Инклюзивный театр что это
«Чтобы в голову не приходил вопрос: на сцене человек с инвалидностью или нет?»
Сделать так, чтобы люди не задумывались, с инвалидностью актер или нет
— Инклюзивный театр в России — все еще штучная история, и людей, которые им занимаются, можно по пальцам пересчитать. Насколько для Франции это уже привычно? И насколько инклюзивный театр встроен в общую культуру, в жизнь общества?
— Смотря о чем мы говорим. Если речь идет о профессиональных проектах, то во Франции около 10-12 театров, которые делают спектакли, платят своим артистам. А просто проектов, в которые вовлечены люди с инвалидностью, очень много. Когда я начинал эту работу в 1989 году, нас было всего пять человек, кто этим занимался.
Конечно, мы все друг друга знали. И, конечно, нам понадобился разгон: поразмышлять, найти теоретические основания тому, что мы делаем. И если говорить о сильном развитии подобных проектов, оно пришлось на середину девяностых — начало двухтысячных. У меня есть гипотеза: чтобы этим заниматься, нужно, чтобы это получило легитимность в обществе, чтобы на всех уровнях это было признано, на официальном в том числе.
Оливье Куде. Фото: 13commeune.fr
Во время форума в одном из своих выступлений я произнес такую фразу: «Это закон!», люди в зале засмеялись, и я понял, что в России на юридическом уровне, законодательно утвержденных вещей, связанных с инклюзией, еще нет.
Это такая борьба в трех измерениях одновременно: социальном, политическом и эстетическом. И такое противостояние возникло не сегодня и не вчера.
Мы с вами можем вспомнить Виктора Гюго, который возвел в ранг искусства народный, простой язык. Тогда тоже был вопрос: а может ли такая реальность быть искусством? С импрессионистами и академической живописью была похожая история, это тоже была борьба.
— Можно ли человека с ограниченными возможностями здоровья по-честному рассматривать как артиста?
— Если мы в этой истории побеждаем и доказываем, что да, можем, тогда у нас уже есть и финансирование, и признание. И здесь важно быть осмотрительными и осторожными. Почему? Потому что мы говорим, что для людей с ограниченными возможностями здоровья инклюзивный театр — это хорошо, это приносит им благо. Но благо должно быть следствием, а не целью. Я всегда немножко презираю точку зрения, когда говорят, что раз это для них хорошо, значит, мы будем это делать. Для меня это не цель, это естественное следствие того, что мы делаем.
— Делать спектакли высокого качества, заниматься театром, делать это интересно, на максимально хорошем уровне, искать новое. Если целью становится благо, значит, мы занимаемся арт-терапией. Но если мы рассматриваем благо как следствие, тогда мы можем говорить о театре и об искусстве.
— А зрители? Как вы думаете, они приходят в инклюзивный театр, в первую очередь, для искусства? Могут ли они забыть, что перед ними люди с ограниченными возможностями, или это все равно влияет на их восприятие?
— Мы сейчас уже перешли тот порог, когда к нам приходила публика, которой было интересно посмотреть, что же такого могут делать люди с ограниченными возможностями. А сейчас уже мы пришли к тому этапу, когда это настоящая театральная публика. Мы во Франции организовали фестиваль «Имаго», где у нас есть 50 партнеров со всей страны, и у каждого из них есть своя заинтересованная аудитория.
Накануне моего отъезда в Россию я был на спектакле английского театра марионеток «Муфтар». Зал был полон, все 250 мест заняты. И среди публики было всего 5 или 6 человек, пришедших именно из соображений, что здесь играют люди с ограниченными возможностями.
Во Франции есть такой момент: бывает, что людей с инвалидностью считают не совсем, скажем так, осознающими, что с ними происходит. И поэтому, конечно, возникает вопрос: какой театр мы подразумеваем? И зачем они здесь? Есть задача преодолеть эту ситуацию и найти для каждого такое органичное место в спектакле, чтобы это был настоящий театр, чтобы мы не использовали этих людей в каких-то своих режиссерских целях.
— Правильно ли я понимаю, что в вашей труппе есть люди с инвалидностью и без?
