какие книги читает познер
Некоторые книги, повести, рассказы, которые стоит почитать
Исходя из желания разнообразить жизнь множества людей, вынужденных не выходить из дома, я решил предложить список книг, повестей, рассказов, которые, как мне кажется, могли бы служить всем интереснейшим делом.
В списке 29 названий, я записал те, которые первыми приходили мне в голову, не пытаясь выстраивать их по какому-то особому порядку.
На самом деле 29 – это очень мало; думаю, мог бы легко написать пару-тройку сотен. Но, как говорится, не будем увлекаться.
Итак, вот этот список:
«Мастер и Маргарита» М. Булгаков
«Повести Белкина» А. Пушкин
«Герой нашего времени» М. Лермонтов
«Петербургские повести» Н. Гоголь
«Левша» Н. Лесков
«Хаджи-Мурат» Л. Толстой
«Крейцерова соната» Л. Толстой
«Братья Карамазовы» Ф. Достоевский
«Обломов» И. Гончаров
«Митина любовь и др. рассказы» И. Бунин
«Дама с собачкой и др. рассказы» А. Чехов
«Гранатовый браслет и др. рассказы» И. Куприн
«Над пропастью во ржи» Дж. Сэлинджер
«По ком звонит колокол» Э. Хемингуэй
«Великий Гэтсби» С. Фицджеральд
«Маленький принц» А. Сент-Экзюпери
«Приключения Гекльберри Финна» М. Твен
«Морской волк» Д. Лондон
«Бойня номер 5» К. Воннегут
«Чума» А. Камю
«Сказки» Х.К. Андерсен
«Опасные связи» Шодерло де Лакло
«Смерть в Венеции» Т. Манн
«Путешествие с Чарли в поисках Америки» Д. Стейнбек
«Рассказы» О. Генри
«Моби Дик» Г. Мелвилл
«Повести и рассказы» У. Фолкнер
«Сто лет одиночества» Г. Маркес
«Дон Кихот» М. Сервантес
Что читает Владимир Познер?
В нашей новой рубрике «Что они читают?» мы расскажем о литературных пристрастиях актеров, режиссеров, журналистов, писателей, художников, политиков и других медийных персон.
Владимир Владимирович Познер родился 1 апреля 1934 года в Париже. Позже переехал с родителями в США.
В Нью-Йорке Владимир Познер учился в школе City and Country под руководством Кэролин Пратт, и, позднее, в школе Стайвесант (Stuyvesant High School). После переезда в Берлин Владимир учился в специальной школе для детей немецких политэмигрантов, бежавших от Гитлера в СССР, а после войны вернувшихся в ГДР, где окончил восьмой и девятый классы. В 1953 году Владимир поступил на биолого-почвенный факультет МГУ, который окончил в 1958 по специальности «физиология человека».
После окончания университета Владимир зарабатывал на жизнь научными переводами с английского на русский язык. В 1959 г., через год после окончания университета Познер устроился литературным секретарем к поэту Самуилу Яковлевичу Маршаку.
В октябре 1961 поступил на работу в Агентство Печати «Новости», работал редактором в распространявшемся за рубежом (в основном, в США) журнале «USSR» («СССР»), позднее переименованном в Soviet Life («Советская жизнь»), а с 1967 — в журнале «Спутник».
Наибольшую известность у советских телезрителей приобрёл в качестве ведущего телемостов СССР-США.
Сжигают ли книги, запрещают ли, изымают ли с полок школьных библиотек, как все еще происходит и в США, и в других странах, — под этими действиями лежит один общий знаменатель: боязнь иного мнения, опасение, что оно бросит вызов принятым нормам и традициям и повлечет за собой непредсказуемые последствия. Чем менее уверено в себе общество, тем более жестко и жестоко оно реагирует.
Владимир Познер
Позже в 1991 году получает предложение работать в США, где до 1996 года на пару с Филом Донахью, ведёт еженедельную программу Pozner & Donahue на телеканале CNBC. Одновременно с этим ежемесячно летает в Москву для записи программ «Мы», «Если…», «Время и мы» и «Человек в маске».
В настоящее время ведёт авторскую программу «Познер» на Первом канале.
Что читает известный журналист Владимир Познер?
«Три мушкетера» Александра Дюма
Историко-приключенческий роман Александра Дюма-отца, написанный в 1844 году.
