Знают ли здесь в глуши что кто то далекий зовет тебя солнцем

19 октября

Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор.
Пылай, камин, в моей пустынной келье;
А ты, вино, осенней стужи друг,
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.

Печален я: со мною друга нет,
С кем долгую запил бы я разлуку,
Кому бы мог пожать от сердца руку
И пожелать веселых много лет.
Я пью один; вотще воображенье
Вокруг меня товарищей зовет;
Знакомое не слышно приближенье,
И милого душа моя не ждет.

Я пью один, и на брегах Невы
Меня друзья сегодня именуют…
Но многие ль и там из вас пируют?
Еще кого не досчитались вы?
Кто изменил пленительной привычке?
Кого от вас увлек холодный свет?
Чей глас умолк на братской перекличке?
Кто не пришел? Кого меж вами нет?

Он не пришел, кудрявый наш певец,
С огнем в очах, с гитарой сладкогласной:
Под миртами Италии прекрасной
Он тихо спит, и дружеский резец
Не начертал над русскою могилой
Слов несколько на языке родном,
Чтоб некогда нашел привет унылый
Сын севера, бродя в краю чужом.

Сидишь ли ты в кругу своих друзей,
Чужих небес любовник беспокойный?
Иль снова ты проходишь тропик знойный
И вечный лед полунощных морей?
Счастливый путь. С лицейского порога
Ты на корабль перешагнул шутя,
И с той поры в морях твоя дорога,
О волн и бурь любимое дитя!

Ты сохранил в блуждающей судьбе
Прекрасных лет первоначальны нравы:
Лицейский шум, лицейские забавы
Средь бурных волн мечталися тебе;
Ты простирал из-за моря нам руку,
Ты нас одних в младой душе носил
И повторял: «На долгую разлуку
Нас тайный рок, быть может, осудил!»

Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа неразделим и вечен —
Неколебим, свободен и беспечен
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Все те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.

Из края в край преследуем грозой,
Запутанный в сетях судьбы суровой,
Я с трепетом на лоно дружбы новой,
Устав, приник ласкающей главой…
С мольбой моей печальной и мятежной,
С доверчивой надеждой первых лет,
Друзьям иным душой предался нежной;
Но горек был небратский их привет.

И ныне здесь, в забытой сей глуши,
В обители пустынных вьюг и хлада,
Мне сладкая готовилась отрада:
Троих из вас, друзей моей души,
Здесь обнял я. Поэта дом опальный,
О Пущин мой, ты первый посетил;
Ты усладил изгнанья день печальный,
Ты в день его лицея превратил.

Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе — фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Все тот же ты для чести и друзей.
Нам разный путь судьбой назначен строгой;
Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:
Но невзначай проселочной дорогой
Мы встретились и братски обнялись.

Когда постиг меня судьбины гнев,
Для всех чужой, как сирота бездомный,
Под бурею главой поник я томной
И ждал тебя, вещун пермесских дев,
И ты пришел, сын лени вдохновенный,
О Дельвиг мой: твой голос пробудил
Сердечный жар, так долго усыпленный,
И бодро я судьбу благословил.

С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали;
С младенчества две музы к нам летали,
И сладок был их лаской наш удел:
Но я любил уже рукоплесканья,
Ты, гордый, пел для муз и для души;
Свой дар как жизнь я тратил без вниманья,
Ты гений свой воспитывал в тиши.

Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты…
Опомнимся — но поздно! и уныло
Глядим назад, следов не видя там.
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?

Пора, пора! душевных наших мук
Не стоит мир; оставим заблужденья!
Сокроем жизнь под сень уединенья!
Я жду тебя, мой запоздалый друг —
Приди; огнем волшебного рассказа
Сердечные преданья оживи;
Поговорим о бурных днях Кавказа,
О Шиллере, о славе, о любви.

Пора и мне… пируйте, о друзья!
Предчувствую отрадное свиданье;
Запомните ж поэта предсказанье:
Промчится год, и с вами снова я,
Исполнится завет моих мечтаний;
Промчится год, и я явлюся к вам!
О сколько слез и сколько восклицаний,
И сколько чаш, подъятых к небесам!

И первую полней, друзья, полней!
И всю до дна в честь нашего союза!
Благослови, ликующая муза,
Благослови: да здравствует лицей!
Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию, и мертвым и живым,
К устам подъяв признательную чашу,
Не помня зла, за благо воздадим.