— В нашем театре все участники труппы, пятнадцать человек, — это люди с инвалидностью. Но у них у всех профессиональный статус артиста. Это означает, что они работают в соответствии с законодательством каждый день, с понедельника по пятницу, или в выходные, если есть спектакли. Для них это полноценная занятость и работа. И есть люди, которые занимаются продвижением, развитием театра, они без инвалидности. Например, есть у нас спектакль в жанре кабаре «Мурашки гарантированы». Там 15 артистов с инвалидностью, два приглашенных музыканта без инвалидности и есть я. Я вроде тоже без инвалидности, но участвую в этом спектакле.
Сцена из спектакля «Мурашки гарантированы». Фото: theatreducristal.com
Я очень горд, когда на наших спектаклях зрители не могут понять, у кого из артистов есть особенности, а у кого нет. Очень часто происходит так, что в каком-то театре играют люди с особенностями в развитии, и это используется, и люди это замечают. Для меня очень важно эти границы убрать. Сделать так, чтобы даже в голову такой вопрос не приходил: на сцене сейчас человек с инвалидностью или нет? Я думаю, это очень важный принцип для режиссера, работающего с такими людьми.
Он проводит в веревках минут 10, а потом освобождается от них
— Что дополнительно требуется режиссеру инклюзивного театра? Какие-то медицинские знания? Много терпения?
— О да, терпение требуется, это правда. На самом деле никакие дополнительные компетенции не нужны. Но чтобы действительно этим заниматься, нужно иметь особую чувствительность, нужно очень хотеть это делать. Важно уметь заметить особенности человека, увидеть, что в нем есть такого, что его выгодно отличает от остальных, и работать с этим, развивать это.
Позавчера на мастер-классе я всем раздал колокольчики. И мы ими должны были перекидываться, подавать их друг другу. Один из участников был с сильной спастикой. Он брал колокольчик, и его движение с точки зрения всей концепции было неверным, кривым, но для меня оно было очень интересным. Я подумал, что это можно как-то обыграть, использовать.
Я наблюдал потом за ним во время перерыва. Очевидно, что любые движения, которые он производит руками: берет чашку, кладет туда пакетик, насыпает сахар — отличаются от привычных для нас. Но для меня именно в этом и есть поэтика.
Если мы становимся все вместе участниками творческого процесса, то ровно это мы и используем: мы замечаем детали, мы играем со временем и пространством, обращаем внимание на то, что выделяется из обыденности.
И в этом отношении даже непривычная для нас траектория движения рук — богатое поле для исследования.
Например, часто то, что делают люди с синдромом Дауна, похоже на гротеск, некоторое преувеличение. И, на самом деле, это очень близко к тому, что делают в профессиональной клоунаде. И если в социальном измерении это, к сожалению, часто становится объектом насмешек, то в искусстве это как раз то ценное, с чем можно работать.
— У вас поставлено больше 20 спектаклей за эти годы. Есть ли самые любимые?
— Конечно! Когда я начинал работать в 1989 году, это были люди действительно с тяжелой инвалидностью. К первому спектаклю мы пришли в 1992 году. Это был спектакль с очень поэтическим текстом: про корабль, который тихонько идет по воде, про небо, которое окружает этих людей. Они стояли на сцене на платформах на колесиках, выкатывали корабль, деревья, создавали этот пейзаж и, по большому счету, больше ничего не делали. Они создавали картинку, сами ею любовались, находились внутри созданного ими мира.
Это была трогательная и нежная история. Назывался спектакль «Сад для никого». Это история человека, живущего на вилле, показанная как бы прямиком из его головы. Герой заканчивает в психиатрической лечебнице. Это спектакль, позволяющий посмотреть, как это все воспринимают люди с особенностями. Текст, по которому мы ставили спектакль, ценен тем, что он о человеке, который сомневается в себе, постоянно чувствует себя очень виноватым, постоянно задается вопросом «Почему я не такой, как все?». Мир все время не соответствует его ожиданиям. На самом деле, это те смыслы, которые мы можем найти среди людей с ограниченными возможностями.
