Иже херувимы что означает
Херувимская песнь
Херуви́мская песнь – песнь, которая поется на Литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого (кроме дней великого Четвертка и Великой Субботы) во время совершения Великого входа. Составлена и введена в употребление в VI в. в Византии.
«И́же Херуви́мы та́йно образу́юще, и животворя́щей Тро́ице трисвяту́ю пе́снь припева́юще, вся́кое ны́не жите́йское отложи́м попече́ние. Я́ко да Царя́ всех поды́мем, А́нгельскими неви́димо дориноси́ма чи́нми. Аллилу́иа».
диакон Андрей Глущенко:
Херувимская песнь. Кладезь трудностей для простых прихожан.… Одна из первых трудностей заключается в том, что слово «херувимы» воспринимается как именительный падеж, хотя на самом деле стоит в винительном (в именительном было бы «херувими», с «и» на конце). Выход: заменить параллельной формой (кстати, допустимой в церковнославянском, сравните параллельное употребление в наших текстах «помилуй ны» и «помилуй нас») – «Иже херувимов тайно образующе…». Нам снова режет слух? Подумаем, отчего.
Кроме того, как ни крути, а в нынешнем переводе Херувимской для правильного понимания просто необходимо сделать еще одно изменение. Вместо славянского «подъимем» поставить славянское же «приимем». Иначе, кроме всего прочего, будет еще и сохраняться нежелательная ассоциация с совершенно неверным толкованием о «ношении на копьях». Hypodechomai, напомним, означает именно «принимать», особенно «принимать у себя гостя», или «принимать в себя». Это – прямое указание на Евхаристию. Речь идет о причащении Тела и Крови Христовых, принятии Евхаристической жертвы, приготовленные дары для которой переносятся на престол на Великом входе во время пения Херувимской песни. Славянское слово «подъяти» имеет такое же значение, как и слово в греческом оригинале – «принять в себя», и перевод, конечно, правильный, однако сейчас это слово просто неотличимо от русского «поднимать», которое нужного значения не имеет вовсе. А «дориносимый», напомним, значит «окруженный телохранителями, копьеносцами», а отнюдь не «поднятый на копьях».
Херувимская песнь поётся вскоре после чтения Евангелия. Обычно она распевается очень сладкозвучно, тягуче. Эта молитва напоминает нам, как ангельские силы на небе служат у престола Божия и основана на видениях пророков Исаии, Иезекииля.
Она является как бы переходом от подготовительной части литургии к главной – к евхаристической, где совершается призывание Духа Святого на дары – хлеб и вино, – сердцу, ядру и вершине Литургии.
«Херувимская песнь» является своего рода музыкальным центром литургии. Это самое красивое песнопение состоящее из двух частей, которые разделяются Великим входом. Во время Великого входа Святые Дары (хлеб и вино) выносятся из боковых дверей алтаря. Священник останавливается в Царских Вратах и молится за всех, поминая Предстоятеля Церкви, епископа и всех христиан.
«Херувимская песнь» состоит из двух частей. Первая часть – до Великого входа и вторая часть – после Великого входа. Первая часть, как правило, бывает медленной, протяжной, а вторая – торжественной, ликующей. Разделяются эти две части возгласом «Аминь», что значит «истинно» – это ответ хора (или народа) на моления священника.
Херувимская песнь поётся на литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого, за исключением Великого Четверга и Великой Субботы:
Православная Жизнь
Какое значение имеет Херувимская песнь, рассказывает иерей Андрей Чиженко.
«Небесная Литургия», сербская фреска XIV века из Грачаницы
Божественная литургия – главное богослужение Православной Церкви – имеет трехчастную структуру: проскомидия (на ней готовится вещество для Таинства Евхаристии), Литургия оглашенных (где читается Священное Писание (Апостол и Евангелие) и совершается молитва о всех православных христианах, живых и усопших, а также об оглашенных) и Литургия верных (ее центром является так называемый Евхаристический канон). Евхаристический канон – это специальные молитвословия, кульминацией которых является пресуществление (т. е. превращение) благодатью Святого Духа через священнослужителя обычных земных веществ (продуктов) – хлеба (просфоры), вина и воды в величайшую святыню Православной Церкви – Тело и Кровь Христовы. Евхаристический канон – кульминация, то есть главное событие Божественной литургии.