Полней, полней! и, сердцем возгоря,
Опять до дна, до капли выпивайте!
Но за кого? о други, угадайте…
Ура, наш царь! так! выпьем за царя.
Он человек! им властвует мгновенье.
Он раб молвы, сомнений и страстей;
Простим ему неправое гоненье:
Он взял Париж, он основал лицей.

Пируйте же, пока еще мы тут!
Увы, наш круг час от часу редеет;
Кто в гробе спит, кто, дальный, сиротеет;
Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;
Невидимо склоняясь и хладея,
Мы близимся к началу своему…
Кому ж из нас под старость день лицея
Торжествовать придется одному?

Несчастный друг! средь новых поколений
Докучный гость и лишний, и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой…
Пускай же он с отрадой хоть печальной
Тогда сей день за чашей проведет,
Как ныне я, затворник ваш опальный,
Его провел без горя и забот.

Источник

Письмо Татьяны к Онегину (отрывок из романа «Евгений Онегин»)

Я к вам пишу — чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Но вы, к моей несчастной доле
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня.
Сначала я молчать хотела;
Поверьте: моего стыда
Вы не узнали б никогда,
Когда б надежду я имела
Хоть редко, хоть в неделю раз
В деревне нашей видеть вас,
Чтоб только слышать ваши речи,
Вам слово молвить, и потом
Все думать, думать об одном
И день и ночь до новой встречи.
Но, говорят, вы нелюдим;
В глуши, в деревне всё вам скучно,
А мы… ничем мы не блестим,
Хоть вам и рады простодушно.

Зачем вы посетили нас?
В глуши забытого селенья
Я никогда не знала б вас,
Не знала б горького мученья.
Души неопытной волненья
Смирив со временем (как знать?),
По сердцу я нашла бы друга,
Была бы верная супруга
И добродетельная мать.

Другой. Нет, никому на свете
Не отдала бы сердца я!
То в вышнем суждено совете…
То воля неба: я твоя;
Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой;
Я знаю, ты мне послан богом,
До гроба ты хранитель мой…
Ты в сновиденьях мне являлся,
Незримый, ты мне был уж мил,
Твой чудный взгляд меня томил,
В душе твой голос раздавался
Давно… нет, это был не сон!
Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала
И в мыслях молвила: вот он!
Не правда ль? Я тебя слыхала:
Ты говорил со мной в тиши,
Когда я бедным помогала
Или молитвой услаждала
Тоску волнуемой души?
И в это самое мгновенье
Не ты ли, милое виденье,
В прозрачной темноте мелькнул,
Приникнул тихо к изголовью?
Не ты ль, с отрадой и любовью,
Слова надежды мне шепнул?
Кто ты, мой ангел ли хранитель,
Или коварный искуситель:
Мои сомненья разреши.
Быть может, это все пустое,
Обман неопытной души!
И суждено совсем иное…
Но так и быть! Судьбу мою
Отныне я тебе вручаю,
Перед тобою слезы лью,
Твоей защиты умоляю…
Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.
Я жду тебя: единым взором
Надежды сердца оживи
Иль сон тяжелый перерви,
Увы, заслуженным укором!

Кончаю! Страшно перечесть…
Стыдом и страхом замираю…
Но мне порукой ваша честь,
И смело ей себя вверяю…

Источник

Стихотворения для детей

В густом лесу, в глуши лесной,
Где чёрный лес стоит стеной,
Где в тишине ручей журчит,
Где солнца нежные лучи
Не пробиваются к земле,
Теряясь посреди ветвей,
Где даже не растёт трава,
Сидела на суку сова.

Зачем же бедная сова
Живёт, где не растёт трава,
Где, затерявшись средь ветвей,
Не пробивается к земле
Свет солнца, где течёт ручей,
Петляя меж коряг и пней,
Где нету птиц, где нет зверей?
Должно быть, очень страшно ей.

Зачем ей на суку сидеть?
И почему не улететь
Оттуда, где в глуши лесной
Зловещий лес стоит стеной?
Скорей всего, без колдовства
Не обошлось тут, и сова
По воле злого колдуна
Здесь на суку сидеть должна.

А может, где-то на стволе
Большого дерева в дупле
Здесь спрятан клад, или зарыт
Внизу под камнем. И сидит
Сова и ночью здесь, и днём,
Чтобы сокровище своё
В лесной глуши оберегать
И страшным криком всех пугать.

А может, кто-то наказал
Её жестоко и связал
Верёвкой крылья. И сова
Не может улететь сама.
Она давно сидит и ждёт
Что кто-нибудь её спасёт.
Но бедной птице не везёт,
Её спаситель не идёт.

