
Чтоб обиды и ненастья
Разбежались вдруг.
Чтоб людей вела дорога
К миру на земле,
Чтоб у светлого порога
Не таиться мгле.
Я прошёл бы дни и годы
Сквозь жару и снег,
Чтоб печали и невзгоды
Превратились в смех,
Чтобы с утренней росою
Счастье расцвело,
Чтобы с девичьей косою
Не случилось зло.
Я уйду в пустые дали,
Растворюсь в тишине,
Чтоб с любимыми шептали
Ночью камыши,
Чтобы люди на планете
Не узнали слёз,
Чтоб кругом на белом свете
Было много роз.
А КТО СКАЗАЛ, ЧТО РАССТОЯНИЯ СБЛИЖАЮТ..
…А кто сказал, что расстояния сближают,
Тот, вероятно, далеко не уезжал.
А кто сказал: «Разлука чувство укрепляет», —
Тот, вероятно, разлучиться был не прочь.
А кто сказал, что время самый лучший лекарь,
По-настоящему, наверно, не болел.
Ну, а за шаг, что разделяет очень зыбко
Любовь и ненависть, сказавшему — хвала!
БЕЗ ПАМЯТИ, БЕЗ ЧУВСТВ..
Без памяти, без чувств,
Как будто бы во сне,
Вхожу я в храм искусств,
И кажется вдруг мне:
Нет пола подо мной,
И есть — и нет меня!
В загадочном кругу.
Но, ощутив тепло во
Взглядах строгих глаз,
Я чувствую — пришло то,
Белеет парус в тишине,
Белеет парус, на волнах качаясь.
Он подарил надежду мне.
Надежда — этот белый парус.
Качается, зовет и ждет
Меня тот парус терпеливо,
А я к нему из года в год
Плыву сквозь волны торопливо.
Плыву сквозь штормы и туман,
Через проливы и отливы,
Сквозь дождь, жару и стужу.
Еще чуть-чуть, еще чуть-чуть,
Уж пройден самый трудный путь,
Который был мне нужен.
Хватило б только сил доплыть,
Хватило б мужества и воли,
И я бы смог секрет открыть
Всем тем, кто жизнью недоволен.
Мой белый парус, жди меня.
С тобой мне не страшны преграды.
Ты чист и светел, как заря,
С тобой нам будут люди рады.
Ты будешь освещать мне путь,
Я буду песни петь народу
О том, чем люди дышали.
Разбудим в них веселый смех,
Растопим в душах снег,
И люди нас услышат.
Сидим на краешке земли
И понемногу рассуждаем,
А волны катятся вдали,
Плывут куда-то корабли,
А мы сидим и рассуждаем.
Вы мне стремитесь доказать,
Что все мои переживанья
Не стоят даже одного
Яйца невыеденного, но
Напрасны Ваши все старанья.
Вы мне твердите в сотый раз,
Что время все обиды лечит,
Что нужно только подождать,
Не падать духом, не стонать,
Но мне от этого не легче.
Простите, Бога ради, но
Я Вам не верю, да — не верю,
И Вам меня не убедить
В том, что по жизни нужно плыть
Как можно тише и ровнее.
Вам не дано, дружок, понять
Смятенье чувств, свободу мысли.
Ведь Вы не можете страдать,
Взрываться, падать и взлетать,
Поскольку Вы все время кисли.
Позвольте лучше прикурить…
Ох, я забыл, что мы не курим.
Тогда позвольте Вас спросить,
Вы не могли бы объяснить,
Кого сейчас мы с Вами дурим?
Вы мне твердите про одно,
А я Вам, в общем, про другое.
Не лучше ль просто помолчать
И, чтобы нервы не мотать,
Оставить Вам меня в покое?
Меня тошнит давно от Вас,
Но я не в силах отвязаться
От Ваших мыслей, вот беда,
Поскольку Вы при мне всегда
И невозможно нам расстаться.
Не удивляйтесь, дело в том,
Что вот уже как четверть века
Во мне с рождения живут
И мне покоя не дают
Два очень разных человека.