Молодой небогатый гасконский дворянин д’Артаньян (что означает «из Артаньяна») в апреле 1625 года покинул родной дом и отправился в Париж, надеясь на место в полку мушкетёров. По дороге, в Менге (Meung-sur-Loire), он ввязался в драку с графом Рошфором, приближённым кардинала Ришельё, и тот похитил его рекомендательное письмо. По прибытии в Париж д’Артаньян направляется на аудиенцию к капитану королевских мушкетёров господину де Тревилю, однако тот разъясняет, что по существовавшим правилам он не может дать новичку место в своем полку до того, как он проявит свою доблесть или не прослужит в другой, менее престижной, части двух лет, и направляет его в гвардейский полк дез Эссара.
«Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери
«Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова
Романа трудно охарактеризовать однозначно, поскольку произведение многослойно и содержит в себе множество элементов таких жанров, как сатира, фарс, фантастика, мистика, мелодрама, притча, роман-миф. На его сюжет сделано множество театральных постановок и несколько фильмов (в Югославии, Польше, Швеции, России).
Впервые он вышел в свет только в 1966 году, через 26 лет после смерти Булгакова, с купюрами, в сокращённом журнальном варианте. Жена писателя Елена Сергеевна Булгакова в течение всех этих лет сумела сохранить рукопись романа.
«Приключения Тома Сойера» Марка Твена
Роман Марка Твена о приключениях мальчика, растущего в небольшом американском городке в штате Миссури. Действие романа происходит до событий Гражданской войны в США.
Книга породила на свет устойчивое выражение «Дело Тома Сойера». Так называют бизнес, в котором надо работать и к тому же ещё самому платить за это. Нечто подобное происходит с персонажами во второй главе книги, где Том Сойер убеждает своих сверстников, что побелка забора — настолько ответственная и почётная работа, что он может уступить её лишь за плату.
«Евгений Онегин» Александра Пушкина
Роман в стихах Александра Сергеевича Пушкина, написанный в 1823—1831 годах, одно из самых значительных произведений русской словесности.
Роман начинается с сетований молодого дворянина Евгения Онегина по поводу болезни своего дядюшки, вынудившего Евгения покинуть Петербург и отправиться к одру больного, чтобы проститься с ним. Обозначив таким образом завязку, автор посвящает первую главу рассказу о происхождении, семье, жизни своего героя до получения известия о болезни родственника. Повествование ведётся от имени безымянного автора, представившегося добрым приятелем Онегина.
«Юлий Цезарь» Уильяма Шекспира
Трагедия Шекспира, изображающая заговор против Юлия Цезаря и его убийство; в ней действует также большое количество исторических персонажей того времени.
Хотя заглавный персонаж — Цезарь, он не играет большой роли в пьесе, появляется всего несколько раз и гибнет в начале третьего акта. Центральная фигура (и самая длинная роль) — главный заговорщик Брут, в котором борются такие чувства, как честь, патриотизм и дружба. Среди знаменитых цитат из трагедии — предсмертные слова Цезаря «Et tu, Brute» («И ты, Брут?») (в античных источниках они звучат иначе и появились у английских предшественников Шекспира), а также монолог Антония «Friends, Romans, countrymen, lend me your ears…» — речь на похоронах Цезаря.
Единственным известным источником Шекспира были «Сравнительные жизнеописания» Плутарха в английском переводе Норта (текст издавался в 1579 и 1595 годах, причём переводился не с греческого оригинала, а с французского издания Амио). Шекспир повторяет некоторые ошибки перевода Норта. Кроме того, в пьесе довольно много анахронизмов. Герои носят шляпы и дублеты, а также используют часы с боем, не существовавшие в древнем Риме.
Непосредственным продолжением «Юлия Цезаря» является трагедия «Антоний и Клеопатра».
Список литературных предпочтений составлен на основе многочисленных интервью Владимира Познера.
Владимир Познер: «Я больше всего на свете люблю читать книги и слушать музыку»
О книгах, классиках и современниках, и о том, как в Год литературы популяризировать чтение, поговорили с Владимиром Владимировичем Познером.
— Владимир Владимирович, цель проекта « Книги моей жизни » — популяризировать чтение, сделать его трендом среди тех людей, которые сегодня мало читают. Особое значение это приобретает в Год литературы. Мы приглашаем в проект знаменитых людей, к мнению которых прислушиваются, чтобы они рассказали о своих любимых книгах.
Вы родились во Франции, но когда вам было всего три месяца, ваша семья переехала в Америку, где вы жили до пятилетнего возраста. Какой была атмосфера вашего раннего детства и какие книги вам читали?