Предваряющим же вводным молитвословием к этому страшному и великому святому действу является Херувимская песнь. Она – преддверие Евхаристического канона. Чтобы понять всю ее важность и важность богослужебного действия Великого входа, сопутствующего ей, отметим следующее. По Уставу, священник, служащий Литургию, имеет право покинуть храм до Херувимской песни в случае острой необходимости (например, причастие умирающего христианина или нападение врагов), но после Херувимской песни до окончания Литургии он не имеет права уйти из церкви. Он обязан дослужить Литургию. Тому доказательство житие священномученика Макария, митрополита Киевского. Он был убит 1 мая 1497 года. В этот день святой служил Литургию, его предупредили о том, что разбойничий отряд татар находится недалеко от храма. Но священномученик отказался покинуть паству, он предпочел дослужить Божественную литургию. Вскоре митрополит был убит татарами, ворвавшимися в храм.
Вот какое значение имеет Херувимская песнь. Авторство ее приписывают святителю Василию Великому, хотя в богослужебное литургическое употребление она вошла гораздо позже – при византийском императоре Юстине II около 573 года.
Херувимской она названа промыслительно и символично. Херувимы – один из высших ангельских чинов, которые славословят Всевышнего у Престола Божия. Во время пения Херувимской песни и всего последующего Евхаристического канона, на котором пресуществляются Святые Дары, мы – православные христиане, члены земной Церкви – должны уподобляться херувимам, славящим Господа, и, как поется в песне, «всякое ныне житейское отложим попечение». Ибо Царствие Божие приблизилось к нам. И Господь находится здесь среди нас на самом великом богослужении Церкви – Литургии. Он готов ради нашего спасения войти в хлеб, вино и воду и претворить их в Тело и Кровь Христовы. И в этом великом и страшном моменте мы должны забыть обо всех наших житейских делах и волнениях, максимально вперив свой ум и сердце во Христа, подняв с Божьей помощью себя верою, вниманием до высоты блаженных святых херувимов. Потому Херувимская песнь начинается словами: «И́же Херуви́мы та́йно образу́юще и Животворя́щей Тро́ице Трисвяту́ю песнь припева́юще, вся́кое ны́не жите́йское отложи́м попече́ние…» Эти стихи переводятся на современный русский язык как: «Мы, таинственно изображая Херувимов и воспевая Животворящей Трисвятую песнь Троице, дающей жизнь, оставим теперь заботу о всем житейском…» Они также в этот великий и страшный момент приближения Бога к Своему творению предстоят вместе с нами у Престола Божия и славословят Его. Потому, конечно же, с этого времени и до окончания богослужения без крайней необходимости не стоит выходить из храма. Ведь буквально через короткое время Господь преподнесет Свой самый великий дар человечеству – Тело и Кровь Христовы. Будем же достойны этого спасительного дара – этой великой Христовой жертвы. В этот момент не нужны и крайне нежелательны какие-либо передвижения в храме, целования, преклонения, возжигания свечей. Все внимание предельно сконцентрировано на алтаре, где в данное время совершается Великий вход. После Херувимской песни не надо покидать без крайней необходимости храм вплоть до литургического отпуста. О важности данного момента Литургии свидетельствует и тот факт, что во время пения вышеупомянутого молитвословия священник вполголоса повторяет его в алтаре. Он при этом воздевает вверх руки, что бывает только в самые важные моменты богослужения (например пресуществление Святых Таин). Это – предельное напряжение, символ того, что мы открыты и устремлены к Богу, как дети, взывая к Нему, словно к родному Отцу.
Вторая часть Херувимской песни поется после Великого входа. Она звучит следующим образом: «Я́ко да Царя́ всех поды́мем, а́нгельскими неви́димо дориноси́ма чи́нми. Аллилуи́а, аллилуи́а, аллилуи́а».