Сейчас мы много ставим кабаре «Мурашки гарантированы». Для меня это новый спектакль. Мы воссоздали атмосферу кабаре: много легких номеров, зрители сидят за столиками, едят. Я такого еще не делал. В начале представления мы поем песни и просим зал присоединяться к нам, тоже петь. И есть один из персонажей, он сначала сидит в зрительном зале, всячески показывает, что не хочет петь вместе с нами, отказывается. Тут выходит одна из актрис и говорит, что да, не надо его сейчас трогать, у него может случиться приступ. Его тихонечко уводят за кулисы, связывают веревками, он проводит в них минут десять, потом, так как это кабаре, съедает маринованный огурчик, и после у него действительно случается «безумный приступ», во время которого он очень пластично, мастерски освобождается от этих веревок.
Сцена из спектакля «Мурашки гарантированы». Фото: theatreducristal.com
Это, конечно, аллегория. Да, мы здесь и сейчас в кабаре, сидим, веселимся, у нас все хорошо. А с другой стороны, люди с ментальными особенностями всегда связаны и несвободны. И для нас это такой жест внутренней свободы, который мы можем показать. И, конечно, когда он освобождается, все аплодируют.
— Почему вы стали этим заниматься тридцать лет назад?
— Я и сам не знаю. Как обычно, здесь смесь случайностей и закономерностей. Я учился на психолога, но потом перестал этим заниматься и работал как актер. Один приятель мне предложил прийти на мастерскую, сказал, что там интересные ребята с ментальными особенностями занимаются, и можно что-нибудь попробовать с ними сделать. И вот это уже тридцать лет как длится. Здесь то поле, которое позволяет мне использовать и первое образование, психологическое. Ни в коем случае речь не идет о терапии, но оно помогает мне лучше замечать и понимать какие-то вещи. Мне это интересно и важно.
Неинвалидное искусство: как выживают и развиваются инклюзивные театры
В Москве более 150 обычных театров и 10-15 инклюзивных. При этом 18% россиян не были в театре никогда, меньше половины посещают время от времени, а постоянная театральная аудитория – это всего 4% населения. Инклюзивному театру в России приходится не просто выживать, а выживать в условиях жесткой конкуренции за зрителя.
«Взаимодействие»: от социальной проблемы к свободному творчеству
Полдня Маргарита Ребецкая – артистка балета (это основная ее работа), а в остальное время – руководитель театра «Взаимодействие». Она создала его четыре года назад вместе с кинорежиссером Юлией Сапоновой и продюсером Олесей Овчинниковой.
14 актеров с синдромом Дауна дважды в неделю собираются в зале культурного центра. Педагоги обучают их актерскому мастерству, приглашенные режиссеры, драматурги, артисты работают вместе с ними над постановками. За четыре года подготовлено пять спектаклей, снято несколько видеороликов.
Фото предоставлено театром «Взаимодействие»
Театр задумывался в первую очередь как социальный проект, цель которого – поменять восприятие людей с особенностями. Но сейчас он выходит за эти рамки. «Современное искусство дает зрителю свободу выбирать, какую эмоцию испытывать и какие смыслы выносить из произведения, — говорит Ребецкая. — И мы тоже начинаем свободнее относиться к творческим поискам, но всегда сверяемся с нашей изначальной миссией».
Маргарита Ребецкая. Фото предоставлено театром «Взаимодействие»
С одной стороны, у артистов с синдромом Дауна есть невероятный потенциал, с другой – при выборе материала нужно учитывать их особенности. «Им невозможно дать готовую историю, они все равно сделают по-своему! — признается Маргарита Ребецкая. – И нам нужно будет лепить спектакль уже из этого. Пинг-понг – от драматурга к актерам, от актеров обратно к драматургу».
Спектакль «Я танцую». Фото предоставлено театром «Взаимодействие»
При этом ограничений в выборе материала нет, можно использовать даже самые, казалось бы, неожиданные идеи.
«Например, мы решили, что это будет очень круто, если ребята простыми словами расскажут историю Стива Джобса по книжке комиксов о нем. Тут есть и противопоставление, и общность: вряд ли от наших артистов кто-то ждет создания айфона, но ведь и Джобс – человек, в которого все время не верили, в котором постоянно сомневались», — продолжает руководитель театра «Взаимодействие».