— Мама всегда читала мне перед сном. Две книги, которые особенно запомнились, – «Приключения Тома Сойера» и «Сказка о быке Фердинанде».
— Вам читали на русском?
— «Фердинанда» и «Том Сойер» на английском языке, естественно.
— А c французской литературой также в детстве познакомились?
— Я не помню, чтобы мама мне тогда читала французскую литературу. Позже возникли «Три мушкетера», но это произведение я уже прочитал сам.
— Когда Вы впервые познакомились с русскими сказками? Вы их читали своим детям?
— Нет, своим детям русские сказки я не читал. Познакомился с ними гораздо позже, уже совсем не в том возрасте, когда читают сказки. Помню, что былины на меня произвели впечатление еще в Америке. У моей тети были русские книжки, в том числе былины, и мне запомнились их герои — Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович. Но я не читал по-русски, она мне их рассказывала. Первая русская книга, которую я прочитал, но, правда, это было по-английски — книжка Лескова про блоху. Она называлась по-английски «Стальная блоха», по-русски — «Левша». А еще Корнея Чуковского «Крокодил», но целого – сначала по-английски, а по-русски я стал читать, когда уже знал язык, в 18 лет.
— У Вас есть в данный момент, ощущение, что Вы русский человек и русская литература вам близка? Вы читаете русские книги?
— Я совершенно точно не русский человек, но русская литература мне близка.
— Вы сравнивали русскую литературу в оригинале и в переводе?
— Помню, что перевод Чуковского «Жил да был крокодил» по-английски был очень хорошим. Но я не сравнивал. А потом уже сам занимался художественными переводами, но опять же не сравнивал, как переводили русские сказки на русский язык.
— Что Вы читали своим детям?
— Я им читал по-русски, конечно. Помню, что дочери одной из первых книг прочитал произведения Корнея Чуковского, а сыну – «Трех мушкетеров».
— Классика. А внукам?
— Увы, почти не пришлось. Внучке Маше в основном читала её мама. А внук Коля родился в другом городе, в Берлине.
— Как Вы считаете, нужно ли детей с раннего возраста приучать к чтению?
— По-моему, если этого не делать, то мы просто лишаем их очень важной вещи. Когда читаешь ребенку, то он не только слушает, но и представляет и развивает воображение. Это гораздо лучше, чем, когда он видит картинки по телевизору или в интернете, когда, собственно говоря, воображение убивается. Когда ты слушаешь, то ты сам себе рисуешь, как выглядит герой, и мне кажется, это необыкновенно важно для развития человека. Да и потом, чтение должно стать такой же привычкой, как чистить зубы. И если не прививать ребенку любовь к чтению с раннего возраста, то во взрослой жизни чтение становится для человека нагрузкой. У меня был случай с одним мальчиком – в 5-6 лет он совершенно не читал. И я его подцепил только на том, что стал читать ему вечерами интересную книжку, а потом, после примерно 3-4-5 вечеров сказал ему: «Все, не могу, занят, почитаем завтра» и пропустил этот вечер, в другой день тоже не смог… И на следующий день он сам взял в руки книгу, потому что ему было невтерпеж.
— А что за книга была?
— «Три мушкетера» (смеется).
— Скажите, есть ли у вас книга, к которой Вы периодически возвращаетесь? Перечитываете ее снова и снова?
— Таких книг довольно много.
— Они чем-то похожи?
— Нет, не думаю. Я несколько раз читал «Алису в стране чудес», «Приключения Тома Сойера», «Приключения Гекльберри Финна», «Братьев Карамазовых», «Маленького принца», неисчислимое количество раз — «Трех мушкетеров». И иногда открываю в любом месте «Мастера и Маргариту». Это как музыкальные произведения, ты же слушаешь их не один раз.
— Прочитывая много-много раз Вы находите что-то новое?
— Необязательно. Иногда так бывает, а иногда просто очень хочется.
— Просто есть любимые моменты?
— Есть ли в вашей жизни книга, герои которой каким-то образом повлиял на Вас?
— Да, д’Артаньян, совершенно определенно. На мой взгляд, «Три мушкетера» — одна из самых великих книг, она учит человека благородству, мудрости, дружбе, порядочности, любви. Совершенно необыкновенная книга. Кто не хотел быть д’Артаньяном, таких людей я не пойму. На меня повлиял Робин Гуд, человек, который борется за справедливость, который грабит богатых и отдает бедным. Преданность, дружба, бесстрашие закладываются в детстве. Конечно, это детская романтика.
