Инфляция что будет дальше
Цены «взбесились». Инфляционная волна накрывает Россию с головой.
Я живу за городом и закупаюсь в продовольственном супермаркете нечасто, примерно раз в неделю. В последнее время стала замечать, что с каждым походом в магазин цены становятся значительно выше, особенно на мясо, колбасы, овощи.
Высказав на днях свое неподдельное удивление ценами продавщице, взвешивающей мне любимые моим мужем сосиски, которые я в последний раз покупала примерно на 100 рублей дешевле, услышала в ответ: «Мы сами все тут в шоке, ценники переписываем каждый день. Никогда такого не было! Как жить?» Женщина сказала это с такой болью в глазах, что в сердцах мы вместе с ней чуть не расплакались.
Что же происходит с ценами? На сколько с начала года подскочили цифры официальной и реальной инфляции, и что нам ждать дальше, попытаюсь выяснить в своей новой публикации.
Официальные цифры инфляции
Несмотря на то что все мы скептически относимся к данным официальной статистики, все же традиционно начну с нее. Но даже если посмотреть на данные Росстата, то картина вырисовывается довольно печальная.
Для начала напомню, что по итогам 2020 года, по данным официальной статистики, мы увидели рекордный за 5 лет скачок цен на продукты и ускорение инфляции до максимумов с 2016 года. Годовая инфляция составила в прошлом году 4,9%. Но оказалось, это были еще цветочки.
Инфляция в России продолжает ускоряться, игнорируя все попытки правительства регулировать цены.
По официальным данным Росстата, годовая инфляция в России в январе 2021 года составила 5,19%. По сравнению с декабрем потребительские цены выросли на 0,7%.
За первую половину февраля цены выросли вдвое быстрее, чем за весь февраль прошлого года (0,6% против 0,3%), а годовая инфляция достигла 5,6% и обновила рекорд с ноября 2016 года. А за период с 16 по 24 февраля индекс потребительских цен вырос еще на 0,2%.
Больше всего растут цены на продовольствие. Такого быстрого роста мы не видели давно.
«В лидерах вторую неделю подряд курятина: она стала дороже на 1,9% за неделю и 6,2% с начала года. На 1,3% за февраль и 2,6% с начала года выросли цены на мороженную рыбу, на 0,7% подорожали говядина и свинина, до 2,3% ускорился рост цен на макароны, до 1,5% – на черный чай. На 2,2% за неделю подскочили цены на картофель, он стоит уже на 12,2% дороже, чем год назад. На 0,7% стали дороже огурцы, по году на 17,5%, на 0,8% – помидоры, по году на 20%. Традиционный зимний рост цен овощи на этот раз рвет шаблоны сезонной нормы», – сообщает издательство Finanz.ru, ссылаясь на данные Росстата.
Кроме того, само государство частично спровоцировало рост цен в связи с тем, что в среднем на 2,5% подняло тарифы ЖКХ, увеличило акцизы на сигареты (на 1,9%), допустило рост цен на бензин на 1,7%. Стремительно дорожают и лекарства, цены на некоторые препараты выросли уже на 5–6% с начала года.
Реальные цифры инфляции
Показатель роста цен на товары и услуги, по данным официальной статистики, уже традиционно резко разошёлся с реальным подорожанием соответствующих товаров и услуг, который определяется исследовательским холдингом «Ромир» (Подробнее ➤).
Рекордная за 5 лет инфляция, которую фиксирует Росстат, оказывается еще выше, если оценивать темпы роста цен не по условной «потребительской корзине», а по товарам, которые реально покупают люди.
«В январе 2021 года цены на товары выросли на 3% по сравнению с декабрем 2020 года. Годовая инфляция составила 11% (в сравнении с январем 2020 года)», – сообщается в исследовании.
Росстат же оценил потребительскую инфляцию в январе всего в 0,67% за месяц, то есть индекс цен на повседневные товары, которые потребители приобретают в магазинах, включая пищевые продукты, напитки, моющие средства, предметы личной гигиены, косметику, лекарства и одежду, по данным исследовательского холдинга «Ромир», в январе 2021 года вырос в 4,2 раза быстрее официальной инфляции.