«Круг II»: театр развития на пике актуального искусства
Артисты интегрированного театра-студии «Круг II» — люди с ментальными нарушениями. Его руководитель Андрей Афонин, автор книги «Особый театр» как жизненный путь», и в театре, и в реабилитационной работе уже 30 лет.
Спектакль «Школа навыворот». Фото предоставлено театром-студией «Круг II»
Обычно пять дней в неделю в съемное помещение в московском бизнес-центре приходит около 60 человек с ментальной инвалидностью, самому младшему 12 лет, самому старшему — 63. Этим летом театр временно бездомный: арендодатель объявил себя банкротом. В студии есть ежедневные 6-часовые занятия по театральным и художественным дисциплинам, вечерние досуговые группы и даже школа для родителей. Занятия чередуются с репетициями, кто-то готовит спектакли и концерты, кто-то – декорации. Студийцы получают не только образование (в подходящем для них темпе они осваивают программы средних и высших театральных учебных заведений), но и всестороннее развитие – личностное, телесное, эмоциональное, интеллектуальное.
«Наш театр – антропологический, то есть театр развития, — поясняет Андрей Афонин. – И когда развитие наших артистов выходит на новый уровень, мы показываем его через очередной спектакль. Педагогика и режиссура здесь – две стороны одной медали».
Андрей Афонин. Фото предоставлено театром-студией «Круг II»
Каждый сезон «Круг II» выпускает шесть-восемь премьер – в разных жанрах и для разного зрителя. И даже в период самоизоляции, продолжая заниматься удаленно, студийцы подготовили 12 небольших видеоперформансов в духе актуального сейчас онлайн-театра.
«Меня самого всегда это удивляет, но, в общем-то, мы часто оказываемся на пике современного театрального искусства, — говорит Афонин. — Осенью 2019 года мы выпустили большой уличный спектакль, посвященный теме мусора – с точки зрения не только экологии, но и человеческих отношений. В нем использовались костюмы-скафандры с закрытыми лицами, а весной он стал смотреться как некое пророчество…»
Уличный спектакль «Не те вещи». Фото предоставлено театром-студией «Круг II»
«Недослов»: другой путь
Артисты с нарушениями слуха острее чувствуют, считают в театре неслышащих актеров «Недослов». Возможно, сказывается конфликт социума с ними: без переводчика в поликлинику не сходишь, в магазине с продавцом не объяснишься.
«Я же тоже артистка, насмотрелась и на великих, и на невеликих, — говорит Анна Башенкова, актриса Театра Армена Джиграханяна, создавшая «Недослов» в 2003 году. – Могу сказать, что люди с потерей слуха выразительнее, интереснее, богаче. Жест сильнее, чем произнесенное слово, а жестовый язык – это крутой язык!»
Концерт по хитам российских и украинских рок-исполнителей «О тебе… «. Фото предоставлено театром «Недослов»
Репертуар «Недослова» все время обновляется, и обычно в нем около 12 разноплановых спектаклей (танцевальные, детские, драматические). Они понятны и без перевода. Но все же, если это не пластическое произведение, оно сопровождаются дикторским текстом.
Весь театр – всего 34 человека: 23 актера с нарушениями слуха, режиссерская группа, постановщики, художник по свету, звукорежиссер. Это профессионалы со специальным образованием и хорошей театральной школой. Все эти годы «Недослов» существует на базе Российской государственной специализированной академии искусств (РГСАИ).
Фото предоставлено театром «Недослов»
«У глухих людей, особенно в регионах, путь один – идти на завод или сидеть дома, — рассказывает директор театра Сергей Бидный. – Инвалидность, законодательство и, в первую очередь, стереотипы закрывают им путь во многие профессии. Наши спектакли наглядно показывают, что занятия творчеством – это доступная опция. Мы получаем отзывы от родителей неслышащих детей о том, что мы им открыли целый мир и теперь они знают, что у ребенка может быть совершенно другое будущее».