Сильно на меня повлиял «Остров сокровищ», где читатель стоит перед задачей, потому что выясняется, что Джон Сильвер – убийца, и вместе с тем очень симпатичный. И с Джимом очень хорошо обходится. И если ты еще ребенок, то как разделить — хороший или плохой? И вроде бы он хороший, и вроде плохой, но и не очень плохой. Я думаю, что все это играет роль. И, кстати говоря, «Сказка о быке Фердинанде» – изумительная книга, которая неназойливо учит любви к животным.
— Владимир Владимирович, следите ли Вы за книжными новинками?
— Если идете в книжный магазин, как выбираете книги?
— Обычно я иду в книжный, когда мне нужно что-то конкретное. Но если я туда попал, то, конечно, начинаю ходить и смотреть. Опасное для меня место, потому что обязательно начинаю покупать книги. И я не один такой, кто чувствует, что книги, так сказать, постепенно его выживают. И мне все говорят: надо же их в электронный вид переводить и читать на планшете. Но я не могу и не люблю так читать. Электронные книги — холодные, нет ощущения, нет запаха, печати, ничего нет. Хотя, конечно, понимаю, что на тоненький планшет можно вместить, например, 500 книг. Но для меня библиотека имеет огромное значение. Книг в ней уже довольно много, поэтому приходится себя сдерживать в книжных магазинах.
— Помните, что последний раз купили в книжном?
— Сейчас вспомню, наверное. Я купил ведь не одну книгу, если купил, то несколько. А-а, я знаю, что я покупал. Дело в том, что в библиотеке у меня был очень плохенький Лермонтов. У меня довольно сложная личная жизнь, я не раз переезжал и оставлял все книги на старом месте. Так случилось, что были случайные книги, был довольно плохонький Лермонтов и неважный Гоголь. А я Гоголя обожаю и часто перечитываю. Считаю, что он, возможно, самый гениальный русский писатель, именно прозаик. Причем имею в виду и Достоевского, и Толстого. Но мне кажется, что, если говорить о гениальности, то, конечно, все-таки Гоголь. Его «Петербургские рассказы» перечитывал много раз.
Так вот, в книжном я купил новое собрание сочинений Гоголя и довольно симпатичный четырехтомник Лермонтова. Я не гоняюсь за старыми антикварными книгами, а просто хочу, чтобы книга была хорошая, не рассыпалась в руках, чтобы печать была такой, чтобы можно было читать. Чтобы приятно было.
— Вы часто путешествуете, ездите по всему миру. Там совсем другие книжные магазины?
— Если взять три страны – США, Франция и Англия — там очень по-разному. В Лондоне есть потрясающий, очень старый книжный магазин. XIX века. Четырехэтажный с коврами и все такое прочее. В нем особая атмосфера, он не похож на наши. Хотя у нас есть очень хорошие книжные магазины. На Тверской симпатичный книжный магазин. В американских книжных магазинах можно и кофе попить, и книжку почитать, посидеть, подумать. В России таких я не видел. Может они и есть, но мне не попадались.
— Дом книги на Новом Арбате.
— Это другое. Там есть все — культтовары, подарочный отдел, где можно купить ручки. Это почти универмаг, хотя и книжный. И в нем, на мой взгляд, нет интима — чтобы сесть в кресло, почитать.
— Вы можете вспомнить двух-трех современников, наших российских авторов, кто Вам интересен как писатель, как личность, с кем вы лично общались?
— Лично я знаком с немногими писателями. Давно знаю Виктора Ерофеева.
Сказать, что есть современные писатели, которые меня сильно увлекают, не могу. А если интересные, то Захар Прилепин. Но с годами я все больше прихожу к выводу, что есть столько великого, еще непрочитанного мной, что даже жаль тратить время на современную литературу. Бывает, какую-то книгу просто надо прочитать, она очень важна, даже не с литературной точки зрения, а с точки зрения сегодняшнего дня. Такими были книги Солженицына. Просто надо было читать Солженицына, даже не важно нравится или нет, потому что в то время, когда он печатался, это имело гигантское значение. Сегодня – другое время и все по-другому. Скажем, Улицкая. Я читал ее книги, они мне нравятся, особенно одна-две. Но вместе с тем мне важнее другое из непрочитанного. И я читаю какого-нибудь древнеримского историка. А конкретно сейчас — разъяснения к Талмуду – это дико интересная вещь. Иврита не знаю, я человек не религиозный. Талмуд я не читал – это 18 томов. Некоторые думают, что это книга. Но Талмуд – это написанные, зафиксированные разговоры древних мудрецов. Сами разговоры называются Мишна и главный посыл – то, что это неоспоримо. Вот то, что они говорили – это принимается, но когда это переносится уже в Талмуд, это энциклопедия поведения еврейской жизни, причем во всем: как одеваться, как обращаться с детьми, с женщиной, как сажать цветы, как готовить. И это интересно как фактологическая вещь. Открывает глаза на целую цивилизацию. Это не то, что большая литература, совсем нет.