В годовом же выражении «Ромир» зафиксировал двузначную инфляцию на уровне 11% при официальной цифре в 5,19%, то есть в 2 раза выше.
По сравнению же с январем 2019 года, по подсчетам «Ромира», корзина товаров, которую фактически покупают россияне, стала дороже на целых 18%.
И это только данные января, за февраль «Ромир» еще не выложил результаты исследования. Но, скорее всего, они нас так же не порадуют. Мы с вами уже видим, по данным официальной статистики, да и своими глазами в магазинах, что рост цен в феврале только ускорился.
Отчего растут цены, и что будет дальше
Многие эксперты считают, что заморозка цен Правительством на подсолнечное масло и сахар спровоцировала так называемый «эффект домино».
Кроме того, как считают аналитики «Ромира», ускорение инфляции в январе-феврале может быть связано со смещенной в этом году сезонностью.
«Больше людей не поехали в отпуск и остались на новогодние праздники в своих городах, где активнее тратили деньги», – считает исполнительный директор «Ромира» Инна Караева.
Как я уже писала ранее, рост цен на мясо и другие продукты также спровоцировал подорожание зерна в 2020 году, когда вслед за мировыми ценами на пшеницу в России цены на зерно подскочили на 30,5%. Итогом этого стал рост издержек в широком спектре отраслей, которые связаны с производством продуктов питания (Подробнее ➤).
Кроме того, повышению цен в 2021 году на все виды товаров может способствовать дальнейшее ослабление рубля, тем более что границы девальвации еще до конца не обозначены, и доля товаров зарубежного производства у нас в стране велика.
Дорогие читатели, мне очень важно ваше мнение по поводу прочитанной публикации.
Если публикация вам понравилась, прошу поддержать ее и поставить лайк, если не понравилась – дизлайк.
Любая оценка для меня важна!
Обязательно поучаствуйте в опросе в конце статьи – это важно для всех нас!
«Это все фантазии, никаких 4% инфляции в 2022 году не будет»
Эксперты предсказали рост инфляции в России до 10-12% в следующем году
Главная проблема экономики
Какой будет инфляция в 2022 году
Иностранное влияние на российскую инфляцию в следующем году сохранится. Ожидать спада темпов роста цен стоит не раньше середины 2022 года. В первых кварталах года динамика ухудшится, а показатель увеличится до 10-12%. Добиться же возвращения к целевым показателям в 4% будет практически невозможно, считают опрошенные «Газетой.Ru» эксперты.
По словам экономиста Татьяны Куликовой, прийти к резкому снижению цен возможно только при одном сценарии – если ЦБ поднимет ключевую ставку выше среднегодовой инфляции. Однако для экономики это будет иметь негативные последствия, ведь брать кредиты при подобном раскладе станет гораздо труднее.
«В мире инфляционный потенциал еще не исчерпан. Из-за рекордного роста биржевых цен на газ сильно подрожали минеральные удобрения. Следующим инфляционным шагом станет продолжение роста стоимости продовольственных товаров.
В начале 2022 года инфляция в России будет порядка 10%, по итогам же 12 месяцев она может опуститься максимум до 6-6,5%», — подчеркнула эксперт.
С ней согласен руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества Василий Колташов. По его мнению, уже сейчас на целый ряд категорий продовольственных товаров цена с начала 2021 года выросла более чем на 10%.
Противоположное мнение в разговоре с «Газетой.Ru» выразил доктор экономических наук Никита Кричевский. По его словам, инфляция в России носит краткосрочный характер и вызвана в первую очередь глубоким кризисом в сфере услуг.
«Инфляция упадет за счет выхода из стагнации сферы общепита и других секторов сферы услуг. Если в список добавить еще и восстановление туризма, вполне возможно к концу 2022 года мы выйдем на среднегодовые показатели 4-5%», — отметил Кричевский.