…Внезапно ветер налетел,
И волны бросились гурьбою
На этот краешек земли,
Где я сижу от всех вдали
И рассуждаю сам с собою.
Россия
Листая старую тетрадь
Расстрелянного генерала,
Я тщетно силился понять,
Как ты смогла себя отдать
На растерзание вандалам.
Из мрачной глубины веков
Ты поднималась исполином,
Твой Петербург мирил врагов
Высокой доблестью полков
В век золотой Екатерины.
Священной музыкой времен
Над златоглавою Москвою
Струился колокольный звон,
Но, даже самый тихий, он
Кому-то не давал покоя.
А золотые купола
Кому-то черный глаз слепили:
Ты раздражала силы зла
И, видно, так их доняла,
Что ослепить тебя решили.
Россия.
Разверзлись с треском небеса,
И с визгом ринулись оттуда,
Срубая головы церквям
И славя красного царя,
Навоявлéнные иуды.
Тебя связали кумачом
И опустили на колени,
Сверкнул топор над палачом,
А приговор тебе прочел
Кровавый царь — великий. гений.
Листая старую тетрадь
Расстрелянного генерала,
Я тщетно силился понять,
Как ты смогла себя отдать
На растерзание вандалам.
О, генеральская тетрадь,
Забитой правды возрожденье,
Как тяжело тебя читать
Обманутому поколенью.
И пусть твердят ублюдки что истина опасна
Нужно бороться с собой.
Борясь — побеждать.
Победа — самоутверждение.
Самоутверждение — сила,
Помогающая отыскать единственно
Верный путь к своему счастью.
Беседа
Сидим на краешке земли
И понемногу рассуждаем,
А волны катятся вдали,
Плывут куда-то корабли,
А мы сидим и рассуждаем.
Вы мне стремитесь доказать,
Что все мои переживанья
Не стоят даже одного
Яйца невыеденного, но
Напрасны Ваши все старанья.
Вы мне твердите в сотый раз,
Что время все обиды лечит,
Что нужно только подождать,
Не падать духом, не стонать,
Но мне от этого не легче.
Простите, Бога ради, но
Я Вам не верю, да — не верю,
И Вам меня не убедить
В том, что по жизни нужно плыть
Как можно тише и ровнее.
Вам не дано, дружок, понять
Смятенье чувств, свободу мысли.
Ведь Вы не можете страдать,
Взрываться, падать и взлетать,
Поскольку Вы все время кисли.
Позвольте лучше прикурить.
Ох, я забыл, что мы не курим.
Тогда позвольте Вас спросить,
Вы не могли бы объяснить,
Кого сейчас мы с Вами дурим?
Вы мне твердите про одно,
А я Вам, в общем, про другое.
Не лучше ль просто помолчать
И, чтобы нервы не мотать,
Оставить Вам меня в покое?
Меня тошнит давно от Вас,
Но я не в силах отвязаться
От Ваших мыслей, вот беда,
Поскольку Вы при мне всегда
И невозможно нам расстаться.
Не удивляйтесь, дело в том,
Что вот уже как четверть века
Во мне с рождения живут
И мне покоя не дают
Два очень разных человека.
. Внезапно ветер налетел,
И волны бросились гурьбою
На этот краешек земли,
Где я сижу от всех вдали
И рассуждаю сам с собою.
Бравый парень
Луна не вздумала садиться,
А солнце вздумало не вставать.
И ночь голодною волчицей
Ко мне залазеет в кровать.
Холодным потом проступает
На окнах призрачный туман,
Как будто тоже понимает,
Что все — обман.
Но я не унываю,
Что жизнь проходит мимо
И я в ней сиротливо
Влачу ненужный след.
Но я не унываю,
Но я не унываю,
Но я не унываю,
Хотя меня уж нет.
Зажатый в лапах чьей-то воли,
Скупой, холодной, как отлив,
Я почему-то стал крамольным,
Хотя был чист и справедлив.