Анна Башенкова и Сергей Бидный. Фото предоставлено театром «Недослов»
Кто зритель и чему он удивляется
Театр «Взаимодействие» старается создавать театральный и видеоконтент, способный избавить инклюзивный театр от маргинального оттенка, унылой социальности и отношения «это все на любителя». Поэтому для выступлений он выбирает модные современные площадки, активно распространяют яркую рекламу.
Кадр из социального ролика «Быть вместе» проекта «Взаимодействие»
«Я не вижу ничего плохого в том, что иногда люди приходят к нам в результате довольно примитивного импульса, из любопытства, – рассказывает Маргарита Ребецкая. – Их привлекла яркая обертка, но на спектакле они видят уже не мишуру, а человеческую сущность. А бывает, приходят потому, что считали себя продвинутыми и толерантными, а выяснилось, что они вообще ничего не знают про людей с особенностями. Некоторые сами признаются, что представляли все совершенно иначе».
У театра-студии «Круг-II» также нет своей постоянной площадки, выступления проходят на различных сценах – от ДК и концертных залов до пространств дизайнерского центра Artplay и Театрального центра им. Вс. Мейерхольда. Еще «Круг-II» показывает свои программы в разных городах России и на международных фестивалях.
«Люди либо вообще боятся идти на спектакль, в котором участвуют артисты с инвалидностью, либо они приходят и становятся в определенном смысле адептами нашего театра, – говорит Андрей Афонин. – То, что они видят на сцене – это не «инвалидное искусство», и вопрос о посещении нашего театра – не вопрос толерантности или социального акта. Наши спектакли – это качественный театральный продукт».
Спектакль театра-студии «Круг II» «За ритмом». Фото: Сергей Петулько
«Недослов» шесть-десять раз в месяц показывает спектакли в небольшом зале на полсотни мест при РГСАИ, а в остальное время гастролирует по России, выступая не только на камерных сценах, но даже в залах на 800-1000 человек. Можно подумать, что в зрителях недостатка нет, потому что сообщество глухих в России большое и хорошо развитое. Но, как говорят в театре, только 20% их зрителей – люди с нарушениями слуха, остальные – просто любители театра. Все дело в том, что неслышащие люди непривычны к театру, ведь обычно он не ориентирован на их восприятие.
«Наша инклюзия не в том, чтобы перемешать на сцене слышащих и неслыщащих, — рассказывает Бидный. – Мы стараемся объединить их, в принципе в жизни почти не пересекающихся, в зале, давая понять, что у глухих и слышащих гораздо больше общего, чем они считают. Они одинаково воспринимают драму Гамлета или Зилова на сцене, одинаково смеются во время комедии – и сами удивляются этому».
Спектакль «Господа Головлёвы». Фото предоставлено театром «Недослов»
На что живет особый театр
Билеты на спектакли инклюзивных театров продаются хорошо, но это в лучшем случае позволяет обнулить расходы на организацию и выплатить небольшой гонорар артистам. Важнейшие составляющие бюджета — гранты, пожертвования спонсоров, краудфандинг. Но этого недостаточно.
Чтобы занятия для основного состава театра «Взаимодействие» были бесплатными и чтобы развиваться дальше, приходится придумывать, как коллектив может заработать. В прошедшем сезоне впервые было открыто коммерческое направление – курс по театральному мастерству для детей и взрослых с синдромом Дауна, а также просто детская студия. «Еще у нас есть предложения для коммерческих организаций, — рассказывает Ребецкая, — и это не только показы наших спектаклей, но еще и коммуникативные тренинги для сотрудников компаний, в которых участвуют наши артисты».
Спектакль «Хочу быть как». Фото предоставлено театром «Взаимодействие»
«Круг II» — подразделение Межрегиональной общественной организации в поддержку людей с ментальной инвалидностью и психофизическими нарушениями «Равные возможности», активно выступающей за создание системы сопровождаемого трудоустройства. «В ряде западных стран у людей с инвалидностью нет пенсий, но созданы условия для востребованного труда при поддержке государства и общества, — поясняет Афонин. – В нашей стране эта история пока только в зачаточном состоянии, а функционировать нам как-то надо. Поэтому мы решили, что вправе брать с наших подопечных определенную плату за организацию процесса развития, образования, занятости и несколько часов опеки. Эта плата эквивалентна их пенсиям. Но, конечно, на обеспечение всех нужд театра ее не хватает».