Во второй половине песни для нас могут быть несколько непонятных слов. Одно из них «дориносима», другое – «аллилуиа». Первое греческого, другое древнееврейского происхождения. Они символизируют соборность и кафоличность (с греч. всеобщность) Православной Церкви, которая объединяет в Себе все народы – и еврейский, и греческий, и украинский, и иные. Кроме того, эти слова, так же, как, к примеру, слово «Аминь» (с еврейского «верно», «да будет так»), являются наследством Церкви первых христиан, Которая изобиловала дарами Святого Духа. Одним из них была глоссалия – говорение на иных языках (буквальный перевод с греческого «говорю языком»). Тому подтверждение есть в Первом Послании к коринфянам святого апостола Павла: «Но каждому дается проявление Духа на пользу. Одному дается Духом… разные языки, иному истолкование языков» (1 Кор. 12: 8–11). Об этом также есть указание и в Деяниях святых апостолов о сошествии на них Святого Духа: «и исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Деян. 2:4). Этот дар недолго просуществовал в первенствующей Церкви и был практически полностью утрачен. Ученые-богословы до сих пор не знают, в чем конкретно состоял дар языков. Может быть, это был дар говорения на ином – ангельском языке; может быть, – на иностранных языках, что логично вследствие необходимости для апостолов евангельской проповеди другим народам; может быть, и то, и другое.
По слову проф. М. Скабаллановича: «Кроме слова аминь, аллилуйя – это единственное еврейское выражение, которого не дерзнула коснуться рука переводчика, оставив его в тех звуках, в которых оно вдохновлено Самим Богом».
Итак, вторая половина Херувимской песни переводится на русский язык как «…чтобы нам прославлять Царя всех, Которого невидимо ангельские чины торжественно прославляют. Хвала Богу!»
Параллельным Херувимской песни богослужебным действием, совершаемым священнослужителями, является Великий вход. Визуально это выглядит следующим образом: после каждения и определенных молитв священник износит дискос и чашу с веществом для Таинства Причастия через северные врата, на солее поворачивается лицом к народу, произносит определенные молитвословия с поминовением Патриарха, Предстоятеля Церкви, Правящего Архиерея и далее священства и всех православных христиан; после этого священник благословляет чашей и дискосом молящихся и входит через Царские врата в алтарь. К этому моменту следует относиться очень благоговейно. Но также понимать, что находящееся в чаше и на дискосе вещество еще не является Телом и Кровью Христовыми, Ими благодатью Святого Духа оно станет несколько позднее – во время Евхаристического канона.
Великий вход имеет древние исторические корни. Некоторые ученые-литургисты говорят о том, что в древней Церкви проскомидия совершалась после Великого входа. А сам он был торжественным принесением просфор, вина и воды в храм для совершения Таинства Евхаристии.
В духовном символическом отношении Великий вход – очень важная часть Литургии. Если сравнивать его со службами годичного круга, то он, скорее всего, Страстная седмица. Господь и Бог и Спас наш Иисус Христос выходит ради нас на страдания. Он идет на Голгофу, где Его пронзают гвоздями и распинают. И Спаситель умирает, исцеляя в Себе наши грехи, спасая человечество. Поставление дискоса и чаши на Престол после Великого входа – это символ положения Христа во гроб. Не случайно во время этого священнодействия иерей (архиерей) читает молитвословия Великой Субботы.
Потому Херувимская песнь и Великий вход – это почти ангельское углубление каждого человека в Бога, в этот удивительный Подвиг Искупления рода человеческого. И в этот момент все земное и житейское становится неважным и должно остаться там – за порогом храма. Ведь сейчас – в этот момент – каждому из нас открываются Небеса, и Господь, исцеляя наши страждущие души, вводит нас в рай.
Песнь людей и херувимов Беседы о литургии. Часть 4
Приблизительное время чтения: 8 мин.
Из всего многообразия вещей, существующих на земле, для жертвы Богу Самим Христом нам заповедано использовать хлеб и вино.
Это не просто символ пищи и питья, необходимых для жизни человека. Это символ труда. Чтобы приготовить хлеб и вино, необходим труд людей разных профессий. Пшеницу надо вырастить, собрать, помолоть, сохранить, доставить пекарю, испечь, предложить покупателям. То же и с вином. И когда плоды этих нелегких трудов приносятся Богу в жертву, это означает понимание человеком величия Дара Жизни, понимание заботы Бога о человеке, благодарность за саму жизнь – и временную, и вечную.
Хлеб и вино, которое веселит сердце человека, это радостный символ единения всего человечества, приносящего жертву в благодарность Богу за возможность жить не только инстинктами или ради выживания рода, но и чтобы иметь духовное стремление к Богу, жаждать Неба.
Издревле хлебы и вино, изготовленные христианами, приносились в храм на литургию, а диаконы отбирали лучшее для совершения таинства.
Так как участвовать в жертве благодарения – евхаристии могли только крещеные христиане, а не оглашенные, то и приношение это совершалось после того, как оглашенные выходили из храма.