Система — враг бессмертных истин,
Стремленье к истине — порок, —
Вот, что я понял в этой жизни,
Но объяснить, увы, не смог.
Не оправдав друзей надежды,
Я догорел, не разгорясь,
Прослыв беспомощным невеждой,
Зачем-то гением родясь.
Беззвучно клацает зубами,
Бельмом луны меня сверля,
Ночная хмарь и поджидает,
Когда же черт возьмет меня.
А тот не очень-то желает
Меня в бессмертье пригласить.
Все не спешит, все выжидает,
И мне сдается, что хитрит.
Не нужен я и там, конечно, —
Искатель истины святой —
И мне, наверно,бесконечно
Летать меж небом и землей.
Чу! Петушок прокукарекал,
Мгновенно бодрость в душу влив,
На стройку новой пятилетки
Бесцеремонно пригласив.
И вот, удила закусив,
Я мчусь достраивать массив,
Что было сил, что было сил.
Я парень бравый! И что я, право,
Всю ночь чего-то моросил.
Рабочий день
Сон. Будильник. Холодильник
Бутерброд. Трамвай. Завод.
Молоток. Тиски. Напильник.
Кипятильник. Бутерброд.
Сон. Начальник. Пробужденье,
Мат. Напильник. Молоток.
Водка. Повод. День рожденья.
Сквер. Милиция. Свисток.
Маскировка подкачала.
А наутро все сначала.
Ленинград
Жизнь устроена так, что без лишних вопросов
Нас бросает судьба то туда, то сюда.
Мы все время в пути, мы всегда на колесах,
В бесконечную даль нас зовут поезда.
Но в горячих степях и в сибирских буранах,
И под ласковым солнцем, и в дождик, и в град,
Несмотря ни на что, мы храним постоянно
Мысль о том, что вернемся в родной Ленинград.
Кто-то может сказать: «Право, что за охота
В постоянной разлуке с любимыми жить?»
Что поделать, друзья, что поделать — работа.
Нам без этой работы никак не прожить.
Но в горячих степях и в сибирских буранах,
И под ласковым солнцем, и в дождик, и в град,
Несмотря ни на что, мы храним постоянно
Мысль о том, что вернемся в родной Ленинград.
Пристегнулись ремни и взревели моторы.
Под крылом замерцали огни площадей.
До свиданья, родной! До свидания, город
Самых светлых надежд и любимых людей.
И в горячих степях и в сибирских буранах,
И под ласковым солнцем, и в дождик, и в град,
Несмотря ни на что, сохраним постоянно
Мысль о том, что вернемся в родной Ленинград.
Студенческая
Пять холодных зим, четыре лета
Пролетели как-то незаметно.
Завтра разлетаемся по свету
К новым делам.
Позади контрольные работы,
Позади экзамены, зачеты.
И теперь студенческие годы
Будут сниться нам.
Если встанут на пути преграды,
Вспомни нашу дружбу в стройотряде.
Нам сегодня много сделать надо
И много успеть.
Жизнь задаст нам новые задачи,
Будут неудачи и удачи.
Главное, прожить ее с отдачей
И сердцем не стареть.
Лекция в ЛГИКе по истории КПСС
в актовом зале
Правда
Он так привык бояться
Написанного слова.
А мне-то что пугаться —
Я самообразован.
Ему пять лет внушали,
Что можно, что не можно,
И голову сношали
Благопристойной ложью.
Ему пять лет долбили
Про «надо» и «не надо»,
Одно лишь обходили,
Что есть на свете правда.
Не та, конечно, правда,
Что в «можно» надо втиснуть,
А та — святая правда
Без лжи и компромиссов.
Преданная подруга
Если вам скажут, что я одинок,
Вы не спешите верить.
Так получилось — случай помог,
Распахнув вовремя двери.
Есть у меня один секрет,
И вам я его открою —
Лучше подруги на свете нет
Той, что всегда со мною.
И когда в жизни идет все кругом,
Рядом со мною она всегда —
Преданная подруга.