Спектакль «Школа навыворот». Фото предоставлено театром-студией «Круг»
У артистов театра «Недослов» тоже есть пенсии, плюс практически все они работают – кто-то по профессии в той же специализированной академии искусств (переводчиками, хореографами, ассистентами), кто-то – на заводе. Многие годы театр не приносил актерам практически никаких заработков, и состав постоянно менялся – запала творить, не имея возможности хоть как-то этим обеспечивать семью, хватало на пару лет. Последние пять лет состав не меняется, так как директор Сергей Бидный посвятил это время тому, чтобы построить жизнеспособную систему. «Моя задача убеждать принимающую сторону и первый раз привозить театр куда-то на гастроли, а потом, как правило, нас приглашают снова – уже на других условиях: сами ищут финансирование, спонсоров, лишь бы мы приехали», — говорит Бидный. Но даже эта востребованность пока не дает артистам такую зарплату, чтобы они «выкладывались и не думали, что надо бежать на ночную смену на завод».
Спектакль «Той, которая впервые узнала, что такое дождь». Фото предоставлено театром «Недослов»
Неопределенный статус
Инклюзивный театр становится все более заметным культурным явлением. После показа на Первом канале документального фильма «Съесть слона» об артистке Маше и зарубежных гастролях театра «Взаимодействие», удалось удачно завершить краудфандинговый сбор на новый спектакль.
Несколько лет назад в театре «Недослов» придумывали сценарий, искали режиссера и средства для съемок клипа с участием неслышащих артистов на песню Петра Налича «Крылья». Сейчас продюсеры популярных артистов сами обращаются к директору, когда ищут необычных актеров. За спектакль «Отдаленная близость» – совместную режиссерскую работу Андрея Афонина и руководителя берлинского инклюзивного театра Герда Хартмана – в 2014 году театр «Круг II» получил престижную «Золотую маску». Теперь премьеры студии посещают эксперты, постановки нередко попадают в лонг- и шорт-листы премии.
Спектакль «Отдаленная близость». Фото предоставлено театром-студией «Круг II»
Но статус таких театральных объединений по-прежнему не определен.
Молодое и маленькое«Взаимодействие», объединяющее в себе театр и социальное предпринимательство, пока не видит в этом большой проблемы. Для него это, скорее, возможность в любой момент «заморозиться», уйти во внутреннюю работу, подумать о творческих планах.
А вот «Недослову» в пространстве инклюзивного искусства, которое многие по-прежнему воспринимают как качественную, но все же самодеятельность, давно стало тесно. При этом отказаться от статуса некоммерческой организации не выходит, так как без грантовых вливаний не выжить, а в качестве учреждения культуры частный театр не сможет получать такую поддержку, какой пользуются государственные. Вот и приходится «сидеть на двух стульях» — работать в инклюзивном сообществе и в то же время конкурировать с обычным театром. В конце 2019 года театр «Недослов» получил статус Московского городского творческого коллектива, но из-за пандемии положительный эффект ощутить пока не удалось.
Спектакль «Любовь и голуби». Фото предоставлено театром «Недослов»
Руководитель театра «Круг II» Андрей Афонин ведет большую общественную работу, он — один из учредителей Ассоциации деятелей инклюзивного искусства.
«Часто инклюзивный театр – действительно любительский, но сегодня существует достаточное количество проектов, которые показывают, что человек с особенностями может создавать настоящее современное актуальное искусство. И этому необходимо найти легитимную форму и способы поддержки», — говорит Афонин.
По его словам, в Министерстве культуры РФ уже поднимался вопрос о создании реестра негосударственных театров, и, возможно, их поддержка будет включена в программу развития российского театра до 2030 года.
А пока каждый инклюзивный театр выживает, как может. При этом стараясь работать не просто хорошо, а блестяще. В доказывающем свое право на равные творческие возможности «особом» театре каждый спектакль должен быть особенным.
Подписывайтесь на телеграм-канал АСИ.