Как раз там, где сегодня поётся херувимская песнь.
Человек не одинок, пока в его жизни есть вера в Бога. Эта вера соединяет его не только с поколениями живших прежде людей, но даже с небесными силами – ангелами, невидимыми для людей, но столь значимыми для человеческой истории.
Поэтому в тот момент богослужения, когда человек готовится принести в жертву Богу хлеб и вино, он не только вспоминает об ангельской песне, но и воспевает её месте с ангелами, соединяя небо и землю в единый величественный хор, прославляющий Творца.
Понятно, что это движение людей с дарами уже в древности стало значимым моментом службы. Начиная с VII века хлеб и вино для евхаристии переносили не из алтаря в алтарь, как сегодня, а из специального сосудохранилища, расположенного близ северо-восточного угла храма. Там и совершалось то, что сегодня у нас совершается на проскомидии. Поэтому эта длительная процессия и стала называться великий вход. В память об этом до сих пор в греческих храмах процессия Великого входа двигается вдоль всего храма.
Уже после V века вход духовенства со святыми сосудами и крестами стал в церковном сознании ассоциироваться с добровольным шествием Христа на крестные страдания в окружении несметных, невидимых воинств вооруженных копьями ангелов, воспевающих Святой Троице троекратное славословие: «Свят, Свят, Свят!»
До VI века в этот момент богослужения пелся 23-й псалом с припевом «Аллилуйя». Именно там говорится о Христе как о Царе славы, предлагаемом в причащении верным.
Употребляемая ныне херувимская песнь (И́же херуви́мы) — составлена неизвестным автором и введена в употребление в VI в. в Византии. Она напоминает нам как ангельские силы на небе, подобно воинам, служат у престола Божия и основана на видениях пророков Исаии и Иезекииля. Это призыв верующих к духовному сосредоточению, к уподоблению жизни ангелов.
Херувимская песнь состоит из двух частей. Первая часть – до Великого входа и вторая часть – после. Первая часть, как правило, бывает медленной, протяжной, а вторая – торжественной, ликующей. Разделяются эти две части возгласом «Аминь».
Вот перевод её текста:
«(Поётся до входа) Мы все, херувимам таинственно подражающие и сотворившей всё живое Троице трисвятую песнь воспевающие, (да) отложим ныне всякие житейские заботы (поётся после входа) и Царя всех приимем, невидимо огражденного ангельским копьеносным воинством. Аллилуйя».
При начале её пения открываются Царские врата, диакон совершает каждение алтаря, иконостаса и молящихся. Храм наполняется благоуханием.
Священник в это время стоит перед Престолом и читает особую молитву, в которой просит Бога допустить его до освящения даров, не взирая на личные прегрешения:
Никто из связанных плотскими влечениями и наслаждениями недостоин приступать или приближаться к Тебе, или служить Тебе, Царю Славы, ибо служение Тебе велико и страшно и для самих Сил небесных! Но однако Ты, по неизреченному и безмерному Своему человеколюбию непреложно и неизменно стал человеком и явился первосвященником нашим, и священнодействие этого общего служения и бескровной жертвы передал нам, как Владыка всех. Ибо Ты, Господи Боже наш, один владычествуешь над всем небесным и земным, – Ты, на престоле Херувимском носимый, Серафимов Господь и Царь Израиля, один Святой и во святых почивающий. Но прошу Тебя, единственного благого и благосклонного: воззри на меня, грешного и ни к чему не годного раба Твоего, и очисти мою душу и сердце от совести порочной, и силою Святого Твоего Духа сделай способным меня, облеченного благодатью священства, предстоять этому Твоему святому престолу и совершить священнодействие святого и пречистого Твоего Тела и драгоценной Крови. Ибо я к Тебе приступаю, склонив свою голову, и молю Тебя: не отврати лица Твоего от меня и не отвергни меня из числа служителей Твоих, но благоволи, чтобы мною, грешным и недостойным рабом Твоим, принесены были Тебе эти Дары. Ибо Ты – приносящий и приносимый, и принимающий, и раздаваемый, Христе Боже наш, и Тебе славу воссылаем, со безначальным Твоим Отцом, и всесвятым и благим и животворящим Твоим Духом, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.