Нас не поссорить и не разлучить
Ни под каким предлогом —
Слишком прочна та незримая нить,
Что ведет нас одной дорогой.
А на дороге на этой подчас
Всякие были встречи.
Были друзья, что клялись мне не раз
В дружбе большой и вечной.
Но когда жизнь загоняла в угол,
То оставалась со мною она —
Преданная подруга.
В бурном потоке несущихся лет
Встреча с ней неизбежна.
И никакого секрета тут нет, —
Имя ее — надежда.
И когда в жизни идет все кругом,
Рядом со мною она всегда —
Преданная подруга.
И когда в жизни идет все кругом,
Знаю, что будет со мною всегда
Преданная подруга.
Праздник
Милая, сегодня праздник:
День открытых дверей в забытом доме.
Милая, невероятно то, что нам так повезло:
Я ощущаю тепло твоей ладони.
День, день и ночь, ночь и день ожидал,
Я всегда ожидал эту встречу.
Тихо скользили года, угасая вдали без следа,
А я ждал этот вечер.
Бубен-тамбурин
Гордо катится по сцене
Пестрый, важный, как павлин,
Начиная представленье,
Желтый бубен-тамбурин.
«До чего ж хорош, чертяка!
С бахромой и весь блестит!
Да, не всякий, ох, не всякий
Сможет так себя нести!»
То затихнет, то вдруг сразу
Затрещит то здесь, то там.
И в порыве, и в экстазе:
Трум-тум-тум, а трам-там-там!
Ну а публика — на славу!
И, восторгов не тая,
Все кричит то «бис!», то «браво
Забубённая, своя.
А в углу огромной сцены
Скромно-скромно, еле-еле,
Тихо, но самозабвенно,
Очень мило арфы пели.
Прощение
«Да ты с ума сошел, — кричали и трясли
Меня за плечи возмущенные друзья, —
Еще вчера тебя тянули из петли,
А ты сегодня все простил. Ну так нельзя».
Я понимал их и почти не осуждал,
Кто был не прав из нас — видней со стороны,
Но ты мне руку протянула — я пожал
И точно знал — мы виноваты без вины.
Да, пусть нам в дружбе нашей так не повезло,
И пусть не склеить нам разбитое стекло, —
Я зла не помню и обиды не держу
И нашей дружбой, пусть недолгой, дорожу.
Как ледокол сквозь громоздящиеся льды,
Судьба тянула нас неведомо куда,
А мы все прыгали по лезвию беды
И нервы рвали, как сухие провода.
Но оглушала на мгновенье тишина,
И было слышно, как тревожно дышит ночь
И как пытается усталая луна
В объятьях сонного тумана изнемочь.
И пусть с любовью тоже нам не повезло,
И пусть не склеить нам разбитое стекло, —
Я зла не помню и обиды не держу
И той мгновенного любовью дорожу.
А время, лакмусом в бумаге растворясь
С перечислением ошибок и обид,
Вновь воскресит непогрешимо чистых нас
Друг перед другом и за все простит.
И пусть нам в дружбе и любви не повезло,
И пусть не клеится разбитое стекло, —
Я зла не помню и обиды не держу
И всем, что было между нами, дорожу.
Лауреат конкурса «Ступень к Парнасу»
В океане непонимания
Не смотри на меня в ожидании
И не думай, что я умней, —
В океане непонимания
Я давно плыву на бревне.
И советы мои вчерашние,
Если можешь забыть, — забудь.
Разлетелись песочные башни,
Только ветер успел подуть.
Понимаешь, ну не знаешь,
Где найдешь, где потеряешь,
И не лезь ты в дебри,
Душу не трави.
Нет, не знаешь, ох, не знаешь,
Где найдешь, где потеряешь.
Слушай лучше сердце,
Сердцем и живи.
Не смотри на меня с изумлением,
Я давно уже стал другим,
И вчерашние размышления
Взяли и обратились в дым.
Этот дым, невесомым облачком
Проплывая в небе большом,
То смеется лучами солнечными,
То грустит проливным дождем.