Какие меры нужны правительству и ЦБ
Регулярное увеличение ключевой ставки Центробанком лишь временно смягчит рост инфляции в стране. Добиться же резкого снижения при таком подходе практически невозможно — Россия слишком сильно зависит от импорта, а значит и от цен на товары иностранного производства. Запреты на ввоз и вывоз отдельных категорий товаров также не дадут результата в обозримом будущем, дестимулируя желание бизнеса вкладывать больше средств в производство, считают эксперты.
«Cтратегия Дерипаски получила свое логическое завершение в Турции, где при увеличении инфляции до 20% резко понизили ключевую ставку — с 18% до 16%. В итоге обвалилась лира, а капитал массово побежал из страны. Подобные последствия чреваты и для России», — объяснила эксперт.
При этом Куликова считает неоправданно жесткой и нынешнюю политику российского ЦБ. По ее словам, регулятору и правительству нужно сейчас действовать за счет фискальных, а не монетарных мер. Идеальным вариантом стала бы адресная финансовая поддержка малообеспеченным слоям населения.
В свою очередь Кричевский счел монетарную политику ЦБ архаичной. Эффективным способом борьбы с инфляцией, по его словам, стало бы расширение кредитования производственного сектора экономики. То есть ЦБ смог бы покупать облигации компаний под залог их долговых обязательств, а затем получать с этого проценты, инвестируя их в крупные федеральные проекты.
«Но ЦБ даже слышать об этом не хочет, мол, не их зона ответственности. Вместо этого регулятор постоянно увеличивает ключевые ставки, перегружая кредитную нагрузку предприятий.
Центробанк не понимает, что делает. Если до недавнего времени доля банковских инвестиций в основной капитал составляла 10-11%, то сегодня это уже 8%. Так мы точно не поднимем внутреннее производство», — объяснил Кричевский.
Он добавил, что в результате политики ЦБ экономика России за последние 30 лет превратилась в своего рода казино.
«Вы берете краткосрочный кредит на срок от 1 года, вкладываете деньги в спекулятивный актив, получаете прибыль, рассчитываетесь с банком – и так по кругу», — отметил экономист.
Кричевский уточнил, что схожая модель действовала в Великобритании в 80-е годы прошлого века.
«В отличие от «рейганомики» США, в Британии Тэтчер (Маргарет Тэтчер, премьер-министр Великобритании в 1979-1990 годах — «Газета.Ru») сделала упор не на расширение предложения, а на спекулятивную составляющую.
При такой системе внутреннее производство не только никак не стимулируется, оно деградирует. Это очень опасная тенденция. «Экономика-казино» сейчас наблюдается и в России», — подчеркнул эксперт.
А как с инфляцией в США
Внутрироссийская инфляция напрямую зависит от роста цен на внешних рынках. Ситуация же в Штатах (инфляция выше 6%, рекорд за более чем 30 лет) пока не внушает Москве особого оптимизма. По этой причине ожидать какого-либо охлаждения рынка ни в США, ни в России в ближайшие полгода не стоит, подчеркнули эксперты.
По словам Куликовой, инфляция в США продолжит рост в ближайшие месяцы.
В то же время Колташов отметил, что ФРС США не сможет резко поднять ключевую ставку (на начало ноября — 0-0,25%) до российского уровня (7,5%). При таком раскладе экономика Штатов попросту рухнет — из-за огромной задолженности ведущих корпораций страны.
«Инфляция в США будет нарастать в начале 2022 года, это неизбежно. Нулевые и околонулевые ставки держатся в Штатах уже 13 лет. Кредиты стали очень доступны, а невыплаты — нормой. ФРС оказался замурован в ловушку сверхнизкой ставки. Если они ее резко повысят, за этим последует корпоративный дефолт. Получать деньги из воздуха при таком раскладе больше не получится», — объяснил Колташов, отметив, что в борьбе с инфляцией США России не помощник.