Диакон, завершив каждение, становится рядом со священником, и они вместе с воздеянием рук вполголоса произносят Херувимскую песнь, священник первую часть её, а диакон — вторую. Затем священник и диакон целуют престол, кланяются друг другу и стоящим в храме людям, прося у них прощения и отходят к жертвеннику – в северную часть алтаря.
Там священник заканчивает поминовение, вынимая частицы из просфор за живых и усопших, кадит святые сосуды, закрепляет большой покров – возду́х – на плече диакона, даёт ему дискос, а сам берет чашу. Вслед за свещеносцем они выходят из алтаря северными боковыми вратами иконостаса на солею.
Смолкает пение хора и раздается звучный голос диакона, поминающего Патриарха и правящего архиерея.
Затем диакон входит в алтарь, встает у южной стороны престола на одно колено и ждет священника, с благоговением держа дискос обоими руками.
Священник заканчивает поминовение, молитвенно вспоминая светские власти нашей страны, воинство и всех православных христиан.
Часто здесь можно услышать и молитву за «строителей, благотворителей, благоукрасителей, жертвователей святаго храм, труждающихся и поющих».
«Вас и всех православных христиан да помянет Господь Бог во Царствии Своем всегда: ныне, и присно, и во веки веков!» – завершает поминовение священник.
Хор громко и торжественно отвечает «Аминь» и поёт вторую часть херувимской песни.
В это время священник ставит потир на престол (точнее — на антиминс), затем, приняв от диакона дискос, ставит его слева от потира. С евхаристической чаши и дискоса снимаются малые покровцы и взамен возлагается воздУх.
После чего священник трижды кадит Святые Дары, тихо произнося тропари Великой Субботы и покаянные стихи 50-го псалма Давида:
Благородный Иосиф, с древа сняв пречистое тело Твое, чистым полотном обвив и помазав благовониями, в гробнице новой положил.
Во гробе плотью, а во аде с душою как Бог, в раю же с разбойником и на престоле был Ты, Христе, со Отцом и Духом, все наполняя, беспредельный.
Носителем жизни, поистине прекраснейшим рая, и светлейшим всякого царского чертога явился гроб Твой, Христе, источник нашего воскресения.
Облагодетельствуй, Господи, во благоволении Твоём Сион, и да будут воздвигнуты стены Иерусалима, – тогда примешь благосклонно жертву правды, возношение и всесожжения, тогда возложат на алтарь Твой тельцов.
Затем Царские врата иконостаса закрываются, а алтарная завеса задёргивается.
Херувимская песнь в течение богослужебного года поётся на литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого (кроме Великого Четверга и Великой Субботы). В Великий Четверг и в Великую Субботу, а также на литургии Преждеосвященных Даров совершается такой же чин Великого входа, но с иной херувимской песнью: в Чистый четверг на Страстной седмице поётся «Вечери Твоея тайныя…» – и «Да молчит всякая плоть человеча…» в Великую субботу.
Обычно херувимская распевается сладкозвучно, неторопливо. Она является переходом от подготовительной части литургии к главной – евхаристической, где совершается призывание Духа Святого на дары – хлеб и вино – сердцу Литургии.
К сожалению, для большинства прихожан сегодня Херувимская песнь является своего рода центром литургии, и не только музыкальным. И это не трудно понять. Зажигаются паникадила, открываются врата, священнослужители в красивой процессии несут сосуды, поётся особый мистический гимн. Кто-то, впечатленный происходящим, становится (без всякого на то основания) на колени. Но по сути это лишь перенос даров для их последующего освящения в Дары. Момент красивый, но лишь готовящий нас к самому главному.
Интересно, что уже с VI века некоторые епископы возмущались тем поклонением, которое народ оказывал проносимым сосудам. В «Беседе о Пасхе и о святых Евхаристиях» Константинопольский патриарх святой Евтихий (552–565 и 577–582) осуждает практику поклонения переносимым дарам как уже освященным Телу и Крови Христа: «… народ говорит, что вот, вносят Царя славы, подразумевая при этом вносимое, несмотря на то, что оно еще не освящено архиерейским призыванием, … Ведь говорит Афанасий Великий в своей проповеди новокрещеным: “Вы увидите, как левиты (то есть диаконы) вносят хлеб и чашу с вином и ставят их на престол. И пока прошения и молитвы над ними не завершены, хлеб остается не более чем просто хлебом”»
Так что проблема эта идёт из глубины веков…
Тем временем литургия продолжается. Перед закрытыми вратами диакон снова молится о предложенных дарах и наших нуждах, а священник в алтаре умывает руки в знак очищения и молится, готовясь к освящению Даров:
Господи, Боже Вседержитель, один Святой, принимающий жертву хвалы от призывающих Тебя всем сердцем, прими и молитву нас, грешных, и принеси ее ко святому Твоему жертвеннику, и сделай нас способными принести Тебе Дары и жертвы духовные за наши грехи и грехи неведения народа, и удостой нас обрести благодать пред Тобою, чтобы стала благоугодной Тебе жертва наша, и сошел благой Дух благодати Твоей на нас, и на эти предлежащие Дары, и на весь народ Твой.