Да не смотри ты на меня с сожалением!
Видишь, я улыбаться стал.
Ну, а вспомни мое настроение
В тот момент, когда я «все знал».
И не так уж, поверь, досадно
В океане и на бревне.
Лучше сядь-ка со мною рядом —
Будет нам веселей вдвойне.
У твоего окна
Я жал на все педали,
В висках стучала кровь,
Я так боялся опоздать в страну
С названием «Любовь».
Мне цель казалась ясной,
Я так был юн и смел
И столько слов напрасных
Наговорить успел.
Ах, если б знать в ту пору,
Что где-то ты — одна.
Мне нравится смотреть на город
Из твоего окна.
Исписанных тетрадей
В столе не перечесть,
В них — пылкими стихами
Я выплакался весь.
Под солнцем в абажуре
Отцвел бумажный куст,
И отшумели бури
В стакане мнимых чувств.
Ах, если б знать в ту пору,
Что где-то ты — одна.
Мне нравится смотреть на город
Из твоего окна.
Вот потому, родная,
Немногословен я,
Когда плывут под нами
И небо и земля,
Когда стихают споры,
И замирает дом,
И расцветает город
За твоим окном.
Три дома
Я в одиночестве бездонном
В каком-то доме у окна
Стою и слышу,
Как крадется тишина.
Тяжелой ношею на плечи
Ложится хмурый летний вечер,
С немым участьем
В то окно глядит луна.
И вот опять воображенье
Рисует без предупрежденья
Три разных дома на стекле —
Там ждут меня.
Я в те дома вхожу без стука,
Там мне протягивают руку
И предлагают обогреться у огня.
Первый дом — родной мой дом —
Окутан светом и теплом,
В нем живет мое детство.
Дом второй, тоже мой,
Такой же близкий и родной,
В нем живет мое сердце.
Третий дом — дом родной,
Родной до боли, но не мой,
В этот дом вхожу я не дыша.
В нем живет моя душа.
В каком-то странном исступленье,
Меняя краски без труда,
Воображение творит
Как никогда:
Я вижу маму в доме первом,
Она надеется, наверно,
Что я вернусь к ней
И останусь навсегда.
Но вот сместилось расстоянье
И воплощенным ожиданьем
В притихшей комнате
Ребенок сладко спит.
И наконец, я в третьем доме:
Словно сошедшая с иконы
В нем тихо женщина
Прекрасная грустит.
Первый дом —
Родной мой дом —
Окутан светом и теплом,
В нем живет мое детство.
Дом второй,
Тоже мой,
Такой же близкий и родной,
В нем живет мое сердце.
Третий дом — дом родной,
Родной до боли, но не мой,
В этот дом вхожу я не дыша.
В нем живет моя душа.
Я в одиночестве бездонном
Стою один на всей земле,
Слежу, как тают все три дома
На остывающем стекле.
С тобой — не хватает ее,
С нею — тебя.
С тобою — снится она,
С нею — ты.
На всем белом свете
Мне мучительно не хватает вас.
Вы есть у меня,
И вас нет у меня.
Люблю вас обеих.
Так не бывает — скажешь.
Значит, бывает,
Коли так есть.
Три наших «Т» связались в треугольник,
В котором медианою — судьба.
Ценою самоотреченья
И сердца — стертого до дна —
Души святое очищенье
Дается нам.
Ценою мук непроходящих,
Глухой тоски, ночей без сна —
Любви мгновенья настоящей
Даются нам.
За череду сплошных ненастий
И за печаль, что так длинна,
Крупица истинного счастья —
Награда нам.
Того, кто сил нашел ДЕРЖАТЬСЯ
И возрождаться вновь и вновь,
Найдет и истинное счастье,
И настоящая любовь.
Ничто так просто не дается
Нам в этой жизни — Закон таков!
За счастье надобно бороться,
И за мечту, И за любовь.