Экономисты рассказали, что будет с ценами, рублем, доходами в 2022 году
Гринберг, Николаев, Масленников подвели итоги 2021 года и дали прогноз
Уходящий 2021 год оказался для отечественной экономики весьма противоречивым. Преодолев пик коронакризиса, она начала восстанавливаться, а бюджет вернулся к профициту. Ситуацию во многом спасли стабильно высокие цены на традиционные для России экспортные товары — нефть и газ. Однако на уровне отдельно взятых семей картина куда мрачнее: ускоряющаяся инфляция обрушила доходы и пенсии, люди все чаще влезают в кредитную кабалу. Эту двойственность 2021 года отметили и участники прошедшего в «МК» в онлайн-формате итогового «круглого стола» — член-корреспондент РАН, научный руководитель Института экономики РАН Руслан Гринберг, ведущий эксперт Центра политических технологий Никита Масленников и доктор экономических наук Игорь Николаев.
Фото: Алексей Меринов
— В течение года наблюдался рост ВВП, который в отдельные месяцы министр экономического развития Решетников характеризовал как аномальный. К концу года начали расти доходы населения, бюджет стал профицитным. Можно ли считать нашу экономику выздоровевшей от коронакризиса и восстановилась ли она до допандемийного уровня?
Масленников: — По всем формальным признакам экономика восстановилась. Допандемийный уровень превышен, пусть и ненамного. Более того, есть вероятность, что до конца года мы по динамике реальных располагаемых доходов населения выйдем в ноль, и даже — в небольшой плюс. Однако по-прежнему будем отставать от показателя 2013 года на 10%. А вот с выздоровлением все сложнее. Выражаясь фигурально, резкое обострение простудного заболевания удалось преодолеть, однако хронические болезни, сопутствующие экономическому организму, остались. Экономика вернулась к прежним условиям ведения бизнеса, которые ничуть не улучшились. У нас сохраняется низкая мотивация к инвестициям со стороны частных предпринимателей и корпоративного сектора. В целом же, при инфляции в 8,4%, вероятен прирост ВВП на 4,3–4,4% по итогам 2021 года.
Николаев: — Чисто статистически экономика восстановилась, но последствия пандемии не преодолены. Давать более-менее адекватную оценку можно будет только после отмены всех ограничений, связанных с коронавирусом. Помимо такого макроэкономического показателя, как ВВП, не надо забывать об инфляции. С ней ситуация обратная. Инфляция разогналась до 8% с лишним, и сдержать ее властям пока не удается. Так что объективно нам далеко до восстановления. Нынешний рост ВВП до 4% во многом является отскоком от провальных прошлогодних показателей. Пандемия никуда не делась, появляются новые штаммы, прогнозировать экономическое развитие страны в таких условиях очень сложно.
Гринберг: — В наше время беспрецедентной неопределенности нельзя фетишизировать динамику ВВП или профицитность бюджета. У нас нет четкого понимания того, где мы находимся — в начале пути преодоления пандемии, в середине или уже в его конце. К тому же из-за радикальной трансформации тридцатилетней давности российская экономика с самого начала реформ оказалась инфляционной. И в дальнейшем, все три десятка лет, была запрограммирована на ценовые скачки. В западных странах, когда власти создают дополнительную денежную массу для поддержания экономики и домохозяйств, цены растут не сразу, а через определенное время, в течение которого новый спрос удовлетворяется новым предложением. И лишь потом, когда производственные мощности заполнены до отказа и импортные возможности исчерпаны, разворачиваются инфляционные процессы. А в России инфляция дает о себе знать сразу после дополнительных денежных вливаний. И это вполне оправдывает действия Центробанка по повышению ключевой ставки, которая, впрочем, подрывает экономическую активность из-за удорожания кредита как важного источника инвестиций. Говорить в этих условиях о «здоровом состоянии» экономики не приходится. Независимо от того, достигла ли она формально допандемийного уровня или нет.
— Одна из главных проблем уходящего года — высокая инфляция (свыше 8%), особенно продовольственная (почти 11%). Власти считают ее завезенной из-за границы, подобно вирусу. Кто на самом деле виноват в разгуле цен и что делать, чтобы их обуздать?