Последнее, что я очень серьезно читал – это, конечно, Ветхий Завет, который поначалу довольно скучный, потому что этот родил этого, этот родил этого, этого, который родил этого и еще этого и так далее, и это продолжается очень долго, но потом начинается само действо и это, конечно, опять-таки, не с точки зрения религиозной, а с точки зрения истории, невероятно интересный памятник. Возникает масса вопросов, когда читаешь. Кстати, поэтому было запрещено христианской церковью нецерковникам читать Библию, именно потому что возникают вопросы. Ветхий Завет, на мой взгляд, гораздо интереснее Нового. Новый – это уже Христос, святые, рассказывающие в общем одно и то же о том, как они познакомились и как его казнили. Но и там очень много важного. Но Ветхий Завет – это другое… Вы знаете, что слово Библия означает?
— Книги.
— Книга. Это невероятно интересно, это нелегкое чтение. Если у меня есть время, я могу читать, условно говоря, Прилепина или Ветхий Завет. Но — обойдусь. У меня просто нет времени. Может быть, когда я перестану работать, что вряд ли произойдет. Думаю, что меня вынесут ногами вперед. Но если вдруг у меня появится много свободного времени, то я буду обкладывать себя книгами, потому что я больше всего на свете люблю читать книги и слушать музыку. Поставлю музыку и буду читать. К сожалению, сейчас не могу себе этого позволить.
(Показывает на томик Евгения Шварца) Я иногда перечитываю Шварца. Он писал якобы сказки, не знаю, как его не расстреляли. Ведь тогда же всех расстреливали, а он такое писал! Не мог же идеологический агитпроп этого не заметить. Одна из моих любимых пьес — «Дракон». Как вы помните, приходит в страну Ланцелот, где 300 лет правит Дракон, и бросает ему вызов. Читаешь и думаешь, этого не может быть. Сейчас я прочитаю… Перед тем, как сразиться, Дракон и Ланцелот встречаются на площади, где никого нет, Дракон видит человека в военном френче с короткой стрижкой и очень похожего кое на кого и дальше происходит у них такой разговор. Дракон спрашивает Ланцелота:
Это же про нас! Как при этом он уцелел?! Я часто это перечитываю и привожу как пример, когда говорю, что происходит со страной. А что вы хотите? Это в одно-два поколения не меняется. Это требует времени. «Как надо – так и покалечил. Как требуется» Вот и всё.
— Возможно изменить что-то?
— Возможно, со временем. Это долгая история. Человек, если он не находится под этим страшным прессом, меняется, естественно. Но это несколько поколений должно пройти. Возможно, три. Дракон – это же Сталин. Дракон – страшное, но явление. Когда его убивает Ланцелот, вместо него приходит Бургомистр и его сын Генрих, это уже совсем другое. Мелкие, подонистые, но очень хитрые.
— У нас есть всего один год. Год литературы. Это, конечно, смешно…
— Но очень хочется что-то сделать. Как Вы думаете, в наших силах что-то сделать?
— Надо к этому относиться не трагически, а весело. Да-да. Надо получать удовольствие от того, что у нас Год литературы. И постараться сделать так, чтобы читать книгу стало круто. Не надо такого: «Это так важно для развития души! Мы, русские, не читаем!» Все это вот здесь уже (красноречивый жест – прим.ред.). А сделать, чтобы всё это стало круто, здорово! Я еще раз говорю – без трагедии. Мы же очень любим все превращать в трагедию. Во-первых, у нас обязательно начинается с того, что ничего не получится, — это для начала, и страшная трагедия. А если исходить из того, что все получится? Почему не получится? Во-вторых, сделать так, чтобы это просто было весело. Только так можно сделать. Кто не читает – тот дурак, так и сказать. Не читаешь, значит, иди гуляй, о чем мне с тобой разговаривать. Трех слов связать не можешь. Корова пишешь через «а». По-моему, так гораздо более действенно – высмеивать, а не жалеть. Не читаешь? Ай-яй-яй, лечиться надо. Что-то в этом духе. Чем обычное наше – рвать волосы.