В вечность
Спасибо, дорогая, за ту заботу,
Которой ты меня оберегаешь, —
И от разочарования в безжалостной работе,
И от того, чего сама не знаешь.
Спасибо, дорогая, за твое терпение,
Которое не властвует над разумом,
За то, что за мое сплошное невезение
Не упрекнула ты меня ни разу!
Спасибо, дорогая, за смех сквозь слезы
И за улыбку вместо упрека,
За то, что отогрела ты звенящие морозы
В моей душе — смертельно одинокой.
Спасибо, дорогая, за веру в мои силы,
В мою звезду, что не взойти, возможно, может
За то, что ты сумела стать любимой
И самой, самой близкой и хорошей.
Спасибо и за то, что ты живешь на свете,
За преданность, за верность и. за сына,
Да и за то, что плюешь на злые сплетни,
Оплетшие тебя, как паутина.
Спасибо, Танечка, спасибо, милая, спасибо.
Замкнутый круг
Часовыми поясами разделенные,
Между нами — связь скупая телефонная,
И почти что полпланеты
С сотнями воздушных трасс,
Невозможность созвониться
Ну хотя бы в месяц раз
Нас не спасает от разговоров ни о чем,
И расстоянья тут ни при чем.
А когда я сяду рядом,
Загляну в твои глаза,
Снова встанут между нами
Часовые пояса,
И все те же полпланеты
С сотнями воздушных трасс,
Ожидание рассвета
И обрывки скучных фраз
Нас разделяют,
И одиночества недуг
Нас замыкает в тесный свой круг.
Мы с тобой никак не можем
Разобраться, что к чему,
И никто нам не поможет
И не скажет, почему,
Почему нам вместе трудно
И еще труднее — врозь,
Что-то случилось,
Что-то стряслось.
И давно пора, пожалуй,
Разомкнуть нам этот круг,
Только вот преградой стала
Память губ и память рук,
Понимать не хочет память,
И не хочет память знать
Тех проблем, что между нами
Успевают возникать,
Оберегает
И не считается ни с чем,
Но не решает наших проблем.
Мы с тобой никак не можем
Разобраться, что к чему,
И никто нам не поможет
И не скажет, почему,
Почему нам вместе трудно
И еще труднее — врозь,
Что-то случилось, что-то стряслось.
Что-то случилось.
Рядом
Я лечу на север,
Ты летишь на юг, —
К самым разным целям
Мы спешим, мой друг.
Мчится вслед за нами
Миллион проблем,
И на расстоянии
Не решить их все.
«Такова планида,
Видимо, у нас, —
Ты мне скажешь тихо
В сто двадцатый раз. —
Подожди немного
И не спорь со мной,
Наши две дороги
Приведут к одной.
Нашим точкам зренья,
Видно, не совпасть,
Пусть рассудит время
Разногласных нас.
И играют с нами
И между собой
Разные призванья
И одна любовь.
..А кто сказал, что расстояния сближают,
Тот, вероятно, далеко не уезжал.
А кто сказал: «Разлука чувство укрепляет», —
Тот, вероятно, разлучиться был не прочь.
А кто сказал, что время самый лучший лекарь,
По-настоящему, наверно, не болел.
Ну, а за шаг, что разделяет очень зыбко
Любовь и ненависть, сказавшему — хвала!
Не завидуйте женам артистов,
Не вводите себя в заблужденье;
Их судьба — как береза без листьев
В апогее природы цветенья.
Нелегко быть женою артиста,
Уезжающего постоянно,
С расставаниями мириться
И всегда оставаться желанной.
Нелегко иногда быть веселой,
Когда спутницей стала разлука
И печали прощания с другом
К тебе в гости заходят без стука.
Нелегко ожидать и мириться
С одиночеством тоже не сладко,
И уснуть, когда вовсе не спится,
Отдаваясь судьбе без остатка.
Времени нет
Времени нужно много,
Чтоб до конца пройти
Дарованную дорогу
И не сбиться с пути.
Годы толкают в грудь,
А между ними клином
Втиснут этот путь.