Масленников: — Внешние факторы играют здесь далеко не главную роль. По расчетам рейтингового агентства АКРА, их суммарный вклад в инфляцию 2021 года не превышает 1,8 процентных пункта. Основная же причина — это локдауны и карантинные меры прошлого года и отчасти 2021-го, обернувшиеся разрывом спроса и предложения. Экономические закономерности не обманешь: если у вас спрос восстанавливается быстрее, чем предложение, а инвестиционных мотиваций к расширению производственных мощностей нет, инфляционное давление нарастает. Конечно, оно подпитывается и внешними обстоятельствами, дорожающим импортом, необходимым для поддержания производственного цикла. В итоге компании вынуждены резко повышать цены на свою продукцию: годовая инфляция у нас 8,4%, а инфляция цен производителей — 27% с лишним.
Центробанк делает все от него зависящее, чтобы обуздать инфляцию. В первом квартале 2022 года ставку придется еще раз повысить, поскольку этот период традиционно находится под высоким инфляционным давлением, есть риск получить в феврале 9%. Регулятор может лишь замедлить инфляцию или вывести на плато, но ее радикальное снижение зависит от динамики предложения, а это — зона ответственности правительства. Нужно оказывать помощь аграриям, идти на прямое субсидирование покупок минеральных удобрений, чтобы избежать рисков неурожая. Нужно оказывать адресную помощь бедным, это тоже одна из антиифляционных мер. Нужно стимулировать конкуренцию, особенно в малом и среднем бизнесе, в агропроизводстве и сфере услуг. Чем больше компаний и индивидуальных предпринимателей будут заняты удовлетворением потребительского спроса, тем выше вероятность перелома общего ценового тренда в сторону понижения. Думаю, по итогам года инфляция составит 8,3%, а в последующие несколько лет — около 5%.
Николаев: — Не соглашусь с позицией «сами мы хорошие, а во всем заграница виновата». Да, выросли цены на энергоресурсы и на продовольствие на мировых рынках, и это не могло не сказаться на внутрироссийской инфляции. Во время пандемии власти западных государств вкачали в экономику огромные деньги, которые вылились на сырьевой и продовольственный рынки. Спрос вырос, а с предложением сырья и товаров возникли проблемы. Отчасти это связано с разрывом логистических цепочек, а отчасти с тем, что мир вступил в первую фазу энергоперехода. В итоге цены разогнались на внешних рынках, что отразилось и на России.
Очень удобно кивать на заграницу, но наши внутренние предпосылки инфляции никто не отменял. Первая — недостаточный уровень развития конкуренции в экономике. Это вообще наша ахиллесова пята. Производитель не опасается, что если он завысит цены, то его продукцию перестанут покупать и ему придется уйти с рынка. Второе обстоятельство — директивные механизмы регулирования. Год назад попытались заморозить цены на сахар и подсолнечное масло, что создало дополнительный импульс в сторону повышения цен на продукцию других производителей. Третий фактор — российские антисанкции: мы по-прежнему не импортируем многие виды продовольствия из европейских стран, а это влияет на цены, поскольку ограничивает предложение и снижает конкуренцию. Четвертый долгоиграющий внутренний фактор — не самое эффективное госрегулирование тарифов естественных монополий. Что касается усилий Центробанка по сдерживанию инфляции, то считаю, что ЦБ переоценивает действенность такого механизма, как ключевая ставка. Инфляция в России не носит исключительно монетарного характера.
Гринберг: — Исходный толчок инфляционным процессам и у нас, и за рубежом дала пандемия. С одной стороны, рвутся логистические цепочки, что ведет к сужению предложения. С другой — растет отложенный спрос. В итоге повсеместно повышаются цены на топливо, сырьевые товары и услуги. Однако если мы сравним динамику цен на продовольствие у нас и в Европе, то увидим, что там все намного спокойнее идет, без резких скачков. В России товары на полках есть, и внешне это выглядит как полное изобилие, а в реальности товаров намного меньше, чем в развитых странах. Импортозамещение готовых потребительских товаров, можно сказать, не состоялось. В том числе и поэтому у нас возможностей для монополистических сговоров больше. На Западе громадное количество продавцов и производителей, что позволяет не повышать цены на рынке без крайне веских оснований. А у нас экономика представлена в основном крупными предприятиями, а в ряде отраслей — фактически монополистами, и им легче договориться. Чтобы провернуть такое на Западе, пришлось бы вести переговоры с огромным числом игроков рынка, что тут же привлекло бы внимание антимонопольных служб. А в России и крупных предприятий не так много, и договориться им между собой всегда проще — это плохая комбинация для обуздания инфляции. С одной стороны, повышение спроса сразу подстегивает цены. С другой — быстро растут издержки производителей. Это связано с ростом тарифов естественных, и не только естественных, монополий. Антимонопольная служба работает, но у нее мало рычагов влияния на крупный бизнес. И цены растут во всех сегментах сразу.