Пять книг, которые нужно прочитать всем и об опроснике Пруста
На самом деле ведь опросник Пруста, чтобы вы понимали, о чем идет речь: в конце XIX века, в 90-х годах, очень была такая популярная вещь, чтобы люди отвечали на разные вопросы. И Марсель Пруст впервые ответил на эти вопросы, когда ему было шестнадцать лет, и он так интересно ответил, непохоже ни на кого, что это на всех произвело сильное впечатление. Он ответил вторично, через десять лет, когда ему уже было двадцать пять.
Поэтому опросник Пруста — это ответы Пруста, не вопросы, а ответы Пруста на определенные вопросы, кажется, их тридцать пять. Конечно, я задаю… во-первых, он вопросов не задавал, но некоторые мои вопросы из этого опросника, но далеко не все.
Я спрашиваю у гостей программы о литературных героях, ну иногда задаю этот вопрос: «Есть ли у вас литературные герои» и т.д., и у меня тут молодой человек спросил, какие пять книг, я считаю, категорически необходимо всем прочитать. Вы понимаете, это тяжелый вопрос, потому что, конечно, не пять, а гораздо больше, но я попробую ответить и, разумеется, это абсолютно субъективная оценка.
Во-первых библию, Ветхий завет и Новый завет. Вы знаете, что я не религиозный человек, я много раз говорил, что я атеист. Но это памятник истории, культуры колоссальный совершенно. И для того, чтобы понимать, откуда мы родом, «откуда ноги растут», обязательно надо читать библию. Не с точки зрения того, что верую или не верую, с точки зрения просто понимания, что это есть основа всей европейской культуры. Россия в этом смысле европейская, потому что она христианская страна, христианство – это явление европейское. Это первая книга.
Вторая, я бы сказал, что все-таки «Братья Карамазовы». Я не могу вам передать, что это за величайшее произведение. Я в первый раз ее прочитал, мне было лет двадцать с чем то, потом я ее перечитал лет пять по-моему назад. И я понял, что тогда ничего не понимал.
Вообще, Достоевский представляется мне ужасным человеком, потому что он так разбирался в наших отрицательных чертах, он так понимал, какие мы мерзкие часто, что он сам должен был быть очень мерзким. Но это не важно, он великий, гениальный писатель.
Третья книга, наверное, что-то из Шекспира. Может быть, Гамлет, опять же это просто поразительная совершенно вещь. Или «Король лир», что-то вот такое.
Четвертая, если все-таки говорить о русских книгах или хотя бы о россиянах, то конечно – Пушкин. Вот что из Пушкина, я не знаю. Я так люблю Пушкина… вот его тоже хотел бы интервьюировать, думаю, мы бы с ним славно поговорили. Хотя он был сложным человеком и малоприятным порой, наверное, он терпеть не мог дураков – это правда. А вот что? Ну, «Евгений Онегин» наверное.
И ведь это мы все проходим в школе, я очень «люблю» слово – проходим, проходим мимо. А так если вдуматься… я вам как переводчик могу сказать, ведь как он писал? Проще некуда, ведь это невозможно перевести именно потому, что – просто:
«Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример другим наука;
Но, боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же черт возьмет тебя!»
Ну, это вообще надо же такое сочинить. Кстати говоря, может быть, вы не все знаете, что в то время слова «Он уважать себя заставил» значат, что он умер. То есть русский язык – меняется.
И кстати великий, ну или, скажем так – очень крупный писатель Владимир Набоков перевел «Евгения Онегина» на английский язык – ужасно. Но он написал комментарии – потрясающие, где он растолковывает, что то или иное значит. И это переведено на русский язык, я вам очень советую почитать.
И пятая, наверное, что-нибудь из древних греков. Все-таки вы знаете, поразительная вещь, смотришь сегодня например пьесу «Медея», написано две с чем-то тысячи лет назад. Смотришь и понимаешь: мы не изменились вообще, вот какие мы были, такие мы и есть. Ревность, страсть, любовь, ненависть, алчность – все.
При использовании текста активная ссылка на сайт « Познер Online » обязательна!