«Как все вы надоели мне.
Пожить хочу я в тишине.
Не нужно солнечных лучей,
Ни птиц не нужно, ни зверей,
И даже раздражал меня
Ручей. К нему привыкла я.
Мне так спокойно здесь одной.
Я наслаждаюсь тишиной.

А темнота мне не страшна.
Мне хорошо здесь. Я одна»…
И я покинул лес густой.
Ушёл из чёрной чащи той,
Где, затерявшись средь ветвей,
Не пробивается к земле
Свет солнца, где течёт ручей,
Петляя меж коряг и пней,

Где нету птиц, и нет зверей,
Где только мох среди камней,
Где, под покровом темноты,
Не могут вырасти цветы,
Где даже не растёт трава,
Где в тишине сидит сова
И дышит этой тишиной,
Где мрачный лес стоит стеной.

Висит на заборе табличка такая:
Внимание, очень большая и злая
Собака здесь сад день и ночь охраняет.
Не лезьте, иначе она растерзает

И каждый, кто эту табличку читает,
Уже не полезет, ведь он понимает:
Наброситься может собака большая,
Облает, штаны разорвет, искусает…

Чтоб дети к ней на спину смело взбирались,
Верхом на собаке по саду катались.
И чтобы на речку купаться позвали,
Чтоб щеткою шерсть у неё причесали.

Когда подходили, собака вставала.
Не лаяла вовсе. Хвостом лишь виляла.
Но люди смотрели, табличку читали…
И поскорей от неё убегали.

Страдала бедняга, не зная в чём дело…
Большая собака читать не умела

Очень маленькая сказочка

Доволен гномик маленький.
Шагает мальчик маленький
С корзиночкою маленькой
И песенки поёт.
Вдруг видит мальчик маленький,
Что под берёзкой маленькой
На кочке очень маленькой
Огромный гриб растёт.

Шумит лесочек маленький.
Доволен мальчик маленький.
Счастливый мальчик маленький
Бежит домой с грибом
Тропинкой очень маленькой.
А под осинкой маленькой,
Укрывшись в травке маленькой,
Смеётся добрый гном.

Шёл по комнате троллейбус.
Не такой, как остальные.
Удивительный троллейбус:
Без дверей и без колёс.
Замечательный троллейбус.
Не трамвай и не машина,
Шёл по комнате троллейбус.
Никого в себе не вёз.

Он по улицам не ехал,
Он не мчался по проспектам,
Не стоял у светофоров,
В переулках не кружил.
Удивительный троллейбус,
Шёл троллейбус по паркету.
Свой маршрут без остановок
Очень быстро проходил.

Это мама натянула
Две верёвки бельевые,
В нашей комнате верёвки:
От угла и до угла.
Вот и вышло, что как будто
Провода висят стальные.
В нашей комнате их мама
Протянула и ушла.

Это папа был троллейбус.
Он вошёл и поднял руки.
Папа взялся за верёвки,
Дотянулся… Он большой.
Как троллейбус настоящий
К проводам цепляет дуги,
Взялся папа за верёвки,
И по комнате пошёл…

На небе ночном месяц вышел
Едва из-за тучи большой.
Две кошки залезли на крышу
И сели вверху за трубой.

На небо ночное смотрели,
И звёзды искали свои.
И очень увидеть хотели,
Как падают с неба они.

Исполнить желанье любое
летящие звёзды сулят…
Мы смотрим на небо ночное,
мы ждём, что они полетят.

Две звёздочки в небе летели
Над кошками где-то вдали,
И очень увидеть хотели,
Как падают с крыши они.

У звёзд существует преданье:
Поможет им кошка (иль кот)
исполнить любое желанье,
коль с крыши она упадёт.

С другой стороны окошка
Деревья растут в саду,
Вдоль дома бежит дорожка
И дальше ведёт к пруду.

С другой стороны окошка
Цветут у крыльца кусты,
А в поле цветёт картошка,
Растут на лугу цветы.

С другой стороны окошка
Собака в тени лежит,
Сидит на заборе кошка
И птичка над ней летит.

С другой стороны окошка
В стекле отражаюсь я.
Вдоль дома бежит дорожка,
Проходит внутри меня.

С другой стороны окошка
Я вижу себя в стекле.
Цветёт надо мной картошка,
Деревья растут на мне.

С другой стороны окошка
Цветы из меня растут,
Собака моя и кошка
Прекрасно во мне живут…

Зажмурившись, в воображении
Представлю, как стоя в стекле,
Увидит моё отражение
Себя самого на себе:

Второго меня во мне
Другая моя голова
Увидит в оконном стекле
С другой стороны окна.