— Весь год проходил под знаком пандемии и конца-края коронавирусной угрозе не видно. Как она влияет на мировую и российскую экономику?
Масленников: — В прошлом году экономика повязла в локдаунах, а их последствия малопредсказуемы. Коронакризис обернулся прямыми и косвенными материальными потерями из-за повышенной смертности и заболеваемости. Как минимум 1,5 млн человек убыло в России за эти два года — при нашей откровенно плохой демографии. Этот фактор стреножит средне- и долгосрочный экономический рост, дестабилизирует рынок труда. Плюс мир никак не выберется из тяжелого состояния неопределенности. Никто не может с точностью сказать, что такое «Омикрон», последний ли это «вздох» ковида, или же новая смертоносная инфекция, которая пока затаилась. В итоге инвестиционная активность тормозится. Зачем вкладываться в производство, если настолько все непонятно? Уж лучше мы поднимем цены, думают про себя производители.
Николаев: — Самый серьезный негативный эффект связан с локдаунами. Российская экономика с ее сырьевой направленностью неожиданно оказалась в выгодном положении: деятельность «нефтянки» во время локдаунов не останавливалась в силу специфики производства. Добыча и экспорт полезных ископаемых не прекращались. Во всем мире локдауны коснулись так называемых сервисных отраслей, которые у нас недоразвиты: туризм, общепит, гостиницы. Если сравнить долю в ВВП, скажем, туристической отрасли, то в России она в разы меньше, чем в Италии, Испании, Франции. Второе отрицательное последствие ограничительных мер — это инфляция, вызванная денежными вливаниями в экономику развитых стран. Выбора особого ни у кого не было, нужно было поддерживать население и спасать целые отрасли, но и эффект от предпринятых мер наступил очень быстро. Третий фактор — это влияние на экономику роста заболеваемости и смертности. До поры до времени его воздействие не так значительно в сравнении с локдаунами. Но когда заболеваемость остается высокой, да еще и смертность не снижается, ситуация становится тяжелой. Россия как раз рискует вступить в такой период, если пандемия не начнет затухать. Заболевшие люди выпадают из числа экономически активных и просто трудоспособных. Не говоря уже о том, что, по официальной статистике оперативного штаба в России, от пандемии умерло уже около 300 тысяч человек.
Гринберг: — Сейчас идет дискуссия вокруг очередного штамма «Омикрон». В Европе уже легкая паника, вводятся меры, которые негативно отразятся на экономике. Но нужно спасать людей в первую очередь. Мы не вышли из пандемии по итогам 2021 года. Соответственно, бессмысленно жалеть о том, что не сбываются экономические прогнозы и что наши показатели отстают от желаемых. Все это не имеет значения на фоне тех проблем, которые приходится решать странам и народам. Нельзя забывать: экономика — для человека, а не наоборот.
— В течение 2021 года курс рубля был относительно стабильным. Сохранит ли нацвалюта эту стабильность в 2022-м, и каков ваш прогноз на динамику валютного курса?