ХЕРУВИМСКАЯ ПЕСНЬ. Что означают слова этого литургического гимна?
Иже Херувимы тайно образующе, и Животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение. Яко да Царя всех подымем, Ангельскими невидимо дориносима чинми. Аллилуиа.
«Иже Херувимы тайно образующе…» — Что означают эти странные слова? Мы только знаем, что, когда поют Херувимскую, следует замереть. А вот почему? Зачем?
Приходя на богослужение, почти никто не понимает смысл праздничного тропаря, да и многие другие слова остаются непонятными. Такого ни в коем случае быть не должно! Разумеется, в Церкви присутствует таинственное начало, но ничто не является секретным, не предназначенным для стоящих и молящихся по другую сторону алтарных врат.
Почему мы не изменяемся, не растем духовно? По самой простой причине: мы ко многому относимся формально. Надо готовить себя к Литургии, к празднику, чтобы вместе с хором петь величание и тропарь, вместе со всеми призывать: «Тело Христово приимите…» — чтобы это произносилось едиными устами и единым сердцем. Мы же не в театре и не на концерте находимся! Это ведь для нас поется, а нами воспевается! Мы все — участники этого великого и пренебесного таинства.
Наше непонимание важнейших моментов Литургии очень прискорбно. Надо призвать всех сделать нашу молитву осмысленной; не молиться Богу незнакомыми словами — мы же с Отцом своим разговариваем — и не счесть за великий труд выяснить, что же эти слова означают.
А значат они вот что: вы, стоящие в храме, те, кто таинственно изображает Херувимов, которые воспевают Трисвятую песнь, должны отложить всякое житейское попечение.
Каждому из нас в этот момент предоставляется возможность стоять вместе с Херувимами и Серафимами. Они воспевают: «Свят, свят, свят…» — и мы должны слиться с ними в едином ангельском славословии.
В этом таинстве мы являемся действующими лицами, а не зрителями. Мы в сослужении ангельском находимся, и это — кульминация службы, когда мы должны отложить все житейские заботы, всякое житейское попечение. «Яко да Царя всех подымем ангельскими невидимо дориносима чинми». Это — отголосок античного или византийского мира. Тогда победителей на руках проносили через триумфальные арки. Мы же должны нести на себе Христа.
Во время пения Херувимской песни совершается Великий вход. Царь славы, Христос, идет на Крест, потому что Великий вход — это шествие Спасителя на Голгофу.
Дьякон совершает каждение алтаря и собравшихся в храме, читая про себя покаянный 50-й псалом, который все мы можем так же читать про себя в этот момент. Высота херувимского призвания каждого из нас приводит наши души в состояние глубочайшего осознания собственного недостоинства.
Не случайно священник перед пением Херувимской отверзает Царские Врата, становится перед Престолом и читает единственную в Литургии молитву, которая не относится ко всем присутствующим, а только к нему самому. Эта молитва посвящена Самому Господу Иисусу Христу, как Архиерею, пред Которым предстоит недостойный клирик, входящий в область страшного священнодействия.
Священник испрашивает прощения у всех сослужащих и прихожан, кадит стоящую на жертвеннике Проскомидию и под пение Херувимской выходит на солею (возвышение перед перед иконостасом). Он несет святую Проскомидию — Чашу с вином, которой предстоит стать Кровью Христовой, и Дискос с хлебом, который должен соделаться Телом Христовым.
На Великом входе совершается особенное поминовение одновременно всей Церкви, потому что как Господь Вседержитель несет весь мир на Своих руках, так и священник, выходящий из алтаря, несет на себе Проскомидию, как образ мира, Церкви и всей вселенной, за которую приносится жертва Христова.