Источник

Идущий к реке

Я в своем познании настолько преисполнился, что я как будто бы уже

сто триллионов миллиардов лет проживаю на триллионах и

триллионах таких же планет, как эта Земля, мне этот мир абсолютно

вот этой гармонии, от слияния с бесконечно вечным, от созерцания

великого фрактального подобия и от вот этого замечательного всеединства

своим вот этим, иди суетись дальше, это твоё распределение, это

твой путь и твой горизонт познания и ощущения твоей природы, он

несоизмеримо мелок по сравнению с моим, понимаешь? Я как будто бы уже

давно глубокий старец, бессмертный, ну или там уже почти бессмертный,

который на этой планете от её самого зарождения, ещё когда только Солнце

только-только сформировалось как звезда, и вот это газопылевое облако,

вот, после взрыва, Солнца, когда оно вспыхнуло, как звезда, начало

формировать вот эти коацерваты, планеты, понимаешь, я на этой Земле уже

как будто почти пять миллиардов лет живу и знаю её вдоль и поперёк

этот весь мир, а ты мне какие-то. мне не важно на твои тачки, на твои

яхты, на твои квартиры, там, на твоё благо. Я был на этой

планете бесконечным множеством, и круче Цезаря, и круче Гитлера, и круче

всех великих, понимаешь, был, а где-то был конченым говном, ещё хуже,

чем здесь. Я множество этих состояний чувствую. Где-то я был больше

подобен растению, где-то я больше был подобен птице, там, червю, где-то

был просто сгусток камня, это всё есть душа, понимаешь? Она имеет грани

подобия совершенно многообразные, бесконечное множество. Но тебе этого

разными ощущениями и разными стремлениями, соответственно, разное наше и

место, разное и наше распределение. Тебе я желаю все самые крутые тачки

Если на сон грядущий ежедневно читать эту мантру можно постичь дзен. Ну или в дурку попасть.

Если вы отправите СМС на номер 4343 (оплата согласно вашему текущему тарифу) то получите доступ к полной версии текста:

Источник

Письмо Татьяны к Онегину (отрывок из романа «Евгений Онегин»)

Я к вам пишу — чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Но вы, к моей несчастной доле
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня.
Сначала я молчать хотела;
Поверьте: моего стыда
Вы не узнали б никогда,
Когда б надежду я имела
Хоть редко, хоть в неделю раз
В деревне нашей видеть вас,
Чтоб только слышать ваши речи,
Вам слово молвить, и потом
Все думать, думать об одном
И день и ночь до новой встречи.
Но, говорят, вы нелюдим;
В глуши, в деревне всё вам скучно,
А мы… ничем мы не блестим,
Хоть вам и рады простодушно.

Зачем вы посетили нас?
В глуши забытого селенья
Я никогда не знала б вас,
Не знала б горького мученья.
Души неопытной волненья
Смирив со временем (как знать?),
По сердцу я нашла бы друга,
Была бы верная супруга
И добродетельная мать.

Другой. Нет, никому на свете
Не отдала бы сердца я!
То в вышнем суждено совете…
То воля неба: я твоя;
Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой;
Я знаю, ты мне послан богом,
До гроба ты хранитель мой…
Ты в сновиденьях мне являлся,
Незримый, ты мне был уж мил,
Твой чудный взгляд меня томил,
В душе твой голос раздавался
Давно… нет, это был не сон!
Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала
И в мыслях молвила: вот он!
Не правда ль? Я тебя слыхала:
Ты говорил со мной в тиши,
Когда я бедным помогала
Или молитвой услаждала
Тоску волнуемой души?
И в это самое мгновенье
Не ты ли, милое виденье,
В прозрачной темноте мелькнул,
Приникнул тихо к изголовью?
Не ты ль, с отрадой и любовью,
Слова надежды мне шепнул?
Кто ты, мой ангел ли хранитель,
Или коварный искуситель:
Мои сомненья разреши.
Быть может, это все пустое,
Обман неопытной души!
И суждено совсем иное…
Но так и быть! Судьбу мою
Отныне я тебе вручаю,
Перед тобою слезы лью,
Твоей защиты умоляю…
Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.
Я жду тебя: единым взором
Надежды сердца оживи
Иль сон тяжелый перерви,
Увы, заслуженным укором!

Кончаю! Страшно перечесть…
Стыдом и страхом замираю…
Но мне порукой ваша честь,
И смело ей себя вверяю…

Источник