Николаев: — Думаю, за курс рубля к доллару и евро можно не беспокоиться по той причине, что цены на энергоносители еще какое-то время будут оставаться высокими. Это связано с повышенным спросом, который проявился на начальной фазе энергоперехода. Цены на нефть сегодня очень комфортные для рубля, а на газ — так просто подарок. Это сулит стране большие долларовые и, в целом, валютные поступления. К тому же мы видим некую стабилизацию ситуации с санкционным противостоянием. Особенно это продемонстрировала последняя онлайн-встреча двух президентов — Владимира Путина и Джо Байдена. Вряд ли будут вводиться новые санкции, а это для рубля тоже хорошо, поэтому я прогнозирую, что рубль не будет ни сильно укрепляться, ни обвально падать. Ослабление возможно, но в рамках приличия, так сказать. Во всяком случае вряд ли в будущем году мы увидим доллар дороже 80 рублей, а евро — выше 90 рублей.
Гринберг: — Это сложнопрогнозируемая вещь. Сейчас идет энергопереход. Причем идет не так быстро, как ожидалось, а это хорошо для российской экономики. На Западе слишком рано уверовали в то, что уголь, нефть и газ можно легко заменить на возобновляемые источники энергии. В этом смысле, если экономический рост после завершения пандемии начнется по традиционной модели, то рубль, как зависимая от цены на углеводороды валюта, может даже укрепиться. Но в исторической перспективе это будет один из последних счастливых периодов для нашей нацвалюты. Очевидно, что уход от углеводородного сырья теперь не просто лозунг, а общемировое устремление. В среднесрочном плане мы рискуем очень сильно проиграть, если не найдем замену ископаемому сырью. Если зима выдастся холодной (что весьма вероятно), то в первом квартале у рубля есть шанс укрепиться до 70–71 за доллар.
— Что ожидает российскую экономику в 2022 году: какова будет динамика ВВП, реальных доходов населения, инфляции? Каких «черных лебедей» стоит ждать на будущий год?
Масленников: — Экономику ждет достаточно сильное снижение темпов роста. Если в текущем году мы исходим из показателя 4,3–4,4%, то в следующем — из 2,0–2,5% роста ВВП. При инфляции выше 5% инвестиции не живут, и тут права глава ЦБ Эльвира Набиуллина, заявляющая: контроль за инфляцией — это дверь, которая открывает экономике вход в пространство длинных денег. До тех пор, пока мы не приблизим инфляцию к таргету в 4–4,5%, сложно рассчитывать на серьезный инвестиционный подъем. Что касается доходов, было бы хорошо, чтобы они хоть немного опережали инфляцию. Здесь у нас главный резерв — это доходы от собственности и предпринимательской деятельности. Если удельный вес этих компонентов повысить хотя бы вдвое, мы выйдем на стабильные темпы роста реальных доходов.
А «черные лебеди» могут залететь в нашу страну из двух «гнезд». Одно — это геополитические риски, которые очень быстро добавляют дополнительной турбулентности финансовым рынкам, и дальше эта волна накатывается на российскую экономику. Второе «гнездо» — это достаточно серьезная угроза мирового долгового кризиса. Если в 2022 году Федрезерв США повысит ключевую ставку не один раз, а два или три, то такое ужесточение американской денежно-кредитной политики может подорвать способность ряда эмитентов (как корпоративных, так и суверенных) обслуживать долг, номинированный в долларах. В данном случае существует целая «стая» рисков — начиная от китайских девелоперов и кончая Турцией.
Гринберг: — Для всех большое значение будет иметь ситуация с добычей и ценами на газ, с одной стороны, и темпами перехода к «зеленой экономике» — с другой. Хотелось бы думать, что напряжение между Западом и Россией начнет спадать. Надо защитить и сберечь нашу общую среду обитания, а сделать это без взаимного сотрудничества невозможно. Если прогресс в отношениях не наступит, то в лучшем случае наша страна получит стабильность, переходящую в застой, то есть показатель роста ВВП на уровне 1–2%. Сложно ожидать какого-то подъема в 2022 году. Откуда ему взяться? Благоприятные условия для ведения малого и среднего бизнеса так и не созданы, а риски очень велики. Крупным предприятиям не дадут умереть, но и не будет никакого экономического чуда. Заметного увеличения реальных доходов ждать не стоит, а продовольствие продолжит расти в цене. Что касается «черных лебедей», для России — это резкое ускорение энергоперехода, устойчивость пандемии и усиление санкционного давления со стороны Запада.